Мечтай осторожнее

Эпилог

— С вас три доллара семьдесят пять центов.

Положив журнал на прилавок, я достаю из кармана пятидолларовую банкноту и, пока продавец отсчитывает сдачу, листаю глянцевые журнальные страницы. Где же она? Должна быть… Переворачиваю пару реклам. Вот. Черно-белый снимок девушки в резиновом костюме, облегающем ее как вторая кожа, — иллюстрация к статье о серфинге. Под фотографией мелким, но жирным шрифтом и прописными буквами набрано:

ХИЗЕР ХЭМИЛТОН.

Есть чем гордиться. «События» — одно из ведущих американских изданий, и это моя дебютная съемка для них. Смотрится очень даже неплохо (пусть я первая, кто мне это говорит), да и подпись довольно заметная. Буквы в полсантиметра высотой, не меньше…

— Мисс? — Продавец держит в ладони мелочь.

— Ой, спасибо. — Порозовев, сую монетки в карман, захлопываю журнал и выхожу под палящее солнце.

Близится вечер, но жара не спадает. Надев солнечные очки, смотрю на фантастически высоченные пальмы, выстроившиеся в ряд на фоне бескрайнего синего неба, золотого пляжа и сверкающего океана. Венеция, Калифорния. В воздухе витает аромат соли, кофе и лосьона для загара. Все в точности как в моих мечтах — даже лучше. Мимо проносятся велосипедисты, дефилируют девушки в бикини, шагают серферы с досками наперевес. Поворачиваюсь к своему велику, открываю замочек, бросаю в плетеную корзинку. Запрыгнув в седло, отталкиваюсь от обочины и лениво вращаю педали, ощущая соль на своей коже, холодок мокрого бикини под шортами — я только что из океана. С каждым поворотом педалей все глубже и глубже погружаюсь в прошлое, возвращаясь в то утро полгода назад, когда проснулась в розовых стенах эдинбургской гостиницы рядом с Гейбом…

Как и предсказывал Брайан, я осталась до конца фестиваля. Шоу Гейба пользовалось огромным успехом, аудитория росла не по дням, а по часам, в городе о нем заговорили, и не успел он опомниться, как на его выступления повалили члены жюри. И в итоге выдвинули на награду «Перье».

Я ничуть не удивилась, когда он ее получил. Однако сам Гейб был поражен до глубины души, равно как и вся тусовка эстрадных комиков, где раньше о нем слыхом не слыхивали. С тех пор он успел достигнуть новых высот. Благодаря своему триумфу на Эдинбургском фестивале Гейб стал известен и сейчас выступает в одном из крупнейших клубов Лос-Анджелеса, неизменно собирая полные залы, а также ведет переговоры о собственном телешоу.

Мои снимки с фестиваля понравились Виктору Максфилду (если учесть предмет большинства из них, вероятно, главред был слегка пристрастен), и он засыпал меня работой. В течение следующих двух месяцев мне довелось сфотографировать множество людей, мест и мероприятий, и все это время я наслаждалась от души.

А потом уволилась. Снова.

Свернув в лабиринт узких каналов, спешиваюсь и толкаю велосипед по тропинке. Отражаясь от водной глади, солнечные лучи бьют прямо в глаза, и я подталкиваю очки на носу повыше, мысленно возвращаясь к тому моменту, когда решила вторично отказаться от места в «Санди геральд». И на сей раз дурацкие недоразумения были ни при чем. Виноваты бабочки. Стоило мне лишь взглянуть на Гейба — они так и порхали у меня в животе. Короче, я все бросила и переехала в Лос-Анджелес, чтобы начать новую жизнь рядом с ним, — причина более чем уважительная, согласны?

По ряби канала плывет утиное семейство. То и дело какая-нибудь утка ныряет, становясь столбиком, так что из воды торчит только хвост. Здорово! И как же здорово, что я здесь! Подумать только, на дворе февраль — а я в шортах, топе и очках от солнца и ежедневно плещусь в океане, оставив позади промозглый Лондон и вечную толкучку на линии «Пикадилли».

Конечно, свою долю стресса я получила. Найти жильцов в квартиру, оформить американскую визу, оставить работу и уйти в свободное плавание… ритм жизни внезапно ускорился во много раз. Не успела я перевести дух, как уже паковала свои драгоценные кастрюльки, прощалась с родными и друзьями, обещала писать. И конечно же Лайонел…

Сердце сжимается. Я в восторге от своей новой жизни в Калифорнии, с Гейбом, но знать, что папа от меня далеко, — настоящая мука. Глупо, я понимаю. О нем хорошо заботятся, а чтобы услышать его голос, достаточно снять телефонную трубку. И все-таки я ужасно тоскую. Иногда так и хочется загадать желание…

Само собой, я не стану. Я приняла единственно правильное решение — и горжусь тем, что не нарушаю свой обет. История со счастливым вереском многому меня научила, и я стала другим человеком. Как вам, например, такой случай. Мы с Гейбом на пляже, мимо вышагивает красотка в бикини, и за такую попку, как у нее, даже Кэмерон Диас отдала бы душу дьяволу. В мозгу уже забрезжила мысль: «Эх, вот бы мне такую!» — но я придушила ее в зародыше. И хорошо сделала, потому что прошло минут пять — и Гейб заявил, что у меня самая прекрасная попка, какую он когда-либо видел. Теперь понимаете, что мечтать и впрямь надо осторожно?

