Мечты о счастье

Глава 10

– Что я скажу Констанс?.. – Аксель рухнул в кресло и прикрыл глаза рукой.

Майе пришло в голову, что стоит сохранить эти минуты в памяти на всю жизнь. Не часто увидишь сильного, самоуверенного мужчину сломленным. Если астрология чего-то стоит, значит, речь здесь идет о влиянии Скорпиона, а вовсе не Водолея. В этом случае Аксель Хоулм – натура страстная, эмоциональная, склонная к глубоким переживаниям.

Почему же он так упорно маскирует это полным бесчувствием? Майя решительно не могла понять. Ею овладело абсурдное желание погладить Акселя по голове или потрепать по щеке и заверить, что все будет в порядке. Вот только он был уже не ребенок.

– Начните с того, что вы ее любите, и слова придут, – осторожно заговорила она, глядя на разбросанную обувь. Помолчала и, убедившись, что он не собирается больше ничего пинать, продолжала: – Дети поразительно чутки и многое понимают с полуслова, полувзгляда. От них ничего невозможно утаить. Даже если взрослые молчат, ребенок инстинктивно угадывает, что не все в порядке, и, как правило, винит себя.

– Вот как? – Аксель опустил руку и адресовал ей пронизывающий взгляд. – Вы это знаете по опыту?

– Да, по опыту, – мрачно призналась Майя. В его взгляде засветилось любопытство. С таким видом профессор археологии разглядывает интересную окаменелость.

– Мы с Клео в детстве сменили немало приемных родителей. Я расскажу, но как-нибудь в другой раз. А сейчас идите к дочери.

– Знаете, – вздохнул Аксель, ероша волосы, – ведь я оставил в ресторане мэра в обществе его матери и моей тещи. Наверняка они упоенно обсуждают, как лишить меня отцовских прав, а вас выжить из города. Пока я буду разговаривать с дочерью, наложите на эту троицу какое-нибудь заклятие пострашнее!

С этим он поднялся и зашагал вон, ускоряя шаг.

Майя не знала заклятий и никогда не держала в руках магический жезл, поэтому просто расслабилась, наслаждаясь уютным беспорядком жилой комнаты – единственного помещения в доме, которое выглядело обжитым. Похоже, каждая пара обуви Констанс (а их было немало) рано или поздно оказывалась здесь.

Ребенком Майя мечтала именно о такой комнате: чуждой скрупулезного порядка, где можно без опаски сбросить обувь на пол и развалиться на диване перед телевизором или с книгой в руках. В то время она добавляла в картину любящих родителей, но со временем прозрела. Добрый папа и ласковая мама были персонажами из другого мира, мира изобилия.

Однако куда же отнести образ белокурого северного бога, пинающего детскую обувь, изнемогающего от душевной боли?

Ребенок завозился. Майя привычным движением погладила живот. Без медицинской страховки нечего и думать про УЗИ, так что оставалось загадкой, носит она мальчика или девочку. Это не важно, думала Майя. Пусть она не может дать им с Мэтти такой комнаты, как эта (что там говорить, сейчас она не может им дать никакой!), зато сердце ее полно любви. Всю жизнь она копила любовь, мечтая излить на тех, кто в этом нуждается. Она знает о любви в миллион раз больше, чем Аксель Хоулм.

Вошел Мэтти и, подойдя к телевизору, начал изучать кнопки в поисках той, которая заставит его работать. Майя потихоньку воспользовалась дистанционкой, тем более что никто не потрудился извлечь из видео кассету с драконами. Мальчик издал крик восторга.

– Видишь, даже телевизор знает, что тебе по душе.

Не прошло и минуты, как Мэтти впал в счастливое оцепенение. Его было чересчур легко порадовать, слишком просто отвлечь. Если добавить трудности с чтением, это был случай дислексии. Интересно, социальный отдел может направить его на бесплатное обследование?

Попутно Майя задалась вопросом, как продвигается у Акселя разговор с Констанс и что на уме у мэра насчет «Несбыточной мечты».

Селена захлопнула «книжку» телефона и обвела неодобрительным взглядом пустующий интерьер здания.

– Кукольный домик от доброго дяди!

– Придется принять, – сказала Майя, повернувшись на высоком табурете. – Клео выпустят через несколько месяцев, и не говори мне, что кто-нибудь согласится взять ее на работу.

– Ни один гад! – грубо высказалась Селена. – Правда, нужно еще, чтобы ее выпустили. Ну и как ты намерена тут развернуться?

