Меж молотом и наковальней [СИ]

Глава девятнадцатая. Я дома

Правильно говорят, утро добрым не бывает. Поднявшись с кровати, я долго рассматривала свое отражение в зеркале, все более удивляясь: ни единого синяка, ни следа побоев. Да и чувствовала я себя как никогда лучше.

Неужели все случившееся в инквизиции было лишь плохим сном? Неужели и мой побег был всего лишь сном? Иначе как объяснить, что я вновь оказалась в Магистрате, в своей кровати, одетая в любимую ночную рубашку?

— А ну нафиг!

Я быстро влезла в привычные джинсы и футболку, посмотрела на улицу. Солнце-то какое! Медовое. Настоящая осень. Знакомый до последней черточки березовый лес окрасился золотом, радуя глаз яркими, насыщенными красками. И так же хотелось под его золотую тень, пройтись по только упавшим листьям, вслушаться в их шелест… сходить к любимому дубу, послушать его тихую дрему, успокоиться…

Где там!

Я натянула тапочки и почти бегом метнулась в кабинет. Включила ноутбук, посмотрела на дату в правом нижнем углу экрана и прикусив губу, застонала.

Так и есть, первое ноября. Долго я проспала, зато проснулась полностью здоровой. Неужели аж так мне помогла кровь Анри?

При воспоминании о горьковатой жидкости, к горлу подступил комок. Больше никогда! Впрочем, сейчас надо было думать о другом.

Я захлопнула крышку ноутбука, накинула легкую (а более теплой и не понадобилось) куртку, кроссовки, нашла в тумбочке у кровати запасные ключи от машины (сомневаюсь, что кто-то успел сменить замки), осторожно вышла из кабинета. Как и ожидалось, тут было тихо: в Магистрате все спали, а, может, просто никто не ждал от меня глупостей. Думали, что я страху натерпелась и поумнела.

Страху я, конечно, натерпелась, но сегодня сидеть дома не могла категорически. Мне необходимо было выйти, всего на пару часов, но, как кровь из носу.

Добраться до любимой машины оказалось раз плюнуть, ведь оставили ее ровнехонько на том месте, где я ее сама всегда оставляла — у самого края выложенной мелкой белоснежной плиткой площадки.

Я уселась на водительское сидение, нежно погладив руль любимой «лошадки». Давненько я ее не прогуливала. Зверь завелся с полоборота, в рычании мотора почудилось что-то тоскливо-радостное.

Развернувшись на площадке, я вывела машину на дорожку, ведущую к забору, и уже обрадовалась, что сумела незаметно выскользнуть из Магистрата и ни с кем не сцепиться, как вдруг услышала за спиной:

— Куда едем?

Саданув от неожиданности по тормозам, я зло выругалась.

— Дамы так не выражаются, — ответили сзади. — И вообще, веди машину осторожнее. Не мешок с картошкой везешь, как-никак, а мою драгоценную особу. А я тряски не люблю.

— Тор? — прошептала я. — Это в самом деле ты? Откуда?

— А ты ожидала кого-то другого… жаль разочаровывать, но это всего лишь я. А твой красавчик вампир пока еще спит, день все же. Так мы едем или нет? И куда?

— Еду я. Ты — выходишь! — зло ответила я.

— Я? Выхожу? — искренне удивился Тор, разваливаясь на заднем сидении. — Даже не собирался. Либо ты скажешь, куда едем, либо я зову Машу. А она, говорят, в гневе страшна… ты ведь не спросилась, когда выходила, правда?

О да! Дракона лучше не злить. Но и меня — тоже.

— Маша мне не указ.

— Я так не думаю. Или все же проверим?

— Тор… вылезай из машины, — прошипела я. — Я никуда не собираюсь сбегать, слово даю. Всего на несколько часов уеду и вернусь. Ничего со мной не станет, я окрестности как свои пять пальцев знаю, да и день на дворе, вся нечисть спит. Так что выходи.

