Мечтай осторожнее

Глава 7

Возвращение в Лондон обычно занимает целую вечность. По какой-то странной причине, которую мне до сих пор никто не удосужился объяснить, на шоссе вечно «ведутся дорожные работы, извините за неудобства». То есть извините за то, что вам часами приходится торчать в пробках. За то, что вы всю дорогу тащитесь со скоростью — максимум — 50 километров в час. За то, что вам приходится выписывать зигзаги между оранжевыми конусами, которые вырастают под колесами как грибы после дождя. При этом я ни разу еще не видела, чтобы на дороге кто-то действительно работал. Одна из загадок жизни.

Таинственное явление, вроде кругов и фигур на полях, размышляю я, ускоряясь на подъездной дороге. Вот бы пробки и ремонтные работы исчезли из моей жизни навсегда! Только представьте — свободное шоссе. Я бы и глазом моргнуть не успела, как оказалась дома.

Прибавив газу, выворачиваю ручку громкости радио до предела, чтобы заглушить шум ветра. Я как следует подготовилась к неизбежному Великому Стоянию: захватила несколько дисков, запаслась продовольствием в виде мешка лакричных конфеток. Если уж суждено торчать на шоссе часами, пусть мне составляют компанию хиты «Дюран Дюран» и мои любимые желто-розовые подушечки. Забросив конфету в рот, впиваюсь зубами в мягкую, сочную кокосовую начинку.

Спустя двадцать минут во мне просыпается смутное беспокойство. Не пойму, в чем дело, но что-то явно не так. Я лечу на всех парах, верх убран, волосы заправлены под платок, чтобы не спутались… но как будто чего-то не хватает. Музыки? Нет, сэр: Саймон Ле Бон[22] во всю глотку распевает «Рио». Еды? Нет, сэр: выковыряв застрявший в зубе кусочек лакрицы, снова запускаю руку в пакет. Фары забыла включить? Но еще не стемнело, и мне нужен только ближний свет. Горит? Да.

И тут до меня доходит.

Оранжевые конусы. Их нет.

И я до сих пор не застряла в пробке! Улыбаюсь, сама не веря своему счастью, и жму тапочкой на акселератор. Если так и дальше пойдет, попаду домой меньше чем через два часа.

Даже через час сорок две минуты. Сворачивая на свою улицу, я бросаю взгляд на часы: мировой рекорд, определенно. Сбросив скорость, ползу вдоль обсаженного деревьями тротуара. Разыскивается место для парковки. Навалившись грудью на руль и закусив губу, стреляю глазами вправо-влево. Не то чтобы я очень надеялась. За все годы, что я живу в этой квартире, припарковаться поблизости еще ни разу не удалось. — Вот бы мне попалось местечко… — еле слышно шепчу я. — Чуть-чуть места, мне много не надо…

Но машины стоят плотно, бампер к бамперу. Откинувшись на сиденье, жму на газ. Опять придется объехать весь квартал. Причем, вполне возможно, раз десять. И в итоге оставить автомобиль где-нибудь в километре от дома, а потом тащиться по темным переулкам, которые, вероятно, кишат насильниками, убийцами и… господи боже!

Воображая наш тишайший райончик в виде бандитского гетто, из тех, что встречаются в фильмах с Аль Пачино, я зазевалась и чуть не въехала в «ренджровер». Он как раз отъезжает от тротуара и выруливает на проезжую часть, мигая правым поворотником. Узрев прямо перед собой эту махину, бью по тормозам.

Шины визжат, и голова у меня резко дергается, как у тех манекенов, на которых проверяют безопасность автомобилей. Всматриваясь в лобовое стекло «ренджровера», одними губами произношу: «Извините».

Боже правый, это он!

Коротко кивнув в ответ, сосед разворачивается, объезжает меня и уносится прочь.

Я сижу в полной прострации, слушая, как гудит, удаляясь, четырехлитровый мотор, и рассматривая в зеркале заднего вида клубы выхлопных газов. Как это похоже на меня! Чуть не воткнулась в него на всех парах, идиотка. Подавленная, опускаю голову и упираюсь лбом в руль, прямо в блестящий логотип посередине. Закрыв глаза, вновь и вновь прокручиваю в голове эту сцену, чтобы себя помучить. А каким взглядом он наградил меня, отъезжая… Стойте! Он уехал, а это значит…

Поднимаю глаза. Там, где только что стоял его автомобиль… прямо напротив моего дома… мне явлено истинное чудо нашего времени. Место для парковки.

Я особенно не думала о том, что скажу потенциальному жильцу. Если честно, положив трубку вчера вечером, я и не вспомнила-то ни разу про незнакомца с забавным именем и американским акцентом. Была занята: общалась с Лайонелом, пыталась избегать Розмари (что требует особых усилий), а также открывала для себя новые радости жизни — нестись на полной скорости по шоссе и парковаться прямо у двери.

Но сейчас шесть вечера. Он придет через час. И я размышляю. Что ему сказать, о чем расспросить, какие установить правила? А самое главное, думаю я, стоя перед открытыми дверцами шкафа в старом халате, с тюрбаном из полотенца на голове, — что, черт подери, мне надеть?

