Месть. Никогда не прощу

Глава 10

Глава 10

Альбина

Мы с Ромой устроились на диване в гостиной, укрывшись одним пледом, его ноутбук балансирует на наших коленях. На экране идет какая-то абсурдная комедия. Сын выбрал ее специально, чтобы поднять мне настроение. Мой большой, но маленький мужчина чувствует, что с мамой что-то происходит и старается поддержать.

Его смех искренне разносится по дому, так же, как и мой, и на эти секунды я забываю обо всем, просто наслаждаюсь этим моментом.

Но ничто не длится вечно.

Дверь в прихожую хлопает с такой силой, что мы оба вздрагиваем. Марк появляется дома в скверном расположении духа, и, честно говоря это немного странно. До воплощения моего плана осталось всего несколько дней, я довожу все до идеала, и нанесу удар за неделю до того, как он должен нанести свой, по словам его любовницы.

- Опять сидишь дурью маешься, Рома? - Марк стоит в дверях несколько секунд, а потом резко ослабляя и снимая галстук, идет к нам.

Чувствую, как сын мгновенно замирает. Муж бросает взгляд на ноутбук, и Рома моментально закрывает крышку, словно пойман на чем-то запретном. Пальцы сына начинают дрожать, вижу это даже в полумраке комнаты, освещенной только торшером у дивана и ночной подсветкой в потолке.

- Пап, мы просто... - голос Ромы звучит неуверенно, он сжимает край ноутбука так, что побелевших костяшек.

- В комнату. Сейчас же, - Марк бросает это так резко, что хочется взять у сына ноутбук и как врезать по одной голове, но насилие ничего не решит.

Сын встает с дивана, не поднимая глаз. Его плечи ссутулены, будто он пытается стать меньше, незаметнее, раствориться в воздухе. Я хватаю его за руку, но он мягко высвобождается, не встречаясь со мной взглядом, и уходит, оставив ноутбук на диване.

Дверь его комнаты закрывается с тихим звуком, который почему-то звучит громче, чем если бы он хлопнул изо всех сил.

- Что не так? - я встаю, чувствуя, как по спине бегут мурашки от злости, а в груди разливается волна ярости. - Почему ты волком смотришь на сына, упрекаешь его просто так? Ничего не произошло. Зачем столько агрессии?

- Это не твое дело, - он проводит рукой по лицу, и я замечаю, как дрожат его пальцы, как напряжены мышцы спины. - И все эти комедии и посиделки с матерью у дивана неприемлемы, когда он ходит через день, да каждый ко мне за помощью в домашней работе… Ему стоит учиться, чтобы не быть тупым идиотом.

Я чувствую, как что-то холодное сжимает мне горло, перекрывая дыхание. Комната вдруг кажется слишком тесной, воздух слишком густым, а потом наступает свобода, заставляющая меня сорваться хоть в этой мелочи, потому что сил скакать на задних лапках уже нет.

- Наш сын не дурак, - голос звучит тише, чем я планировала, но каждое слово такое четкое, что муж реагирует правильно, удивляется и злится, что ему возразили. - И это нормально, когда ребенок чего-то не понимает. Для этого и есть взрослые: учителя, родители, репетиторы, чтобы помочь, научить, объяснить.

И нет, я ошибаюсь. Мой выпад интересен ему всего несколько секунд. Он не слушает меня, у него свои мысли, свои планы, а я назойливая муха, которая его достала, а прихлопнуть тапком лень. Его глаза скользят по мне, но не видят. Он уже где-то далеко, в своем мире, где есть только он, его бизнес и та другая семья, которая куда важнее нас, но я все равно хочу договорить.

- И тебе стоило бы радоваться, что сын, вместо того чтобы где-нибудь курить за гаражами, проводит время с нормальными друзьями или с семьей. А еще ходит за советом, а не сидит, замыкается в себе и обрастает кучей комплексов.

Марк фыркает, поворачивается к кухне. Демонстративно намекая, что разговор закончен.

- Мне на это плевать. Он тратит время на ерунду.

Кофемашина за стеной гудит, шипит, будто разделяет его раздражение. Я иду за ним, чувствуя, как пол под ногами будто идет волной, заставляя меня придержаться за дверной косяк.

- Нам надо поговорить, - решаю спустить на тормозах все. Сам напросился. За сына я потреплю тебе нервы, заставлю ошибаться.

- Не сейчас, - пытается отмахнуться от меня.

- Сейчас, Марк, - я делаю шаг вперед, ощущая, как земля уходит из-под ног. - Потому что вопрос очень странный и непонятный.

Он тяжело вздыхает, закатывает глаза, но возвращается в гостиную и плюхается на диван прямо на то место, где только что сидел Рома. Его кофе оставляет темный след на стеклянном столике, и я почему-то замечаю, как капля проливается на белую обивку, оставляя пятно.

Глядя на это пренебрежение, я понимаю, что мы же не Ира с Антоном. На нас можно срываться, на нас можно наплевать. Мы - ошибка молодости, а они - новая, блестящая жизнь, ради которой он готов растоптать все, что у нас было. Вот только он еще не знает, что ему приготовила его Ирочка, но этот козырь я придержу на финал.

- О чем ты хочешь поговорить, что это не терпит хотя бы до завтра? - он делает глоток, и я вижу, как его пальцы сжимают чашку слишком сильно, будто он хочет ее раздавить.

- Почему наш домик в элитном кемпинге больше не наш?

Он замирает. Всего на секунду, но я это вижу, как его глаза расширяются, как дыхание задерживается, как пальцы непроизвольно сжимаются.

- Ты о чем? Домик наш, - его взгляд бегает, не может остановиться на мне, будто ищет выход.

Я же вспоминаю, как после проверки документов, сегодня утром мне прислали документы, где черным по белому значится имя Иры во владельцах домика. Этот дурак уже пошел все на нее переписывать, а я жалею, что дура, позволила этот домик в свое время оформить на него.

- Это не ошибка, - говорю я, садясь напротив, ощущая, как диванный прогибается под моим весом. - Я хотела, чтобы домик подготовили к выходным, съездить туда всей семьей, позвонила, а мне сказали, что этот дом не наш.

- Произошла ошибка, - он ставит чашку, и она дребезжит о стекло, звук разносится по всей комнате. – Я позвоню и все улажу, наволнуйся. Ты с Ромой собралась туда? У меня нет времени с вами кататься.

- Ты не едешь? – он качает головой, явно уже планируя нормальные выходные с той семьей. Герой. Отец года. – Тогда и мы не едем, но все равно разберись с домиком, - усмехаюсь, и это звучит горько даже для меня. - А то я уже подумала, что это гнездышко теперь твое и любовницы. Мало ли… вдруг мы тебе больше не нужны.

Воздух в комнате становится тяжелым, будто перед грозой. Лицо Марка сначала бледнеет, потом покрывается красными пятнами, как будто под кожей разливается яд. Он открывает рот - я вижу, как дрожат губы - но я уже встаю и ухожу, оставляя его одного с его кофе и ложью.

Прежде чем ты нанесешь удар, я успею нанести свой, дорогой, а этот разговор так, провокация.