— И не подумаю!

— Т-о-о-ор!

— Ну-ну… знаешь, придется выбрать меньшее из зол. Либо я еду с тобой, либо я иду к Маше.

— Предатель! — прошипела я.

— Ну предатель, а ты не знала? У меня даже кличка такая есть… Пр-е-е-д-а-а-т-е-ель. И? Так мы едем или идем к Маше? Или к Марине? Ты еще нашего зомбика в гневе не видела? Ну так и посмотришь! И я посмотрю. С безопастного расстояния.

Я выругалась и завела машину. Все равно от Тора не избавишься, не высаживать же его силой? Эльф устроился поудобнее за моей спиной, зашуршал пакетом и начал грызть чипсы…

— Если сидение после тебя будет грязным…

— То что? — невозмутимо продолжал хрустеть чипсами Тор. — Предупреждаю сразу, убирать я не люблю и не умею. А вообще невежлива ты с гостями-то…

— Незваный гость хуже татарина… — прохрипела я, но скорее уже на автомате, чем на самом деле зло — злиться на Тора долго я не умела. Да и не до злости было сегодня. Когда мы выехали на широкое шоссе, щедро залитое солнышком, и проносились мимо заснувших в преддверии зимы, идеально чистых полей, я спросила:

— Что это за хрень с хранителями?

— Девочка, ты выражаешься как грузчик.

— Ну уж прости… когда тебя пытаются то убить, то съесть, будешь еще и не так выражаться…

— Не нервничай, — Тор расправился с чипсами и, аккуратненько сложив пакетик, сунул его в карман просторной курточки. — Хранитель это что-то вроде вашего адвоката, посредник между смертным и инквизицией. Сама же убедилась… бывает очень полезным.

— Но для этого ему надо доверять? — по обеим сторонам дороги показались аккуратные домики, окруженные фруктовыми садами: мы въезжали в городок, который скорее можно было назвать большой деревней.

— Надо доверять. Обычно это происходит так… смертного привозят в инквизицию, ему выделяют хранителя, и тот пудрит смертному мозги, пытаясь втереться в его доверие. Если не удастся, хранителя меняют.

— О как… чего-то мне вариантов не предлагали… Как я поняла, если б не Марина, быть бы мне сейчас в лучшем случае овощем…

Я пропустила едва держащийся на колесах старенький запорожец и припарковала машину на широкой площадке у высокого, выкрашенного белоснежным костела.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — сказал Тор. — Но ты особенная. Они так хотят заполучить твоего врага, что забыли о приличиях. А ты куда?

Я расстегнула ремни безопасности и ответила:

— Я ведь не просила тебя ехать за мной, правда? Я собираюсь, представь себе, в костел.

— Э… туда я за тобой не пойду, даже не надейся.

— А кто сказал, что я надеюсь? — протянула я, выходя из машины. — Когда вернусь очень бы хотелось, чтобы машина была в таком же чистеньком и идеальном состоянии, как и сейчас.

Ушла я в храм, оставив за собой недоуменно-обидчивую мордашку эльфа. Тор, наконец-то, понял, что поехал за мной зря и удирать я никуда не собираюсь. Лучше поздно, чем никогда, да и не до Тора мне сегодня было.

Высокий, стремящийся крестами ввысь, костел был открыт и пуст. Я окунула пальцы в чашу с водой у входа, перекрестилась, толкнула тяжелые, арочные двери, скользнула внутрь. Пахло ладаном, свечами и умирающими у алтаря лилиями. Опустившись на колени на ведущей через весь неф красной ковровой дорожке, я вновь перекрестилась перед главным алтарем, и, тяжело поднявшись, проскользнула за ровными рядами деревянных скамеек вправо, к боковому алтарю.

