Меж молотом и наковальней [СИ]

Глава тридцать один. Вместе

Ники лихорадило всю ночь. И всю ночь я глаз не сомкнула, лежала рядом, дарила свои силы, отвечала на каждый его зов. Он звал меня часто… разными именами, на разных языках. Метался в бреду и временами плакал, временами смеялся, но каждый раз, как слышал мой голос, успокаивался… прижимался ко мне, обнимал меня за талию, шептал мне в плечо «любимая». И от этого становилось больно и горько.

Я ведь его предала. На долгие годы оставила в шкуре пса, бездомным, беспомощным. А еще и чуть инквизиции сдуру не отдала. Хреновая из меня хозяйка. Но я исправлюсь. Видит Бог, я сделаю все, чтобы исправиться…

То и дело приходил Саша. Приносил тазик со свежей, холодной водой. Молча помогал мне обтирать Ники, молча смотрел, как я опускала взгляд и кусала губы. Тоже упрекал? Скорее жалел. И его, и меня… И сидевшего в углу комнаты Анри. Ибо сволочной вампир идти спать тоже не собирался.

К часам двум Ники стало лучше. Он прекратил метаться, температура его тела стала нормальной, и я укрыла его потеплее, и поднялась с этого проклятого дивана. За окном клубилась тьма, огонь в камине, недавно кем-то подкормленный, довольно урчал, и в гостиной, из которой мы так и не выбрались, было тепло… даже жарко. Слишком жарко.

Я заметила оставленные на стуле кем-то для меня джинсы и свитер, и, глянув зло на неподвижного Анри, быстро смоталась в душ… смыла с себя пот, страх и беспокойство.

Красивая ванная у этого вампира… чистая до блеска, с явно недавно выложенным, крашеным под темный мрамор, кафелем, бесшумным смесителем и насадкой для душа с функцией массажа.

Я быстро вытерлась, высушила волосы найденным тут же феном, и расчесала их невесть как оказавшейся тут моей! расческой.

Меня ничего не удивляло. Думать ни о чем не хотелось. Я устала… страшно устала. И еще не все осознала, не до конца. Казалось, что это все всего лишь сон… плохой или хороший, угадай ты… с одной стороны, меня чуть не убили. А кого-то и убили, и даже думать об этом было страшно и больно. С другой — все закончилось. Владэк сейчас в инквизиции… и Зина. Кстати, Зина.

Я быстро оделась, заплела волосы в хвост и вышла в гостиную. Встала напротив такого же спокойного, как и всегда, Анри, тихо, чтобы не потревожить чуткого сна Ники, спросила:

— Ты знал? Ты знал, что ты ее хозяин?

Его холодный взгляд чуть поблескивал в свете огня в камине. И губы сложились вдруг в четкую, прямую линию.

— Нет, — ответил, наконец, Анри. — Только сейчас начал вспоминать. Как и ты.

— Ну и…

— Ну и, — Анри медленно встал со стула. — Это не совсем Владэк виноват, что наша связь так сильно ослабла. Это я ее в прошлой жизни ослабил. Понимаешь… Зина убивала. Не буду рассказывать подробно… ибо это мерзко. Мы путешествовали по России, и я сильно заболел… чем, уже не так и важно, но… Зина металась как сумасшедшая. И чтобы достать средства для лечения, начала заманивать богатых аристократов на постоялые дворы и убивать. Ну и… понимаешь… это они бессмертные, а кем бы я возродился, приняв такую помощь? Зина была неумолима и когда она однажды вышла… я перерезал себе вены. И написал записку, что больше не хочу ее видеть. В следующей жизни я встретил тебя.

— Что ты теперь собираешься делать? — тихо спросила я, не комментируя, что самоубийство тоже грех. Наверное, меньший, чем когда из-за тебя убивают. И когда ты оправдываешь эти убийства. Да и время ли сейчас о таком говорить?

— Я ее хозяин. И я собираюсь поднять свои связи в инквизиции, чтобы ее оттуда вызволить. Я достаточно силен сейчас, чтобы… держать ее на коротком поводке.

— И сделай так, чтобы она и близко не подходила к Кате, — раздался за спиной тихий, похожий на рычание голос. — И ты к ней не подходи.

— Ники, — выдохнула я, бросаясь к дивану. — Ники, ты очнулся!

— Прикройся хотя бы, — холодно ответил Анри. — Не забывай, что я теперь живу в Магистрате. И Зина будет жить со мной. Хочешь ты этого или нет.

— Либо ты уберешься, либо мы…

— А ты у своей хозяйки спросил, собачка? Может, я теперь ей и не муж, но мы как бы… того… друзья…

— Вы! — не выдержала я. — Вы оба! Прекратите немедленно! Ты! — и я ткнула Анри пальцем в грудь. — Дуй спать! Рассвет скоро, а ты ведь у нас солнышка не любишь. Да и в инквизицию тебе следующей ночью идти. А ты! — и взглядом пронзила Ники. — Отдыхай еще! Едва живой, а уже ругаться.

