Меж молотом и наковальней [СИ]

Глава шестнадцатая. За все приходится платить

Тихо пробежало лето, сменила его осень. «Унылая пора» в этом году выдалась теплой и неожиданно скупой на золото. Была уже середина октября, а деревья так и оставались грязно-зелеными, в коричневых, неприятных пятнах. Выходить на улицу не хотелось, хотя когда-то в детстве я очень любила листопад, долгие прогулки по парку с родителями, и букеты из разноцветных листьев.

Но детство закончилось. И давно, да и родителей рядом нет и не будет. Никого не будет. Пора уж повзрослеть.

Клиентов в моем маленьком салоне прибавилось, хоть я сама стала несколько иной… беспощаднее, наверное? Как-то само собой гадание встало на самотек — зашел клиент, поработала с ним гадалка, вышел клиент и гадалка выкинула его из головы. Все, давайте следующего.

Постепенно я обросла шерсткой и даже начала ездить к постоянным клиентам на дом. Ну что же поделаешь, бывают в этом мире странные люди, что без совета карт Таро даже в магазин сходить не могут. Тратить на них свой талант я не очень-то хотела, но Игорь был другого мнения. Ему было глубоко до лампочки, чего от меня хотели, главное, чтобы клиент был доволен и платил хорошо. А на что он гадает (пусть даже на «хорошего котика любимой кошечке») — дело десятое. А моя вера в хоть какой-то разум у большей части людей постепенно развеивалась.

Боже, и что их только волнует? Когда наконец-то сдохнет «жадный» старик, когда обратит на красавицу внимание вот тот мужчина, когда, наконец, бросит жену и двух детей и переедет к ней, любимой? Тошно от всего этого было.

Отвозил к постоянным клиентам меня, как правило, Игорь, но в тот день он был занят, потому возвращаться пришлось на своих двоих. Благо, что недалеко, что погода приятная и фонари на нужных мне улицах светят ярко. Да и «гадалку Игоря» в этом районе знали неплохо, а трогать свою собственность мой шеф никому не давал. Что меня вполне устраивало.

Город как вымер. Тихим светом горели окна в многоэтажках, подрались два кота под растущими у дорожки акациями, тихо засмеялась девушка, прижимаясь у подъезда к темноволосому парню.

Я свернула под арку между сросшимися домами. Разорвала вдруг ночную тишину ария из оперы «Моцарт», и я поспешно начала рыться в сумке, пытаясь выловить из нее мобильник.

— Сука! — раздался за спиной злой шепот.

А что дальше, я помнила смутно. Меня вдруг отшвырнуло к воняющей мочой стенке, и плечо обожгло болью. Выскользнул из ладони мобильник, сверкнул в темноте и, разлетевшись на части, затих. Где-то рядом послышалось шуршание. Я вскочила на ноги, вцепившись на автомате в ручку сумки.

— Ты в порядке? — спросил кто-то незнакомый рядом, помог подняться, попытался счистить налипшую грязь со светлого плаща.

— Да, — прохрипела я. — Что это было?

— Помоги мне ее вывести…

Я-то помогла, еще не понимая, что происходит. Послушно подхватила кого-то взлохмаченного, пахнущего алкоголем и потащила вместе с незнакомцем на улицу, туда где было посветлей. И сама не поняла, как оказались под фонарем я, какая-то потрепанная, притихшая дамочка и кто-то странный третий.

— Что это было? — переспросила я.

— Да ничего, — ответило существо, похожее на излишне лопоухого, излишне лохматого и излишне старого ребенка. — Тебя просто пытались зарезать, моя дорогая.

Наверное, в другое время такая новость меня бы взволновала… но теперь все казалось таким… нереальным, что смеяться хотелось. В голос. Меня и зарезать? Да быть того не может!

— А ты кто? — задала я самый глупый вопрос, какой только могла задать. Ответ получила не намного умнее:

— Я? — усмехнулся лопоухий. — Я — эльф.

Уши похожи… но остальное… Хотя, кому уж удивляться? Точно не мне. Подумаешь, еще один бессмертный. И бессмертный, который меня знает… иначе к чему так быстро палиться-то? И искренне рассчитывать, что поверю?

Скажи ты обычной девушке, что ты эльф, взвоет и куда подальше пошлет… но я-то знаю, что знаю, потому ни удивиться, ни послать как-то не могу…

Только вот проблемка, махонькая такая. Я тут, как бы, решила с бессмертными завязать. А вот тебе на: еще на одного наткнулась. Медом им, что ли, возле меня намазано? Другие всю жизнь живут и знать не знают, что подобное существует. А я куда не сунусь… везде здрасти.