Долгое время я стояла у копии Острабрамской Девы Марии на коленях и перебирая бусинки старых, доставшихся еще от мамы, четок, беззвучно молилась. Не о себе просила, о тех, что ушли так рано и так внезапно. О родителях, о своих предках, об Алиции, на которую я так была похожа. А еще о той глупой бабе, что превратилась в зомби. Мне почему-то казалось, что я виновата в ее смерти, очень виновата. Было так стыдно и противно…

Сколько я простояла на коленях, я не помнила. Но когда поднялась, стало легче. Сунув бумажку в щель ящика для пожертвований, перекрестилась в последний раз, и, не оглядываясь, вышла из костела.

Лучи яркого солнца хлестнули по глазам. Некоторое время я простояла на ступеньках, давая глазам привыкнуть, потом сунула четки в карман куртки и прошла к машине. Осень вдруг показалась какой-то удивительно печальной. И ласковой.

— Я за цветами.

— Я уже купил, — буркнул Тор, который уже каким-то образом переместился на переднее сидение рядом с водителем. — Мы ведь сейчас на кладбище?

Я слабо улыбнулась: на заднем сидении лежал огромный букет бордовых роз и стояла пластиковая упаковка красных свечей-фонариков.

— Хватит?

И знает же зараза, что сегодня католический праздник. И что сегодня нам положено навещать старые могилы. Когда-то я не любила этого обычая, но после смерти родителей… мне просто был нужен этот день. Как воздух нужен. Чтобы окунуться с головой в воспоминания, в далекую, казавшуюся теперь нереальную близость, чтобы вспомнить, как было раньше и не чувствовать чувства вины за нахлынувшую грусть. День, чтобы побыть слегка слабой. Один день в году ведь можно… посветить тем, кто ушел.

— Да, спасибо… Более чем, — ответила я на повисший вопрос. — Мне ведь особо не к кому идти, — я села за руль и вывела машину с площадки перед костелом. — Пойдешь со мной?

— Если не помешаю, — уже гораздо серьезнее ответил Тор. — Прости, что навязался, надо было сказать… но ты сама понимаешь, что гулять одной сейчас опасно.

— Понимаю, — за костелом я свернула на узкую, побитую временем дорогу. Машину сразу же начало подбрасывать на ухабах, о ее борта забарабанили камни. — Но… — я тепло улыбнулась. — Ты не мешаешь.

Тор ничего не ответил, да и нужен ли мне был ответ? Дружеская поддержка сегодня, наверное, пригодится.

У кладбищенской ограды шуршали усыпанными коричневыми листьями ветвями высокие, похожие на тонкие свечи тополя. С трудом найдя свободное место на обычно пустынной, усыпанной песком, площадке, я припарковала машину и, выйдя из автомобиля, распахнула заднюю дверцу, забирая цветы. Упаковку с фонариками я оставила нести Тору: раз навязался, пусть тащит.

Тор был неожиданно тихим. Он послушно взял фонарики и, подождав, пока я закрою машину, поплелся следом.

Кладбище было полно народу, хотя я и знала, что основная толпа появится ближе к вечеру. Это был единственный день в году, когда люди не боялись ходить на кладбище ночью, с наступлением темноты, а даже туда стремились. День, когда не боялись мертвых, а их вспоминали, о них тосковали, за них молились.

А в ночь с первого на второе ноября католическое кладбище действительно было волшебным. Многочисленные свечи, горько пахнущие хризантемы в горшочках, отражающиеся от отполированного камня надгробий блики. Красиво так, что дух захватывает и спокойно на душе, тихо.

Я вспомнила, как ходила на кладбище с родителями. В том городе, где мы жили, не было наших родственников. Родители ставили, как правило, свечи на заброшенных, забытых могилах и, гладя мои волосы, мама говорила, что наши предки, наверное, сейчас где-то рядом с нами. И что им приятно, что мы помним. И что никогда не надо забывать, потому забвение близких — самое плохое, что может случиться с человеком.

Если так, то почему вы у меня отобрали эту память?

