Лучший друг моего парня 2

Глава 28

— Я не хочу детей, — произношу тихо и останавливаюсь в дверях кухни.

Это первая и единственная мысль, которая зациклилась в моей голове с тех пор, как Мирон покинул мое тело и вышел из ванной.

Пальцы рук до онемения покалывает, так сильно комкаю край мужской футболки.

Мысль о возможной скорой беременности ужасает.

Я никогда не думала о детях. Вообще никогда. Где-то там, на периферии сознания, понимала, что когда-то, возможно, захочу стать мамой и из меня появятся маленькие человечки. Но точно не сейчас. Ужасно неподходящее время. У меня ничего нет.

Я выросла в детском доме, мои родители были не особенно сильны в воспитании, любви и привитии правильных семейных ценностей. Я от всего этого так далека… Что я могу дать ребенку? Возможность недодать любви пугает до ужаса. А еще ведь есть денежный аспект… он пугает не меньше.

Мирон жадно пьет воду из горла запотевшей бутылки. На его торсе еще поблескивают капли воды. Мышцы твердого литого живота подрагивают и перекатываются от каждого его движения. На нем лишь серые боксеры и ничего больше.

Мое тело все еще помнит его вторжение. На языке перекатывается его вкус. Я бы хотела продолжить этот вечер в кровати. Обниматься и целоваться, сплетаясь в единое целое. Но сейчас я хочу прояснить важный для меня момент.

Нервничаю так, что трясет.

Двигаюсь ближе и останавливаюсь напротив Гейдена, упираясь руками в кухонный остров. Нас теперь разделяет только он.

— Ты слышишь меня, Мирон? — чуть повышаю срывающийся и подрагивающий голос.

Гейден опускает бутылку с водой. Тыльной стороной ладони вытирает губы, смотрит на меня в упор. По его взгляду непонятно, что он думает. Слышал ли он меня, разочаровали ли его мои слова или наоборот.

Мирон Гейден в роли отца? Воображение рисует черноволосых малышей. Двоих. Они сидят у него на руках и жмутся пухлыми щеками к его щекам. Картина настолько умилительная, что сердце сжимается. Но… это ведь не про нас?

Мы два поломанных человека, обладающие сомнительными моральными принципами. Семья. Дети. Уют. Совместный быт на долгие годы вперед… Это может жить лишь в очень далеких мечтах, тех самых, что никогда не сбудутся.

Боже, пусть уже скажет хоть что-то.

— Слышу. Воды?

Киваю.

Передо мной на столешницу опускается высокий прозрачный стакан. Неотрывно наблюдаю, как в нем появляется вода. Мелкие пузырьки поднимаются вверх. Гипнотизирую их, не поднимая глаз.

— Скажешь что-то по существу?

Как же сложно иногда с ним общаться. Я подумала — иногда? Всегда.

— Я тоже не хочу в ближайшем будущем детей, НеАнгел, — спокойно произносит Мирон.

И к моему сердцу вновь возвращается привычный ритм. Поднимаю взгляд. Мирон внимательно за мной следит, словно ищет малейшее изменение в лице. Хочет считать эмоции, которые выдают правду. Они определенно отображаются там. Я чувствую облегчение.

— Тогда что это было? — неопределенно веду в сторону подбородком.

— Не понравилось? — хищно скалится.

— Таким не шутят. Я могу забеременеть, а я этого не хочу. Не сейчас. Учеба… в самом разгаре. О таком нужно предупреждать заранее. Ты… зачем ты это сделал?

О том что у меня нет ни грамма материнского инстинкта, решаю промолчать. Как и о том, что воспитывать ребенка дорого… средств на это у меня тоже нет.

— Ангелина. — Мирон обходит кухонный остров и становится рядом. Нависает сверху. Смотрит открыто и даже как-то нежно. Касается пальцами моих мокрых волос, отводя их за спину, и опускает руку, опираясь на стол рядом с моими бедрами. — Нам было хорошо?

— Да… но…

— Ты хотела прерваться?

— Нет… но…

— Поэтому я кончил в тебя. Продлил твое и свое удовольствие. И планирую сделать это снова. Тебе лучше начать пить таблетки или поставить укол. Можем завтра с утра съездить в клинику и решить этот вопрос на очном приеме с врачом. Еще вопросы? — Мирон толкает мой нос своим, едва задевая губы легким поцелуем. — Наживую ты еще круче, чем в резинке.

Волоски на коже дыбом. Хочет обнять и поцеловать в ответ.

Но я в первую очередь обдумываю его слова о таблетках и враче. Не двигаюсь.

— Хорошо. Я не против таблеток. И не против отсутствия презервативов. Только если ты ни с кем… пока со мной, — выдвигаю встречные требования.

— Я давно ни с кем, НеАнгел. Только с тобой.

