Медовый месяц

4

Варенька лежала в больнице долго. Туберкулез требовал длительного и настойчивого лечения. Сначала она взяла академический, а потом и вовсе бросила ненавистный институт. Володя регулярно навещал ее, приносил цветы, фрукты и овощи. И свежие творог, молоко и яйца прямо с рынка. Тетя Женя объяснила, что Варю при таком заболевании нужно хорошо кормить.

Варя лежала тихо, молча, ни с кем не разговаривая и стараясь себя лишними мыслями не тревожить. Она твердо настроилась вылечиться и прожить еще долгую и обязательно радостную светлую жизнь.

Володина тетя говорила, что все зависит от воли и желания, что женщины вылечиваются чаще, легче и быстрее и вообще Варя скоро поправится. Болезнь успели захватить в самом начале.

— Счастливая ты, девка, везучая! Большая тебе удача привалила! — завистливо вздохнула однажды соседка по палате. — Такой муж выпадает на нашу дурную бабью долю раз в тыщу лет! Хватайся за него крепко-накрепко и никуда от себя не отпускай!

Варя задумалась. И сама тоже потихоньку стала склоняться к этой очевидной и незамысловатой мысли. Хотя до слов соседки не связывала свое будущее с Вовочкой Расчесочкой. Да, она была ему очень благодарна за все, что он для нее сделал, но замуж…

Варя вообще не собиралась пока искать свою семью. Для нее главное сейчас — выздороветь, и она стремилась лишь выполнять все предписания и советы врачей.

Однажды Гребениченко столкнулся с родителями Вари, пришедшими навестить дочку.

— Это Володя, — смущенно представила Варя своего друга.

Секретарша замминистра и меховщик мельком оглядели незнакомого юношу и деревянно улыбнулись. Они даже не слыхали от дочери об ее нежданном спасителе. Да и вообще они от нее мало что слышали. А когда? Им всегда было очень некогда, и времени для единственной дочери не хватало. Сутки не резиновые.

— Ты собираешься за него замуж? — с любопытством поинтересовалась мать после ухода Володи.

Любую женщину больше всего тревожит один вопрос — о замужестве. Пусть даже не о своем.

Варя удивилась и покачала головой.

Мать переглянулась с отцом и почему-то удовлетворенно объявила:

— Ну что ж, он нам понравился… Серьезный юноша. Не вертихвост.

Потом к Варе в очередной раз заявилась тетя Женя Гребениченко.

— Я все о тебе знаю, — весело объявила она. — Дело идет на лад! Скоро будешь здоровой! Но не забывай потом каждый год делать снимок. Впрочем, Вовка будет тебе напоминать. Когда решили играть свадьбу? У меня подарок уже готов. По-моему, тебе понравится.

Варя вновь изумилась. Все вокруг словно решили всё за нее. Ну, понеслось, привычно подумала она.

Ей хотелось отблагодарить Володю, но она не знала как. Варя понимала, что никто, кроме него, не помог бы ей так быстро выкарабкаться из неожиданной и страшной болезни. И у нее, кроме Володи, никого никогда не было на всем белом свете. Почему его все испокон веков называют белым? Варе он казался черным, серым, фиолетовым, но уж никак не светлым.

Варя ощущала Володину верность и привязанность… Все так. Но ведь она его не любила. Или просто не успела полюбить? А разве для этого требуется определенное время? И какое? Варя все никак не могла ответить на бесчисленные вопросы, сыпавшиеся на нее, как листья осенью. Другим, наверное, подсказывали матери, которые должны учить и наставлять своих детей. Обязаны и призваны. Кем? Кто и как может заставить человека делать то, к чему не лежит истомившаяся душа, тоскующая совсем по другому занятию? И вообще призывают только в армию. И Вариной маме, горделиво избравшей для себя один-единственный путь — карьеру секретарши и потихоньку превратившейся в неотъемлемую деталь своего высокопоставленного начальника, давно стало чуждо, неприятно и порой противно все остальное. Ей льстила ее секретарская роль. И другие роли ее абсолютно не привлекали. В конце концов, бывают актеры одного амплуа, не способные ни на что другое. Ничего особенного… Никто никогда не осуждает их за это.

И Варя постепенно прилепилась к Володе, как жеребенок к матери. Поверила, что это навсегда. Поскольку другого и лучшего варианта жизнь ей не предложит. Не сумеет. Да и зачем искать что-то, когда Володя — вот он, рядом, смотрит из-под очков ласково и чуточку смущенно?..

Как-то забежала Лида. Посидела чуток, куда-то очень торопясь. Сообщила, что у нее все хорошо и даже отлично. И перед тем, как упорхнуть, спросила, что подарить Варе на свадьбу.

И Лида уже откуда-то знала о гипотетической свадьбе, о которой самой Варе пока ничего не было известно!