Некоторое время я возилась возле могилы Алиции. И мне стало вдруг спокойно. Ведь на кладбище нет места волнениям и страху. Здесь думаешь о вечном, а вечно бояться невозможно. Потом я очистила памятник от грязи и мха, положила цветы на колени статуи и зажгла у ее ног и на надгробии свечи.

Тор все это время простоял в двух шагах от могилы. Не помогал, но и не мешал. Просто наблюдал… А я стояла рядом с могилой и, опустив голову, молчала, вспоминая глуповатого одноклассника, попавшего под машину, улыбающегося соседа, которого скосил вдруг сердечный приступ, семью по соседству, что попала в аварию… И, конечно, родителей.

При воспоминании о родителях в горле вдруг запершило, по щеке скатилась предательская слеза. Я отвернулась от Тора в надежде, что он не заметил, как вдруг почувствовала, как его ладонь сжала мою, крепко так, уверенно.

— Что? — непонимающе спросила я.

— Просто хочу показать твоим близким, что они могут быть за тебя спокойны. Мы тебя защитим…

— Знать бы от кого…

— Ото всех, — отрезал Тор.

Я промолчала. В этот момент мне не хотелось говорить, да и думать не хотелось. В голове было пусто, на душе — спокойно, и по груди разлилась тихая грусть. Я перекрестилась в последний раз и молча развернулась, собираясь выходить с кладбища.

Тор, ничего не спрашивая, пошел со мной.

Солнце уже коснулось краешком верхушек тополей, и свет его слегка пожелтел, предвещая скорый вечер. Мы добрались до автомобиля. Тор вновь плюхнулся на переднее сидение рядом с водителем. Сесть за руль он не просился, и я даже не знала, умел ли он водить. А спрашивать не хотела. Вообще сейчас ничего не хотела.

Я бросила в бардачок коробку спичек и замерла… на песчаной площадке, шагах в десяти от капота машины сидел огромный, с теленка, тощий пес. Шерсть его, наверное, когда-то черная и длинная, слиплась от грязи и впившихся в нее колючек, глаза блестели лихорадочным блеском, с пожелтевших клыков капала на песок слюна, подозрительно похожая на пену.

— Ну и зверюга, — просвистел Тор.

Я нервно сглотнула поблагодарив Бога, что сейчас нахожусь в машине. Оказаться вне металлической защиты перед подобной тварью не хотелось. Тем более, что пес не спускал с меня внимательного сумасшедшего взгляда.

Я нажала на клаксон, пытаясь спугнуть животное, но зверь проигнорировал гудок, медленно поднялся с песка и направился прямо к машине. И меня парализовал его взгляд, оскаленные клыки, прижатые к черепу длинные уши… где-то я уже это видела… где?

— Жми на газ! — закричал Тор.

— Я его раздавлю…

— Ну и? Жми, кому сказано! Дави гада!

Я завела машину, от души надеясь, что зверь испугается и убежит. Куда там! Он все так же медленно приближался, и мышцы перекатывались под его облезлой шкурой. Он был похож на собачьего зомби, если бы не глаза… глаза его жили.

— Жми. Я еще жить хочу! — истерично заорал Тор.

Я нажала на газ. Машина взвыла, и полетела, поднимая клубы пыли. Зверь прыгнул на капот, вонзил когти в металл. Я резко крутанула руль. Машина повернула и чудом не въехала в мирно стоявший рядом джип.

— Скинь его!

Оно не было псом! У пса не может быть таких когтей! Что это за тварь?

Я вновь крутанула руль вправо, зверя отбросило в противоположную сторону, но он все так же остался на капоте.

— Сука! Поцарапал мою машину! — закричала я.

Зверь зарычал и долбанул носом о лобовое стекло, пытаясь пробить невидимую преграду. Стекло пошло трещинами. С оскаленной морды твари потекла кровь.

— Урод! Моя машина! — взревела я, выводя автомобиль на дорогу. — Сдохни!

