Личное дело майора Власовой

3. Ангелина

Звонок полковника раздаётся примерно через час, и Власов заверяет, что мы уже пошли по горячим следам, учитывая показания родителей погибшей. Это лишь с огромной натяжкой можно назвать ложью: в большей степени мы действительно пускаемся по следу. И чем быстрее мы раздобудем как можно больше информации, тем вероятнее, что убийца будет найден.

Около трёх утра мы паркуемся возле общежития, где проживала Лика, и проводим несколько часов в полудрёме. Будит меня запах кофе, разносящийся по салону. Я скидываю на заднее сиденье заботливо наброшенный плед и разминаю затёкшие в неудобной позе ноги. Бросаю взгляд на часы и недовольно поджимаю губы.

– Ярик, ты мог бы и раньше меня разбудить!

– Зачем? – хмыкает он. – До семи тридцати всё равно двери общежития были закрыты. А там уж началось паломничество блудниц, торопящихся в свои постельки с ночных гулянок, я разведал обстановку у комендантши да раздобыл нам скромный завтрак.

Власов выдаёт мне крафтовый пакет, и я засовываю внутрь свой нос, инспектируя содержимое. Сэндвичи с красной рыбой, свежим огурцом и листьями салата.

– Власов..! Ты ж мой золотой! – бормочу я, отхлёбывая горячий капучино.

– Ешь давай, – усмехается мой бывший.

Едва мы приканчиваем сей великолепный завтрак в походных условиях, Ярослав садится вполоборота и говорит:

– Комендант сказала, что Анжелика Велегурская проживала в комнате 311 на третьем этаже. Её соседки, Александра Сорокина и Елена Грибоедова как раз в комнате, никуда не отлучались со вчерашнего дня.

– Тихони, значит? – усмехаюсь я.

– Или затаились после происшествия с подругой, – пожимает плечами Власов. – Как бы то ни было, нам стоит подняться и разговорить их.

Пожилая комендантша, представившаяся нам Тамарой Павловной, тщательно изучает документы, прежде чем указывает в направлении лифта. А на третьем этаже мы быстро находим нужную комнату, и Власов тихо стучит в дверь.

Открывает нам растрёпанная девица в спортивном костюме. Покрасневшие глаза и распухший нос намекают, если не на продолжительные слёзы, то на простуду.

– Здравствуйте, – вежливо говорит ей мой спутник. – Следственный комитет, подполковник Власов Ярослав Сергеевич. Это моя коллега, Ангелина Анатольевна. Мы разыскиваем Александру Юрьевну Сорокину и Елену Алексеевну Грибоедову. Вы Саша?

– Нет, Лена. – Девушка вздыхает и раскрывает дверь шире, пропуская нас. – Здравствуйте. Нашли Лику?

Внутри просторной светлой комнатушки на кровати сидит ещё одна девушка, синеглазая брюнетка в более лучшем, чем у её соседки, состоянии.

– Кто там, Лен? – спрашивает она, глядя с опасением на нас.

– Это следователи. – коротко объясняет первая девушка. – Лику нашли.

– Где она была? – тут же засыпает вопросами вторая. – Что с ней случилось? Всё в порядке?

На лице искреннее переживание, но в глубине её синих глаз затаённое опасение.

– Где кровать Анжелики? – спрашиваю я, пока Власов собирается с духом, чтобы сообщить о смерти их подруги.

– Вон та, справа, у окна, – тихо отвечает Лена.

– Вы не будете против, если я осмотрюсь? – задаю дежурный вопрос. Даже если будут против, я не могу не осмотреть личные вещи убиенное, если они тут остались.

– Да, конечно, если это необходимо и как-либо поможет… – даёт своё неуверенное согласие Лена.

Пока Власов задаёт дежурные вопросы о знакомстве девушек, об их впечатлениях об Анжелике Велегурской, об учёбе и отношениях с однокурсниками, я медленно ощупываю каждый сантиметр кровати Лики, осматриваю тумбу, пролистываю книги. Но здесь пусто: никаких сомнительных безделушек, мутных записок, никаких мелочей.

