Личное дело майора Власовой

Пока добираюсь до работы на такси, всерьёз задумываюсь о покупке машины. Это сейчас я могу обходиться поездками на перекладных, а когда родится ребёнок? Не отрывать же вечно Власова!.. Хоть я и понимаю, что он никогда не откажет, как с лёгкостью помогает сейчас, в будущем мне хочется максимально избегать этого. Хотя бы для Ритки. Каково ей будет, если её муж будет продолжать поддерживать меня, теперь ещё и с ребёнком, который, ко всему прочему, будет носить ту же фамилию, что носят и её дети? Это совсем уже никуда не годится…

Мысленно составляю список дел и задач, и это отвлекает меня от душевных переживаний. Я заставляю неконтролируемые страхи замолчать, забиться в самые глубины сознания. У меня всё будет хорошо. Я сильная. Я справлюсь. И с моим ребёнком всё будет хорошо. Иначе просто невозможно.

Перед окошком дежурного я нос к носу сталкиваюсь с самим Константином Альбертовичем Велегурским. Хочу прошмыгнуть мимо, но он здоровается:

– Ангелина Анатольевна, добрый день! Слышал, это вас нужно благодарить за раскрытие убийства моей дочери?

– Здравствуйте, Константин Альбертович. Ну что вы, какие благодарности! Я просто выполняю свою работу, – смущаюсь я.

– Пока на страже закона стоят такие храбрые и, что немаловажно, скромные женщины, мы можем спать спокойно, – каламбурит он. – Скажу вам по секрету, кажется, большое начальство готовит приказ о вашем повышении.

– Вас, несмотря на обстоятельства, тоже можно поздравить, – не остаюсь я в долгу. Ох, уж эти светские беседы! Скука смертная! – Теперь вы точно перейдёте от статуса Исполняющего Обязанности к полноценной должности Губернатора! Единственный достойный конкурент оказался с гнильцой…

– Это вы?! – перебивает меня визгливый, истеричный голос. К нам подлетает Мария Зотова. – Это вы задержали Гришу ни за что?! Он ни в чём не виноват!

Я морщусь, с сомнением поглядывая на её пузо.

– Мария Андреевна, послушайте, – тихо говорю ей. – Мне действительно очень жаль, что у вас всё так вышло, но Григорий Феликсович Румынский арестован за совершенные им преступления и уже начал давать признательные показания. Более того, его задержали при попытке избавиться от вещественных доказательств, способных связать его с преступной группировкой.

– Да откуда вообще взялся этот дом? Я ничего не понимаю, – начинает плакать женщина. – Что это за дом? Какое отношение он имеет к Грише?

– Возможно, у Григория имелись от вас тайны, – деликатно говорю ей. – Возможно, он вёл двойную жизнь. Возможно, он бывал в этом доме без вас. Я не знаю, но я точно знаю, что он бывал в этом доме и своими собственными глазами видела улики…

“… которые он пытался сжечь”, – хочу закончить я. Но женщина, не дослушав меня до конца, злобной фурией бросается на меня.

– Это ты, дрянь такая? Это ты спала с моим Гришей?!

Её тут же перехватывает Велегурский. К нему на помощь спешит дежурный. Медленно отступая от Маши, я интуитивно закрываю защитным жестом руками свой живот. И это сразу бросается ей в глаза.

– Да что б ты сдохла! – выплёвывает она. – Ты и твой выродок!

– Ну всё, – злится Константин Альбертович. – Идёмте, Мария Андреевна, я отвезу вас домой. – и шепчет в мою сторону: – Простите её за это, Ангелина Анатольевна. Нервы, вот и лезет в голову не бог весть что!

– Ничего страшного, – отзываюсь тихо. – Я всё понимаю.

До кабинета дохожу как в тумане. Меня трясёт от стресса. Я жалею, что пришла на работу. Сколько я выдержу в таком духе? А ведь Мария – только крупица, а нервы взлетели до предела.