– На местной выставке я познакомилась с одним художником, он пишет замечательные картины, – сообщила Майя, хватаясь за возможность сменить тему. – Они так и светятся изнутри! На этих стенах будут отлично смотреться крупные полотна маслом. Что скажешь, если я выставлю на продажу несколько штук?

– И это называется «развернуться»! – хмыкнула Селена. – Я имела в виду бизнес. Это слово вряд ли годится к крупным полотнам на стенах. Как ты собираешься делать деньги?

– Продавая картины. В противном случае весь этот простор пропадет даром. Я уже договорилась, что вывешу полотна только при условии, что мне это ничего не будет стоить. Практично, правда?

– С точки зрения того, кто слегка тронулся умом! – Селена сердито повернулась на высоких каблуках, чтобы еще раз обозреть помещение. – Стены придется побелить, установить круговое освещение...

– ...оборудовать бар и повесить хрустальную люстру! Хорошо, что хоть я еще не тронулся умом. – В помещение вошел Аксель Хоулм.

Зная, что он только что от инспектора, Майя вонзила ногти в ладони и впилась взглядом в его лицо, ища хоть малейший намек на то, какие новости он принес. С тем же успехом она могла бы читать на лице каменного идола. Ни улыбки, ни тревожной морщинки между бровей. Этот человек держит в руках ее будущее, но ведет себя так, словно понятия об этом не имеет! Это он нарочно, чтобы она умерла от нетерпения! Черт возьми, получит она назад свой чайный сервиз или нет?!

Приблизившись, Аксель протянул Майе скрученные в трубку бумаги самого официального вида. Она приняла их трясущимися руками.

– Вам позволено вывезти вещи.

Не смея верить, она смотрела на бумаги, в которых заключалось спасение по крайней мере четырех жизней: ее собственной, Мэтти, Клео и будущего ребенка. В глазах стояли слезы, а сердце пело от радости. Хотелось бегать, прыгать, ходить колесом, но поскольку это было невозможно, Майя совершила то, что казалось ничем не хуже.

Наклонившись вперед на своем высоком табурете, она поцеловала Акселя в губы. Он был так поражен, что и не подумал отшатнуться, просто остался стоять, как мумия, – руки по швам. Но губы его жили своей собственной жизнью, они ответили сразу, с готовностью. На них был привкус кофе и почему-то ванили, а все вместе было на диво горячим, сладким и аппетитным.

В свою очередь пораженная, Майя отстранилась, залилась краской и поспешно скрестила на груди руки, которыми чуть было не обвила шею Акселя. Он был изумлен, однако глаза его горели. И хотя у нее и в мыслях не было вкладывать в поцелуй что-то сексуальное, искра уже пролетела.

Этот человек был под влиянием Скорпиона, теперь она знала это наверняка.

– Я так понимаю, вы довольны, – настороженно заметил Аксель и отступил.

Эти глаза... Майя не могла отвести взгляда. Чопорный бизнесмен в хорошо отглаженном деловом костюме со строгим галстуком не был, оказывается, проморожен насквозь. Где-то в глубинах его души были бездны, полные огня, который еще мог вырваться наружу.

За спиной покашляли, давая понять, что имеется третий лишний. Майя сделала движение поднести бумаги ближе к глазам. Аксель как раз взялся за них. Последовала нелепая игра в перетягивание. Наконец Майя опомнилась и уступила.

– Я позвонил в контору перевозок, они согласны за это взяться. Не вздумайте входить в магазин сами, это небезопасно. Ну а сюда сейчас явится бригада уборщиков. Они натрут полы, а когда прибудет товар, приведут его в порядок. Вам останется только давать указания.

Аксель говорил авторитетным, не терпящим возражений тоном, так естественно ему присущим. Майя тихонько вздохнула с облегчением, видя, что все возвращается на круги своя. Ей бы научиться обуздывать порывы. Будущей матери не к лицу девчоночьи манеры.

Она не знала, куда девать руки, и пожалела, что бумаги теперь у Акселя.

– Я не могу себе этого позволить... – наконец прошептала она.

– Мы же партнеры! Я вкладываю в это дело капитал, а вы – труд, – провозгласил Аксель и собрался спрятать бумаги во внутренний карман пиджака.

– Позвольте, позвольте! – вскричала Селена, подступая к нему. – Партнерство? Какого рода? Где договор? В скольких экземплярах? Надеюсь, в нем проставлены сумма жалованья, процент выплаты, условия подотчетности, границы ответственности? Я тоже вложила в это дело кое-какие средства и не останусь в стороне.

