Мечты о счастье

Глава 5

– Я хочу купить подарок внучке.

В два часа пополудни дверной колокольчик обычно звенел, впуская продавщицу. Поначалу Майя собиралась держать магазин открытым лишь в первой половине дня, чтобы снизить процент налога, но девчонка, нанятая еще Клео, так откровенно гордилась своей должностью, что не хватило решимости сократить штат.

Однако в этот день, для разнообразия, явился покупатель – женщина. Судя по хорошо поставленному голосу и безупречному произношению, настоящая леди. Майя в этот час сидела, положив ноги повыше, и украшала огнедышащими драконами свои дешевые кеды, под стать кроссовкам Мэтти. Возможно, это могло внести некоторую гармонию и в ее жизнь.

– А сколько лет вашей внучке? – спросила она, вставая и улыбаясь ухоженной немолодой женщине и уже предвкушая, как засыплет ее предложениями.

Клео удалось собрать в своем магазине коллекцию самых невероятных безделушек, которые так и просились стать подарком ребенку. Похоже, в промежутках между приемом наркотиков у нее случались вспышки если не деловой сметки, то интуиции. Затея с магазином не слишком вписывалась в круг ее интересов, но это сулило независимость, ради которой Клео могла бы держать и скобяную лавку.

– Внучке восемь лет. Уж не знаю, что из всего этого может прийтись кстати, однако она хочет, чтобы я купила подарок именно здесь.

Майя придержала язык, чтобы не наговорить лишнего. Редкий покупатель приходил в магазин дважды, даже если ему было меньше десяти. Констанс Хоулм была одной из немногих.

Внимательно оглядев гостью, Майя не обнаружила сходства. Дочь Акселя больше всего напоминала заблудившегося эльфа, а в магазин явилась утонченная светская дама. Таких, казалось, штампуют на какой-нибудь престижной фабрике с помощью точного станка: безупречная осанка, отшлифованная теннисом, гольфом и персональным бассейном; дорогая, но неброская одежда; изящные туфли на каблуке средней высоты и макияж по последней моде. Слово «бабушка» не подходило сюда ни с какой стороны. Более того, эта женщина не страдала избытком воображения – за нее всегда думали другие.

Она была прямой противоположностью тому, в чем нуждался ребенок вроде Констанс. Тем не менее (памятуя о том, что уже разгневала одного представителя этого семейства) Майя ответила самым любезным тоном:

– В восемь лет дети любят фантазировать. Калейдоскоп вполне отвечает этой потребности. У нас их множество, на все вкусы. Конечно, ручная работа стоит дорого, но для ребенка такого возраста...

– Калейдоскоп – пустая трата времени! – Бабушка Констанс отмахнулась холеной рукой, сплошь унизанной перстнями (один был с бриллиантом чуть меньше яйца малиновки). – Надеюсь, у вас есть куклы? Или книги?

Куклы не занимали Констанс. К тому же это был магазин подарков, а не игрушек. Ноги потихоньку начинали ныть. Майя переступила с одной на другую, стараясь удержаться в рамках любезности.

– Дальше по улице вы найдете книжный магазин, у них превосходный отдел детской литературы. Конкуренция нам совсем ни к чему.

– Но Констанс уверяет, что ваш магазин ей нравится больше других! Интересно, чем?

Это не была издевка – у женщины был по-настоящему озадаченный вид. Не объяснять же, что дети, которым магазин нравился, обожали его именно за странную мешанину предметов, порой непонятно на что пригодных. Он был для них сказочным царством, кусочком неведомого в мире, где все и всегда объяснялось.

Внутренний голос нашептывал, что встреча не случайна, что бабушка Констанс явилась в магазин по велению судьбы, перст которой Майя так часто испытывала на себе, что научилась уважать и верить в нее.

– Если речь идет о Констанс Хоулм, рада с вами познакомиться! Майя Элайсем, учительница. У меня группа продленного дня, куда ходит и Констанс. Чудесная девочка!

Женщина даже отшатнулась. Потом с тем же недоверием, с каким переступила порог магазина, она оглядела свободное платье Майи и слегка потускневшую от времени, немодную мантилью.

– Очень приятно, – буркнула она, не предложив руки.

Майя не обиделась. Многие реагировали таким образом. Она склонилась к прилавку и достала из-под пыльного стекла хрустальный шар.