Я резко нажала на газ. Машина взвизгнула, ускоряясь. Зверь по инерции полетел вперед и вновь что было силы ударился мордой о стекло. Заскулил… странно заскулил, как-то по-человечески, будто плача. Посмотрел мне вдруг в глаза, и по позвоночнику пробежала молния. Я знаю этот взгляд!

Не думая, я врезала по тормозам, так, чтобы они взвыли. Машина остановилась, сделав вираж. Зверя отбросило на обочину. В капоте остался его коготь, вырванный с мясом. Мне стало тошно.

Пес свернулся у обочины клубком, вновь заскулил, бросил в мою сторону жалобный взгляд…

— Чего стоишь, езжай! — заорал Тор. — Ну же! Хочешь быть съеденной? Я — нет! Такое и бессмертным не подавится!

Я будто очнулась от наваждения, посмотрела в последний раз на пса и вывела машину на шоссе. Меня трясло. Проехав несколько километров я, игнорируя крики Тора, припарковала машину у обочины, рядом с усыпанным золотом березняком, и, трясущимися руками расстегнув ремни безопасности, выползла наружу. Упав на колени на мокрый, пропитанный бензином и закиданный мелкими камушками песок, я вдруг поняла, что плачу. Меня вырвало.

Где-то рядом затормозила машина. Тор все так же ругался, пытаясь кому-то что-то объяснить, меня заставили подняться с земли и сесть на заднее сидение машины, не моей, ситроена глубокого синего цвета, сунули в руки бутылку с водой и таблетку успокоительного.

— С вами не соскучишься, Катерина, — голос соседа на заднем сидении заставил меня вздрогнуть. — Вы наших бессмертных будто магнитом притягиваете. Сначала магистрантов, потом вампира, а теперь, чтобы интересней было — адского пса.

Поняв, наконец-то, с кем разговариваю, я испугалась еще больше.

— Не смотрите на меня так, — ровно ответил Элиар. — Маша милостиво согласилась на некоторое время приютить меня в Магистрате. Чтобы осмотреться, так сказать. Проезжаю я себе спокойно по дороге и что вижу… вас? И коготь пса в вашем капоте.

— Магистрат не резиновый! — разозлилась я. — Чего вы там забыли?

— Да, собственно, ничего особенного, — пожал плечами Элиар. — Как и всегда — хочу узнать, кто это вас.

— Опять будете пытаться меня съесть?

— Я бы с удовольствием, моя дорогая, вы столь аппетитны и интересны, но кто же мне даст? — холодно улыбнулся Элиар. — Однако вы же позволите вас подвезти, не так ли?

— Если не позволю, вы все равно подвезете?

— Ну… — Элиар тихонько улыбнулся. — Не бойтесь, Катерина. Моего водителя заменит ваш любимец Тор, а ему вы доверяете?

— А моя машина?

— Пока останется в инквизиции, мой шофер и телохранитель в одном флаконе о ней позаботится. Видите ли, моя дорогая, нам необходимо сделать пару анализов. Да и зачем вам машина? Вы только все глупости делаете, да сбегаете из-под опеки… как, впрочем, и предполагалось.

— А вы и рады?

— Вы бы удивились моего ответу, — холодно ответил Элиар. — Я не желаю вам вреда, Катерина. Я просто…

Договорить он не успел: дверь отворилась и на сидение водителя действительно плюхнулся Тор:

— Материала для ДНК полно, и кровь, и его коготь, — начал почему-то докладывать Тор. — Но предварительные результаты, увы, неутешительны — его нет в нашей картотеке.

— Становится все интересней… — подыграл ему Элиар, — а как насчет погони?

— Ни черта толку от этой погони, — скривился Тор. — Оборотни потеряли след в метрах ста от места, где Катя его скинула. А собаки так и вовсе взвыли, отказавшись за ним гнаться. Сам понимаешь… адский пес это тебе не шуточки.

