Любовный пасьянс

ГЛАВА 26

Сломанное колесо, изувеченные оглобли, несколько лоскутов кожи, изломанные останки лошадей — вот все, что осталось от похищенного дилижанса компании «Райс Лайн», когда вода схлынула из каньона.

Элли и Стив стояли на краю обрыва, глядя вниз на эти жалкие обломки, внутри у Элли все дрожало от боли и горя. То, что она видела, было чудовищно. Элли не могла поверить в то, что Смит мог пасть так низко. Даже для этого нечистоплотного человека, происшедшее было слишком. Но если не он… кто же тогда в ответе за случившееся? Обычные бандиты не стали бы утруждать себя тем, чтобы тащить дилижанс за двадцать миль от места нападения и сбрасывать его в пропасть.

— Ни почты, ни дилижанса — ничего! — с горечью проговорила Элли. Она сидела в седле одной из лошадей, которую они нашли после той ужасной ночи. Ей удалось разыскать и свою поклажу. Помятый кожаный мешок лежал, придавленный тяжелым камнем. Большая часть содержимого сумок исчезла, но кое-что осталось. Она нашла мокрую рубашку, которую быстро высушило солнце. Несмотря на утрату питьевой воды, и продуктов, Элли настояла на продолжении поисков и вот теперь убедилась, что все их усилия оказались напрасны.

Весь обратный путь на станцию Тилтонов Элли молчала. Она боялась, что если откроет рот, то может сказать что-нибудь такое, о чем потом пожалеет. Ему вовсе нет необходимости знать о том смятении, в котором находится ее душа, или о том, что, как только она чувствовала за спиной его крепкое, сильное тело, сердце у нее начинало биться так сильно, что у нее останавливалось дыхание. Думать о нем, чувствовать прикосновение его рук, вспоминать его поцелуи, такие жадные, как будто он боялся умереть, если не поцелует, — все это было и мучительно, и приятно, и переполняло сердце сладкой болью. И она хотела его! Хотела даже сейчас, в эту минуту.

Черт побери! Она не должна думать о нем. Только не о нем! В ее жизни не найдется ни времени, ни места для человека, который пытается превратить ее в одну из этих легкомысленных, болтливых кумушек в длинных платьях, которые всю ночь готовы просидеть у окна и ждать, когда же приедет их муженек. Нет! Она никогда не станет такой! Никогда!

То, что случилось с ними там, в каньоне, было ошибкой, случайностью, которой бы никогда не было, если бы их не подхватил тот поток, и она не оказалась на грани смерти. Конечно, это было ошибкой. Страшной ошибкой — снова и снова пыталась уверить себя Элли. И все же она чувствовала, что до конца ей так и не удастся убедить себя в этом. Наоборот, все больше и больше эта смертельная опасность, пережитая ими, сближала их.

Лошадь оступилась. Стив инстинктивно обхватил Элли одной рукой. Горячее, словно пламя, желание окатило его волной. И он снова забыл обо всех своих заботах и тревогах. Он хотел ей сказать, что она может забрать его долю, и не сказал только потому, что его доля в компании — было единственное, что связывало его с Элли. Он не был готов порвать эту связь, нелогичную, невозможную, неизвестно куда ведущую. От его прикосновения, Элли испытала такую же бурю чувств. Ее наполнил ужас, и кожа снова вспыхнула. Элли оттолкнула его руку. В конце концов, это невозможно! Из-за этого щеголя она забывает обо всем на свете и думает о таких вещах, о которых просто нельзя думать. Нельзя. Дыхание у него теплое, а у нее мороз по коже!

Элли нахмурилась. Все, хватит! Нельзя жить, постоянно думая о нем, постоянно ожидая его прикосновения и загораясь при одной мысли о его поцелуях. Жаль, что пока нет возможности заплатить ему эти чертовы деньги, отправить его вон из города и забыть, забыть о нем! Впрочем, у нее тут же мелькнула мысль, что, если бы она даже и смогла все это сделать, она, наверное, не стала бы выкупать его долю.

Голодные и уставшие, испытывая страшную жажду, они добрались до станции Тилтонов уже после захода солнца. Там Элли с радостью узнала, что последние два рейса прошли четко по расписанию, и Бо с довольным видом сообщил, что Руп тоже благополучно добрался до Мидлчерча. Так что пока, все более или менее, пришло в норму.

На следующее утро, как следует отдохнув и набравшись сил, Элли со Стивом оседлали своих лошадей, собираясь отправиться обратно в Мидлчерч.