— Знаешь, — не выдержала я. — у Толкиена вы покрасивше будете.

— Не очень мило с твоей стороны так встречать спасителя, — насупился эльф. — В следующий раз, когда тебя будут убивать, ко мне не обращайся.

И выглядел он при этом так жалко, что мне стало стыдно. Ну не всем же бессмертным быть прекрасным, как Ли или Маша? Или очаровательным как Пу? Некоторые и такие бывают… странные. И не год, не два, не пятьдесят лет, как мы, а вечность. Вот это называется попасть так попасть…

Я зарделась. Ну да, некрасиво вышло. Впрочем, эльфы потом. Сначала дамочка.

— Скажи спасибо, что у меня мобильник грохнулся, — прошипела я, обращаясь к худющей, растрепанной убийце. — Иначе слила бы тебя Игорю и пусть разбирается. Какого черта?

— Ты сука, — бесцветно прошептала она.

— Что я сука я уже слышала. Теперь скажи мне — за что?

— Ты… ты… ты мне это…

— Я тебе что? — дамочка вздернула подбородок, и вопросов у меня больше не осталось: над ее ярко-накрашенными ртом темнела проклятая мушка.

Моя первая клиентка, к чертям собачьим. Правда, сильно помятая и опустившаяся, сходу и не узнаешь, вот я и не узнала. Думала же, что так просто с ней не обойдется. Чуяло мое сердце, будут проблемы. И вот они… картина маслом «Приплыли».

— Знаешь, — тихо сказала я. — Я не виновата в твоих бедах. Я понимаю, что искать виновного всегда легче, чем посмотреть правде в глаза, но все же… прости… ищи себе козла отпущения в другом месте.

— Сука бесчувственная! — закричала она, сжав кулаки.

— Да, сука! Но скажи мне, чем тебе помочь? — не выдержала я. Дамочка побледнела. — Чем? Я все сделаю, честно, просто скажи — что? Прошу. Я слушаю.

Тонкие губы дамочки задрожали. Сжав кулаки, она некоторое время стояла передо мной выпрямившись, будто подыскивала усиленно слова. А потом вдруг внезапно сгорбилась, развернулась и пошла прочь.

— И ты ее не остановишь? — просил эльф.

— Зачем?

— Ну типа… наказать.

— Она сама себя наказала. И нагадить ей больше, чем она себе нагадила, я не могу.

Вернее, делать мне больше нечего, как руки пачкать. Конечно, можно было бы на полном серьезе слить ее Игорю… но почему-то не хотелось. Подозревала я, что «шефу» это очень сильно не понравится. А еще подозревала я, что его методы наказания не понравятся мне.

— Как знаешь… — усмехнулся эльф, — блажная ты.

— А ты не очень-то добрый и светлый для эльфа, — парировала я, рассматривая своего спасителя повнимательнее. Смешной он в этих джинсах и замшевой курточке-камзольчике. На улице встретишь, подумаешь, что просто какой-то странный человечек, не более. А это эльф… вот они, оказывается, какие.

— Тебя как зовут-то, спаситель? — поинтересовалась, я, когда надоело играть в молчанку.

— Тор.

Он приветливо улыбнулся и протянул лапищу, внезапно оказавшуюся слишком большой для его роста. И улыбнулся так приветливо, что стал почти красавцем. И все же бессмертные умеют быть душками, когда того хотят. Я пожала эльфу руку, стараясь унять врожденное ехидство, и уже гораздо серьезнее спросила:

— Чем могу тебя отблагодарить, Тор?

— Что-то мне чаю охота, — он погладил лапищей брюхо. — Знаешь, спасение других больно уж аппетит нагоняет.

— Я с удовольствием, — задумалась я. — Но сомневаюсь, что мне разрешат провести тебя в общежитие. — Игорь говорил, что гостей на своей территории не любит, только клиентов. А Тор клиентом не был. И, несомненно, не будет. — Контрабанда ты моя…

— Да я сам… как-нибудь. Буду тебя ждать.

Я хотела спросить — как это ждать, да вот только Тора больше не было. Исчез. Пожав плечами (а что еще ждать от бессмертного), я застегнула сумку, и, сама удивляясь своему спокойствию, продолжила путь в общежитие.

Интересно, почему все же я? Почему именно меня она хотела убить? Мало «виновников» в ее несчастье? Почему именно залетную гадалку?

Заспанная вахтерша недовольно протянула ключи. Чиркнув имя и время прихода в журнале (к бюрократии, если это касалось «сотрудниц», здесь относились строго), я сжала в ладони ключ и поднялась на второй этаж. Коридор, погруженный в полумрак, пугал выкрашенными темной краской стенами. Возле дверей в комнату ждал неприятный сюрприз:

— Ты где пропадала? — набросился Игорь. — Давно должна быть дома! И телефон в комнате лежит.