— Иди ко мне, тогда отдохну, — уже гораздо мягче ответил Ники. — Иди же… ты сама вымоталась, я вижу.

Анри пожал плечами и вышел, а я вновь улеглась рядом с Ники, спиной к нему. Это было иначе, как-то странно, смущающе… раньше он был болен, без сознания, а теперь… Трещал огонь в камине, падал за окном снег, а Ники осторожно обнял меня за талию, прошептал едва слышно:

— Ты все вспомнила?

— Да.

— И ты не выберешь снова его?

— Ники… — выдохнула я. — О чем ты сейчас думаешь? Тебя вчера чуть не убили.

— О тебе думаю. О том, как сильно я скучал. С ума сходил, потому что не мог тебя найти в этой звериной шкуре. Жалел, что позволил тебе быть с ним… все, что угодно, только не снова с ним… — он скользнул рукой ниже, а я едва слышно ахнула. — Нашел тебя, а он… опять рядом…

Легким движением колена раздвинул мне ноги, прошептал едва слышно в волосы:

— Ты моя. Скажи это…

И само собой, раньше, чем я сообразила, что делаю, вырвалось тихое:

— Да-а-а-а-а…

Ники хмыкнул. Одной рукой обнял меня за грудь, мягко провел пальцами по шее, вырисовывая на ней огненные дорожки, второй скользнул меж моих ног, погладил шов джинсов, сначала мягко и аккуратно, потом все быстрее, все более настойчиво. Я вцепилась в одеяло, всхлипнула едва слышно, на что услышала чуть издевающееся:

— Тише, ты же не хочешь, чтобы нас услышали?

— Тогда не делай этого.

— Не могу удержаться, — хмыкнул он, кусая меня за ухо.

Легкое движение пальцев, огненная сладость внизу живота, и я прикусила губу, стараясь сдержать невольный стон. А он не останавливался. Мягко провел языком за моим ухом, поцеловал меня в шею, погладил пальцами подбородок.

— Тише, — шептал он, и я задвигала бедрами в такт его пальцам.

— Тише…

Быстрее, быстрее… еще… до огненных мурашек перед глазами. Я хотела что-то сказать, но он закрыл мне ладонью рот и продолжил сладостную муку.

— Ну же, — выдохнул он, и я выгнулась дугой в его объятиях и упала вновь на диван, расслабленная, опустошенная.

— Моя девочка, — прошептал Ники, окутывая нас обоих одеялом. — Сейчас слегка отдохнем, а потом продолжим…

Даже злиться сил не было. Я развернулась к нему, обвила свои ноги вокруг его, и устроилась поудобнее в его объятиях. Так должно было быть. Здесь было мое место.

Я слышала, как чуть позднее кто-то ходил по комнате, наклонился над Ники, проверяя, нет ли у него горячки, потом вышел. Мне было все равно. Я впервые за долгое время утопала в спокойном, сладостном сне, зная, что когда проснусь, все будет так, как должно быть… мой Ники будет рядом. Мои друзья будут в безопасности. Место в мире бессмертных станет, наконец-то, моим по праву. А Владэк, что так долго на меня охотился — теперь окажется в лапах беспощадной инквизиции.

И оба любимых мной мужчины живы. Живы и теперь никуда от меня не денутся… Анри, может, не муж мне больше. Но он мой друг. И никуда я его не отпущу.

Я проснулась, когда солнце уже было высоко, удобно устроив голову на груди Ники. Все вокруг купалось в желтом свете, кружились в воздухе пылинки, а через окно были видны укутанные в снегу ели.

Красиво. Тихо. Спокойно. Давно не было так спокойно.

Ники явно не спал. Выспавшийся и довольный, он нежил меня в своих объятиях и задумчиво накручивал на палец прядь моих волос. И сон, вроде как сладкий, приятный, сразу развеялся. Ведь реальность была гораздо слаще.

— Доброе утро, — прошептала я.

— Уже час дня, — усмехнулся Ники. — Хороша же ты спать, моя дорогая.

— А нам надо куда-то спешить?

Я довольной кошкой развернулась в его руках, погладила его по щеке, и прикоснулась губами к его губам. Ники этого было мало. Взгляд его потемнел до черноты, стал тяжелым, завораживающим. Стоило мне слегка отстраниться, как он стянул резинку с моих волос, аккуратно вплел в них пальцы, и притянул меня к себе… сладко… как же сладко. Я приоткрыла губы, открываясь ему на встречу, не прерывая поцелуя, оседлала его бедра, делая нашу близость явственней, желанней… и тихо запротестовала, когда он потянул вверх полы моего свитера.