Она тихо лежала на кровати, рассматривала потолок, весь в желто-зеленых разводах от протечек, и думала, что никто не в силах свернуть с колеи, проложенной для тебя Судьбой.

Выйдя из больницы, Варя стала усиленно готовиться к поступлению в иняз. Повторяла английский. И мечтала о шведском, своем родном языке. А вечерами часто играла и пела для Володи, заходившего в гости к ней, развратным котам и пьющим воздух цветам. Он любил сидеть возле белого рояля, положив подбородок на скрещенные ладони, и внимать, поправляя очки, словно слышал исключительно с их помощью. Варенька чаще всего пела русские романсы. И как-то раз, то ли вволю насладившись «хризантемами» и «утром туманным», то ли одурев от них, Вовочка Расчесочка сделал Варе предложение. Прозвучало оно смешно — Володя терялся, робел, забывал слова и без конца поправлял съезжающие на нос очки. Но Варя восприняла все на редкость серьезно и решила к свадьбе заказать жениху новую оправу.

Варвара давно ждала этого предложения, представляла сцену в лицах и заранее хорошо к нему подготовилась.

— Варя, — торжественно и смущенно выговорил Володя, — пожалуйста, будьте моей женой!

— Разве мы на «вы»? — изумилась Варя.

В ее сценарии подобного поворота не намечалось.

— Нет, — смешался застенчивый жених, — но мне показалось… необходимо именно так… Как-то солиднее… Я не знаю, как правильно делать предложение… Никогда не приходилось… А ты не в курсе?

Варя махнула рукой:

— Нет. Сам подумай, откуда мне знать? Меня впервые в жизни замуж зовут… Да и какая разница? Главное — сказать несколько нужных слов в нужный момент.

— Так я не понял — ты согласна?.. — неуверенно спросил Володя.

— Конечно, — ответила Варя. — Ты боялся, что я откажусь?

— Да, — радостно признался он. — Очень… Почему-то мне казалось, что ты ни за что не согласишься…

— А почему?

Она вдруг подумала, что Володя давным-давно догадался о ее безразличии к нему… Но как он сейчас скажет ей об этом? И как он представляет себе ситуацию в целом?.. Какой мыслит их дальнейшую совместную жизнь?.. Или все-таки ей стоило отказаться?.. И стать неблагодарной свиньей… Это грех. А любовь?.. Ну при чем здесь любовь, когда она обязана Володе жизнью?.. А жизнь куда важнее любви… Так или не так?..

Варя затаила дыхание и замерла, ожидая ответа.

— Я некрасивый… — пробормотал Володя, всегда трезво и разумно оценивающий свои внешние данные.

Парень слегка лукавил. Основную причину возможного отказа он, конечно, усматривал в другом. Но зачем говорить правду, если она никому не нужна? Если в ней никто особо не нуждается? Любая истина будет звучать в полную силу при одном строго непременном условии — только когда ее ждут.

Варя его не любила… Он прекрасно понимал это. Но желание видеть ее своей женой от этого не становилось меньше. И, по-юношески радостно заблуждаясь, Володя не считал ее равнодушие серьезной причиной. Варя увидит его любовь, и все изменится. Обязательно. Тогда он не понимал, что ничто не в силах победить нас, кроме нашей собственной глупости…

Варя горько вздохнула. Какого ответа она ждала?.. Ну, в общем, совсем не такого… А впрочем, какая теперь разница…

«Сначала отрапортовать, а потом разобраться!»

Свадьбу сыграли осенью. После того как Варя поступила в свой драгоценный иняз. И молодые стали жить на Никольской, в профессорской квартире старого Гребениченко, под присмотром верной тети Нюры.

Ее помощь облегчала Варе жизнь. Даже просто развязывала руки и давала время для учебы. И Варенька целиком погрузилась в иностранные языки. Вечерами она упорно читала книги на английском и шведском и пробовала переводить.

Правда, Варя заскучала без своих котов и цветов, тоже совершенно заброшенных и никому не нужных в далеком Лефортове. И Володя предложил Варе перевезти всех оптом к ним на Никольскую. Варя обрадовалась и помчалась заказывать такси.

Водитель помогал бережно грузить в машину горшки с цветами и удивлялся:

— Ну надо же, сколько вырастили! Прямо оранжерея на дому! Вы ботаникой занимаетесь?

— Нет! — смеялась радостная Варя.

Коты и цветочки еще больше скрасили существование тети Нюры, и без них достаточно жестко заполненное ежеминутными заботами и хлопотами. Варя иногда пыталась ей помочь, но быстро остывала, забывала обо всем и вновь погружалась по уши в свои учебники.

Возвращаясь из института, Володя видел одно и то же: склонившаяся Варина светлая растрепанная голова над раскрытой книгой в четко очерченном настольной лампой желтом круге. На Вариных коленях блаженно мурлыкал очередной сытый и кайфующий пушистый котенок.

