Месть. Никогда не прощу

Глава 6

Глава 6

Альбина

Выходя из здания детективного агентства, я вдруг понимаю, что не могу вернуться домой. Давление скачет, а в груди будто застрял острый осколок стекла. Дышать больно, но и не дышать невозможно.

- Не сейчас. Не в тот проклятый дом, - говорю сама себе.

Там на стенах еще висят наши с Марком фотографии, сохранившие фальшивые улыбки, там в шкафу висит его пиджак с запахом привычного одеколона, который теперь вызывает тошноту.

Телефон в руках кажется неподъемным, но пальцы сами набирают знакомый номер, единственный, по которому я могу позвонить в таком состоянии.

- Уля, ты свободна? Мне нужно с тобой срочно увидеться, - в голосе слышно напряжение, но мне все равно. Перед ней можно показать слабость.

Ее "привет" обрывается на полуслове, и в трубке воцаряется та тишина, которая бывает в такие тяжелые моменты.

- Конечно. Кофейня на Патриарших, через двадцать минут? - она не спрашивает подробностей, не пытается утешить по телефону. Уля знает раз я в таком состоянии, то все нужно обсуждать лицом к лицу за чашечкой чая.

- Да, - это единственное, что я могу выдавить из себя, прежде чем вешаю трубку.

Патриаршие, так патриаршие, мне нужно около получаса, а значит нельзя терять ни минуты. Снимаю машину с сигнализации и еду туда где меня ждут.

Кафе встречает меня запахом свежего кофе и ванили, обычно успокаивающий аромат сейчас кажется назойливым и фальшивым, как все в этой новой реальности.

Я приезжаю к своему удивлению первой и выбираю столик у окна, в дальнем углу, где свет падает мягко, не выхватывая из теней мое лицо, не демонстрируя всему залу следы бессонных ночей и слез, которые я не позволяю себе пролить.

Ульяна приходит чуть позже оговоренного времени, в своем неизменном стиле, с легким макияжем, но ее глаза уже полны вопросов и той тревожной готовности помочь, которая делает ее моей подругой уже пятнадцать лет. Она садится напротив слишком резко и быстро, будто предчувствуя беду.

- Ты выглядишь так, будто собралась кого-то убить, - говорит она, отодвигая меню в сторону безо всякого интереса к нему. Ее взгляд скользит по моему лицу, отмечая каждую морщинку от напряжения, каждый признак того, что я почти сломлена несмотря на то, что держусь.

- Пока только морально, - отвечаю с усмешкой, но кажется шутка не удается. Голос срывается на хрип, выдавая ту боль, которую я так стараюсь скрыть. В горле першит, будто я наглоталась битого стекла.

Она хмурится, кладет руку на мою. Ее пальцы теплые в отличие от моих, и это тепло, такое простое и человеческое, чуть не заставляет меня разрыдаться прямо здесь, среди ароматов кофе и смешанных голосов посетителей.

- Что случилось? - два простых слова, но в них столько готовности разделить мою боль, что сердце сжимается.

Я делаю глоток воды, чувствуя, как лед касается губ, холодный, безжизненный, как мой брак теперь. Стакан дрожит в руке, и я быстро ставлю его на стол, чтобы не выронить. Эмоции накатили резкой волной с головой, словно за все дни разом решили меня осчастливить.

- Марк изменяет. Четыре года. У них ребенок, - каждое слово дается с трудом, будто я вытаскиваю из себя занозы одну за другой.

Четыре года лжи.

Четыре года, когда я верила во все его "командировки" и "задержки на работе". Четыре года, пока он строил другую семью, параллельно нашей.

Ульяна не ахает, не закатывает глаза. Она замирает, будто проверяет, не ошиблась ли в услышанном, не ослышалась ли. Ее пальцы слегка сжимают мои, и только по этому движению я понимаю, она осознает весь ужас ситуации. Потом медленно выдыхает.

- Ты уверена?

- Я видела их семейный портрет. Его при мне доставили. В золотой раме, - пальцы свободной руки сжимают салфетку так, что бумага рвется с тихим, но отчетливым звуком.

В ушах снова стоит тот смех, с которым Ира любовалась "подарком", тем самым портретом, где они все трое выглядят такой идеальной семьей.

Она откидывается на спинку стула, ее взгляд становится острым, анализирующим, я вижу, как в ее голове уже строятся варианты поддержки, но прежде чем меня поддержать, она задает важный вопрос.

- Что будешь делать?

- Уже наняла детектива. Нужны доказательства для суда, - говорю это ровно, но внутри все сжимается от новой волны боли, хоть и взяла себя в руки.

- Альбина… - она наклоняется вперед, понижая голос до шепота, который едва слышен под тихую музыку кафе, - А брак? Пятнадцать лет. Рома… Ты уверена, что хочешь все рушить?

В ее глазах читается «скажи, что готова». Он не собирается отговаривать, она хочет меня разозлить, чтобы я не дала заднюю.

Я смотрю в окно, где прохожие спешат по своим делам, не подозревая, что у кого-то в этот момент рушится жизнь. Женщина с коляской, мужчина с цветами, подростки, явно смеющиеся над шуткой, все они живут в том мире, где измена это что-то из сериалов, а не твоя реальность.

- Он разрушил его первым. А Рома… - голос дрожит, но я продолжаю, заставляя себя говорить ровно, - Рома однажды поймет. И это будет для него уроком, как не надо поступать с теми, кого любишь, ведь они тоже могут ударить в ответ, вместо того, чтобы стерпеть. - Я не могу допустить, чтобы мой сын вырос с мыслью, что так можно. Что можно предать самого близкого человека и остаться безнаказанным.

Ульяна долго смотрит на меня, ее глаза блестят. Она понимает, что решения уже приняты, что точка невозврата пройдена. Потом кивает.

- Тогда скажи, чем я могу помочь.

Кофе остывает, так и не тронутый, но впервые за эти дни я чувствую, что не одна. Что есть кто-то, кто на моей стороне безоговорочно. И это, кажется, единственное, что еще держит меня на плаву.