Чтобы успокоиться, завариваю чай и начинаю просматривать документы. Я уверена, мы что-то упускаем из виду, но что?..

Я просматриваю протоколы допросов Румынского. В частности меня интересует, что произошло с Ликой.

Гриша рассказал следующее: Зотов, желая устранить конкурента привычным шантажом, приказал заманить Анжелику в клуб, где её накачали наркотой и изнасиловали, сняв это на видео. Потом вынудили выступать, всё тоже фиксировалось на видео. А потом, по словам Гриши, Лика сказала, что “всех вас, мразей, поймают, я уже обратилась куда надо”. Зотов испугался и приказал её убрать. Кент избавился от девчонки и отнёс её через туннели в лес. Должен был оставить западнее, на подведомственной территории Румынского, а тот состряпал бы бумаги, что Анжелика Велегурская пала жертвой очередного маньяка. Но Иннокентий Дуболомов потащил тело восточнее и волею судьбы оставил её прямо на границе районов. Так в дело вмешались мы. После смерти Велегурской Зотов якобы решил сам отказаться от должности, чтобы не возникало лишних подозрений.

Иван Андреевич показания давал неохотно, вину отрицал, обвинял Румынского в клевете. Тогда как Гриша сразу пошёл на контакт со следствием и выбил приятную сделку в обмен на признательные показания.

Как же у них складно всё выходит! Неужели Зотов рассчитывает, что Румынский возьмёт всю вину на себя, ограничившись сделкой с прокурором? Поэтому играет в глухую несознанку? Или он не врёт и на самом деле его оболгали?

Что, если предположить, что Зотов не при делах, а Румынский выгораживаетнастоящеговладельца клуба?.. Получается, что Лика тут абсолютно лишняя деталь пазла. В том, что её заманили в клуб, не было абсолютно никакого смысла, если это сделали не с целью шантажа её отца. А если не для шантажа Велегурского, то для чего?

Всё это имело бы смысл, если бы кто-то сторонний приобретал выгоду. Устранив Зотова, встать у власти. Возможно, перед выборами Велегурского уберут с доски, словно шахматную фигуру, воспользовавшись откровенными видео с его убитой дочерью, и тогда мы узнаем личину истинного преступника?

Как много вопросов и ни одного ответа. Чёрт, голова просто раскалывается! Борясь с подкатывающей тошнотой, я открываю папку с данными Анжелики Константиновны Велегурской, рассматриваю снова и снова фотографии, заключение судмедэкспертизы, анализы крови и образцов ДНК её родителей для исключения причастности к убийству.

От всех этих данных, которые абсолютно не помогают, кружится голова. На пятом круге просмотра бумажек, кажется, словно я на всю жизнь запомню эти данные: первая положительная, вторая положительная, третья положительная, частицы днк не совпадают с образцами, отпечатки рук не соответствуют… Здесь ничего нет.

С тяжёлым вздохом я откладываю папку и принимаюсь за следующую. Перминов. Родился, учился, родные, недвижимость… Я готова заорать! Мысль вертится на краю сознания, а я не могу её сформулировать. Но что-то здесь однозначно не так!

В расстроенных чувствах я собираюсь домой. Ну как домой? Домой к Маргарите и Ярославу. Я же обещала!.. Да и не решаюсь я вернуться пока к себе.

Запахиваю пальто, собираюсь уже погасить свет, но мой телефон протяжно гудит. Сообщение.

Номер незнакомый. Я раздумываю, стоит ли его открывать, учитывая, что у меня есть минимум один недоброжелатель. Но всё-таки жму на кнопку.

Короткое чёрно-белое видео без звука. Качество картинки так себе. Спиной ко мне на стуле сидит мужчина. Крупный, темноволосый. По комплекции походит на Власова… или на Юджина. Я замираю.