— Отсосы тоже входят в запрещенный список. Как и поцелуи. Если… я узнаю, Мирон… — меня уже не заткнуть, но лучше бы остановиться.

Гейден прищуривается. Ждет продолжения.

— Договаривай.

— То это будет конец. Я только с тобой. Ты только со мной.

Мирон немного отстраняется, выпрямляясь. И у меня все опускается внутри. Хочется схватить его за плечи и притянуть назад.

Я перегнула? Рано выкатила условия? Но я должна была что-то решить для себя. Для нас. Кто мы друг другу?

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Я живу в его квартире, ношу его одежду после совместного душа, и он имеет право кончать в меня, а что имею я?

— Я только с тобой, НеАнгел, — выдает тихо.

Тут же подаюсь вперед, сцепляя руки на шее Мирона в замок. И звонко чмокаю в губы. Один раз. Второй.

Мирон хочет углубить поцелуй, но я уворачиваюсь. Промазывает и кусает меня в щеку. Подбородок. Не больно, щекотно. Выкручиваюсь и смеюсь.

— Иди сюда, зараза, — Гедейн превращается в охотника за моими губами. — Продолжим наказание.

— Так это было оно? Я думала, ты меня выпорешь…

— Хочешь? Легко устроим.

Картинки в голове выстраиваются в пошлый порноряд, где Мирон, вооружившись стеком, шлепает меня и… это неожиданно возбуждает.

— Не-е-ет…

Хохочу громко, запрокинув голову, продолжая вертеться. Бедро обжигает звонкий шлепок, и я взвизгиваю.

Мирон, воспользовавшись заминкой, подхватывает меня под ягодицы и приподнимает, заставляя обвить его ногами. Цепляюсь за его торс, промежностью чувствую горячую твердость его члена.

На душе теплее. Почти все хорошо.

— Еще один момент. И можем продолжить наказание.

— Ну… — Нетерпеливо толкается бедрами, вжимая меня в себя.

Запрокидываю голову, чтобы удобнее было смотреть ему в глаза и видеть, если он соврет.

— У тебя день рождения. Скоро.

— Ну? — не отрицает.

Уже хорошо.

Нетерпеливо ерзаю.

— Почему не сказал? Не пригласил?

Гейден закатывает глаза и отвешивает шлепок на другую мою ягодицу. Для симметрии. Кожа огнем горит. Мне нравится. Начинает двигаться в сторону спальни.

— Эй! Ты не ответил! — Луплю по голым плечам.

— Мы живем под одной крышей. Трахаемся. Думаешь, вечеринка прошла бы без тебя?

Мирон кидает меня на постель, подхватывая лодыжки. Подтягивает меня ближе к себе.

— Нет? — спрашиваю хрипло.

Мирон задирает футболку, обнажая мою грудь и трусики. Поддевает ластовицу пальцами и отводит в сторону, касаясь мокрых складок. Со стоном выгибаюсь.

— Нет. Ты автоматически приглашена, НеАнгел. Хочешь еще поболтать?

— Что ты делаешь? — Приподнимаюсь на локтях.

Упускаю момент, когда Мирон успел опуститься перед кроватью на колени и устраивается прямо напротив моих бесстыдно разведенных ног.

Мирон не отвечает. Кусает внутреннюю сторону моего бедра, продолжая ласкать пальцами мой влажный вход. Опускает голову… и касается языком клитора.

Боже… Сжав в кулаки ткань покрывала, падаю обратно на спину.

28.1

Спустя сорок минут, два оргазма и еще один фееричный секс я собираюсь вырубиться прямо на Мироне. Он не сопротивляется. Обнимает двумя руками и перебирает мои волосы, иногда касаясь губами лба, ведет вниз по спине пальцами, пересчитывая позвонки. Медленно, умиротворяюще ласкает до тех пор, пока меня не затягивает в страну Морфея.

Утром просыпаюсь от бьющих в лицо солнечных лучей. Мы так увлеклись друг другом, что забыли задернуть плотные шторы, и теперь солнце заливает все пространство вокруг. Часы на мониторе показывают семь утра. Еще немного можно полежать, и пусть весь мир, и новый день в том числе, подождет.

Только из теплого кокона рук, собственнически окружающих мое тело, никуда не хочется выбираться.

Мирон обнимает меня сзади, прижимаясь мерно вздымающейся от дыхания грудью к моей голой спине. Его рука обхватывает меня поперек талии, вторая покоится под моей головой, наши ноги переплелись. Мне жарко, тяжело и пересохло в горле, но я не хочу двигаться. Впитываю и запоминаю этот момент нашего единения.

Утро. Мирон и я в одной постели. Все хорошо.

Жмурюсь от удовольствия и любви, переполняющей мое сердце.