— Ники, нет… нас могут увидеть…

— Не могут, — упрямо ответил он, и я удивленно ахнула… мы были в моей спальне в Магистрате, с плотно задернутыми шторами. На моей кровати, под стыбженным у вампира одеялком.

— Ах ты, хулиганистая адская псина, — засмеялась я, но Ники оставался серьезным. Более не слушая моих возражений, он стянул свитер, освободил мою грудь от ажурного плена, и раньше, чем я успела ахнуть от смущения, проложил дорожку из поцелуев на моей шее… уже расстегивая пуговицу на джинсах.

— Хорошо справляешься с современной одеждой, засранец, — усмехнулась я. Но Ники вновь не ответил. Судорожно вздохнув, он скользнул ладонями по моим бедрам, стягивая с них одежду.

— Да подожди ты! — прохрипела я.

— Я и без того ждал слишком долго.

И крышу снесло с нас обоих. Я не знаю, как оказалась под ним, распаленная, обнаженная. Я наслаждалась его тяжестью, его запахом, влажностью его волос под моими пальцами. Я упивалась его поцелуями и отвечала ему с тем же неистовством, с которым он ласкал мое податливое, ставшее вдруг тяжелым тело. Я повторяла пальцами узор мышц на его спине и поддалась бедрами, навстречу его первому толчку.

— Ты жеж… — зашипел Ники, когда я расцарапала ему спину. Получил в ответ не совсем смущенное:

— Упс! — и, не разъединяясь со мной, заставил меня поднять руки, сплел свои пальцы с моими…

Его темный взгляд, такой близкий, такой родной, завораживал. Его волосы до плеч, теперь мокрые от пота, падали на мои щеки, щекотали мою кожу. Его губы коснулись моих легким прикосновением. И время вдруг остановилось. Застыло. Растворилось в его горевшем от страсти взгляде. И вновь побежало, когда он начал двигаться… быстрее, быстрее, еще быстрее…

— Ники… — прохрипела я.

— Что?

— Ты… — уверенный толчок, и я выгнулась под ним, рассыпалась на миллион звезд, растеклась по влажным простыням, и оказалась вдруг на нем, опустошенная и счастливая.

— Теперь ты, — усмехнулся он, наполняя меня снова… неумолим. Жесток и нежен… он обнял меня за талию, ответил поцелуем на мой поцелуй, скользнув ладонями по моей спине, и улыбнулся, когда я послушно начала двигать бедрами.

— Нет уж… теперь рулю я, — усмехнулась я, когда Ники пытался меня остановить.

Гибкой кошкой вырвалась их его объятий, выпрямляясь, откинула назад волосы, упиваясь его страстным, ненасытным взглядом и продолжила двигаться. Он хотел меня, желал, страстно, безумно, и одна мысль об этом наполняла меня экстазом.

Я горела вместе с ним… я позировала перед ним, чувствуя себя бесконечно прекрасной, подняла руки вверх, показав грудь, и пламя страсти в глазах Ники выжгло меня дотла. В исступлении, продолжая двигаться, я вела пальцами по его груди, жадно ловила его стоны, его шумное, прерывистое дыхание, таяла от прикосновений его ладоней… на моей талии, на бедрах, на груди.

— Не двигайся… — прохрипела я, но мой Ники никогда не умел быть послушным. И не терпел второй власти в постели.

Он резко сел на кровати, поймал меня в свои объятия, и поцеловал, нежно, ласково… выходя из меня до безумия медленно…

— Ники… быстрее…

— Разве нам надо куда-то спешить? — проснулось в моем любимом его ехидство. — Еще совсем недавно ты просила подождать…

— Ники… умоляю…

— Вот как…

Он издевается, честное слово! Молча поставил меня на колени, заставил сомкнуть ноги и встал за моей спиной… аккуратно надавив на поясницу, вынудил выгнуться, и вновь вошел… вновь медленно… быстрее, быстрее, набирая уверенный темп. Он придерживал меня за плечи, не давая упасть, а второй рукой помогал мне внизу, доводил до исступления. Он шептал что-то мне на ухо, на разных языках, и двигался все быстрее и быстрее… и вдруг застыл, когда я на миг потеряв голос, вновь выгнулась в его объятиях, с криком упала на подушки, пытаясь, и не в силах отдышаться.

И тот же миг раздался протяжный стон и что-то теплое капнуло мне на спину…

Уставший и опустошенный Ник лег рядом со мной. И, повернув голову, я взглядом ласкала его лицо, раскрасневшееся после нашей близости, упрямый изгиб его губ, его нежный, встретившийся со мной взгляд.

— Я у тебя не первый.

— Я уже слишком старая, чтобы ты был первым…

— А Анри?