Аксель уставился на нее, приоткрыв рот, пораженный до полной потери дара речи.

– Мой адвокат набросает проект договора, – наконец буркнул он.

– В присутствии моего, – уточнила Селена. Они скрестили взгляды, как два гладиатора на арене скрещивают мечи.

– А я пока пойду соберу свои пожитки, – сказала Майя, отвернувшись, чтобы скрыть улыбку, и направилась к двери.

– Куда?! – рявкнул Аксель, сразу опомнившись. – Не вздумайте соваться в рухнувшее здание!

– Если это безопасно для грузчиков, то и для меня, – возразила она и выскользнула за дверь.

Аксель бросился следом, в ярости от ее постоянных капризов.

– Рожденная под знаком Рыб, – громко заметила Селена. – Вы когда-нибудь пробовали ловить рыбу голыми руками?

Аксель схватился за голову. Знак Рыб! Если так, ей место в аквариуме, откуда нет хода!

Он нашел Майю заботливо протирающей предметы чайного сервиза. На лице ее застыло выражение неземного блаженства. Завернув каждый в бумагу, она с бесконечной осторожностью укладывала их в картонную коробку, до того обшарпанную, словно ей довелось пережить не одно путешествие по горным дорогам, на спине мула.

– Грузчики приедут со своими коробками, – заметил он со вздохом.

Еще утром небо нахмурилось, так что ни единый солнечный лучик не касался хрусталя над головой у Майи и не разбрасывал вокруг снопы искр. И все же копна ее волос отливала золотом. И пурпуром.

– Никто не дотронется до сервиза, кроме меня! – отрезала она.

Подобный тон был для нее редкостью, и Аксель счел за лучшее уступить. Он не знал, чем дорог Майе этот разносортный набор посуды, но раз уж она его ценила, это можно было понять.

– Позвольте хоть раздобыть коробку попрочнее! Почему бы вам не пойти со мной в ресторан и не выпить чаю, пока я буду разыскивать тару?

– Ну, все ясно, – сказала Майя с хитрой усмешкой. – Вам нужно в ресторан, и вы боитесь, что я натворю дел, стоит только вам ступить за порог. Хочу напомнить, что я годами обходилась без вашего присмотра.

– Оно и видно! – сухо констатировал Аксель и протянул руку, чтобы помочь ей подняться. – Уважьте старика, проводите его в ресторан.

– Старика? – На лице ее возникло озадаченное выражение. – Я так быстро вас состарила?

Вместо ответа он потянул ее к выходу.

Недавний поцелуй не только взволновал, но и заставил заново осознать разницу в возрасте. Майя была еще очень молода, полна энергии и энтузиазма. По сравнению с ней он был мужчиной средних лет, усталым и изверившимся, вместо чувств в нем играли разве что гормоны, да и то не сами по себе, а от поцелуя юной женщины. Как бывший алкоголик после неосторожно принятой дозы спиртного, он жаждал новой порции допинга.

– Дети растут, мы старимся, – ответил он уклончиво, с мыслью, что быстро учится рыбкой выскальзывать из любого неприятного разговора.

– Сегодня Констанс выглядит совсем иначе. Хорошо, что вы поговорили. Я слышала, утром вы обсуждали, во что ей обуться.

– Не совсем так. Дочь поставила меня в известность, что предпочитает кроссовки с драконами. Жду не дождусь, когда она научится выбирать одежду сама.

Майя прикусила нижнюю губу. Это не предвещало ничего доброго.

– Что? – с подозрением осведомился Аксель. – Теперь-то что не так?

На белой щеке возникла и разгладилась лукавая ямочка. Майя метнула из-под ресниц короткий взгляд, который можно было истолковать как угодно. Можно было навоображать себе с три короба. Хорошо, что она на девятом месяце беременности, подумал Аксель.

– Вам не понравится то, что я скажу.

– Я привык. Мне очень редко нравится то, что вы говорите.

Из ресторана вышла Сандра – судя по всему, в состоянии боевой готовности. Акселю захотелось громко застонать.

– Я слушаю, – мрачно сказал он Майе. – Выкладывайте, да поскорее. Может статься, это последний раз, когда вы видите меня в живых.