В маленькой косметичке лежат крем для лица дорогой фирмы, розовый блеск и пудра, три блестящих упаковки с презервативами и ничего больше. Словно хозяйка сложила в неё всё ненужное и забрала самое ценное с собой, чтобы никто не смог найти…

– У Лики был парень? – внезапная догадка простреливает в мозгу уже после произнесённого вопроса, и я резко разворачиваюсь, изучая реакцию соседок.

Лена смотрит на Сашу. Девушки безмолвно совещаются, и гражданка Сорокина уверенно заявляет:

– Нам кажется, что у неё появился кто-то взрослый, понимаете?

– Не совсем, – выдыхает Власов. Он бросает на меня взгляд, словно спрашивает: «И что, так всё так просто?».

Но я заранее предчувствую, что за этим обречённым «понимаете» таится немало загадок, которые нам только ещё предстоит нащупать и разгадать.

– Всё началось три месяца назад, – подхватывает Лена. – Понимаете, мы нечасто ходили тусоваться в клубы, а тогда… Словом тогда нам от студенческого совета пригласительные выдали, там выступал популярный рэпер. И мы решили пойти. Как-то так получилось, что мы разделились. Связь в клубе ловила плохо, и Лика.. она, словом, потерялась. Ну, мы так решили. А потом поняли, что она встречалась с кем-то.

– Но с кем именно вы не знаете? – уточняет Власов.

– Нет, – поспешно заверяет Лена.

– Она вернулась только утром. – подхватывает Саша. – Сразу закрылась в душе почти на час. Уж тут истерика у девок была: всем собираться надо, кому – домой, кому – на подработку, а Лика засела и не выходит. Вышла вся красная, словно под горячей водой стояла, а глаза зарёванные. Но она никогда не обсуждала, что произошло и где она пропадала.

– С тех пор Лика очень сильно изменилась. Сначала притихшая была, а потом стала какой-то нервной. Дёргалась от каждого шума, перестала отвечать на звонки с незнакомых номеров. Вот мы и решили, что у неё отношения не просто с каким-то мажором или студентом, а с каким-то взрослым мужчиной.

– Ну почему же? – задаюсь я вопросом.

– Молодые парни тоже бывают достаточно приставучими и напористыми… – задумчиво протягивает Власов.

– Было что-то ещё? – осеняет меня очередной догадкой.

– Я случайно увиделаих. – признаётся Саша. – Лика свалилась в тот день с температурой, отлёживалась в общаге. У меня разболелся живот, и я отпросилась с последней пары. Вышла из-за угла общежития, аонивыходят из кафе напротив.Оней дверь придержал. Она выглядела довольной, улыбалась в ответ. По крайней мере, мне показалось, что она не боится этого мужчину. Ейспокойнорядом с ним. Они сели в тёмно-синий седан, марку я не разобрала, так как припаркована была за другими тачками.

– Номер вы не запомнили? – спрашивает Власов.

– Нет, с такого расстояния даже не разглядела бы.

– Улыбку на лице подруги разглядели, а номер – нет? – хмыкает он.

– Я знаю Лику почти два года, мы живём тут втроём и неплохо общаемся. Я знаю, как она ведёт себя, когда напряжена, а как – когда расслаблена. С ним она чувствовала себя уверенно, в ней не было никакого страха или недоверия к спутнику. С улыбкой вообще всё просто: когда он придерживал для неё дверь, видимо, как-то пошутил, и Лика громко рассмеялась. Разве будешь смеяться над шутками того, кого опасаешься?

Я могла бы поспорить с данным утверждением, но вместо глупых споров спрашиваю:

– Александра Юрьевна, скажите, пожалуйста, вы запомнили, как выглядел этот мужчина? Возможно, слышали, как Лика к нему обращалась?

– Кроме этого взрыва смеха до меня не доносились больше обрывки их фраз. Слишком далеко я стояла, – хмурится она, и я повторяю вопрос:

– А мужчина? Как он выглядел?

– Чуть выше Лики, плечи широкие, тёмные волосы, тёмные брюки. Обычный, – она пожимает плечами. – На лице солнечные очки, хотя был довольно пасмурный день, но с утра светило солнце. Волосы зачёсаны на одну сторону. Не знаю, что ещё сказать.

– Если бы вы увидели его снова в толпе, смогли ли бы его узнать? – уточняет Власов.

