Личное дело майора Власовой

Едва мы с Женей устраиваемся в салоне, и он плавно трогает с места, двигаясь в уже знакомом направлении, я сажусь вполоборота и с любопытством спрашиваю:

– А о чём это вы с мамой шушукались?

– Да так, – отмахивается он. – На правах твоего будущего мужа попросил о парочке небольших одолжений.

– О каких?

– Тебе лучше не знать, – усмехается он.

– Всё, теперь я точно заинтригована! – протягиваю я, придвигаясь ближе.

Мужчина снова усмехается:

– Тебе это не понравится.

– Женя, я жду! – нетерпеливо поторапливаю его.

– Ну, во-первых, я попросил будущую тёщу не упоминать всуе никаких других зятьёв без приставки “бывший” и не делать вид, словно вы всё ещё вместе или что это возможно. Потому что вы не вместе и это точно, вот просто гарантирую, невозможно.

Я глупо хихикаю в полной уверенности, что он шутит. Но Женя вздыхает и косится на меня.

– Подожди, ты серьёзно ей это сказал?

– Да. А что тут такого? Я не собираюсь всю жизнь сидеть и слушать дифирамбы по твоему бывшему мужу. Если сразу не обозначишь границы, то человек потом так и будет считать, что это норма. Сколько там прошло уже с вашего развода?

– Два года.

– Вот именно, Ангелин. А твоя мама упорно не желает этого признавать. Вот я сразу и обозначил границы. Не благодари.

Я вздыхаю:

– Даже не собиралась. Вот увидишь, мне это ещё так аукнется! Ты просто не понимаешь, какой сложный человек моя мать.

– Да всё я понимаю, – перебивает он. – Она не может пережить свою обиду на твоего отца, вот и отыгрывается на тебе. Это нормально. Нет, то есть, конечно, это не нормально, но ведь и не самое худшее, что может произойти.

Я смущаюсь. Он, что же получается, просто подслушал весь наш разговор?

– Зря ты в это влез, – качаю головой.

– Ничего не зря. Уверен, она ко мне прислушается. По крайней мере, я думаю, что подкинул ей пищи для размышлений.

– Про зятя-то? – фыркаю я. – Тоже мне, пища.

– Нет, не про зятя. Это было только первое, о чём я её попросил.

– О чём ещё? – чувствуя, как медленно холодеет вдоль позвоночника, спрашиваю севшим голосом.

– Ну, – мнётся он. – Там из этой просьбы вытекло ещё кое-что.

– Что именно, Женя?

– Что на данном этапе жизни тебе уже не требуются её поучения, только материнские поддержка и любовь. Ты уже давно взрослая и состоявшаяся личность, ты можешь сама строить свою жизнь.

– Ты сошёл с ума, – обречённо констатирую я. – Она же меня просто сожрёт теперь! Ну кто тебя просил вмешиваться? Мы встречаемся пару раз в год, и я никогда не стремилась усложнять ещё больше наши отношения. Она решит, что я тебе жаловалась!

Я закрываю лицо ладонями. Так и знала, что ничем хорошим эта встреча не окончится. Слушать мне теперь до скончания веков, какая я неблагодарная дочь!.. И поделом мне! Не нужно было оставлять их одних!

– Ангелин, всё будет хорошо, вот увидишь. Я умею быть убедительным.

– Ты умеешь быть навязчивым и надоедливым, просто до ужаса раздражительным! – вздыхаю я.

– Именно это во мне тебе и нравится, признай!

– Нет.

– Да, Ангелочек, – искушающе шепчет Женя, и я поднимаю голову. Он лукаво улыбается. – Если бы не моя раздражительная навязчивость, мы никогда не полюбили бы друг друга.

– Тьфу, блин, дурак! – смеюсь я, и он подхватывает мой смех. – Сейчас я испытываю абсолютно противоположные чувства. Вот нужно тебе было вмешаться…

Женя с лёгкостью берёт мою руку, переплетая наши пальцы, и говорит:

– Я же сказал, что никому не позволю тебе вредить. – И добавляет более тихо и проникновенно: – Никому, Ангелин. Даже твоей маме.

На это я не нахожу ответа. Весь остаток пути мужчина практически не отпускает моей руки, периодически поглаживая кожу большим пальцем. От этой быстрой ласки кожа воспламеняется, и горячие импульсы, проникая в кровь, кажется, касаются самого сердца.

Возле ставшего уже знакомым участка с домом стоит припаркованная машина, а окна горят ярким светом. Я выдыхаю с облегчением: свидетель на месте. Остаётся только надеяться, что ему есть чем меня порадовать.