— Я прослежу, чтобы вам возместили стоимость лошади, которая утонула, — пообещала девушка. — А вы тут, ребята, все-таки посматривайте за порядком и будьте осторожны.

— Можешь на нас положиться, — хором ответили братья.

Когда Стив и Элли, в полдень того же дня, подъехали к последней станции перед городом, Портер Ландау уже ожидал их, задумчиво пережевывая табак.

— Руп говорил, что вы будете ехать вскоре после него, — сказал он и, звонко хлопнув по крупу одну из лошадей, стоявших в загоне, спросил:

— Ну, и что вы обнаружили?

— Обломки дилижанса на дне каньона, — мрачно ответила ему Элли.

Портер сокрушенно сплюнул табачную жвачку в пыль себе под ноги и поинтересовался:

— Что-нибудь узнали о том, кто это сделал?

Элли покачала головой.

— Нет. Мы попали в грозу, потеряли в каньоне лошадь и не смогли продолжать поиски бандитов.

Она спрыгнула с седла и отряхнула пыль с рукавов рубашки.

— Ну и что будем делать, Элли? — Портер снял кожаную ременную петлю, которой были заперты ворота загона. Затем отворил их, вышел навстречу приехавшим, и снова тщательно запер за собой.

— А делать мы будем, Портер, вот что! — сказала девушка, продолжая отряхиваться. — Прежде всего, наймем еще людей, чтобы удвоить количество охраны. Эти негодяи должны будут в другой раз подумать, прежде чем нападать на мои дилижансы и грабить их.

— Вообще-то, я неплохо стреляю, — вдруг подал голос, молчавший до сих пор Стив. — Пока этих налетчиков не изловят, я мог бы быть вторым охранником на каком-нибудь из маршрутов.

— Ты?! — изумленно выгнула брови Элли. — Зачем это ты собираешься так рисковать?

— Ну почему бы и нет? — пожал он плечами. — В конце концов, у меня тоже есть определенная заинтересованность в том, чтобы «Райс Лайн» не разорилась. По крайней мере, пока не получу денег.

— Давай, рассказывай, — фыркнула Элли, старательно скрывая теплое чувство, в это мгновение, вспыхнувшее у нее к Стиву. — Ты сначала докажи, что вообще умеешь стрелять.

— У меня как раз найдутся старые бутылки, — ухмыльнулся Портер, любивший такие развлечения, — и где-то завалялся «винчестер».

Как Элли ни старалась, как ни меняла дистанцию до мишеней, Стив разбил десять бутылок, потратив на них только десять патронов, и сделал это легко, словно играючи.

— Хорошо, — сказала Элли, изумленная и приятно удивленная меткостью Стива. — Теперь, если ты сможешь сделать то же самое, находясь на едущем дилижансе, если не побоишься выстрелить в человека, то можешь стать отличным стрелком.

— Отличным? — переспросил Стив, улыбаясь.

— Да, отличным! — ответила Элли. — И имей в виду, ты добровольно берешься за эту работу! Так что потом не жалуйся на меня, если тебя подстрелят в первом же рейсе.

Следующее нападение случилось не в том рейсе, с которым отправился Стив. Тавиз, сам меткий стрелок, ранил обоих охранников и возницу, устроив засаду в узком месте между горами. Испуганные лошади понесли, однако, бандиты, заарканив коренника, смогли остановить бешено мчавшийся дилижанс. На этот раз дилижанс и люди остались целы, но почта и пять мешков золотого песка исчезли. Кроме того, «Райс Лайн» лишилась еще троих своих работников. И в довершение всех несчастий, Элли получила телеграмму от Дейва Торнтона, в которой говорилось, что он собирается прибыть в Мидлчерч на следующей неделе, чтобы обсудить происходящее. Уже всего этого хватило бы для того, чтобы свести в могилу любого человека. А дело осложнялось еще и тем, что Элли постоянно думала о Стиве Такере. Особенно невыносимо становилось по ночам, когда мысли не были заняты дилижансами и охранниками. Тогда она лежала без сна в своей постели, беспокойно металась, сбивая в ком простыни, и вспоминала ночь любви с ним.

А он, черт бы его взял, отлично поладил со всеми людьми. Отправляясь в рейс, он надевал длинный пыльник, и в своей низко надвинутой на лоб шляпе, с длинноствольным ружьем за спиной выглядел, как настоящий кавалерийский офицер. Тем более что на лошади, он сидел превосходно.

Стоило только ему сесть верхом, и Элли без труда могла насчитать уже с дюжину красоток в окнах Мидлчерча, лелеющих надежду, что он одарит их своим взглядом. Самое же ужасное заключалось в том, что Элли самой страшно хотелось, чтобы синие глаза Такера посмотрели на нее.