– Не уверена. Слишком обычный, непримечательный… – она задумчиво застывает, но тут же продолжает: – Разве что, если бы он был снова в своём нелепом пиджаке!

– Что за пиджак? – хватаюсь я за последнюю соломинку.

– В крупную клетку. Жёлтый, лимонный такой, а полоски тёмно-фиолетовые. Вызывающе стильно. Именно так я и подумала. Такое может себе позволить носить либо человек без вкуса, либо крайне самоуверенный в себе.

В этом утверждении я с ней полностью согласна. Хотя лично я могла бы смело добавить ещё одну категорию. Самовлюблённые самцы, типа мачо, тоже те ещё любители самовыражения в одежде.

Власов вручает девушкам свою визитку и просит звонить, если незнакомец объявится или они вспомнят ещё чего полезного, а я снова осматриваю немногочисленные вещи Лики.

То ли она действительно была скромной и домашней, как заверяли её родители, то ли подчистила свою часть комнаты на тот случай, если… Если что? Знала ли она, куда едет и что её там ждёт? Виновен ли«лимонный пиджак»в смерти девушки? Что она делала за сто пятьдесят километров от общежития, так близко к родному дому?

– Спасибо за информацию, вспомните что-то ещё, обязательно звоните, – напутствует Ярослав девушек.

– Так что с Ликой? Вы нашли её? – спрашивает тихая Лена.

– Тело Анжелики нашли в лесу в Тверской области. – говорю подружкам. – Мне жаль, но вашу подругу убили. Мы обязательно найдём того, кто это сделал.

Девчонки начинают охать и причитать, горько плакать, и я некоторое время изучаю их, пытаясь уловить хоть что-то, но соседки Велегурской действительно больше ничего не знают.

Как печально всё происходит в этой жизни: вроде и близкие люди, прожили бок о бок столько времени, по осанке могут определить настроение друг друга, а свои тайны держат при себе! Как бы облегчилась жизнь простых оперов и следаков, если бы все люди делились с друзьями и близкими своими сокровенными секретами, но к непредвиденным ситуациям вроде смерти от удушения никто заранее не готовится.

– Гель, у тебя совсем не осталось и чуточки сострадания? – шипит Власов, когда мы покидаем комнату скорби.

– Почему не осталось? – обижаюсь я. – Я сострадаю всем и каждому.

– Оно и видно! Ведь можно же как-то помягче…

– Власов, в нашей работе нельзя. Сам знаешь, как часто такие подружки мужика поделить не могут или проект по учёбе… Рабочее место… Неважно что! И очень важно не просмотреть первую реакцию человека на огорошивающую новость.

Он закатывает глаза, но молчит. Я знаю, что права. И он тоже это знает. Жалость нужно оставлять где-то за пределами сознания, в противном случаебезжалостныйубийца может остаться на свободе и пострадает кто-то ещё.

– И что теперь? – спрашиваю у Ярика спустя некоторое время.

– Поспрашиваем тут ещё немного, может, удастся разузнать, с кем встречалась Велегурская. А ещё сделаем запрос на звонки и сообщения с её номера телефона, если найдём что-то интересное, запросим расшифровку, а дальше будет видно.

Детализация с номера Лики приходит даже быстрее, чем мы успеваем пообщаться хотя бы с десятком студентов, но в бумагах нет никаких сторонних номеров. Мы быстро распознаём номера родителей девушки, её подруг. Сторонних номеров, кроме редких звонков из деканата или номера парикмахерской, тут нет.

– Вполне вероятно, что у Лики была вторая симка, – Власов устало потирает лицо ладонью. – И вероятнее всего, в этом случае, она была зарегистрирована на кого-то другого.

Я лишь согласно киваю.

Интересная штучка, эта Велегурская. Создаётся впечатление, что она именно такая, какой описывала её мать: тихая, домашняя, умница и отличница. По клубам особо не ходила, о чём свидетельствуют показания соседок. Однако, мужчина у неё имелся. Ведь не просто так в косметичке лежали презервативы!

На короткое мгновение мы снова поднимаемся в комнату Лики и уточняем у её подруг про второй номер, но они об этом ничего не знают. Что ж, первый провал в расследовании наступил быстрее планируемого, но я надеюсь, что хоть кому-то из этих чёртовых студентов будет известно хоть что-то!

