Леди Удача

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Когда Лорен проснулась, на улице уже вовсю светило солнце; судя по его положению, было часов девять утра. Она лежала, заботливо прикрытая двумя одеялами, ее пижама аккуратной кучкой громоздилась рядом с изголовьем. Майкла в машине не было, Чалмера тоже.

Обозрев все это, Лорен снова откинулась на подушку и закрыла глаза. Наверное, сейчас она должна была рвать на себе волосы и страдать: "Ах, что я наделала. Ах, как я могла так низко пасть" Но страдать не получалось — стоило вспомнить прошедшую ночь, и губы сами собой расплывались в улыбке.

Флинн считал себя супер-пупер мужчиной (именно так он однажды не постеснялся выразиться), но если честно, ей с ним и вполовину не было так хорошо, как сегодня с Майклом. Не говоря уж о Теде — последний год их брака ей, увы, частенько оставалось лишь "закрыть глаза и думать об Англии".

А Майкл… Лорен снова улыбнулась — не-ет, она не станет нести ему мелодраматичную чушь вроде "Один раз мы с тобой совершили ошибку — но больше это не повторится" Наоборот, пусть повторяется, и почаще.

Отсюда ее мысли обратились к более житейским вещам — к таблеткам. Тем самым, которые женщины принимают, чтобы не оказаться в "интересном положении". В Гленн-Фоллс их, разумеется, не было (Контрацептивные таблетки в США появились в начале 60-х годов, но массовое распространение получили лишь в 1964-67 году) — более того, отец Корман как-то обрушился в воскресной проповеди на тех, кто их изобрел и продавал, "дабы потворствовать погрязшим во грехе распутницам".

Зато Флинн снабжал ее ими бесперебойно — уйдя от него, Лорен прихватила с собой начатую бутылочку, и она до сих пор лежала где-то на дне дорожной сумки. Хватит месяца на полтора, потом придется покупать… интересно, это дорого?

Ладно, пора вставать… не то чтобы ей хотелось куда-то двигаться, тем более что сегодня воскресенье, но завтрак тоже никто не отменял. Решение оказалось своевременным — одевшись и выйдя из машины, она увидела Майкла, в футболке и с полотенцем на шее бредущего от лифта. При виде нее он чуть замешкался, но потом вновь двинулся вперед.

"А вдруг мы действительно совершили ошибку?" — кольнуло Лорен запоздалым страхом. Вдруг он сейчас ляпнет что-нибудь такое, после чего останется только собрать вещи и уйти — ведь не секрет, что некоторые мужчины, переспав с женщиной, сразу наглеют и хамеют.

Он подошел, обнял ее за плечи.

— Привет.

— Привет, — Лорен настороженно взглянула на него снизу вверх — выглядел он неважно: глаз подбит, на скуле синяк, на брови присохшая ссадина. — Как ты?

Майкл поморщился и мотнул головой:

— Нормально… Я вот что хочу спросить, — он запнулся, — насчет вчерашнего… это я тебе нравлюсь — или ты меня просто пожалела?

Вопрос несколько удивил ее: пожалела? Это из-за подбитого глаза, что ли? Да нет, ну… в тот момент ей бы и в голову не пришло его жалеть.

Она неловко пожала плечами:

— Наверное, нравишься… я не думала…

— А-аа, ну тогда хорошо, — усмехнулся он. — Потому что ты мне тоже нравишься. — Наклонил голову и, прежде чем Лорен успела увернуться, чмокнул ее в нос.

На этом "лирическая часть" закончилась — следующим его вопросом было:

— А что у нас сегодня на завтрак?

Следующие несколько дней Майкл никуда не ходил — как Лорен полагала, стеснялся подбитого глаза и прочих синяков. По его просьбе она принесла из библиотеки толстенную книгу про городскую субкультуру (интересно, что это такое?), и он целые дни просиживал, читая ее и делая заметки в блокноте.

Лорен же по-прежнему искала работу — один раз даже показалось, что нашла, в минимаркете за три квартала от стоянки, где она порой покупала продукты. Увидев в витрине объявление "Требуется помощница", обрадовалась, внутрь аж бегом вбежала — так что хозяин, лысенький толстячок лет пятидесяти, заулыбался ее энтузиазму.

Работа оказалась несложная — при необходимости подменять его на кассе, приносить со склада товары и расставлять на полке, а по вечерам, после закрытия, убирать помещение. Лорен проработала целый день, прежде чем узнала, что тут имеются свои "подводные камни".

