Личное дело майора Власовой

С сожалением косясь на закрытую дверь спальни, за которой не слышится ни единого шороха, я следую за девушкой. Она смущённо молчит, видимо, не зная, о чём завести разговор; я тоже не тороплюсь заговаривать с ней. Какая же нелепая, неловкая ситуация! Единственное знакомство с чужими близкими, состоявшееся в моей жизни, случилось накануне свадьбы с Власовым. И то – лишь по острой на то необходимости! Сейчас никакой необходимости в навязанном общении нет. Я понятия не имею, как себя вести в обществе этих дамочек! Это вообще последнее место, где я планировала оказаться!.. Но это произошло. Юджин спит, а мне придётся как-то выкручиваться самостоятельно.

– Доброе утро, – недобро сверкнув взглядом, приветствует менямама.

– Доброе утро, Светлана Александровна, – вежливо отвечаю ей, всеми силами подавляя в себе желание хорошенько хмыкнуть. И выругаться. – Доброе утро, Наташа, Лена.

Девушки удивлённо переглядываются, а я едва сдерживаю самодовольную усмешку. Что, не ожидали, что я запомню вас всех?

Настя, самая старшая из сестёр, ставит передо мной тарелку и спрашивает:

– Чай, кофе?

– Кофе, пожалуйста. Спасибо.

На маленькой кухоньке воцаряется тишина. Под бряцание ложки все буравят меня взглядами. Чувствую себя неуютно и нервно произношу:

– Простите за ночное вторжение, я не знала, куда Женя меня везёт. Это был сюрприз.

– Вот уж точно сюрприз! – прыскает младшая Наташа. Лена пихает её локтём. – Извините, просто для нас всех большая неожиданность…

– Девочки, вы позавтракали? – перебивает девушку мать. – Ступайте к себе, успеете ещё до завтрашнего вечера хорошенько прожужжать все уши подруге брата.

Хихикая и перешёптываясь, средняя и младшая сёстры уходят. Следом за ними, поставив передо мной чашку, уходит и старшая. И я остаюсь наедине с их матерью. Меня совсем не радует эта перспектива. Более того, я хотела бы тоже встать и уйти, но из природного упрямства спокойно отпиваю отвратный кофе и выдаю милую улыбочку.

– Спасибо, без кофе я не человек.

– Говорите прямо как мой сын, – смягчается она на мгновение, но тут же хмурится. – Вы не обращайте внимания на этих стрекоз, они те ещё проныры, будут засыпать вопросами, иногда крайне неуместными, но это не со зла. Их можно понять: до настоящего времени их брат никогда не привозил домой своих женщин.

От неожиданности я давлюсь кофе и сильно закашливаюсь. Вы поглядите-ка, тоже мне, святоша нашёлся! Женщина смотрит понимающе и поясняет:

– Нет, конечно, я не подразумеваю, что Женя ведёт монашеский образ жизни. Кого он водитк себедомой дело десятое, но к нам на знакомство он ещё никого не приводил.

“Интересно, почему?” – проносится в мыслях. И тут же находится ответ.

– Не знаю, рассказывал ли он вам о нас, о девочках, о своём отце?.. – спрашивает Светлана Александровна. Я осторожно киваю. – Я даже начала думать, что забота о сёстрах отбила у него желание обзавестись собственной семьёй…

– Смею вас уверить, об этом речи между нами пока не идёт, – нервно усмехаюсь я. Вообще не идёт. И идти не может.

По моей логике мать должна успокоиться после моих слов, выдохнуть, что ли. Но она, напротив, напрягается.

– Да? Вы уверены? Потому что я вижу, что между вами происходит, вижу, как Женя смотрит на вас… И тем более он привёз вас к нам домой…

“Это ничего не значит”, – хочется возразить мне, но я молчу. В висках начинает пульсировать боль. Вот попала, так попала!.. И врагу не пожелаешь очутиться сейчас на моём месте!

А женщина продолжает:

– Я никогда не видела его таким… Спокойным, счастливым… Он до самого утра возился с машинкой, менял какую-то прокладку, чтобы запустить ваши вещи. Я уже встала, мы немного поговорили, а потом сын уже отправился спать. Женя очень воодушевлён вами, Ангелина. Сражен наповал. Я действительно посчитала, что между вами серьёзные и взаимные отношения…

Я морщусь. Не хочу хамить, грубить, но как-то поздновато эта мамаша спохватилась.

– Прошу прощения, – поджимает она губы. Успокаивается, берёт себя в руки так же внезапно, как завелась. – Вечно я лезу не в свои дела. Просто я, как и любая другая мать, забочусь о благе своих детей, желаю им только счастья. А вы однозначно можете разбить сердце моего сына…

– Это последнее, чего мне хотелось бы делать, – отвечаю ей тихо и миролюбиво. – Я понимаю ваши чувства, Светлана Александровна. Мы с Женей…Вместевсего ничего, как знать, что ждёт впереди?

– Тоже верно, – кивает она. – Но я хочу, чтобы вы знали: с ним вы будете как за каменной стеной. Если он вас выбрал, то не предаст. Из любой ситуации выкрутится, ему не привыкать.

Это точно! Уж в чём в чём, а в этом я даже не сомневаюсь! Вертлявый, словно уж на сковородке. Дома весь такой распрекрасный рыцарь, а на улице промышляет своими грязными делишками, чтобы его семья никогда ни в чём не нуждалась. Чёрт, самое фиговое, что я даже могу его оправдать, понять. Только этого никогда не будет достаточно.

– Пожалуйста, Ангелина, – снова обращается она ко мне. – Пусть наша беседа останется между нами. Женя настойчиво просил не пытать вас, но мне хотелось поговорить об этом. Возможно, когда придёт время, вы вспомните мои слова и не станете разрушать жизнь моего мальчика…

Она ждёт ответа? Мне нечего ей сказать. Я не могу ей пообещать, что не разрушу жизнь этого большого мальчика. Если он виновен, то сядет. Об этом я позабочусь. А о его сердце позаботиться не могу. Мне бы своё сберечь…

– Мам, – усмехается за спиной голос Жени. – Оставь это. Просил же…

– Мы просто мило общались, – заверяю его, не оборачиваясь. – Ничего предосудительного.

Мужчина подходит и кладёт ладони на мои плечи.

– Точно? – Целует макушку. – Не сбежишь прямо сейчас?

– Прямо сейчас не планировала. Как минимум, после того, как верну свои вещи.

– Ммм, заманчиво. Если не верну, то и не сбежишь!

Он довольно посмеивается, усаживаясь на соседний стул. Его мать хоть и начинает суетиться, выкладывая по тарелкам завтрак, но всё равно зорко наблюдает за нами. И я пускаю все силы на то, чтобы удерживать маску скучающего равнодушия.