— А, это ты!.. — разочарованно, с плохо скрытой досадой каждый вечер однообразно встречала мужа Варенька, нехотя отрываясь от чтения.

— Ты ждала кого-нибудь другого? — однажды не выдержал Владимир.

Варя его боли не поняла.

— Зачиталась, прости, — вяло объяснила она. — Очень интересно… Ты ревнуешь меня к Диккенсу? Ну, понеслось!.. Глупо… Ты так не считаешь?

— Диккенс ни при чем. Просто ты слишком далека от меня… Была и осталась…

Варя удивилась:

— Далека? Тебе кажется… Я всегда здесь, с тобой…

Но это казалось лишь ей одной. Она была счастлива, занимаясь любимым и необходимым ей делом.

Насчет Варвары не обольщались даже рассеянный профессор Гном и преданная Гребениченко тетя Нюра.

— Хорошая женушка, трудолюбивая, — заметила она как-то, подавая Володе обед. — Только живет не здесь…

Володя промолчал. Оспаривать очевидность не стоило — все слишком откровенно.

Потом Варя объявила мужу о своей беременности.

— У нас кто-то родится, — сказала она с отсутствующим и равнодушным видом.

Володя затаился от счастья.

— Назовем Александром или Александрой, — спокойно продолжила жена.

— Как ты угадала? — обрадовался Владимир. — Я очень хотел назвать в честь папы…

Варя промолчала. По выражению ее лица Володя отлично понял, что ни о каком папе она не мечтала. О ком же тогда? Выяснять было смешно и глупо. Но неясное, аллергически зудящее подозрение осталось маленькой, не рассасывающейся опухолью в глубине души. Володя старался этот нарост лишний раз не теребить, хотя забыть о нем не сумел.

— С малышом помогу, — тотчас пообещала верная тетя Нюра. — Пускай Варвара спокойно свои языки разучивает! Ох, Володечка, умная у тебя жена! С такой прямо жить страшно.

Ее опасений Володя пока не разделял и был очень благодарен за готовность выручать молодую семью и дальше.

Позвонила тетя Женя, весело сообщила, что педиатра молодым Гребениченко искать не придется, и, как всегда, поинтересовалась здоровьем Вари.

— Все хорошо! — сказал будущий отец. — Даже отлично…

Он лгал. Варя действительно чувствовала себя неплохо, но ничего хорошего в их общей жизни не находилось. И не могло найтись. По определению.

Варя оставалась равнодушной ко всему, кроме иностранных языков. Кроме разговоров и воспоминаний о ее родной стране. Ради этого она даже стала иногда по выходным навещать родителей. Правда, отца никакая Швеция не волновала. Он пожимал плечами, говорил о ней без всякого интереса, старался поменять тему, обрывал дочку и крайне удивлялся, почему это вдруг ее потянуло на далекую, отделенную от нее веками родину. Поэтому визиты к маме и папе Паульсенам быстро прекратились, и Варя вновь засела за книги.

Володе порой казалось, что вот сейчас, сию минуту, Варя вместо того, чтобы хотя бы по обязанности ответить на его поцелуй, страстно пробормочет: «Швеция!» — и начнет ворковать на родном языке о красотах родной и любимой земли.

Чужие горизонты начали его раздражать и бесить. Варя ни на что не реагировала, читала свои книги и ждала ребенка. «Мумия», — злобно думал Володя.

Он решил посоветоваться с отцом. Профессор Гном выслушал сына внимательно, поглаживая бороду, но его предположение о внезапно проснувшемся голосе крови категорически отверг.

— Это действительно голос и зов крови, но скорее к живому и реальному человеку, а не к чужой, в сущности, стране, которой Варя никогда не видела, — мудро заметил отец.

— Хочешь сказать, она встретила кого-то?

— Человек каждый день встречает множество людей, — туманно отозвался профессор. — Великое множество… И не обращает на них ни малейшего внимания. Но бывает странное, необъяснимое стечение обстоятельств… Оно непредсказуемо и невычисляемо.

— Тогда что же мне делать?

Отец взглянул на него с жалостью.

— Время, — вздохнул он. — Время все рассудит и поставит на свои места.

— А если нет?! И потом, меня может совершенно не устроить его расстановка. Разве есть гарантии, что оно всегда поступает правильно?

Таких гарантий не было. Но терпят столько, сколько живут…

Отец промолчал, а потом позвал тетю Нюру и попросил напоить их чаем.

— Поговори с Женей, — посоветовал отец.

Но Владимир ни с кем больше советоваться не хотел. И стал жить дальше так, как ему предлагала его недобрая, но достаточно откровенная Судьба.

В конце концов, никто не волен свернуть с колеи, обозначенной для него именно ею. И неизвестно, что у тебя получится, если ты попробуешь пойти другим путем. Этот путь слишком опасен. Живи как предписано…