Таким "камнем" явился сам хозяин, который после закрытия попытался притиснуть Лорен в подсобке и был крайне обескуражен, получив по ногам шваброй. Разумеется, о том, чтобы продолжать работать там, речи больше не шло — и, разумеется, деньги за проработанный день он ей не отдал, еще и обругал.

Майклу она ничего не сказала — с него станется пойти выяснять отношения, а ей драки в пивном ресторане хватило с лихвой, до сих пор при взгляде на его рассеченную бровь совесть мучала.

Об их неудачной поездке на "певческий конкурс" они оба вслух не поминали, лишь однажды Майкл мельком заметил:

— Там тебе явно ловить нечего, нужно найти что-нибудь поприличнее.

Лорен была с ним совершенно согласна — она и под дулом пистолета не согласилась бы выйти на затянутую сеткой сцену. Неужели и в других местах так же — или есть все же что-то, как он выразился, "поприличнее"?

Словно для того, чтобы напомнить ей, что беда не приходит одна, на следующий день ее снова обманули с деньгами. Точнее, даже не обманули — самой не надо дурой быть. Хозяин гамбургерной рядом с вокзалом предложил ей почистить гриль и котлы, помыть столики — и вообще, сделать так, чтобы все помещение выглядело чистым-чистым (не иначе как санинспекцию ждал).

Лорен постаралась на славу — потратила на это полдня, устала, как собака, но гамбургерная засияла чистотой. Когда через пару часов после начала работы хозяин предложил ей чизбургер с колой — проглотила в минуту и продолжила чистить и намывать. И что, вы думаете, в конце дня сделал этот жлоб? Вычел стоимость чизбургера и колы из причитающихся ей денег.

На этот раз она не выдержала, рассказала Майклу — просто чтобы пожаловаться; разбираться тут было не с кем — сам виновата. Он сочувственно похлопал ее по плечу:

— В самом деле, не хваталась бы ты за что попало. Руки ведь в конце концов испортишь, — Взял ее покрасневшую от сегодняшних трудов ладошку, погладил.

— Так деньги же нужны, — жалобно объяснила Лорен (он что — сам не понимает?)

— Брось, — отмахнулся он. — Уж как-нибудь я свою женщину прокормлю.

Она ничего не ответила, но на душе от этих слов стало тепло.

К субботе синяки на лице Майкла поблекли, и он наконец нарушил свое добровольное затворничество — ушел с утра и вернулся уже затемно; судя по тому, как пропах табаком и кофе — из журналистского бара. И, что называется, с порога, огорошил Лорен сообщением:

— Знаешь, я, кажется, тебе работу нашел.

Работу для нее Майкл нашел в редакции "Вечерних новостей" — одной из газет, с которой он сотрудничал. Разумеется, не репортером, а буфетчицей "или что-то вроде того", как он туманно выразился. Приступать надо было уже в понедельник — к девяти утра подойти к мисс Вивиан Крэнфорд, она все покажет и объяснит.

— Только не красься сильно, она этого не любит, — посоветовал он. — И не надевай ничего яркого — тоже не любит.

Все воскресенье Лорен мандражировала и перемеряла имеющиеся у нее немногочисленные (ах, ну когда же наконец удастся выкупить чемодан) наряды. В конце концов остановилась на коричневой юбке с голубой блузкой и вязаном жакете из некрашенной шерсти. Показалась Майклу — он одобрил, сказал:

— Ты Вивиан не бойся — на самом деле она тетка неплохая.

Уже через минуту общения с мисс Крэнфорд — или, как та просила ее называть, мисс Вивиан — Лорен поняла, почему Майкл ее так странно напутствовал. Хотя эта элегантная женщина лет пятидесяти, с коротко стриженными седоватыми волосами и зажатом в пальцах мундштуком с сигаретой (определение "тетка" к ней подходило мало) держалась вполне доброжелательно и разговаривала без гонора, но в ее обществе Лорен чувствовала себя как школьница перед директором — хотелось встать навытяжку и немедленно признаться. В чем? Да в чем угодно.

— Майкл Кири сказал, что вы его родственница, — полувопросительно заявила мисс Вивиан, когда без пяти девять Лорен появилась в ее кабинете.

— Д… дальняя, — запнувшись, ответила та.

— Советую вам его имя здесь не упоминать, особенно при Джекобе… главном редакторе. Это может негативно повлиять на оценку вашей личности… Ну хорошо, пойдемте, я покажу вам буфетную.