Майя проследила за его взглядом и хихикнула, впервые на его памяти. Аксель воззрился на нее в изумлении. Сандра вызывала в людях различную реакцию, но никогда хихиканье. Это была богатая южанка: воплощенный лоск и хорошие манеры, но мужской пол по опыту знал, что таится за милым фасадом.

– Вы не находите, что ее прическа похожа на шлем? Может, у нее есть и меч?

– Он ей ни к чему. Взгляните на бриллиант! Он не только разрежет стекло, но и располосует горло.

Майя расхохоталась. Аксель обнаружил, что улыбается. Прежде он никогда не улыбался в присутствии тещи. А между тем та уже остановилась, нетерпеливо притопывая.

– Только не говорите, что под костюмом у нее пуленепробиваемый жилет!

– Его с успехом заменяет жемчужное колье, этот символ богатства. Тот, кто не может позволить себе жемчугов, подожмет хвост и уберется восвояси.

Ступив в пределы слышимости Сандры, они прекратили разговор, который, как запоздало сообразил Аксель, был лишь уловкой, чтобы его отвлечь. Помнится, речь шла о Констанс и ее неумении выбрать одежду. Жаль, что ему никогда не приходилось ловить рыбу руками. Стоит научиться, хотя бы для того, чтобы в разговоре держаться избранной темы.

Однако пора было препоясать чресла для общения с тещей.

– Здравствуйте, Сандра. Вы уже знакомы с мисс Элайсем, учительницей? Майя, это бабушка Констанс, Сандра Мэттьюз.

Внезапно и с чувством острого облегчения Аксель понял, что больше не должен представлять эту женщину как свою тещу. Лично к нему она больше не имела никакого отношения.

– Аксель, нам с тобой нужно многое обсудить наедине, – заявила Сандра, бросив на Майю ледяной взгляд.

– Ума не приложу, что бы это могло быть!

Одной рукой Аксель ухватил Майю за локоть, другой распахнул дверь ресторана и кивком предложил Сандре войти первой. Надо было удалить учительницу на безопасное расстояние от места боевых действий – вряд ли она получила образование по части светских колкостей.

– Сегодня после обеда я встречаюсь с судьей, – процедила Сандра явно сквозь стиснутые зубы.

– Передайте ему привет!

Аксель произнес это легким тоном, хотя внутри все сжалось. Стоицизм давался ему нелегко.

– Я старалась удержать это на благопристойном уровне, – сказала Сандра, не входя в зал, – но ты забылся настолько, что публично щеголяешь своим бесстыдством! Констанс – девочка впечатлительная! Как ты смеешь вводить в свой дом эту... эту...

Только когда Майя одарила ее ослепительной улыбкой, Аксель вспомнил, что его протеже не лезет за словом в карман. Он уже готов был вмешаться, но из любопытства помедлил.

– Эту беременную учительницу? – вежливо подсказала Майя. – Я на девятом месяце и, заметьте, приехала в город семь месяцев назад. Это означает, что Аксель не имеет к моему интересному положению никакого отношения. Просто он от природы великодушен. Ах, вы этого не заметили! Ну, значит, у вас на плечах не голова, а коровья лепешка. Извините, мне нужно поискать упаковочную коробку. Всего доброго!

И она поплыла прочь, оставив Акселя расхлебывать кашу. Как-то не хотелось размышлять над тем, насколько быстро она станет двигаться, разрешившись от бремени. Как Чеширский Кот – улыбка еще будет таять в воздухе, когда ее самой простынет и след.

– Так вы передадите привет судье Тони? – спросил Аксель, открывая бутылку минеральной воды. – Заодно скажите, что я готов довести дело до Верховного суда, если он решит придать ему политическую окраску. Это заставит его призадуматься. Констанс – моя дочь, и...

– Ты в этом уверен? – Сандра нехорошо прищурилась. – Анджела почти до самой свадьбы встречалась не только с тобой!

Она зашагала к выходу, держась очень прямо и громко стуча каблуками. Аксель швырнул так и не початую бутылку в направлении бара. Казалось, что в душе у него все рушится с дребезгом и звоном.

Октябрь 1945 года

«Я провожу у Хелен ночь за ночью. Я просто не в силах держаться от нее на расстоянии и не могу думать ни о чем другом. Как сосредоточиться на чтении, если перед глазами она – в постели, в ореоле огненно-рыжих волос? С этой своей белой кожей она словно соткана из лунного света, – а ведь обычно я чужд поэзии!

Надо что-то делать. Надо остановиться. Если узнает отец Долли, все будет кончено».