– В обычном случае я не предложила бы это для восьмилетнего ребенка, но Констанс на редкость осторожна с хрупкими предметами... без сомнения, унаследовала это качество от отца. Она давно уже заглядывается на этот шар. Гарантирую вам ее горячую благодарность.

Женщина даже не взглянула на шар. Она разглядывала Майю.

– Значит, вы и есть та учительница... Пренебрежительная нотка заставила Майю насторожиться, однако улыбка ее не померкла.

– С полновесным дипломом! В то время я еще и работала по восемь часов в день, а потому не осилила магистратуру, но бакалавриат имею на вполне законных основаниях. – Недоверие на лице гостьи усилилось, поэтому Майя закончила суше, чем начала: – Полагаю, для обучения восьмилеток не требуется профессорского звания.

Под веселый перезвон колокольчика в магазин ворвались шум улицы, свежий ветер и молоденькая девчонка, до краев переполненная радостью жизни.

– Эй, Майя! Нарисуешь драконов и мне? На этих вот ботинках?

– Они понравились даже мисс Кидд! – гордо сообщил Мэтти и выставил ногу вперед для всеобщего обозрения. – А Шелли позеленел от зависти! Сказал, что это круче, чем смайлики!

Мальчик лучился счастьем. Майя забыла обо всем на свете. Прошли месяцы с тех пор, как она перебралась в Уэйдвилл, и за все это время Мэтти впервые был счастлив. То, что именно она тому причиной, наполнило Майю гордостью. Это было важно, куда важнее, чем суета вокруг случайного покупателя, поэтому Майя, не глядя, сунула хрустальный шар продавщице:

– Сделай милость, обслужи бабушку Констанс, а мы с Мэтти пойдем поищем ему кроссовки. Раз уж драконы всем по душе, придется раскрасить и их. Ну все, мы убегаем, надо еще успеть к Селене.

Майя вытерла пыльные руки ветошью, которую держала поблизости как раз на такой случай. Не хотелось видеть, как гостья удивится при виде живота, поэтому она вообще на нее не взглянула, просто взяла племянника за руку и покинула магазин с мыслью: вот так и сжигают за собой мосты.

В магазине подержанных вещей удалось разжиться парой почти неношеных кроссовок – дешевых, но современного образца. В школе Майя гордо показала их Селене и каждому, кто выказал хоть малейший интерес. Мэтти так горел желанием их надеть, что рисовать драконов пришлось в два захода. Часть времени мальчик ходил в разномастной обуви: одна кроссовка поновее, но без дракона, другая дырявая, но с драконом. При этом он так и сиял. Поразительно, как мало нужно для счастья пятилетнему ребенку!

Его радость согрела Майе душу, но в кошельке гулял ветер. По дороге домой вспомнилось, что холодильник практически пуст – на кроссовки ушла последняя пятерка. Как не хотелось снова просить у Селены аванс! Майя прилагала титанические усилия, чтобы скудных доходов хватало и на повседневные нужды, и на постепенную оплату оставшихся после Клео счетов, но в конце концов все сводилось к выбору: сидеть голодными или брать взаймы. Когда подвозивший их с Мэтти автомобиль затормозил на углу, Майя лихорадочно пыталась припомнить, сколько яиц осталось в холодильнике и не завалялись ли в отделении для овощей луковица и хоть один сморщенный перец.

Она выбралась с заднего сиденья, подождала Мэтти и помахала отъезжающей машине. Жилье в самом центре города имело свои преимущества: большинство родителей проезжали мимо их квартала, так что всегда было кому подбросить, если Селена отсутствовала вместе со своим фешенебельным авто. И все равно спина ныла, ноги гудели, пустой живот сердито урчал, требуя на ужин чего-нибудь более существенного, чем яйцо и кусок вялого перца. Как и Мэтти, ребенок во чреве должен был питаться. Хочешь не хочешь, приходилось идти за покупками, предварительно сунув руку в кассу. Там могли быть только деньги от продажи хрустального шара – если Тереза сумела всучить его бабушке Констанс. И даже в этом случае они скорее всего были перечислены с кредитной карты. Чем дальше, тем меньше народу платило наличными.