Но, кажется, на сегодня нас покинула удача. Мы опрашиваем каждого встречного, заходим во все двери, но ни один однокурсник Велегурской не может рассказать ничего стоящего. Звучка, отличница, тихушница – эти слова звучат чаще всего, но, увы, не могут ответить нам на вопрос, почему Анжелика оказалась в итоге там, где оказалась.

– Это провал, – стону я, бессовестно потягиваясь всем телом, перед тем как сесть в машину.

– Сейчас заедем куда-нибудь поесть и выпить кофе и двинем домой, – кивает Власов.

– Простите, – раздаётся поблизости тихий женский голосок. – Это вы про Лику Велегурскую спрашиваете?

Я поворачиваюсь и вижу прямо перед собой крошечную девушку.

– Да, здравствуйте. А вам что-то известно о Лике?

– Здравствуйте, – с сомнением отвечает незнакомка. – Я не знаю, помогу ли вам чем-то…

– Давайте вы для начала представитесь? – предлагает Ярослав.

– Вы не будете против, если мы пройдём в кафе? Тут, недалеко, за углом совсем. Просто я на работе, ребята судачили, вот я и выскочила, чтобы вас найти.

– Да, конечно. – говорит Власов. – Ведите.

Через две минуты мы оказываемся в маленькой уютной кофейне. Девушка ловко сервирует столик, наливает по чашке кофе, и мы устраиваемся поудобнее.

– Меня зовут Ксения Новикова. Мы с Ликой познакомились на первом курсе, а потом… Словом, я ушла из университета, замуж вышла. Кафе вот открыла… Но это неважно. Лика часто забегала ко мне посудачить о том, о сём.

– Вы знаете, что у неё был мужчина? – спрашиваю осторожно, чтобы не спугнуть словоохотливую подружку Велегурской.

– Мужчина? – невесело смеётся она. – Это вам Сашка с Ленкой сказали? Не было у неё никого. Точнее… Кажется, она влюбилась, но у них не было отношений.

– Можно поподробнее? – прошу я. – Она сама вам рассказала или это лишь домыслы?

– С ней что-то случилось нехорошее, но она не распространялась на этот счёт. Месяца три-четыре назад, точнее сейчас и не вспомню, она поехала с подругами в клуб, а оттуда её забрали. Дальше провал памяти, и с утра она оказалась на окраине Москвы. Она не обсуждала этого ни с кем, стыдно ей было. Но Лика просила у меня контакты гинеколога, и я ей их дала. После встречи с врачом, Личка избегала меня, а при редких встречах опускала эту тему. Я не давила, понимала, что расскажет, когда будет готова. А потом она словно расцвела. Я в шутку спросила, мол, нашла кого-то? А она покраснела и бросила что-то вроде: «да мне до него как до Луны!». Я пыталась разговорить Лику, но она хорошо умела хранить свои секреты. Всё, чего мне удалось от неё добиться, это признания, что он старше и ей нравится, но у него свой интерес. Какой именно, она не уточняла. Я переживала за подругу. Понятно, какой такой «свой» интерес может вспыхнуть у взрослого мужчины. Приглядывалась к ней, прислушивалась к разговорам, когда она приходила в кафе в мои рабочие смены.

– Вам известно, кто он? – не выдержав, спрашиваю я.

– Я ни разу его не видела. Точнее… я не уверена. Однажды мне показалось, что это Лика садится в тёмный седан. Дверь ей придерживал мужчина в клетчатом пиджаке. Но дело было вечером, и я даже не могу с уверенностью сказать, что это была Лика, не то что описать внешность мужчины. Мне только этот пиджак и запомнился. Крупные клетки просто отпечатались на подкорках сознания.

– Имени его вы, конечно, не знаете? – интересуется Власов. – Лика не упоминала?

– Имени никогда не называла. В редких разговорах обходилась обезличенным «он», но один раз я услышала, как она говорила с ним по телефону. Точнее, мне кажется, что с ним. Она не видела, что я уже возвращаюсь к столику. Когда у Лики зазвонил телефон, она сняла трубку и сказала: «Да, Юджин».

– Юджин? Вы уверены? – присвистывает Власов.

– Да, так она и сказала.

