Глава 21

— И вот тут-то он мне говорит: «Джессика, рядом с тобой мне хочется стать лучше».

Утро вторника. Мы с Джесс на занятиях йогой. После бесконечных «приветствий солнцу» (сущая пытка для человека, неспособного дотянуться до пальцев ног без предварительной получасовой разминки) я отдыхаю в так называемой «позе ребенка». Другими словами, ничком, носом и взмокшим лбом в ковер.

Глубокий вдох. Боже, какая жара. Закрыв глаза, пытаюсь вообразить, что я на пляже в Гоа или в корнуолльском садике. Короче, где угодно, только не в «Центре священного движения», под завязку набитом потными телами. В довершение всего мне в ухо ввинчивается голос Джесс.

— По-моему, это из какого-то фильма, — откликаюсь я.

Джесс позвонила рано утром, прочирикала, что вернулась из Сиднея, и напомнила, что я еще несколько недель назад обещала сходить с ней на бикрам-йогу («Это обалденно, солнце мое, зал прогревают до тридцати двух градусов, так что запросто принимаешь всякие немыслимые позы»). Я и впрямь обещала, но в тот момент почувствовала, как мои чакры завязываются узлом. Упражняться? В тридцатиградусной жаре? На протяжении двух часов? Да только подумав об этом, я ощутила полный упадок сил.

— Извини, в три часа у меня тюдоровское венчание в Хэмптон-корте.

Невероятно, но я испытала облегчение при мысли о том, что мне предстоит фотографировать жениха и невесту, наряженных под Генриха Восьмого и Анну Болейн. Теперь вы понимаете, до какой степени я ненавижу йогу?

Джесс, однако, мое «нет» не приняла, пришлось соглашаться. Только здесь я поняла, почему она так настаивала на встрече, — и ее мотивы никоим образом не были связаны с бикрам-йогой.

Зато они очень даже связаны с Грегом.

— Что за цинизм, Хизер? — ворчит Джесс.

За последние сорок пять минут она мне все уши прожужжала о том, какой Грег замечательный и какой необычный он ведет образ жизни. Тренируется для участия в чемпионате по триатлону, только что совершил восхождение на Мачу-Пикчу и бегло говорит на пяти языках. Словом, кино снимать можно. Но теперь мечтательная пелена в ее взоре сменилась злобным блеском.

— При чем тут цинизм, Джесс? Я точно помню, что слышала эту фразу в… — Да как же назывался тот фильм?! Теперь буду мучиться.

— Лучше помолчи, — обрывает меня подруга. — Согласна, я перецеловала кучу принцев, которые потом превратились в лягушек. Но Грег… — мечтательно тянет она, — совсем другой. Честный и искренний. И по части отношений с женщинами — все в полном ажуре. Никаких тебе бывших жен, было несколько подружек, но ничего серьезного… — Она загибает пальцы. — Хочет остепениться и нарожать детей…

— Джек Николсон! — победоносно восклицаю я. — «Любовь по правилам и без»!

— Что?

— Это точно фраза из фильма. Так Джек Николсон говорил Хелен Хант.

Джесс сверлит меня негодующим взглядом. Ну кто, скажите на милость, все время тянет меня за язык?

— …Итак, постепенно выпрямляясь, делаем несколько глубоких вдохов…

— Отличное кино, — слабым голосом добавляю я.

Зажав большим пальцем ноздрю, Джесс приступает к йоговскому дыханию. На ней модный спортивный костюмчик, естественно, с интернет-аукциона, к тому же она без труда способна сложиться пополам, — Джесс из тех людей, которые у новичков вроде меня вызывают священный ужас. Другое дело — ваша покорная слуга в поношенной футболке и шортах, на фоне которой любая семидесятилетняя бабуля покажется гуттаперчевой.

— Грег, видно, отличный парень, — пытаюсь я загладить вину перед подругой.

— Так и есть, — отрывисто отвечает она, меняет ноздрю и делает глубокий вдох.

— Должно быть, подтянутый и мускулистый.

Выдох.

— Триатлон. Ух ты! — не унимаюсь я.

Зря стараюсь. Джесс продолжает размеренно вдыхать и выдыхать. Вдох. Выдох. Но это не спокойное, расслабленное дыхание, которое умиротворяет душу и тело, а скорее сердитое сопение, в котором так и слышится: «До чего же ты меня бесишь, Хизер».