В кадре появляется ещё один человек. Тоже мужчина. Голова прикрыта капюшоном, под широкой толстовкой не разглядеть фигуры, отвратительное качество видео не даёт определить рост. Он поворачивается к камере, но вместо лица – дурацкая маска клоуна.

В несколько размашистых шагов он доходит до сидящего мужчины. Тот дёргается, пытаясь вырваться, при виде пистолета, но связан по рукам и ногам.

Человек в маске подносит дуло к виску мужчины и стреляет. Ничего не происходит.

В полном шоке смотрю на экран, пока там не вспыхивает этот же незнакомый номер.

Снимаю трубку и молчу.

– Здравствуйте, Ангелина. – говорит механический голос. – Сейчас у меня в гостях находится дорогой вам человек. В барабане моего пистолета находится всего один патрон из девяти возможных. Каждые полчаса я буду стрелять ему в голову один раз, до тех пор пока не выпущу мозги наружу. Но вы можете его спасти, если привезёте все имеющиеся у вас документы по вашему последнему делу и уложитесь за полчаса.

Я тяжело сглатываю. Кто это? Власов или Юджин? Один уехал по делам и не выходил на связь уже порядком времени. Второй исчез в ту злополучную ночь, и я палец о палец не ударю, чтобы его спасти.

– Кто это? – озвучиваю я вопрос.

– А разве это имеет значение? – удивлённо спрашивает голос. – Разве есть разница, чей ребёнок останется без отца, ваш или Маргариты?

Я закусываю губу. Нужно вызвать подмогу, отследить звонок, определить его местонахождение…

– Я ускорюсь, если вы вздумаете обратиться за помощью к коллегам. Мне нужны только документы. Не вы, не ваш любовник мне не интересны. Оставите документы там, где я велю, сможете забрать своего благоверного там, где я скажу. Откажетесь подчиниться, я быстро закончу здесь и наведаюсь к вашей беременной родственнице. Отдайте мне документы, и просто забудем о существовании друг друга.

Я доберусь до Ритки в лучшем случае через сорок-пятьдесят минут. Даже если возьму патрульную машину и вооружённый до зубов конвой, не факт, что успею. Давай, Ангелин, решайся!

– Ладно, – выдыхаю я. – Куда везти?

Он называет мне адрес, где я должна скинуть документы в мусорный бак. Я записываю, дублируя запись через копирку – а ещё сомневалась, что когда-либо пригодится этот пережиток прошлого! – оставляю приписку: “Шантаж, смертельное видео, угрозы причинению вреда здоровью Маргарите Власовой, отслеживать перемещения около этого адреса”. Закончив писать, говорю:

– Просто выбросить папку с делом?

– Да.

– Мне нужны гарантии, что на этом всё закончится, – говорю ему.

– В этом я даже не сомневался! – усмехается голос. – Какие же я могу вам дать гарантии, Ангелина?

– Прямая трансляция, – говорю ему первое, что приходит в голову. – Я хочу видеть вас всю дорогу.

– О, это будет интересно! Время пошло, Ангелина. Тик-так.

Он отключается, а я быстро набираю номер Маргариты.

– Да? – отзывается она.

– Рита, слушай меня внимательно: запри все двери и окна, не открывай никому, пока не появлюсь я или Власов. Пожарные, полиция, скорая помощь… Никто не должен входить внутрь, ты поняла?

– Что случилось? Где Яр?

– Рита, ты поняла? – прикрикиваю я.

– Поняла я, поняла.

– Молодец. Запрись, не подходи к окнам, держи Соню при себе. Попытался дозвониться до Ярослава. Скажи ему, что вся информация у дежурного. Поняла?

– Да, – шепчет Ритка.

– Всё будет хорошо, – обещаю ей и отключаюсь. Проверяю сообщения. Ссылка на трансляцию уже здесь, и я загружаю картинку.