Редакция "Вечерних новостей" располагалась в большом зале с полукруглым потолком и лепниной на стенах. В торце зала, за перегородкой из стеклоблоков, находился кабинет главного редактора; на всем остальном пространстве в три ряда стояли столы сотрудников, общим числом не менее пятидесяти. Занята была едва ли треть из них, остальные газетчики еще, очевидно, не подтянулись.

В кабинеты "среднего" начальства вроде мисс Вивиан, а также в комнату машинисток вели расположенные по левой стене зала двери, некоторые с табличками, некоторые без.

Пока Лорен, следуя за мисс Вивиан, незаметно озиралась, та на ходу объясняла ей особенности предстоящей работы. Прежде всего, она должна была готовить кофе для сотрудников редакции и разносить им на столы. А также следить, чтобы в буфетной не переводились кофе, чай, сахар, печенье и молоко — все эти мелочи закупались в магазинчике за углом, где у редакции имелся счет.

С утра, по пути на работу, Лорен должна была заходить в пекарню за двумя коробками свежих пончиков. Один пончик, с шоколадной глазурью и цветной крошкой, полагалось сразу же, вместе с чашкой растворимого кофе с двумя ложками сахара, отнести главному редактору.

Если кому-либо из сотрудников хотелось что-то еще — сэндвич, пиццу или гамбургер — Лорен должна была сходить и купить это. Естественно, на деньги сотрудника ("На слово никому не верь и свои не трать" — предупредила мисс Вивиан).

Наконец, пройдя мимо архива, они добрались до последней двери по левой стене. Точнее, дверного проема — двери там не было.

— Вот, это буфетная, — сказала мисс Вивиан. — Осваивайтесь, будут вопросы — звоните на тридцать второй.

Новая вотчина Лорен представляла собой комнату с навесными шкафчиками, холодильником и тянувшимся вдоль стены мраморным рабочим столом, на котором стояли кофеварка, электрочайник, духовка и сушилка с тарелками и чашками.

Времени осмотреться ей не дали — уже минуты через две зазвонил висевший на стене телефон. Лорен вздрогнула, только теперь заметив его, и опасливо взяла трубку:

— Алло?..

— О, наконец-то, — заявил мужской голос. — Вы новая буфетчица?

— Да… — (Что "наконец-то"? Она со второго звонка подошла)

— Это Френк Нили. Сварите мне, пожалуйста, кофе. Без молока, одна ложка сахара.

— Э-ээ… а вы где сидите?

— Правый ряд, третий стол от главреда, — объяснил мужчина и повесил трубку.

Лорен быстро обшарила шкафчики, наткнулась на кофе и заправила его в кофеварку (раз он сказал "сварите" — значит, в кофеварке, а не растворимый, верно?). Пока он заваривался, продолжила обыскивать шкафчики — выяснила, что сахара почти не осталось, а печенья и вовсе нет. Наконец, поставив кружку с кофе на подносик, понесла ее своему первому клиенту — Френку Нили.

Это оказался лысоватый мужчина лет сорока, сидевший за заваленным бумагами столом. На первый взгляд он показался Лорен симпатичным, но когда при виде кружки с кофе капризно скривился: "А печенье где?" — сразу ей разонравился.

— Печенья пока нет, сейчас я за ним схожу в магазин, — объяснила она. — Если хотите, могу вам потом принести.

— Да уж пожалуйста, — желчно поджал губы Нили.

На обратном пути к буфетной Лорен получила еще два заказа на кофе, отговорилась отсутствием печенья и побежала в магазин. Вернувшись, сделала кофе, отнесла, заодно занесла печенье Нили, вернулась в буфетную, поняла, что нужно завести блокнот — записывать, кто что заказал, налила себе кофе, но выпить не успела — телефон зазвонил снова.

Часам к десяти она поняла, что новая работа — отнюдь не синекура, а также почему в буфетной нет ни стула, ни табуретки — присесть ей было попросту некогда. Кофе… чай… кофе с молоком и две печенины… растворимый с двумя ложками сахара главреду… три кружки кофе машинисткам — две с сахаром и одну с сахарозаменителем… как это нет сахарозаменителя — безобразие.

Потом народ вроде как насытился, так что у Лорен образовалось время, чтобы самой попить наконец кофе с печеньем, а также составить список того, что надо завтра купить по дороге на работу — включая пресловутый сахарозаменитель.

В начале двенадцатого в буфетную заглянула мисс Вивиан:

— Ну, как вы тут справляетесь?