Вчерашние приключения на вечеринке у Марики кажутся слишком далекими. Глупым поступком было туда сунуться. Обида на Гейдена затуманила разум и отключила здравый смысл. На что я надеялась, явившись туда? Получила некоторые ответы на свои вопросы и подвергла жизни — свою и Мирона — опасности. Пора перестать испытывать судьбу. Мирон опять меня спас, а ведь в другой момент его может не оказаться рядом.

Выкручиваюсь в его руках, стараясь не разбудить.

Убираю длинную непослушную челку Мирона назад. Трогаю пальцами колючую щеку, темные густые брови. Любуюсь личным дьяволом, который вчера трижды отправил меня на небеса. Его язык на моем теле вытворял фантастические вещи… Заставлял стонать, выгибаться и просить еще. Воспоминания о ласках отзываются тягучим спазмом между ног.

Это не просто секс. Для меня давно все гораздо глубже, интимнее. Чувства проросли корнем в сердце, не выдрать.

Не могу сдержаться, прижимаюсь к приоткрытым губам парня своими в коротком поцелуе.

Мой. Мирон Гейден мой. Только мой.

Не представляю, как отказаться от того, что испытываю рядом с ним. Как это все прекратить? Бросить и уехать в Москву? Не знаю… И отказаться от предложенного шанса не могу. Слишком долго я к этому иду. Такой путь проделан, как все бросить? И ради чего? У меня нет никаких гарантий от Гейдена.

Мы вместе? Вроде да. Мы встречаемся, как пара, в глазах общественности? Вроде тоже да. Он меня точно не стесняется и прятать не собирается. Вчера заявил свои права, врезав Ярику. Все это видели. У нас есть совместное будущее? И как далеко оно может зайти? На эти вопросы у меня нет ответа, и, если задать их Мирону, тоже, боюсь, не услышу чего-то определенного.

Плечи Мирона вздрагивают. Ресницы медленно распахиваются и смыкаются вновь. Опускаю руки ему на грудь, поглаживая теплую кожу.

— Привет…

Гейден приглушенно стонет, подминает меня под себя и ложится сверху, перекатившись. Его возбужденный член упирается мне в бедро.

Мирон прижимается лицом к моим волосам и хрипло бормочет на ухо, разгоняя толпу мурашек по моему телу:

— Доброе утро. Выспалась?

— Спала как убитая. Это все ты… укатал меня.

— Секс лучшее снотворное.

— И заменяет тренировки. У меня каждая мышца болит.

— Да-а-а, — порочно тянет Гейден и прикусывает нежную кожу у основания шеи. — И жрать охота, пздц.

Выгибаюсь в его руках, как кошка, подставляясь для большей ласки, и тут же ее получаю.

— У нас есть суп, — произношу, хихикнув. — Могу сварить яйца. Но не уверена, что найду их в холодильнике.

Мне вдруг становится стыдно, что я не умею готовить. Своего мужчину неожиданно хочется накормить и желательно не супом от красивой блондинки, даже пусть она любовь всей жизни его брата. Хотя кто знает, что там за отношения их связывают.

— Что-нибудь закажем, — говорит Мирон, скатываясь с меня на свободную половину кровати. — Не проблема.

Берет телефон с прикроватной тумбочки и открывает меню доставки. А потом происходит то, чего я ожидаю меньше всего. Отдает мобильный мне и предлагает выбрать, что захочу. Карточка привязана к приложению. Сам Гейден поднимается на ноги и идет в душ, оставляя меня со своим разблокированным телефоном наедине.

— Вау, — выдыхаю тихо.

Новый этап доверия? И я хочу его оправдать. Хотя пальцы так и тянутся свернуть доставку и полазить чуть глубже. Но я, конечно, этого не делаю. Закусив губу, смотрю в пространство перед собой. Надо рассказать ему про Москву. Может, мы сможем придумать что-то вместе? Мотаться на выходные, отношения на расстоянии. Вариантов много… Я даже открываю рот: позвать Мирона и вывалить на него все сейчас. А потом с глухим стуком зубов захлопываю обратно. Вместо этого просто делаю заказ в ближайшем кафе с хорошим рейтингом и тут же блокирую мобильный, чтобы не поддаться искушению.

28.2

— Давай сыграем в игру, — прошу, поджимая под себя ноги.

В моем желудке уютно устроились четыре сырника со сметаной, одно яйцо пашот и несколько бутербродов со слабосоленой рыбой. Залила я все это двумя стаканами кофе. И чувствую глубочайшее удовлетворение и умиротворение.

Мирон отрывает взгляд от своего мобильника, который занимает все его внимание последние пятнадцать минут. Я стараюсь контролировать рвущиеся наружу щупальца ревности и не выхватить чертов смартфон из его руки. Вопросительно изгибает черные брови.

