ГЛАВА 39 СВАДЬБА

Сельваджо и Амария поженились в Павии в церкви Сан-Пьетро-Чель-д'Оро. Золоченый купол точно взлетал у них над головой, и торжественная латынь священника раскатисто звенела под золотыми сводами, эхом возвращаясь на землю, к пастве. Казалось, нет на свете более счастливой пары, чем эти двое, вступавшие здесь в священный союз, и святой Амвросий, свидетель сей сцены, радовался вместе с ними, улыбаясь им со своей иконы.

Нонна сидела в первом ряду. Черные кружева красиво выделялись на ее белоснежных волосах. Склонив голову и касаясь лбом молитвенно сложенных рук, она самозабвенно молилась. Она и раньше знала, что отец Маттео непременно сам отслужит эту мессу, поскольку теперь он узнал и Сельваджо столь же хорошо, как с рождения знал Амарию. У святого отца не возникло ни малейших колебаний, когда он сочетал этих двоих под одним именем, ибо Сельваджо вступал в брак под тем же именем Сант-Амброджо, что и Амария. Священнику далеко не впервые доводилось соединять судьбы двух сирот, находившихся под покровительством святого Амвросия. Ему была прекрасно известна история жениха, так что он чувствовал себя совершенно спокойно в том смысле, что в данном случае даже речи быть не может о каком бы то ни было кровном родстве.

И когда добрый старый пастырь торжественно зачитывал отрывок из Священной Книги, который жених и невеста сами выбрали по каким-то своим причинам, Нонна, увидев, как дорогие ее сердцу дети, крепко держась за руки, не сводят друг с друга глаз, вдруг обнаружила, что знакомые слова наделены неким новым смыслом.

«Блажен всякий, боящийся Господа, ходящий путями Его!

Ты будешь есть от трудов рук твоих, блажен ты, и благо тебе!

Жена твоя, как плодовитая лоза в доме твоем, сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей.

Так благословится человек, боящийся Господа!

Благословит тебя Господь с Сиона, и увидишь благоденствие Иерусалима во все дни жизни твоей.

Увидишь сыновей у сыновей твоих. Мир на Израиль!»

Эти слова, казалось, были написаны для них, для той семьи, которую они теперь собой являли, и для той, какой она может со временем стать. Во время проповеди Нонна старалась не слушать священника и благодарила Бога по-своему, искренне и почтительно. Она всегда была верующей и не изменила вере даже в самые черные дни, после смерти Филиппо. Но сегодня она была настолько тронута, что даже немного потеснила в своем сердце пространство, занятое погребальным костром Филиппо. Ведь после смерти сына Господь подарил ей Амарию, а теперь и Сельваджо, и дети их станут подрастать, «как масличные ветви вокруг трапезы ее». И сердце Нонны было полно.

Лица жениха и невесты сияли и светились, как и лица тех святых, что смотрели на них со стен церкви. Амария была в новом зеленом платье цвета молодой листвы, а в волосы вплела крошечные речные жемчужинки — их Нонна старательно извлекала из устриц, которых они не раз ели за ужином, и приберегала для подобного случая. Сильвана, давняя приятельница Амарии, стояла рядом, исполняя роль подружки невесты, и выражение лица у нее было столь же кислым, сколь радостным выглядело лицо самой Амарии. Ну разве можно было предположить, думала Сильвана, что эта найденная в лесу сиротка раньше ее пойдет к алтарю?

Сельваджо надел темно-красный праздничный дублет Филиппо, который, правда, оказался ему немного тесноват. Этого, впрочем, никто не замечал, таким красавцем выглядел жених с аккуратно подстриженной бородкой и тщательно приглаженными и напомаженными волосами. Да уж если Амария и впрямь выглядела как Майская королева, то Сельваджо вполне достоин был называться ее королем. И ничто — ни обвязывание рук жениха и невесты серебристыми лентами, ни возложение брачующимися рук на Библию, ни торжественно повторяемые ими на латыни клятвы, которыми священник всегда скрепляет обряд бракосочетания, — не тревожило памяти жениха, ничто не напоминало ему о том, что все это он уже однажды проделывал.

Загрузка...