– Последний вопрос, – незнамо с чего закругляет беседу Власов. – Ксения, вы не знаете, был ли у Лики второй номер?

– У меня записан только один. – Девушка открывает телефонную книгу и диктует уже известный нам номер.

– Спасибо, вы очень помогли следствию, – вежливо сообщает девушке Ярик и вручает свою визитку.

– Вы найдёте его? Того, кто убил Лику? – всё-таки всхлипывает Ксения.

– Обязательно найдём! – обещаю ей, и мы прощаемся.

Едва выйдя на стылый загазованный воздух столицы, я набрасываюсь на бывшего:

– Какого чёрта мы ушли? Девчонка просто находка для шпиона, как знать, чего ещё она бы припомнила о своей подруге?

– Тихо, Гель, не кипешуй! – рычит Власов. – Голова и без тебя трещит.

– А как она у тебя затрещит, когда нас на ковёр вызовут..? А у нас что? Шиш с маслом?

– Ты ошибаешься, у нас есть нехилая такая зацепка! – Власов кивает в сторону машины. Мы устраиваемся в салоне, и он включает обогрев. – Юджин – довольно редкое имя или прозвище, как считаешь?

– Чушь какая-то, а не прозвище! – я закатываю глаза.

– Но вряд ли найдётся с десяток клоунов, зовущихся именно так, да?

– Наверно. Откуда мне знать! – я пожимаю плечами, и тут меня осеняет: – Постой-ка! Ты хочешь сказать, что знаешь этого Юджина?!

– Нет, не знаю. – с сожалением признаёт Ярослав. – Но забавная история: один недостоверный источник пару месяцев назад рассказывал, что объявился у нас в городе некий Юджин и вербовал продажных девок в нелегальный бордель. Ориентировку я, конечно, пробил, никто ничего не видел и не слышал, про бордель, да, говаривали, но он не на нашей территории, в соседнем районе, а вот про парня вроде как не подтвердилось. А так как источник и так был недостоверным, то я и решил, что это просто очередная байка, которую скормил этот информатор.

– Но девки могли смолчать… – протягиваю я. – Он мог их или запугать, или подкупить.

– Или он мог действовать более изящно и не светиться на широкой публике, – Власов постукивает по рулю костяшками пальцев. – Придётся ещё раз поговорить с девками, уж кто-то чего-то наверняка слышал…

– А можно наведаться в этот подпольный бордель и попытать счастья на месте, – возражаю я. – Сам знаешь, как нас любят ночные жрицы, бессмысленно опрашивать их. Будут молча прикрывать благодетеля, пока у самих не случится что-то из ряда вон.

– В бордель тоже соваться бессмысленно. Каждая собака знает, что я следователь, а если и не знает, то всегда найдётся тот, кто с удовольствием доложит. Заведение такого плана – раз оно на плаву – имеет хорошую поддержку на высоком уровне, а нам пока не с руки открыто проявлять интерес. Боюсь, спугнём их и начнут активно заметать следы.

– Я пойду.

– Нет, об этом не может быть и речи!

– Сам посуди, Власов: абы кого не отправишь, не разберётся. А я надену каблуки, красивое платье, накрашусь поярче… Пропущу в баре пару коктейлей. Не настолько уж я примелькалась на публике, тем более сам говоришь, что клуб этот в другом районе.

– В районе Румынского. – скрипит зубами Ярик. – И нет, ты не пойдёшь туда одна!

– Ярослав…

– Я всё сказал! – повышает он голос, но тут же смягчается: – Это может быть опасно, Гель. Мы ещё не знаем, с каким дерьмом нам придётся столкнуться, поэтому не будем торопиться. Нужно собрать побольше информации о борделе и завсегдатаях, а потом уже туда соваться. Отдохнём сегодня, я устал, как чёрт, а завтра наведаемся в пару притонов, поговорим с девками, я пошевелю информаторов…

Власов выруливает на трассу, и я устало прикрываю глаза. Простите, товарищ подполковник, но, кажется, я собираюсь ослушаться вас. Я простознаю, медлить нельзя. Сейчас убийца Лики должен быть ещё взволнован произошедшим и будет совершать ошибки, если как следует поворошить осиное гнездо. Каждый день промедления лишь поможет ему успокоиться и поверить в собственную безнаказанность.