Харрис Смит стоял возле красной полированной двери «Алмаза». Только-только раскурив сигару, он выглянул на улицу и вдруг увидел, как по ней проехал дилижанс, рядом с которым в качестве охранника ехал верхом Стив Такер. Смит грязно выругался, швырнул на землю сигару и со злостью раздавил ее каблуком.

Затем, он отворил вращающиеся двери и резко позвал Бойда, который в этот момент стоял у стойки бара и как раз собирался погрузить свои губы в первую за сегодня кружку с пивом. Услышав зов Смита, Бойд недовольно поморщился, неохотно поставил пиво на стол и направился к хозяину.

— Звали меня? — спросил он.

Смит внимательно огляделся кругом, чтобы убедиться, что улицы пусты, и сказал:

— Да, я хочу, чтоб ты поехал к Тавизу! Такер снова отправился в рейс. Нарисуй Тавизу его портрет и передай ему, что с французом ничего не должно случиться! Мне нужно, чтобы Такер был жив и здоров, когда будет упрашивать меня выкупить свою долю.

Норин Смит, одетая в вызывающий наряд ярко-алого цвета с золотым шитьем, вышла на улицу как раз вовремя, чтобы шокировать своим нарядом почтенную матрону, проходившую мимо, и услышать, как Смит грозится, что больше у него никто не получит ни пенса.

— За исключением меня, — нежно промурлыкала она, приближаясь к мужу. — Помнишь, дорогой, как сегодня ночью ты говорил мне, что я такая же приятная, как золотой рудник, что владеть мною так же хорошо, как золотой шахтой.

Смит откусил кончик сигары и сплюнул на дорогу.

— Да, Норин, ты очень полезная собственность.

С выражением печали на лице, он чиркнул спичкой о каблук, затем сложил руки лодочкой и, раскурив сигару, продолжил:

— Теперь и настало время, использовать тебя с еще большей пользой.

Норин не любила, когда он принимал решение за ее спиной. Ее угрюмое лицо ясно показало это.

— Харрис, — сердито произнесла она. — Иногда ты бываешь туп, как пробка от бутылки.

— Подожди вязаться в узлы, крошка, — ответил он спокойно. — Эта работа придется тебе по душе.

Он увидел, что у Норин проснулось любопытство. Она взяла его под руку, и ее длинные ногти стали, тихонько царапать ему кожу. Она внимательно слушала слова хозяина «Алмаза».

— Я хочу, чтобы ты подмазалась к французу, который почти каждую ночь заходит к нам выпить.

— Это ты про того красавчика?

— Да, про того, около которого все время трется Хонор. Посмотрим, может, тебе удастся добиться большего. Мне нужны бумаги, которые есть у француза. Если он не захочет денег, то, может, ему еще что-нибудь надо.

— Как далеко мне можно с ним зайти? — Норин облизнула свои ярко-красные губы и с подозрением уставилась на мужа. Это дело ей явно нравилось. Но она лучше кого-либо знала цену словам Смита.

— Заставь его чувствовать адский голод, но не утоляй его. По крайней мере, до тех пор, пока я не скажу.

Внезапно у него за спиной раздался чей-то голос:

— Мадам! Сэр!

Они и не заметили, как возле них остановился рыжеволосый мужчина с пышными бакенбардами и бородой. Именно он и прервал столь бесцеремонно их разговор. Учтиво поклонившись, мужчина сказал:

— Я приезжий в вашем городе и ищу какое-нибудь приличное место, где можно было бы выпить стаканчик хорошего виски.

— В таком случае, вы у цели! — На лице Смита засияла самая дружелюбная улыбка из всех, когда-либо виденных в этом городе. Приезжий, кажется, был человеком, который без особых страданий расстанется со своими деньгами, поэтому Смит сделал шаг в сторону и широко распахнул дверь перед новым посетителем «Алмаза».

— Пройдите, пожалуйста, к бару, — предложил он, — и скажите там человеку, что первый стакан за мой счет.

— И кого я обязан благодарить? — вежливо осведомился приезжий.

Смит поклонился и представился:

— Меня зовут Харрис Смит, я владелец «Алмаза». Слежу за тем, чтобы любого человека у нас первоклассно, обслужили, да и вообще, чтоб люди могли спокойно и хорошо отдохнуть.

Рыжеволосый иностранец приподнял шляпу и произнес с любезной учтивостью:

— Позвольте вас заверить, что ваше радушие меня просто потрясло. Я — Дерби Сьюард.