Лабиринты любви

Глава 35

С самого детства Сару учили мыслить здраво и, разумеется, рационально. Твердили, будто эмоции – нечто такое, что следует обнажать и тщательно и беспристрастно анализировать, словно микробов под микроскопом. И самое главное, необходимо рассматривать явления в широком аспекте и, уж конечно, стараться увидеть в истинном свете. И до последнего времени она весьма преуспела в этом, не правда ли? Саре стоило бы больше доверять себе и пытаться объяснить все с позиций справедливости, вот как сегодня, с Серафиной. Ну и странный же выдался денек! Хорошо еще, что она по крайней мере старалась отвечать откровенностью на откровенность, хотя, говоря по правде, даже напрягая воображение, ей не удалось представить Марко маленьким мальчиком!

– Серафина, да взгляните же трезво на вещи!

Запах душистой соли для ванн внезапно показался назойливо-приторным, и Сара, вздрагивая, выбралась из воды и поспешно завернулась в махровую простыню, протянутую экономкой. При этом она мельком заметила себя в зеркале, но решительно отвернулась.

– Я… поверьте… я благодарна за все, что вы мне рассказали, но видите ли… – Чуть помедлив, Сара продолжала, стараясь говорить спокойно и рассудительно: – Поймите же, теперь все совершенно по-другому. Ведь я, в конце концов, не его жена – вы не хуже меня понимаете, зачем он привез меня сюда и в кого превратил… пусть даже я и сама позволила так с собой обращаться, идиотка несчастная. Я не… поверьте, мне некого винить, кроме себя. Следовало бы…

Поспешно прикусив губу, чтобы не разразиться горькой исповедью, Сара стала энергично вытирать волосы, так что из-под пушистого полотенца ее почти не было слышно:

– Надеюсь, вы, так же как и я, сознаете, что мне необходимо как можно скорее бежать отсюда! Положение становится невыносимым! Не собираюсь служить для него забавой, девочкой для развлечений, пусть он и заявляет, что не отпустит меня, пока не надоем. Неужели не видите? Ради всего святого, как можно сравнивать меня с матерью Марко, бросившей его, не говоря уже о том, что я не испытываю никаких сильных чувств к бедняге Анджело, но если он – единственный, кто согласен помочь мне скрыться, значит, я приму его предложение.

Серафина в отчаянии заломила руки.

– Но, синьорина, пожалуйста! – умоляюще пробормотала она. – Поверьте, я рассказываю это лишь потому, что ужасы прошлого все еще преследуют его светлость. У герцога много недостатков, но у кого их нет! Он кажется суровым и неумолимым, но каким еще должен быть человек, ставший мужчиной задолго до срока! Едва ли не с ранней юности он принял на себя обязанности главы семьи. Клянусь Пресвятой Девой, ни я, ни другие слуги еще не видели его таким.

Обычно невозмутимая, Серафина сейчас в волнении металась по комнате и, пресекая попытки Сары возразить, нетерпеливо взмахнула рукой:

– Я уже сказала, что он в жизни не привозил сюда ни одну женщину… По его лицу никогда не поймешь, о чем он думает! Не выказывает ни радости, ни гнева. И дворец он не любил и старался не оставаться в нем надолго. Но с того дня, как привез вас сюда… его словно подменили! Никак не угадаешь, что на него найдет! А уж если разозлится – даже камердинер, который служит ему больше пятнадцати лет, только головой качает. И он… его светлость, забросил все дела, которые так много для него значили раньше, чтобы проводить с вами больше времени. Да-да, синьорина, именно так! Прошу, не уезжайте, пусть даже вы сейчас поругались. Ведь обычно ссорятся те, кто неравнодушен друг к другу, верно?

Ну и ну! Как справиться с этим неожиданным потоком слов, к которому Сара не была готова! Однако нельзя же вечно прятаться за полотенцем!