Бредит — телефон разбитый в арке лежит. Да и вообще…

— Игорек, неужто обо мне беспокоишься? — медовым голосом спросила я. Игорь, слегка побледнев от ярости, ответил:

— Доиграешься ты у меня, Аланна. Ой доиграешься.

— Ты мне грозишь? — прошипела я. Боже, меня только что убить пытались, а этот еще и бочку катит! — На своих девочек, Игорек, наезжай!

— Не доводи до греха, солнышко, — сузил глаза Игорь, вжимая меня в стену. От него пахло алкоголем и мятным диролом… — Ой не доводи! Иначе узнаешь нашу жизнь с другой стороны!

Я, более не сопротивляясь, вдруг расслабилась. Заглянула Игорю в глаза, глубоко, еще глубже, погладила ласково по щеке, и, обняв его за шею, прошептала на ухо:

— Не надо мне угрожать, ты еще не знаешь, с кем имеешь дело.

Я и сама не знала. Обожгло вдруг шею в том месте, где была татуировка Анри и Игорь отступил от меня на шаг. А в его глазах застыл неподдельный ужас.

— Ну что же ты, Игорек? Не зайдешь?

Игорь аж отшатнулся. Да я и сама хотела бы отшатнуться, слишком странно было все происходящее. Почему он на меня так смотрит? Почему дрожит от страха? Игорь? Почему шею уже не обжигает, жжет болью, и почему я не хочу этого. Совсем.

Игорь мне помог. Он обо мне заботился. Он меня защищал, так что же я делаю?

— Игорь? — прошептала я, шагая ему навстречу. — Прости…

Я вдруг совершила, наверное, самую большую глупость в своей жизни — я прижалась всем телом к человеку, которого не то, что не любила, даже другом не считала. Игорь вдруг обнял меня за талию и прошептал:

— Я не знаю, кто ты и что… но…

Я застыла.

— Я боюсь за тебя. Очень боюсь…

Ну да, Игорева интуиция. Почувствовал. И что мне плохо, почувствовал, и что меня почти убили — почувствовал… А я, дура безмозглая… как себя веду с сутенером-то? С каким-то странным сутенером, который обо мне… беспокоился?

— Не надо за меня бояться, — пробормотала я, пытаясь вырваться. — Я могу себя защитить.

Игорь лишь прижал меня к себе крепче, еще крепче, а потом вдруг отпустил и, кинув напоследок:

— Забудь, — пошел прочь.

А я, чувствуя, как печет щеки, вбежала в свою комнату, оперлась спиной о дверь. А потом сползла на пол, не в силах унять предательской дрожи. Почему все так? Боже, ну почему все именно так?

— Ну да, — съязвил кто-то. — Обаяние избранницы вампира не имеет границ. Не так ли, душа моя?

Я вздрогнула. Вспыхнул в комнате свет, и я, наконец-то поняла, что у меня гости. А там, плевать.

Эльф заставил меня встать и сесть на кровать, и даже изволил мне всунуть в руки кружку с мятным чаем.

— Сам эту гадость и пей, — горько усмехнулась я.

— Кому-то из нас двоих неплохо бы успокоиться, — серьезно ответил эльф. — Я понимаю, день тяжелый, а вы, смертные, ранимы, но все же слезы ничего не решат.

— А кто плачет?

— Ты плачешь.

Эльф провел пальцами по моей щеке, и только тогда я поняла, что он прав. Я действительно плачу. Бесшумно, горько… не в силах остановиться. Плачу.

— Я выгляжу беспомощной? — тихо спросила я. — Почему меня все опекают? Почему кажется, что я — маленький ребенок, который и шагу не может сделать без чьей-то помощи! Почему куда не выйду, влипну! Куда не пойду, везде вы. Другие ведь и по сто лет живут, а вас не замечают, так почему я?

Тор лишь вздохнул, сел в моих ногах, посмотрел снизу вверх, ласково, невинно, как ребенок, и сказал:

— Я не знаю ответов на твои вопросы. Наверное, важно как ты сама себя чувствуешь.

— Хреново чувствую, — я отпила глоток чая.

— Скорее выглядишь такой печальной няшкой…

Наверное, мои глаза округлились, потому что эльф засмеялся. Я икнула, потом, очнувшись от удивления, спросила:

— Эльфы смотрят аниме? Может, и мангу читают? Как на счет яоя?

Он все смеялся, будто я ляпнула какую глупость. Обидно же… как же обидно!

— Боже, куда мир катится! — простонала я.