Вены у нее на лбу набухают. Еще лопнет от злости, чего доброго. Надо спасать положение. Предпринимаю последнюю попытку:

— А я тут… сексом занималась.

Эффект разорвавшейся бомбы. Все обиды забыты в тот же миг.

— Сексом? — Джесс резко перестает сопеть. — С кем?

— В жизни не поверишь.

— С кем? С кем? Ну скажи, с кем?

— С моим красавцем-соседом.

Глаза у Джесс похожи на два блюдца.

— Шутишь?

— И не думала.

— Твою мать.

Стоящая рядом тетка в трико (дочкином, судя по фасону) бросает на нас гневный взгляд.

Взбудораженная Джесс цепляет меня за локоть.

— Прямо не верится!

— …И теперь медленно принимаем позу воина номер один…

Джесс отпускает мою руку, и мы следуем указаниям тренера: моя подруга — с грацией прирожденной гимнастки, я — с хрустом в коленях, от которого морщатся все мои соседки.

— Выкладывай: имена, явки, пароли, размеры, — требует Джесс.

Игриво улыбаюсь.

— Его зовут Джеймс, и у нас уже было два свидания.

— … Плавно переходим к позе воина номер два…

Тетка в трико выразительно вздыхает:

— Можно потише? Я пытаюсь постичь внутреннюю гармонию.

— В жопу внутреннюю гармонию! — Джесс принимает позу воина.

Тетка багровеет.

— Вот так всегда — улетишь в рейс на несколько дней, и настает полный бардак!

— …А теперь, согнув правое колено и наклонившись вперед, принимаем позу треугольника…

Честно попробовав наклониться, вспоминаю, что принадлежу к людям особой породы. Несгибаемым.

— Давай, валяй, расскажи все-все-все!

— …И, сделав глубокий вдох, удерживаем равновесие…

Стоя на одной ноге, Джесс плавным движением подносит сложенные ладони к груди, будто молится.

— Он потрясающий! — Перед глазами пробегают картины прошлой ночи: я лежу на постели Джеймса… он склонился надо мной, обнаженный… целует каждый сантиметр моего тела, начиная от пальцев ног и продвигаясь к… — Просто изумительный, — шепчу я, пытаясь устоять на одной ноге.

— … Важно не терять концентрацию…

Воспоминания выбивают меня из колеи, я шатаюсь.

— Фантастика. — Восхищенно улыбнувшись, Джесс немедленно переходит к делу: — Так. Возрастная группа?

Узнаю свою подругу. Ее совершенно не волнует, что при виде Джеймса у меня внутри все трепещет, ей плевать на его ленивую улыбку и на то, что он называет меня «дорогая». Ее интересует модель, год выпуска и доход.

— Ему тридцать шесть. — Пытаюсь сосредоточиться на принятой позе.

— Отлично, — кивает она с видом эксперта. — От двадцати пяти до тридцати пяти — незрелые мальчишки, от сорока одного до сорока пяти — неудачники, а вот от тридцати шести до сорока — то, что надо. Готовы взять на себя обязательства. — Джесс с заговорщицким видом подается ко мне: — Слушай, если посчастливилось встретить такого, впивайся в него зубами, как крыса в кусок гнилого мяса.

Отпрянув, гляжу на нее в шоке.

— Ничего себе сравненьице! Я тебе что, крыса? — Всякая надежда на покой и умиротворение испаряется.

— А теперь… поза лебедя…

Изящно изогнувшись и касаясь руками пальцев ног, Джесс продолжает, игнорируя мой возглас:

— Приводы были?

— Приводы?

О чем это она? Наклонившись, пытаюсь тоже достать до ступней, но получается только до коленей. Что ж, стараюсь как могу.

— Под венец! Женат был?

— Не-а…

Слава богу, с ответом угадала — у Джесс довольный вид.

— Сожительствовал с кем-нибудь?

— Джесс, я тебя умоляю! Он нравится мне, я нравлюсь ему. Все просто.

— Ничего никогда не бывает просто, — с важным видом предупреждает она. — Надо убедиться в отсутствии красных флажков.

Не врубаюсь, хоть убейте.

— Ну, если на пляже вывешен красный флажок, ты же не полезешь в воду, верно?

Признаю поражение. С моей точки зрения, ее рассуждения абсолютно бессмысленны, но проще согласиться.

— Он что-то говорил о подружке из Южной Африки…

— Причина расставания?