Ерзаю, устраиваясь поудобнее, на высоком барном табурете это не так просто сделать.

— Сейчас? — Гейден слизывает с губ соус и опускает вилку. — Или подождешь до вечера?

Перед ним контейнер с традиционным английским завтраком, на доске оставшиеся бутерброды с рыбой, в высоком бокале налита вода, рядом несколько драже витаминов. Так сразу и не скажешь по Мирону, что он за здоровый образ жизни.

— А что будет вечером? — Чуть подаюсь вперед, подпирая ладонью щеку.

Любуюсь сонным взлохмаченным Мироном, его мокрые волосы после душа торчат в разные стороны. Из одежды на нем только низко сидящие серые спортивные штаны, и мой взгляд то и дело сползает по его голым плечам, ключицам, путается в темной дорожке волос на животе и скользит по подрагивающим мыщцам пресса. Мирон Гейден сексуален, даже когда перепачкан яичницей. Не это ли абсолютная любовь?

— Секс, — отвечает Мирон.

Его зрачки расширяются. Глаза опускаются на мою грудь. Я без белья, в одной широкой футболке — его футболке. И он знает, что, кроме микроскопических трусиков, на мне ничего больше нет.

— На ужин?

— На полдник. Так что за игра?

Я радуюсь, что мне удалось завладеть его вниманием. На его телефон продолжают сыпаться уведомления, но теперь он полностью принадлежит мне. Смотрит неотрывно, кожу покалывает. Чувствую удовлетворение.

— Правда или действие, слышал про такую? Я задаю тебе вопрос, ты выбираешь что-то одно. Если правда, то должен ответить только ее, если действие, то должен выполнить, что я захочу. И так же это работает в обратную сторону. Если не хочешь что-то делать или отвечать — пьешь.

— Текилу? — усмехается Мирон, приподнимая уголки губ. — Сейчас восемь утра, НеАнгел. Отличная игра. Мне нравится.

— Я не пью крепкий алкоголь, — сразу сдаю назад. — Можно пить кофе, например.

— Почему не пьешь?

— Этот вопрос в рамках игры?

— Если я хочу что-то спросить, я это делаю, Ангелина, — посерьезнев, обрубает Гейден. — И тебе советую делать так же. И без всяких игр. Ты хочешь меня о чем-то спросить? Или хочешь сама мне что-то рассказать? — давит интонацией.

Отвожу взгляд, упираясь им в деревянную столешницу. Вот он, отличный шанс рассказать ему про Москву. Подвернулся даже раньше чем, я планировала. Вроде и момент подходящий, но у нас такое классное вышло утро, что портить его совсем не хочется.

— Ну ты и зануда, Гейден, — бормочу обиженно.

Мирон возводит глаза к потолку.

— Я в такие штуки лет с пятнадцати не играл. Окей. Правда или действие, НеАнгел?

— Правда.

— Сними футболку.

Таращусь на его самодовольное лицо с хитрым оскалом.

— Я сказала — правда!

— Не расслышал. Но футболку все равно сними.

Отщипнув виноградинку, лежащую в фруктовой вазе на столе, запускаю ее в Мира. Он либо суперчеловек, либо на это и рассчитывал, потому что ловит ее ртом и довольно улыбается. А потом делает рывок. С визгом спрыгиваю со стула и пытаюсь бежать.

Сильные руки перехватывают поперек талии, тормозя движение. Заливисто визжу и брыкаюсь, когда Мирон сваливает меня на диван и пытается вытряхнуть из футболки.

— Отпусти… — умоляю.

— Хера с два. Ты не выполнила мое желание. У нас санкции.

— Дурак… — смеюсь, пытаясь спасти свои ребра от пытки.

В теле взрываются фейерверки эндорфинов. Я как никогда счастлива. Меня буквально подбрасывает вверх на эмоциях и чувствах. Голова кружится, в животе сладко замирает и в глазах слезится.

Невероятно.

Ловлю зубами нижнюю губу Гейдена и тяну на себя. Он толкается в мой рот. Жадно и страстно целует. Его руки давно забрались под футболку, гладят и ласкают кожу.

Обвиваю шею Мирона руками, забрасываю ногу на его бедро и, чуть отсранившись, поддавшись переполняющему меня чувству и остроте момента, шепчу:

— Люблю тебя… — и замираю, готовая разбиться на тысячу осколков.

Мои слова остаются без ответа. Они тонут в мелодичной трели дверного звонка, и, кажется, Мирон их вообще не слышит. Плечи его немного напрягаются. Вдруг веет холодом, и он словно отдаляется. Вот рядом вроде, обнимает меня, только недавно целовал, а уже не здесь…

Звонок повторяется. Мирон, повернув голову, пристально смотрит в сторону прихожей.

— Надо открыть. — Мягко высвобождается из моих рук и уходит.