Месть демона. Тебе меня не сломать

47

РИАДРОН.

Пройдя в спальню, на ходу читая заклинание просушки, положил любимую на кровать. Сходил в гардеробную и, прихватив скромную ночную сорочку, вернулся. Пока переодевал Эйми, руки заметно дрожали. Не смогу ведь жить без неё.

Когда её потерял, я хотя бы знал, что она где-то есть в этом мире, и ошибочно полагал, что счастлива. Это примиряло с окружающей действительностью. А если моей лебёдушки не станет... Я сломаюсь так, что уже не получится оклематься.

Где этот чёртов целитель?! И так держу его во дворце только из-за ведьмы, да пары человечек в гареме, демонам он особо без надобности. Сидит, ни за что жалование получает, прохвост! Сейчас опоздает и дальше будет сидеть, только на колу!

Наконец в дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, в комнату проскользнула горничная, проводя пожилого мага из людей. Седой, с испещрённым морщинами лицом, маленького роста, он засеменил к кровати. Под моим грозным взглядом старик начал водить над бессознательной эльфийкой руками, окутанными жёлтым свечением, при этом с ужасом косясь в мою сторону.

— Девушка в порядке. Почти. Ссадины и синяки я залечил, но у неё магическое истощение, вероятно, эльфиечка долго сопротивлялась... И наверняка стресс. Поспит, выпьет восстанавливающий отвар и будет в норме. И постарайтесь обеспечить ей положительные эмоции, это поможет быстрее набраться сил.

Ну да, положительных эмоций у нас тут хоть отбавляй! Мини, Имбецил, забитая под завязку темница, казни... Я и то скоро крышей поеду!

— Свободен! — распорядился я устало и, посмотрев на горничную, дополнил: — Ты тоже!

— Но, господин, девушке нужен уход...

— Я сам за ней присмотрю!

После угрожающего рыка не прошло и пары секунд, как мы с Эйми остались одни. Целитель только и успел два небольших флакончика с зельем на тумбочку поставить, как расторопная служанка выволокла его за дверь.

Заботливо подоткнув одеяло, чтобы любимая не замёрзла, присел на край кровати и, сжав узкую ладонь в своей, приник к ней губами.

— Лебёдушка, не пугай меня так, просыпайся скорей. Хотя нет, ты спи побольше и поправляйся, хорошо? А я рядом посижу, охраняя и оберегая от всего на свете.

Я совсем выпал из реальности, то целуя холодные пальчики, то гладя и перебирая белоснежные локоны своего счастья. Вывел из оцепенения шум в гостиной.

Выглянув за дверь, обнаружил стражников, пытающихся поймать Обри. В апартаменты мальчишка каким-то образом умудрился прорваться, а дальше стража, выполняя приказ не беспокоить императора, его не пропускала.

— Успокоились все! Вы, пошли вон! — рявкнул я на тупоголовых воинов. — Обри, заходи.

Сын стрелой пролетел мимо меня, устремляясь к кровати, падая рядом с ней на колени и вцепляясь в руку Эйми.

— Мама! Мамочка, ты ведь спишь, да? Не оставишь меня?

Приблизившись, я сел на пол и притянув ребёнка к своей груди, поцеловал в макушку.

— Всё хорошо, она действительно просто спит. Уже вечером проснётся и отругает тебя за прогул занятий и устроенный переполох!

— Правда? — поднял он на меня зелёные глаза, полные слёз.

— Я бы не стал тебе лгать. Мама сильная, а с таким защитником, как ты, ей вообще ничего не грозит!

— Мама тоже меня так называет. Говорит, я на папу похож, такой же красивый, смелый и её любимый защитник.

Я прикрыл веки, сдерживая подступившие к глазам слёзы. Не помню, чтобы когда-нибудь ревел, даже в детстве, а сейчас слова сына словно что-то надломили в душе. Так себе из папы оказался защитник. А вот ревнивый осёл получился отличный! А ребёнок всё не унимался, добивая меня своими откровениями.

— Только ему пришлось нас оставить. Но это не страшно, мы ведь в деревне жили, а там маму никто не обижал. Там хорошо, хоть и скучно, и дом у нас совсем маленький был. Зато знаешь, какой огород большой? У нас все соседи овощи покупали.

— Тебе нравилось в деревне? — спросил я тихо.

— Да, но здесь лучше. С тобой. Риан...

— М?

— Ты мой папа, да?

Глубоко вдохнул, борясь с нахлынувшими чувствами, и посмотрел на замершего в ожидании мальчишку. На его лице отражалась надежда. И страх.

— Да, малыш, я твой папа. Прости, что подвёл вас, оставил одних. Я исправлюсь, буду изо всех сил стараться, чтобы вы ни в чём не нуждались, и снова стану вашим защитником. Я люблю вас, очень-очень сильно. Только дайте мне шанс это доказать!

Резко подавшись вперёд, Обри обвил мою шею руками и, уткнувшись в неё носом, смущённо прошептал:

— Мы тебя тоже любим.

Твою ж мать! Держись, Риан. Ты император демонов, если заревёшь, да ещё и при сыне — это будет фиаско! Даже я после этого с тобой разговаривать не стану, не то что он!

Сначала крепко зажмурившись, поморгал и, взяв себя в руки, поинтересовался:

— Думаешь, мама тоже?

— Конечно! Она всегда тебя любила, каждый день рассказывала мне, какой ты хороший. Поэтому я тебя сразу узнал! — заверил ребёнок с энтузиазмом.

— А почему молчал?

Отстранившись, он сел рядом и излишне внимательно изучая собственные руки, сложенные на коленях, едва слышно произнёс:

— А вдруг я тебе не понравился и ты хотел бы другого сына?

— Что за бред? Ты самый лучший, я о таком малыше и мечтать не мог. Сам себе теперь завидую!

— Честно? — вскинул на меня подозрительный взгляд Обри.

— Клянусь! — улыбнувшись, обнял я его одной рукой за плечи, привлекая к своему боку. — Хочешь, как только мама поправится, мы всему миру расскажем, что у меня есть такой замечательный сын? Ещё и принцем тебя сделаем?

— С настоящей короной?

— А то! Вместе с тобой закажем ювелиру, самую красивую.

— И меч! — решили развести меня под шумок.

— Э, нет! Я же сказал, пока не научишься управляться с деревянным, о нормальном оружии можешь не мечтать. Безусловно, я тебя и без рук, и без ног любить буду, но целым ты мне больше нравишься.

— Ладно, потерплю ещё чуть-чуть. Только ты стражникам скажи, что я принц и ловить меня запрещено!

— Ну-у... В пределах разумного.

— Это как?

— По дворцу бегай, сколько душе угодно, а за территорию парка не смей высовываться. Ты же уже взрослый мальчик и должен понимать, что у императора, а значит, и у принца много недоброжелателей? Да и здесь особо никому не доверяй. Только нам с мамой и Тени!

— Как скажешь.

— А теперь целуй мамулю и беги на занятия. Вечером придёшь, а то она нам обоим взбучку устроит, когда проснётся.

Резво подскочив, он чмокнул Эйми в щёку, погладил по голове и, что-то прошептав на ухо, пошёл к двери.

— Обри, — окликнул я сына, всё так же сидя на полу. — Наверное, ещё рано и я не настаиваю, но если ты будешь называть меня папой... Я... Мне... В общем, я бы хотел этого.

Улыбнувшись, он кивнул и молча выскользнул из комнаты. Откинув голову, я посмотрел в потолок. Кажется, этот разговор отнял у меня все силы, но в душе так светло, словно с неё огромный булыжник упал. Ещё бы с любимой так же удачно поговорить.