Сгребаю со стола все бумаги в большой пакет, иду на крейсерской скорости до дежурки. Сдаю ключ от кабинета и пишу в журнале: “Мне угрожают. Требуется сопровождение”. Вкладываю копию записки. У дежурного округляются глаза.

– До свидания, – говорю ему с улыбкой.

– До свидания, Ангелина Анатольевна, – отзывается он, набирая внутренний номер на стационарном телефоне.

Неподалёку от остановки стоит свободное такси, и я открываю заднюю дверь.

– Здравствуйте! Вы свободны? Прокатимся?

– Отчего бы не прокатиться с такой красавицей? – улыбается золотыми коронками кавказец в возрасте.

Я диктую адрес и предпринимаю попытку за попыткой дозвониться до Ярослава, но абонент находится вне зоны действия сети. Попеременно поглядываю в трансляцию: преступник ходит перед камерой, нависает над мужчиной… Неужели там на стуле… это Власов? Паника достигает предельного уровня. Я не могу думать ни о чём другом. Лишь другая мысль – то, что это может быть Женя, – вызывает ещё большую лавину страха.

Отвлекаясь от телефона, обнаруживаю, что мы движемся в сторону окраины города. Совершенно не в том направлении.

Я нащупываю в кармане пистолет. Снимаю с предохранителя. Навожу на водителя.

– Остановите машину, – сухо говорю ему.

– Эй, красавица, пробку объезжаем, – спокойно говорит он мне с характерным акцентом. – Ты что такой злой, а, красавица?

Не успеваю я удивиться, он резко бьёт по тормозам, и я со всей дури врезаюсь в переднее пассажирское кресло. Пока пытаюсь сориентироваться в пространстве, он хватает меня за волосы и ударяет головой о дверцу.

Всю правую сторону обжигает от острой боли, но этого ему мало. Он оттягивает меня за волосы и бьёт ещё раз. На этот раз сокрушительно.

Голова трещит от адской боли. Словно мне вырвали все зубы разом без анестезии, да ещё и порвали при этом рот. Открыв глаза я даже не сразу понимаю, нахожусь ли в кромешной темноте или ослепла от силы удара.

Пытаюсь пошевелиться, и постепенно мир вокруг вспыхивает десятками маленьких лампочек. “Датчик движения”, – догадываюсь я.

Я внимательно осматриваю себя, и увиденное мне не нравится. С правого плеча по груди расползается кровавое пятно, голова кружится, во рту слишком сухо. Я потеряла прилично крови из-за ушибленной раны головы.

Рукава закатаны чуть выше локтя, передавливают предплечья. В вены обоих рук вставлены катетеры, от которых тянутся к металлическим стойкам тонкие трубочки. Кисти прикованы металлическими манжетами к подлокотникам такого же металлического кресла. Сдерживающие крепления на цепи. Цепь скреплена в кольцо замком. А примерно в метре, на уровне моего лица, словно в насмешку, болтается ключик.

Взгляд скользит с этого ключа дальше. Я вижу старый ламповый телевизор. Экран рябит, вызывая у меня тошноту.

Я изучаю помещение без окон. Бетонные стены, бетонный пол, вокруг меня установлены на штативах несколько камер. Обстановка слишком напоминает дрянной фильм ужасов, и я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Они снимают снафф, и мне уготовили роль главной героини одного из смертельных видео. Не время для паники. Мне нужно выбраться отсюда как можно скорее.

По всей логике нужно достать ключ, правильно? Я упираюсь руками в подлокотники. Сковывающие манжеты до боли врезаются в кожу, царапают её острыми неровными краями. Но я привстаю, вытягиваюсь… Нет, слишком далеко. Если только… попробовать дотянуться ногами?

Плюхаюсь обратно на сиденье. Оно странно щёлкает. Из пола резко выскакивает какая-то труба, которая разворачивается, упираясь острым ржавым краем в мой живот. Ещё пара сантиметров – и поцарапала бы. Ещё сантиметров пять-семь, и вспорола бы меня. Я всхлыпываю, вжимаясь в спинку кресла, которое снова странно щёлкает. И на экране появляется картинка со звуком.