Впрочем, сейчас, оглядываясь назад, я все меньше верю, что вереск действительно обладал волшебной силой. Скорее всего, у меня просто разыгралось воображение и это была лишь цепочка совпадений…

На такую мысль меня натолкнули события, произошедшие вскоре после его исчезновения. Первое: на весах в аптеке появилось объявление «Не работают» — по словам кассирши, выяснилось, что они врали. Показывали меньше на два с половиной кило.

Дальше: какой-то дядечка, гуляя с собакой по Хэмпстедской пустоши, нашел в канаве мой кошелек. Разумеется, ни денег, ни кредиток в нем не оказалось, за исключением карточки донора, по которой меня и разыскали. И еще там был лотерейный билет, дальновидно упрятанный мною во внутренний кармашек. А теперь вопрос на миллион долларов: я выиграла?

Да.

Но не джекпот.

Угадала четыре номера и получила десять фунтов. Для покупки «астон мартина» маловато, зато вполне хватило на такси от кинотеатра до дома. Можете считать меня сентиментальной дурочкой, но, сидя в обнимку с Гейбом на заднем сиденье машины, я чувствовала себя так, будто выиграла все лотереи мира.

Короче говоря, чем больше я об этом думаю, тем сильнее сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю правду о счастливом вереске. Часть меня хочет верить, что без чудес не обошлось и мечты в самом деле сбывались. Другая же часть — разумная, рациональная, нормальная — понимает, что такое невозможно. Мы ведь не в сказке живем. Правда?

Добравшись до большого деревянного небесно-голубого дома, я прислоняю велосипед к крыльцу, где в лучах закатного солнца нежится здоровенный рыжий кот.

— Привет, Билли Смит… — улыбаюсь я, почесывая его за ушами.

С раскатистым урчанием Билли Смит вытягивается, как гуттаперчевая игрушка, демонстрируя розовые подушечки лап. Определенно, не одна я ценю калифорнийский стиль жизни.

Толкнув дверь из проволочной сетки, захожу внутрь. В доме тишина. Сбросив облепленные песком шлепанцы, иду в гостиную. На маленьком столике фотография Гейба, сделанная мною собственноручно, — он стоит перед «Фабрикой смеха» на бульваре Сансет, над головой гигантская надпись черными буквами: «Шоу Ангела Габриэля», а чуть ниже: «Все билеты проданы».

Я с гордостью обвожу пальцем деревянную рамку. Поклонницей эстрадного юмора мне никогда не быть, но я постепенно учусь его уважать. Примерно то же самое у меня случилось с пивом. Кстати, бутылочка холодненького была бы сейчас в самый раз…

— СЮРПРИЗ!

Я замираю в кухонном проеме.

Двери в патио распахнуты, садик сияет мириадами огоньков, на ветках созрели разноцветные шарики, между двух деревьев транспарант: С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! А главное — сад полон гостей, и все они, увидев меня, разражаются свистом и аплодисментами.

Господи боже.

Падаю спиной на холодильник.

Первый порыв — бежать. Ненавижу сюрпризы. Я не готова. Стою парализованная. Как кролик в свете фар…

Что это? Знакомые улыбки. Лайонел… Эд… Джесс…

Я поочередно бросаюсь всем на шею.

— Лайонел! Глазам не верю… И Розмари! Bay! Джесс! Черт возьми! Вы все от меня скрывали! А это твой новый друг Доминик? Привет, приятно познакомиться! Эд, Лу… господи, это Руби? Какая красавица! Эй, Руби, я твоя тетя Хизер. Брайан! Как я рада тебя видеть! Нил! Здорово, что ты здесь!

Едва живая от волнения и счастья, обнимаю их одного за другим, смеюсь и машу Брайану — тот без устали щелкает фотоаппаратом. Это ж надо! Беру свои слова обратно. Обожаю сюрпризы. Просто обожаю.

И это не последний сюрприз.

Гейб выносит торт, весь в горящих свечках. Пока он осторожно ступает по узкой дорожке, выложенной разноцветными плитками, все хором начинают петь: «С днем рожденья тебя!»

Ей-богу, сейчас разревусь. В горле комок. Какая же я счастливая. Гейб был прав: иногда можно просто радоваться, безо всяких там «но».

Водрузив торт на стол, он целует меня в губы, а я чмокаю его в нос и, как только все приводят свои камеры в боевую готовность, нагибаюсь, чтобы задуть свечки.

Гейб меня останавливает:

— Эй, желание не забудь загадать!

По телу бегут мурашки. В кончиках пальцев знакомое покалывание… Нет, Хизер. Помни, ты обещала. Глядя на мерцающее пламя свечей, я делаю глубокий вдох и закрываю глаза.

Впрочем, если подумать…

Одно малюсенькое желание не повредит, правда?