Пришлось сдаться. Сара со вздохом выпрямилась и увидела, что Серафина уже держит наготове шелковый халатик.

– Спасибо, – машинально пробормотала девушка, не в силах разобраться в обрушившемся на нее шквале эмоций, особенно сейчас, под бдительным оком экономки.

– Синьорина хочет чего-нибудь прохладительного? Минеральной воды или вина? А потом неплохо бы отдохнуть. Я прослежу, чтобы синьорину не беспокоили, и сама принесу наверх поднос с ужином. Все, что пожелаете.

Какое-то непонятное упрямство, потребность сделать назло и странные смятенные мысли заставили Сару испытующе спросить:

– А если мне ничего не надо, кроме свободы… хотя бы призрачной – нескольких часов, проведенных в седле, пока солнце еще не село? Или для разнообразия поужинать в столовой, оказаться в любом месте, кроме этих комнат, ставших моей тюрьмой? Как насчет этого? И какие приказания он отдал, прежде чем умчаться на вертолете, который может доставить его куда угодно, в то время как я… я только что не прикована к стене?

Она словно старалась во что бы то ни стало подогреть праведный гнев, чтобы оставаться непреклонной и доказать самой себе, насколько объективна ее точка зрения. Человек, о котором они говорили, был опасным, беспринципным и бессовестным тираном – и трудное детство здесь ни при чем! Нет, для его жестокого обращения с ней нечего искать извинений, пусть даже он принимает ее за другую. Ей следует держаться этого мнения и ни за что не сворачивать с пути истинного!

– Сейчас принесу вам бокал вина, синьорина. Отдохните немного, пока жара не спала. Герцог скоро вернется, я просто уверена в этом, и тогда… тогда все будет по-другому!

Все еще вызывающе хмурясь, Сара поглядела вслед поспешно удалявшейся Серафине. Старая интриганка! Высказала все, что намеревалась, посеяла семена сомнения и теперь удирает, чтобы не вступать в спор и ничего больше не доказывать!

Ну что ж, мы еще посмотрим. Одалиска. Сераль… да кем он себя воображает, султаном?! Жестокое, распутное, аморальное чудовище! И уж конечно, не способен ни на какие чувства, которые Серафина в своей слепой преданности приписывает ему. Да этот тип вечно добивается исполнения любого своего каприза и требует от женщин одного – чтобы те падали к его ногам, выпрашивая жалкие крохи ласк и внимания, получая взамен золотые цепочки и ножные браслеты рабынь. Причем надеваемые силой, по крайней мере в ее случае. Ну и черт с ним! Первое, что она сделает, обретя свободу, избавится от этой дряни, даже если придется их распилить, и вернет ему с короткой, но достаточно исчерпывающей запиской.

Сара рассеянно взяла у экономки запотевший бокал с вином, ее любимым «Пулиньи-монтраше», к которому та подала крекеры с кунжутом и несколько сортов сыра. При этом она неодобрительно ворчала, что синьорина еще не завтракала и сильно похудела. Надо побольше есть, а вино к тому же полезно для здоровья, так что не мешает выпить второй бокал.

Сара сама не помнила, как заснула в одном халатике, хотя собиралась одеться и попросила Серафину достать джинсы и блузку. Но сон сморил ее, а вместе с ним пришли кошмары, о которых не хотелось вспоминать.

– Марко?..

Неужели она все еще дремлет или действительно произнесла его имя вслух, проснувшись от звука собственного голоса?

– Нет-нет! Это всего лишь я, Анджело, и пожалуйста, не вздумайте кричать! Кажется, эта глупая старуха поставила на стреме одну из дурочек-горничных, на случай если вы лунатик и ходите во сне или по какой другой причине… Эй, да вы в себе? Простите, что ввалился без приглашения, но как вы уже успели заметить, я парень свойский! Вы все еще спите?