— Аниме не смотрю, а среди анимейщиков иногда тусуюсь. Забавные они, знаешь ли, — улыбнулся эльф. — Временами. Да вы люди все, забавные.

— И при чем здесь «выглядишь няшкой», прости, к нашему разговору?

— Ты сама спросила, почему, я и ответил. Потому что милую няшу хочется пожалеть, приласкать и заставить улыбаться, несмотря на смертность или бессмертность, а так же несмотря на пол. Научись выглядеть как человек, который может за себя постоять, тогда и опекать тебя не будут. Либо смирись с тем, что ты такая, какая есть и просто разреши себя любить.

Я сглотнула.

— Злой ты.

— Да и ты, по правде сказать, не добрая, — ответил эльф. — Подумай сама… не обидела ли ты в последнее время кого-нибудь?

Я опустила голову.

— Знаешь, когда у других неприятности только потому, что я рядом…

— Знаешь, от детей тоже сплошные неприятности, — парировал эльф. — И от собак тоже… прости, но сколько неприятностей от любимых! А меньше всего их… от чужих. Правильно. Но люди все равно почему-то в одиночестве жить не хотят. Не догадываешься, почему? Почему ты все время ноешь и самобичуешься?

— Ты ведь меня совсем не знаешь… — усмехнулась я.

— Знаю. Няшка она и в Африке няшка.

Я вдруг подумала, что все же Толкиен в чем-то был прав. Они мудрые. Пусть и не такие красивые, как у фэнтезиста, но разве это важно?

Хватит с меня красивых бессмертных.

Странно, но в тот вечер я впервые за долгое время была даже счастлива. Шаловливый эльф оказался существом очень даже забавным и разговорчивым. А еще страшно обаятельным. Он прихлебывал чай, жрал мое печенье и все болтал, болтал о каких-то мелочах. А я слушала, грея ладони о медленно остывавшую кружку с мятой, и вдруг начинала понимать… внешность это же не так и важно. Он же душой прекрасен.

— Поздно уже, — спохватилась я. — Прости, но пора на боковую. Мне же завтра работать… если приду сонная, Игорь заругает.

Думала, что Тор запротестует, но он понял. Поднялся с готовностью, подхватил со стула неприметный рюкзачок.

— Я тебе мобильник починил, — вдруг сказал он и показал взглядом на тумбочку. Я слабо улыбнулась, поблагодарила. И даже не удивилась — меня уже давно и ничего не удивляло.

А Тор спросил вдруг:

— Можно я сделаю тебе подарок, Катя?

— Еще один? — устало спросила я. Нужны ли мне все эти подарки? Тем более, от бессмертного?

— Нет. Мобильные я чиню только няшкам, а такие подарки дарю хорошим людям.

— А няшки не хорошие люди?

— Глупая ты, Катя. Такая взрослая временами, а все равно — глупая.

Он достал из кармана кольцо с плоским, тщательно отшлифованным голубым камнем.

— Делаешь мне предложение? — засмеялась я.

— Нет, окольцовываю, — ответил эльф, надевая кольцо на мизинец моей правой руки. — Я всех друзей окольцовываю. Всех тех, кому безгранично доверяю.

— Громкие слова для кого-то, кого ты видишь впервые… — ответила я.

— Это вы, люди, видите внешность. Мы видим суть. А теперь мне и в самом деле пора. И еще…

Эльф вдруг посмотрел мне в глаза:

— Неприятностей от тебя до черта и больше, факт. Иногда. Но в остальное время с тобой приятно болтается. Спасибо за отлично проведенный вечер, няшенька.

— И тебе спасибо… что у меня этот вечер был, — ответила я.

Наверное, надо было поблагодарить раньше. Даже не наверное.

Тор усмехнулся, кивнул и пропал, а в комнате вдруг стало совсем пусто. У меня появился еще один друг? Еще один бессмертный?

Я выключила свет и, не раздеваясь, легла на кровать. За окном то и дело проезжали машины, мазали потолок белыми тенями. Тикал на полке будильник и с каждым его тиканьем относительно спокойная жизнь развеивалась в полумраке сомнений. Да и моя ли эта жизнь? Или же я усиленно делаю вид, что моя?

— Ты меня так и не нашел, Анри. Ни ты, ни твое чудовище, — прошептала я. И впервые вдруг засомневалась… может, все же хочу, чтобы меня нашли? Может, тогда все закончится, в один миг?

— Глупости!

Я села на кровати и посмотрела в окно. Плыл за занавесками месяц, подмигивали фонари и шею жгла ненавистная татуировка.

Магистрат это хорошо… но возвращаться мне туда нельзя.