Проходит полчаса, а я ни на йоту не приблизилась к ответу. Пол вокруг меня завален одеждой. Джинсовая мини-юбка? Коротковата. Пляжное платье из прошлогоднего отпуска на Ибице? Чересчур неформально. Новый топик от Карен Миллен? Претенциозно.

Выдохшись, присаживаюсь на край кровати и пялюсь на пустые проволочные вешалки, которые траурно позванивают в шкафу. В такие критические моменты я обычно звоню Джесс спросить совета, но она сейчас в Индии. Несколько минут задумчиво грызу пальцы, а потом, вконец отчаявшись, все-таки ей звоню. И нарываюсь на голосовую почту. Вот невезуха. На моем электронном будильнике 18.50.

Черт побери. Надо принимать решение. Итак. Мне нечего надеть. Обычная история. Абсолютно весь мой гардероб вызывает у меня глубокое отвращение. Но, поскольку у меня нет ни кредитки, ни денег, ни времени, придется встречать будущего жильца либо в старом халате и с полотенцем на голове, либо…

Ай, ладно! Чувствуя себя героиней передачи «На старт, внимание, к плите!»[23], где надо за пять минут приготовить что-то сногсшибательное из трех жухлых морковок и засохшего куска сыра, хватаю с кровати несколько вещей наугад и начинаю одеваться.

19.05. Он опаздывает. Я в гостиной, бегаю из угла в угол, нервно затягиваюсь сигаретой и выглядываю из окна, но так, чтобы меня не было видно. На улице никого. Рассеянно тереблю мокрые волосы — в надежде, что они лягут элегантными локонами, а не будут проволокой торчать в разные стороны, так что Джона Фриду[24] с его притирками удар бы хватил, — выпускаю дым на оконное стекло и тут же спохватываюсь. Черт!

Правило номер один в списке, который я набросала, задумав дать объявление, гласит: в доме не курить.

Рывком поднимаю оконную раму, принимаюсь остервенело размахивать руками и только через пару секунд понимаю: в пальцах у меня по-прежнему зажата сигарета. Да что ж такое! Тушу окурок в пустой кофейной чашке на каминной полке.

Правило номер два: не использовать предметы посуды в качестве пепельниц.

19.12. Заблудился он, что ли? Я стою у задней двери, которая выходит на маленькую, поросшую жимолостью лужайку — я называю ее своим садом, а Розмари презрительно окрестила «двориком». В руке у меня стакан. С некоторых пор я перешла на джин с тоником — меньше пахнет, и вообще, я же бросила курить, вы помните?

Позвякивая кубиками льда, пытаюсь представить, что американец подумает про мой садик. Должно быть, сочтет его очаровательно старомодным. Вероятно, он еще не бывал в Англии, представляет себе Лондон по фильмам Ричарда Кертиса[25] и думает, что тут Хью Гранты по улицам ходят. Конечно же он засыплет меня вопросами про наши традиции, про королевскую семью и Дэвида Бекхэма. Важно показать себя хорошей хозяйкой — любезной, остроумной, гостеприимной…

19.18. Где он, мать его так? Я успела опрокинуть два джин-тоника и уже начинаю дергаться.

— Только не говорите, что меня кинули, — бурчу я, наматывая круги по квартире и чувствуя себя влюбленной девушкой, чей кавалер не явился на свидание. Ой… Организм дает понять, что ему срочно пора в туалет. — Не говорите, что после всех моих стараний…

Ладно-ладно, сама знаю, это сильно сказано. На мне юбка, по которой утюг плачет, и купленный на рынке марлевый топ с вышивкой, на губах — капля блеска. Но я же действительно старалась!

— Чего нельзя сказать о нем, — бормочу я, дернув за хвост рулона туалетной бумаги с такой силой, что хромированный держатель оскорбленно дребезжит. — Он даже не соизволил появиться!

Спустив воду, пшикаю пару раз освежителем воздуха. На глаза попадается веточка вереска, притулившаяся на подоконнике в своей временной вазе. Надо же, совсем забыла про талисман. Впрочем, я сразу вспоминаю обстоятельства, при которых меня вынудили его приобрести. Раздраженная собственной сентиментальностью, вынимаю вереск из крышки, быстренько промываю ее и нахлобучиваю на баллончик. А вереску прямая дорога в мусорное ведро.

Готовясь к визиту американца, я опорожнила мусорную корзину в ванной, поэтому с веточкой в руке направляюсь на кухню. Но по пути решаю сделать крюк и заскочить в гостиную. В последний раз выгляну в окно и, если на улице по-прежнему не будет никаких признаков жизни, наплюю на все и разморожу пиццу. Я забираюсь на диван и перегибаюсь через спинку. Главное — не размазываться физиономией по стеклу, как персонаж мультика… Стучат! В дверь стучат!

Вздрогнув, отклеиваюсь от окна.

На крылечке стоит незнакомый блондин в мотоциклетной куртке и мешковатых камуфляжных штанах. В руке держит шлем. Гость смотрится в медную дощечку на двери, убирает с глаз спутанную челку, поправляет очки в черепаховой оправе, и, поскребывая щетину на подбородке, крутит головой по сторонам — направо, налево…

И прямо на меня! Большие голубые глаза светятся любопытством. От неожиданности потеряв равновесие, я со сдавленным воплем валюсь с диванчика на пол.