Только что налитые тяжестью веки неожиданно стали легкими. Совершенно придя в себя, Сара подскочила и села в постели, пытаясь разглядеть хоть что-то в полутемной спальне. Лишь слабая, но неотвязная головная боль напоминала о том, сколько вина она выпила перед сном.

– Анджело! Какого…

– Ну вот, на этот раз все правильно. Анджело, не Марко! Надеюсь, у вас хватило ума не втрескаться в него? Честное слово, не хотел навязываться, но вы сами дали мне знак, ясный и понятный, даже несмотря на присутствие моего вечно насупленного братца, вот я и ждал весточки, особенно после того, как подкинул вам журналы, а не дождавшись, решил наведаться сам. Все прочли?

Он бесцеремонно уселся на постель, и Сара, спохватившись, поспешно прикрыла простыней голые плечи. Из темноты послышался тихий смешок.

– Все еще стесняетесь? Но вы, кажется, уже далеко не монашка, верно? Не стоит нервничать из-за того, что я сижу на вашей постели или разболтаю всем, какая из двух сестер гостит во дворце, потому что я из тех, кто умеет держать язык за зубами. И до всего могу докопаться, понимаете, о чем я? Вот уже много лет как я собираю все, что могу добыть, о Моне и ее ребятишках, включая, конечно, снимки. Но, клянусь, мой рот на замке, а руки я распускать тоже не собираюсь! Мне в жизни не приходилось брать силком ни одну телку, пардон за выражение, нечаянно вырвалось, охмурить любую и так пара пустяков! А вы к тому же малышка Моны Чарлз, хотя уже успели прилично подрасти. Ну так вот, короче, прежде чем я снова пожелаю вам мирного сна, – хотите свалить отсюда или нет? Сейчас самое время, и, кроме меня, вам больше никто не поможет. Если же вы передумали…

– Ну разумеется, мне не терпится сбежать отсюда.

Сара неловко заерзала, совершенно некстати вспомнив особенно красочный сон. Подумать только, она даже произнесла вслух это ненавистное имя! Сама виновата – нечего глушить вино и слушать бредни Серафины!

– Точно?

Почему лаконичный вопрос Анджело вызвал у нее такое раздражение?

– Ну конечно! Я протянула так долго, потому что он уехал, а мне было так хорошо одной, греться на солнышке, купаться… словно начались каникулы, понимаете?

Однако ей, кажется, не удалось до конца убедить его, и теперь, когда глаза немного привыкли к темноте, Сара увидела, как Анджело недоверчиво пожал плечами.

– Вот что, крошка, я неплохо разбираюсь в людях и решил, как говорится, забежать вперед и предложить свои услуги лишь потому, что посчитал вас разумной независимой женщиной, ясно? И тут до меня доходят слухи, что любящая мачеха моего братца Марко собралась нанести ему неожиданный визит, чтобы узнать, почему последнее время он стал таким неуловимым. Но это еще не все: она решила привезти с собой очень богатую юную леди, вроде бы будущую невесту его светлости. Правда, еще не все улажено… не важно, однако поправь меня, если ошибаюсь, детка, но думаю, сейчас мне сам Бог велел вмешаться, протянуть руку помощи, да и к тому же, подчеркиваю, бесплатно! А там уж как хотите.

– Его…

Все предательские томительные ощущения, навеянные неуместными снами, мгновенно испарились, вытесненные холодной яростью не столько по отношению к Марко, сколько к себе. Боготворит и почитает мачеху и хотя повсюду твердит о своей ненависти к женщинам, успел обзавестись невестой! Да пропади он пропадом!