Та же ублюдочная маска. Тот же капюшон. Та же толстовка. Тот же металлический голос.

– Снова здравствуйте, Ангелина! Я так сильно хотел заманить вас к себе в гости, что немного обманул. Не держите обиды.

Я перевожу взгляд в камеру и спрашиваю:

– Чего тебе нужно, больной ублюдок?!

– Хочу познакомить вас со своим творчеством. С тем делом, которое вы разрушили. Это целое искусство – снять сцену убийства кинематографично. Я выискивал для своих клиентов лучшие сцены из всех фильмов ужасов. Сегодня я воссоздал сцену из фильма “Пила”. Жаль, что это, вероятно, моё последнее видео, но оно произведёт настоящий фурор!

Он смеётся, а я лихорадочно соображаю. И чего я не смотрела эти фильмы ужасов никогда? Сейчас бы мне не помешало немного знаний, как выбраться из настоящей дерьмовой ситуации.

– Ваши друзья уже наверняка подключились к просмотру, – продолжает этот кретин. – Как вам? Нравится? Ангелина, не стесняйтесь, передайте им привет.

Я бросаю взгляд в камеру, с сожалением понимая, что, вероятно, это мои последние минуты, а мой ребёнок никогда не появится на свет. Казалось бы, только сегодня утром я сама хотела избавиться от него, ну, думала, что хочу, а потом поняла, что сильно ошибалась на этот счёт. А теперь, из-за моих необдуманных действий, мой малыш погибнет вместе со мной. Я никогда не узнаю, какого цвета его глаза. Никогда не почувствую, как он пахнет. Не смогу ощутить даже крохотных пиночков изнутри.

От осознания этого слёзы начинают литься из глаз бесконечными потоками. Я рыдаю, глядя в одну из камер, кусаю губы, громко завываю. Мне больно, невыносимо просто, но эта боль не физическая. Мне страшно, просто до ужаса. Кажется, только сейчас я до конца начала понимать, что творили эти нелюди с живыми людьми и что планируют сделать со мной.

– Что ж, – говорит адский конферансье. – Вижу, вы пока не готовы выступить с заявлениями. Тогда я расскажу вам правила игры. Теперь, когда установка всех деталей реквизита произошла, начался обратный отсчёт. Часы вы можете видеть над дверью. – Я бросаю взгляд туда и вижу ускользающие секунды своей жизни. 56 минут, 39… 38… 37… секунд. – Когда таймер дойдёт до нуля, сдерживающее давление в ваших капельницах ослабнет и по трубочкам к вашим венам спустится кислота, которую кровь разнесёт по всему телу. Она будет разъедать вас изнутри, пока вы не истечёте кровью, не выплюнете все внутренности и не умрёте. Но вы можете спастись. Теперь ваш трон не ограничен трубой, и вы можете протолкнуть его по желобу вперёд… но при этом вам придётся насадить себя на трубу, проткнуть своё тело, зацепить внутренние органы: кишечник, почку, желудок, матку… как бы вы не извернулись, что-то непременно пострадает, но несмотря на это, у вас останутся неплохие шансы выжить. Выбор за вами, Ангелина. Решать только вам.

Ублюдок отключается, и я начинаю орать, в полном отчаянье дёргая руками. Широкие металлические браслеты, плотно обхватывающие запястья, раздирают руки в кровь, срывают кожу. Я в полнейшем ужасе. Ничего страшнее никогда не происходило в моей жизни. В голове – истерика, полный бардак, безумный хаос.

Но неожиданно я начинаю икать и постепенно затихаю. Медленно поднимаю лицо к камере и громко и чётко произношу:

– Женя, ты слышишь меня? Помнишь, ты говорил, что сможешь меня найти, где бы я не оказалась? Сдержи своё слово. Пожалуйста. Найди меня.