— Анри… Анри в этой жизни меня не получит.

— И вообще больше не получит, — зарычал мой зверь и сразу же успокоился, услышав:

— Я ж тебя люблю, дурачок. Только тебя.

Он молча встал, нашел на столе салфетки, и вытер мне спину. Вновь лег рядом, притянув к себе, улыбнулся мягко, ласково:

— Не первый, но последний?

— А когда я буду старой, а ты все еще молодым, ты тоже будешь меня любить?

— Ты же знаешь ответ, моя дорогая, — ответил он, прикрывая нас обоих одеялом и целуя меня в нос. — Мы уже это проходили. И, надеюсь, пройдем еще не раз.

И в тот же миг дверь открылась, внутрь ввалился белый и пушистый шар, и Пу, прыгнув на кровать, радостно закричала:

— Катя приехала!

— Надо научиться запирать дверь, — задумчиво сказал Ники, прикрывая меня до подбородка одеялом.

— А это кто? — недовольно насупилась Пу.

— Кто это не важно. Важно, что я знаю, где Катя прячет конфеты, — подмигнул Пу Ники и тотчас получил от меня подушкой. За дело! Нечего ребенка баловать!

— Жадина! — хором среагировали Пу и Ники. Не ну… уже и спелись!

Счастье, это, наверное, когда у тебя полный дом друзей. Когда рядом с тобой любимый мужчина. Когда больше за тобой никто не охотится, и ты можешь жить спокойно… в чем-то Владэк был прав. Детей у меня с Ники быть не может. Но мы с ним созданы друг для друга, как Саша и Ли, как Анри и…

Зина вернулась в Магистрат уже весной, похудевшая и резко постаревшая. Шугалась поначалу каждой тени, ко мне даже подойти боялась. Ники не позволял. И отправив своего любимого на работу… в инквизицию, куда ж еще, я пришла к ней сама.

— Прости, — прошептала Зина. — Владэк встретил меня, когда я крутилась возле вашего дома… я боялась показаться Анри. Боялась, что он меня снова оттолкнет… и когда Владэк предложил сделку, что отдаст мне Анри, а заберет тебя, сдуру согласилась, думала, что потеряв тебя он станет сговорчивее… а как увидела, что он сотворил с Анри, тебя, белую от страха… я не думала. Это было… так быстро…

— Ты спасла меня тогда, — прошептала я, поймав ладонью ее холодную ладонь. — Быть мне марионеткой Владка, если бы не ты… вечно быть. Но теперь могла бы в меня и не стрелять.

— Анри все еще тебя любил, — заплакала Зина. — И я просто не могла этого выдержать. Он даже метку тебе поставил!

Я коснулась пальцами розочки на шее и вздохнула. Ники бесился, что надо ее снять, но мы с Машей его убедили в обратном: я всего лишь смертная, а благодаря розочке ни один вампир не будет надо мной властным. Да и… молодость и жизнь мне эта красота слегка, а продлит. Полноценная связь с Анри продлила бы гораздо больше, но на такое мы не согласны. Ни я, ни Ники, ни даже Анри. Такая связь сделала бы меня послушной куклой. А Анри и самому была нафиг нужна такая кукла.

— Я хозяйка Ники и буду с ним, — расставила я точки над и. — Теперь все, что происходит между тобой и Анри меня не касается и зависит исключительно от тебя. И живешь ты тут только потому что он нас попросил тебя приютить. Помни об этом. Помни, что еще одного шанса не будет… вы с Анри теперь бессмертны, он очень плохо кого-то прощает, а тебе простил он многое. Все мы простили.

— Я… — опустила голову Зина.

— Забудем все, что было. И начнем все сначала. Я Катя. Анри — мой друг, не более. И я не буду пытаться встать между вами. М?

И Зина расплакавшись бросилась мне на шею. Сложно с этими бессмертными, как дети, честное слово…

Что стало с Владком я не знаю. Мне просто сказали «не спрашивай, но ты его больше не увидишь. Ни в этой жизни, ни в какой-то еще». Маман пристрастилась играть с Призраком в шахматы… и даже не всегда проигрывала. А Маша… Маша начала пропадать на свиданиях с Элиаром. Зеленая устроила себе великолепную свадьбу со своим тритончиком… а их детишек считать я, честное слово, задолбалась.

Тор и зомбичка приезжали к нам на чай… и оставались надолго. И привозили Пу много вкусностей.

Частенько к нам наведывались Ли и Саша. Саша быстро подружился Ники, они, говорят, даже в инквизиции в одном кабинете сидели. Впрочем, в таинственные дела инквизиции меня не посвящали. А мне и не надо было. Я занималась своими зельями, оттачивала мастерство полета на метле и ночами… А то, что происходит ночами, мы оставим за кадром.