— … Не отрывая ладоней от пола, принимаем горизонтальное положение…

С радостью меняю позу. Руки трясутся.

— Э-э… она вроде бы вернулась в Кейптаун… — сиплю я. Черт, это все намного сложнее, чем я думала.

— Чувство юмора?

— …А теперь давайте попробуем сохранять эту позу в течение трех минут…

С ненавистью смотрю на инструктора. Три минуты? Он в своем уме? Со лба на руки капает пот, грудь вот-вот разорвется. Скашиваю глаза на Джесс. Ее лицо даже не блестит.

— М-м… иногда он чересчур серьезен…

Мне срочно надо лечь.

— Это хорошо. Шутники нам ни к чему.

Уверена, три минуты уже прошло. Ну точно же прошло. А то и пять.

— Вредные привычки?

— Н-н-не-е-е-е… — У меня вырывается стон. Я хочу только одного: чтобы эта мука мученическая закончилась.

— А теперь время отдыха. Опускаемся на коврики, закрываем глаза…

С облегчением повинуюсь. Какое счастье. Хорошо все-таки, когда каждая мелочь, которую ты загадываешь, сбывается.

— Кредитоспособность? — Мои грезы рушит голос Джесс.

— Боже, боже, боже, — ною я. — Понятия не имею, мне все равно!

— Если бы ты вела самолет, ты бы так не сказала… — Она мгновенно включается в «режим стюардессы». — И вообще, как говорит моя мама, бедность и романтика несовместимы.

— Ей-то откуда знать? — хмыкаю я.

Родители Джесс нереально богаты и обитают в особняке за миллион фунтов в Максвелл-Хилле[54].

— Вот именно, — парирует Джесс. — Потому что она не дура.

— … Позвольте себе унестись далеко-далеко…

Обожаю этот момент. Теперь можно вздремнуть минут десять.

— Итак, осталось одно! — объявляет Джесс.

Не хочу уточнять — слишком вымоталась. Но в итоге любопытство все-таки берет верх.

— И что именно?

— Секс.

Вспоминаю, как набросилась на Джеймса.

— Ну, скажем так, в этом месте можно поставить большую жирную галочку.

— Правда?

— Угу! — Довольная, что усмирила ее, расслабляюсь и закрываю глаза.

— Прелюдия?

Тетка в трико многозначительно фыркает.

— Джесс! — Я корчусь от неловкости как уж на сковородке.

Джесс неумолима.

— Я должна знать. Это важно. Ты ничего не понимаешь, у тебя уже сто лет свиданий не было. А я профессионал.

Открываю один глаз: дескать, не зарывайся, подруга!

— Ладно, можно без подробностей. Просто кивай или качай головой.

Мне ни капельки не хочется ей подчиняться, но, когда она придвигается поближе и спрашивает…

— Меньше десяти минут?

… я просто не могу не покачать головой.

— Больше?

Киваю, и меня переполняет гордость.

— Больше двадцати?

Снова киваю и в миллионный раз переживаю события прошлой ночи. Как любовник Джеймс до такой степени… как бы это сказать… бескорыстен… А в конце он обнял меня, целовал мои веки и говорил, какая я красивая, пока я не заснула.

— Тридцать?

— Ага, полчаса, — признаюсь я. — Посвященные мне и только мне.

— Вот это да! Похоже, твое желание и вправду сбылось.

— Желание?

Произношу это как бы между прочим, но где-то в подошвах ног возникает уже хорошо знакомое покалывание и разливается по всему телу вплоть до кончиков пальцев рук. Восторг пополам со страхом — как в детстве на карусели.

— Ну да. Помнишь, ты загадала идеального кавалера?

Забыла… А ведь она права. В Джеймсе есть все, что я хотела бы видеть в мужчине. Сегодня утром, когда я пожаловалась на боль в животе, он даже предложил сбегать в аптеку за тампонами. Правда, оказалось, что меня просто-напросто пучило от спиртного, выпитого накануне, но все равно — он предложил купить тампоны! Я бы начертала эти слова на скрижалях.

— Освободите свой разум и позвольте ему уплыть…

Рядом с нами возникает пара ног, явно принадлежащая инструктору, и это избавляет меня от необходимости продолжать разговор. Слава богу. Голова слегка кружится, и, пока тренер массирует мне плечи, я пытаюсь следовать его совету. Представить, что мой разум — это воздушный шарик, который летит… летит…

Закрываю глаза и улетаю. В сон.

Загрузка...