– Тише, тише, не вопите! Они доберутся сюда не раньше завтрашнего дня – придется ехать на машине, поскольку Марко взял вертолет. У нас куча времени, чтобы все прошло без сучка без задоринки! Не надо волноваться, хотя я рад, что вы женщина выносливая. Главное – делать так, как я скажу, не спорить и не ныть, и все будет тип-топ! Мы смоемся, и мой братец герцог останется с носом и ничего не узнает, пока вы не окажетесь в безопасности. Кстати, не хотелось бы лезть не в свое дело, но уж больно любопытно – а что стряслось с Дилайт? Помню, я читал что-то…

Едва не лопаясь от гнева, но помня о необходимости говорить потише, Сара ухитрилась довольно связно рассказать, каким образом вляпалась в эту историю. При этом, конечно, она о многом умолчала, хотя и подозревала, что Анджело достаточно догадлив и сметлив.

– Уверены, что не хотите бежать прямо сейчас? – задумчиво осведомился он, выслушав рассказ Сары. – К чему вам скандалы? Если они застанут вас, здесь такое начнется! И я точно знаю, что герцогиня, пусть ее и считают милой и доброй, может превратиться в настоящего беса в юбке, и тогда держитесь! Правда, старой ведьме Серафине пара пустяков скрыть ваше присутствие, но все же лучше бы…

– Ну уж нет, – прошипела Сара, комкая край простыни и испытывая непреодолимое желание что-нибудь расколошматить. Вендетта! Кровь за кровь! Как прекрасно она поняла теперь истинный смысл этого слова!

– Нет? Но наверное…

Девушка полной грудью вдохнула прохладный вечерний воздух, прежде чем уже гораздо сдержаннее ответить:

– Не сегодня, а завтра ночью, если вы все еще готовы рискнуть. Ну а днем… думаю, не помешает открыть глаза как благородной мачехе его светлости, так и его непорочной невесте. Пусть узнают, какова настоящая сущность герцога! В конце концов я имею полное право поквитаться с ним за все грубости и жестокость, что пришлось вынести. И хоть немного отплатить за Дилайт, которой он тоже успел потрепать нервы. Представляю, в каком восторге будет мама Мона! Она по праву может гордиться мной и вами за то, что спасли ее дитя.

– Вы действительно так считаете? Подумать только, наконец я познакомлюсь с вашей прелестной мамой! Ну что ж, правду говорят, месть сладка, и какое значение имеют лишних несколько часов?

Сара понимала, что ей должно быть стыдно, – не стоило водить за нос беднягу Анджело, но он так по-детски радовался, убежденный в собственной неотразимости!

– Не волнуйся, детка! Жди меня здесь и постарайся избавиться от остальных! Можешь быть уверена – я появлюсь. Единственное, о чем я жалею, что не увижу их физиономий, когда все выплывет наружу!

Анджело тоже будет ею гордиться, поклялась Сара после его бесшумного исчезновения. Она собирается насладиться каждой мельчайшей подробностью своего отмщения, но ведь и он тоже станет достойным участником драмы! О, как она будет торжествовать!

Сара долго вертелась без сна в широкой постели. Вероятно, она успела выспаться днем, на этом жарком первобытном солнце, в первобытной стране, где она начисто отрезана от цивилизации и реальности, настоящая невольница темнокожего мавра – хищника, корсара, для которого женщина всего лишь вещь. Слава Богу, хоть Анджело открыл ей глаза! Но как она теперь презирает себя за то, что едва не… едва не влюбилась в Марко, несмотря на его явное презрение к ней!

Сара спрыгнула с постели и почти бегом направилась к холодильнику. Да что это на нее нашло?! Какая несусветная чушь лезет в голову. Влюблена – страшно подумать, да еще именно в него? Она попросту спутала любовь с ненавистью и отвращением! Но почему так вышло?

По-прежнему досадуя и искренне желая выбросить все из головы, Сара включила свет и себе назло выпила едва не бутылку вина. В зеркале отразилась растрепанная девушка с разметавшимися по плечам, доходившими чуть ли не до сосков волосами…

«Немедленно прекрати! Довольно!» Возможно, ей следовало бы уехать с Анджело сегодня и не подвергаться ненужному риску. Ладно, завтра все станет ясно!