Ледыш и Недотрога

Глава 37. Ледат

Я открыл дверь ключом и вошёл в тёмный коридор. Пахло подгоревшим молоком и использованными подгузниками. Из кухни выглянула растрёпанная Руся и спросила:

— Есть будешь?

— Нет, спасибо, — буркнул я и недовольно покосился на футболку, обнажающую одно плечо девушки. — Сколько раз просить не брать мои вещи?

— Она с дыркой, — она задрала подол так, что стали видны кружевные трусики. — Вот, смотри!

— Дырка тоже твоих рук дело? — отвернувшись, я повесил куртку на крючок. — Или Маринка постаралась? Что ещё натворила неугомонная мелочь?

— Ничего особенного, — ответила Руся таким тоном, что я понял — последствия «игры» дочки одногруппницы мне не понравятся, но тут же перевела тему, деловито отчитавшись: — Приходил врач, вот заключение.

— Как он? — я принял смятый лист и внимательно прочитал мнение доктора. Прошёлся по списку рекомендованных препаратов и тяжело вздохнул. Выглядело дорого. — Спал? Ел?

— Да всё в порядке! — заверила меня Руся. — С ним сиделка, а эта тётка сама знает, что делать. Я только впускаю её в квартиру и выпускаю. И слежу, чтобы Маринка не лезла в её чемоданчик.

— Хорошо, — отметив, что подруга ушла от прямого ответа, направился к двери в комнатку дедушки. — Каролина Вениаминовна, добрый день.

— Ледат! — обрадовалась пожилая сиделка.

Её широкое слегка одутловатое лицо осветилось улыбкой, глаза превратились в щёлочки. Мы познакомились, когда я навещал деда в частной клинике. Мне понравилась сердобольная уборщица, которая никогда не отказывала в помощи. Уже после я узнал, что она сорок лет отработала медсестрой, потому и пригласил ухаживать за дедушкой.

Конечно, приходилось платить зарплату, равную той, что она получала в клинике, но зато мне было спокойнее. Руся, которую я приютил с дочкой, честно пыталась помогать мне с дедом, но была слишком нетерпеливой, а её маленькая дочка привнесла в дом хаос. Но я терпел.

Девочка постепенно стала весёлой, и её заливистый смех заставлял улыбаться в ответ, но малышка до сих пор боялась мужчин среднего возраста. Настолько, что могла описаться, лишь взглянув на незнакомца. Это оказалось большой проблемой, потому что за дедом закрепили врача-мужчину.

Я выдохнул с облегчением, когда выяснилось, что его Марина не боится. Встретив бородача в белом халате, она решила, что он доктор Айболит, и реагировала совершенно спокойно. Мой дедушка тоже не вызывал у девочки страха. А ещё присутствие ребёнка положительно влияло на него, это даже врач отметил!

Поэтому я решил жить в вагончике, как раньше. Родители Минотавра привезли с дачи печку, и зиму я кое-как перенёс. Разрываясь между учёбой, работой и заботой о дедушке, возвращался туда едва живой. Падал и тут же забывался сном без сновидений, в которых не было никого, даже Недотроги.

Но как бы не нагружал себя, всё равно не мог выбросить из головы мысли о той, что тронула моё сердце, растопила лёд и вдохнула надежду на счастье. Увы, как всегда, призрачное.

— Как он себя вёл?

Я присел на стул, разглядывая морщинистое лицо деда. Ресницы его правого глаза подрагивали, под веком танцевало глазное яблоко, будто сон был очень динамичным. Левая сторона, оставшаяся парализованной после перенесённого удара, казалась безжизненной маской.

— Капризничал, — пожаловалась сиделка. — Как дитё малое, ей богу! Только и удалось пару ложечек манной кашки впихнуть. Третью, как ни старалась, ни в какую не стал…

— Ничего, — успокоил я разволновавшуюся женщину. — Это не ваша вина. Спасибо, что так заботитесь о нём.

Отметил сверкающую чистотой утку, вскрытую пачку взрослых подгузников и тяжело вздохнул. Видеть дедушку беспомощным было очень больно. Сколько себя помнил, он был сильным духом и невероятно активным человеком.

Если встречался с несправедливостью, то не боялся вступать в противостояние с самыми сильными мира сего. Депутаты или бизнесмены, все становились нерадивыми школьниками, если дед начинал их распекать. Он гонял на мотоцикле не хуже меня и по вечерам пропускал рюмочку-другую, играя в шахматы по вайберу со старыми друзьями.

И этот некогда полный жизни человек сейчас был прикован к постели! В носу стало мокро, и я резко отвернулся.

— Я принёс деньги за эту неделю, — положил на стол конверт. — Если что-то нужно купить, составьте список, пожалуйста.

— Лед-дат...

Вздрогнув, я обернулся и остро посмотрел на дедушку. Приоткрыв один глаз, он кривил рот, пытаясь произнести ещё что-то. Я знал, что именно, поэтому порывисто поднялся и поспешил покинуть комнату.

— Опять сбежал? — Руся поймала меня в коридоре. Хвала небу, она уже надела штаны. — Никогда не остаёшься с ним дольше, чем на десять минут.

— Мне пора, — отмахнулся я и, подхватив курточку, двинулся к выходу.

— Ледыш, — позвала девушка. — Мне жаль, что у вас с Недотрогой не получилось.

Пальцы мои замерли на ручке двери.

На миг меня обдало ослепительным сиянием яркого воспоминания о нашей близости. Её нежные руки и мягкие губы, пахнущие мёдом и клубникой. Миг настолько счастливый, что обыденность казалась медленной жестокой пыткой.

— Как ты? — Руся осторожно дотронулась до моего локтя.

— Я в порядке, — солгал и оставил дом, в котором едва мог дышать.

Чувство вины теперь не покидало меня. От полного молчаливой укоризны взгляда деда, которому я рассказал, как поступил с доказательствами взяточничества того человека, оно давило на грудь. Грызущее чувство не давало дышать, ведь я предал единственного родного мне человека. Ради неё…

Я погладил козла, нарисованного на капоте моего байка, и дёрнул уголком рта. А потом поджал губы и, нахлобучив новый дешёвый шлем, устроился в сидении. Скоро время моего выступления в клубе Аида. Потом короткий сон и надо мчаться в институт. Со дня своего обещания Виолетте я не прогулял ни единого занятия.