Лорен налила ей кофе и посетовала на отсутствие табуретки.

— А, — отмахнулась женщина, — это девочки из машбюро унесли. Я скажу, чтобы вернули.

В час дня ее вызвала секретарша главного редактора — суровая блондинка лет пятидесяти, вручила десятидолларовую банкноту и велела сходить в итальянскую тратторию возле метро, забрать ленч для мистера Джекоба — почему-то все звали "главного босса" редакции по имени, а не по фамилии.

Лорен сходила, принесла — сдачу до цента выложила перед секретаршей. Женщина забрала банкноты, кучку мелочи подвинула обратно:

— Возьмите себе. Эскалоп подогрейте и принесите на тарелке. — Ухмыльнулась, глядя на Лорен как на идиотку. — Салат греть не надо.

К пяти часам Лорен еле держалась на ногах и, войдя в вагон метро, с облегчением плюхнулась на свободное сидение. Тем не менее, настроение у нее было отличное. В кошельке побрякивали целых полтора доллара чаевых — их она собиралась потратить на благое дело: угостить Майкла чем-нибудь вкусным, тем более что работу она получила благодаря ему.

Этим "вкусным" стал большущий чизстейк по-филадельфийски — как полагается, с тонко нарезанным мясом, грибами и сладким перцем. Стоил он доллар двадцать — но он того стоил.

Когда Лорен добралась до стоянки, сэндвич был еще теплым. Майкл сидел на подножке "Леди удачи", перед ним, на ящике стояла пишущая машинка. Рядом крутился Чалмер, но, едва заметив Лорен, стрелой понесся к ней и подскочил, пытаясь лизнуть в лицо.

— Не смей, чулки мне порвешь, — отгораживаясь локтем, воскликнула она — только тут Майкл встрепенулся и обернулся.

Ей показалось, что он выглядит невеселым, хотя при виде нее на лице его появилась улыбка.

— Привет, — Подойдя, она чмокнула его в щеку. — Я тебе чизстейк принесла. Большой.

— Понятно, иду ставить чайник, — кивнул он. Отошел к багажнику, оттуда послышалось: — Ну, как прошел первый рабочий день?

— Отлично.

И Лорен принялась вдохновенно и с подробностями рассказывать обо всем, что произошло за день. Майкл поставил пишущую машинку в багажник, вскипятил чайник, принес кружки и кофе — при этом слушал, и видно было, что ему интересно.

— Ну ты что — это целиком тебе, — воскликнула она, увидев, что он собирается разрезать чизстейк пополам. — Я там, на работе, кофе с печеньем попила. — Мысленно облизнулась — уж очень аппетитно выглядел сэндвич, но взяла себя в руки: это угощение ему.

— Да ладно, я же вижу, что ты хочешь, — усмехнулся Майкл — как-то очень невесело усмехнулся.

— Эй, а ты чего такой кислый? — спросила Лорен.

— Я там больше шести лет проработал. В правом ряду сидел — самом привилегированном, свою колонку вел, каждую собаку там знаю… а теперь меня туда и на порог не пускают. Ладно… — с резким выдохом оборвал он сам себя и плюхнул ей на тарелку треть чизстейка.

— Извини, я… я не хотела тебя расстроить…

— Да ты и не расстроила, — поморщился Майкл, — просто… август уже. И на следующей неделе дожди обещали, так что я даже толком работать не смогу.

— Может, тебе все-таки удастся помириться с Джекобом? — осторожно предложила она. — Вроде он неплохой… мне так показалось.

— Удастся-то удастся — только цена больно высока. Я на нее ни за что не соглашусь, тем более теперь. — Лорен не успела спросить, что значит "теперь" — он с кривоватой усмешкой потрепал ее по руке: — Ладно, не слушай ты мое нытье — ешь давай, пока совсем не остыло.

Сам подал пример — отрезал кусочек чизстейка и сунул в рот; Лорен предпочла не отрезать, а откусить.

— Давай о чем-нибудь повеселей поговорим, — заявил Майкл, прожевав. — Скоро сентябрь, ты как — не передумала еще в конкурсах участвовать?

— Нет, но… — она аж вскинулась, — конечно, не передумала.

Кольнуло испугом: а вдруг теперь, когда у нее есть работа, он скажет, что желание петь — всего лишь "тупая прихоть" (так говорила мама) и откажется ей помогать?

Но он кивнул:

— Значит, будешь участвовать. — Усмехнулся — уже не кисло, по-доброму: — Ничего, пробьемся.