Пока они с Мэтти миновали квартал, что отделял их от дома, Майя алчно размышляла о вредном для здоровья биг-маке. Заметив голубые вспышки огней полицейского патруля, она непроизвольно поморщилась, хотя в принципе ничего не имела против полиции. Просто эти вспышки означали для кого-то пусть и небольшие, но неприятности. Судя по тому, как напряглась рука Мэтти, он рассуждал примерно так же.

Вот это уже Майе не понравилось. Хотелось, чтобы мальчик вырос в здоровом равновесии с окружающим, чтобы полиция означала для него только защитный барьер между добром и злом. Нужно убедить его, что теперь ему нечего бояться.

Майя опустила взгляд на свой живот и тихонько фыркнула. В самом деле, весомый покровитель!

Но ход ее мыслей оставался благодушным только до тех пор, пока они не повернули за угол.

Фасад магазина представлял собой груду обломков, протянувшуюся через всю улицу. Ее границы отмечала желтая полицейская лента.

Аксель заметил Майю только потому, что нарочно высматривал. Надвигались сумерки, в узком проеме между двумя рядами домов залегла тень, которую лишь отчасти рассеивал свет фонарей. Когда на границе освещенного круга мелькнуло рыжее пятно, он поспешил в ту сторону. Майя вела за руку мальчика лет пяти. Аксель не знал, что у нее уже есть ребенок. Оба казались такими бледными в обманчивом искусственном свете, что он испугался.

– Тут уже ничего не поделаешь! – быстро сказал он и подхватил Майю под руку.

Она дрожала всем телом – должно быть, продрогла. После заката становилось прохладно. Майя обратила к нему непонимающий взгляд.

– Пока не будет установлен размер разрушений, внутрь никого не пустят, – пояснил Аксель. – Нельзя исключать серьезное повреждение самой коробки здания.

– Малдун!

На миг он решил, что шок оказался слишком серьезным – вплоть до помрачения рассудка.

Майя кусала губы, борясь со слезами. Внезапно Акселя осенило.

– Ах, кот!

В самом деле, кот с таким именем подвизался в полиции в мультяшном сериале бог знает какой давности, еще черно-белом. Судя по судорожному кивку Майи, он угадал. Мальчик во все глаза смотрел на обломки родного дома. Не в силах оставаться в бездеятельности, Аксель сбросил пиджак и накинул его Майе на плечи. Она как будто даже не заметила.

– Думаю, с котом все в порядке. Рухнул только фасад, да и то наружу. Я попрошу патрульных на всякий случай иметь кота в виду. Вам есть где переночевать?

С минуту Майя тупо смотрела на него, потом осознала вопрос и кивнула. Кивок все изменил, словно по волшебству. Казалось, она сбросила с плеч бремя поражения, расправила их и заковала себя в невидимую броню, как рыцарь перед сражением.

– В школе есть кушетки. Вот только... – Она бросила короткий взгляд на то, что оставалось от фасада, и храбро продолжала: – Только нам нужно как-то туда добраться.

– Вы не можете спать на кушетке! – сердито возразил Аксель. – Подъездная аллея к вашей школе не освещена, на дверях и окнах нет защитной системы. Женщине в таком положении там нечего делать. А родственники не могут вас приютить?

Ответный взгляд был полон мрачного юмора. Аксель понял, что Майя быстро выходит из шока. В самом деле, вопрос был на редкость глупым – ее единственная родственница находилась в тюрьме.

– Ладно, идемте со мной. В ресторане перекусим и заодно обсудим, как быть дальше. Констанс, наверное, волнуется.

Аксель ожидал возражений, но Майя молча позволила вывести их с мальчиком из толпы. Попутно он предупредил патрульных насчет кота. В маленьком городке животное недолго останется беспризорным. Кто-нибудь приютит Малдуна. Насчет учительницы он не был так уверен.

До ресторана было два квартала. Приноравливая свой шаг к походке беременной женщины и ребенка, Аксель думал, что они двигались бы быстрее, если бы он нес Майю на руках. При ее хрупком телосложении это было вполне возможно. Когда впереди призывно засветились большие окна, она уже едва переставляла ноги.

– – Я не могу вот так просто взять и войти!

Ну наконец-то протест, которого он ждал. Женщина от природы не в силах уступить без единого возражения. Должно быть, их всех мучает вопрос, как мир выстоял столько веков под деспотичной пятой мужчины. Аксель криво усмехнулся. В последнее время он нередко чувствовал, что его недооценивают.