— Да еще и умеющий телепортироваться… Очень сильная тварь нам попалась.

— Будем надеяться, что телепартироваться он умеет только на небольшие расстояния, — ответил Тор, заводя машину. — Да и ранен он. Некоторое время придется песику отлеживаться… Если хозяин не дурак, а на дурака он не похож, то в ближайшее время пса мы не увидим. Вопрос только — почему он в таком состоянии? Что за идиот его так истощил?

Всю оставшуюся дорогу мои спутники молчали, а я не решалась заговорить первой. Инквизитор сидел совсем рядом, наши бедра почти соприкасались, но в то же время он был очень далеко.

Я не могла понять, ни о чем он думает, ни чего, собственно, от меня хочет. Да и думала я совсем о другом…

Я узнала этого пса. Я вспомнила, где его видела. В зеркале. Это было то самое создание, которому Анри давал нюхать мою перчатку.

— Проклятый вампир! — прошипела я.

— Słucham? — очнулся от размышлений мой сосед.

— Ничего, — прошептала я.

Виноват Анри или нет, но подставлять его под инквизицию я не собираюсь. Я сама все выясню. Правда, машины у меня больше нет, но имеются и другие средства передвижения. Как-никак, я дома, а Элиар — не совсем.

— Я понимаю, что вы мне не доверяете, — начал инквизитор. Правильно понимает. — Но все же на вашем месте я был бы осторожнее.

— Но вы не на моем месте, — отрезала я.

— Смертные… вас только что пытались убить, а вы уже готовы совершить очередную глупость, не так ли? Впрочем, — Элиар зевнул. — Я не против. Так даже интереснее.

Машина мягко остановилась перед Магистратом. Бросив в сторону Элиара злой взгляд, я распахнула дверцу и вышла наружу. В тот же самый момент что-то пушистое скатилось с крыльца перед входной дверью и бросилось мне на руки:

— Ка-а-а-атя! — счастливо заорала Пу, обнимая меня за шею маленькими лапками и орошая мой воротник радостными слезами. — Ка-а-а-атя вернулась!

— Идем пить чай, — улыбнулась мне Маша, улыбнулась тепло, будто и не произошло ничего, и не было этих дней разлуки.

— У нас, кажется, гости, — нахмурилась я.

— Гости пусть обслуживаются сами, — отрезала Маша, бросив злой взгляд мне за спину. — Тем более, это не гости, а всего лишь сослуживцы, что неправильно понимают законы гостеприимства. Идем, Марина испекла вкуснючий пирог…

— Яблочный? С корицей? — сразу же навострил ушки подоспевший Тор. — Катя, давай быстрей, а то ведь и кусочка не останется…

— Ты больше не уйдешь, правда? — прошептала мне едва слышно в шею Пу.

— Никуда она больше не уйдет, — твердо ответила Маша. — Уж я-то позабочусь.

Звучит почти как угроза. Только мы ведь тоже не лыком шиты…

Вернувшись в свою комнату, я первым делом бросилась к шкафу. Так и есть, пылившаяся за шкафом метла исчезла: видимо, они всерьез решили лишить меня возможности выйти из Магистрата. Улыбнувшись, я закрыла дверь на ключ и прошла в кабинет. Некоторое время полюбовавшись на портрет своей прапрабабки, нажала на скрытые в сложном орнаменте позолоченной рамы кнопки, и портрет отошел в сторону, открывая узкую нишу. Запасная метла, спрятанная в нише, вестимо, была на месте. Закрыв тайник, я села за стол и включила ноутбук.

Теперь осталось дождаться пробуждения Анри и поговорить с вампиром… да по душам. А пока, желая сгладить не очень приятное ожидание, я залезла в любимую игрушку и до самой темноты шпарилась с невидимыми противниками в тетрис. Ни на что большее я сейчас не была способна.

И все же, откуда мне знаком взгляд этот твари? Бред. Все это всего лишь бред…