– Почему бы и нет?

– У меня на кедах драконы.

Значит, драконы. На кедах. Аксель на миг опустил веки. Хотелось застонать. Похоже, он пытался взять в няни сумасшедшую.

– У меня тоже, – вдруг сказал мальчик и предоставил Акселю доказательство.

Только теперь, в слабом свете фонаря, он разглядел, что на ногах у обоих была дешевая спортивная обувь с ярко-красным рисунком, сильно напоминавшим брызги свежей крови. В самом деле, было бы глупо тащить эту парочку через толпу разодетых яппи. Могли пойти разговоры, что он привел в ресторан две жертвы автомобильной катастрофы.

– Войдем через заднюю дверь, – буркнул он и двинулся вокруг дома.

Ступив в яркий свет и вечернюю суету кухни, хрупкая женщина преобразилась буквально на глазах. Так раскрывается цветок под утренним солнцем. Должно быть, сияющая улыбка принадлежала к арсеналу ее защитных средств. Тем не менее персонал разинул рты. Аксель почти слышал напряженную работу их мысли. Годами внутри этих стен роились и множились разговоры, слухи, сплетни. Он знал, как они рождаются. Майе был уготован ярлык содержанки или по крайней мере кандидатки на эту роль, подобранной где-нибудь на задворках. Он подумал: если им придет в голову наградить ее дурной болезнью, мэр запрыгает от радости. К счастью, вовремя появилась Констанс.

– Мисс Элайсем!

Казалось, сейчас она прыгнет Майе на руки, но, к большому облегчению Акселя, все обошлось.

– Это я, моя шоколадная! – мягко ответила та, не без натуги присев, чтобы обнять девочку. – Покажешь нам, где работает папа?

Этого было довольно. Майя сразу преобразилась из содержанки в порядочную даму. Персонал души не чаял в Констанс. Попроси она – и шеф-повар лично испек бы для Майи пятиэтажный торт. Однако та ограничилась салатом и спагетти. Мальчик вгрызся в гамбургер с такой жадностью, словно у него целую неделю не было во рту ни крошки съестного. Как он ел! Это привело Акселя в смущение. Сидя на диване в комнате отдыха, он искоса разглядывал сына учительницы. Не то чтобы мальчик был кожа да кости, но упитанным его нельзя было назвать.

Одежда (в том состоянии, в каком бывает в конце дня одежда пятилетнего мальчишки) была ему маловата и к тому же порядком поношена.

Аксель перевел взгляд на Майю. На ней был джемпер, из тех, что продаются в магазинах для будущих матерей, но уж слишком вытертый – похоже, он не раз успел сменить хозяйку. Лицо в рамке темно-рыжих завитков носило печать усталости, вместо того чтобы светиться внутренним светом. Губы были до синевы бледны. Ни следа улыбки – она исчезла вместе с любопытными взглядами. Аксель никогда еще не видел Майю такой измученной и встревоженной.

– Ваш магазин... он ведь застрахован? – осторожно полюбопытствовал он, понимая, что сует нос не в свое дело, однако не в силах подавить врожденное любопытство.

Майя бросила косой взгляд на Мэтти. Убедившись, что тот не обращает на них ни малейшего внимания, занятый гамбургером, она ответила, чуть понизив голос:

– Клео месяцами не платила взносов. Думаю, о страховке можно забыть.

– Фасад рухнул наружу, товар не пострадал. Всего-то и нужно несколько недель на ремонт. Сами не заметите, как будете снова стоять за прилавком.

– Мистер Хоулм, – сказала Майя с гримасой, лишь отдаленно похожей на улыбку, – могу я еще немного злоупотребить вашей любезностью? Подбросьте нас с Мэтти до школы.

Аксель бросил взгляд на тарелку. За исключением листиков салата, она подобрала все до последней крошки. Заплатить она не предложила – не потому, что боялась обидеть, а, как он сильно подозревал, из-за отсутствия денег. Как это возможно, чтобы в цивилизованной стране женщина с высшим образованием (он лично наводил справки), деловой сметкой, индивидуальным подходом к каждому ребенку и без малейшего умственного изъяна не имела ни крова, ни денег, ни средств передвижения? Аксель просто не мог взять этого в толк.