Месть. Никогда не прощу

Глава 30

Глава 30

Марк

Чемодан стоит раскрытым на кровати, я швыряю в него вещи, не глядя. Рубашки, документы, часы, все летит внутрь вперемешку, как мусор в помойное ведро. Зубная щетка падает на пол, отскакивает от паркета с глухим стуком, но мне плевать. Пусть валяется. Все равно этот дом больше не мой.

Альбина думает, что победила? Что я просто уйду? Нет, я пережду и растопчу ее, как букашку под сапогом. Она еще пожалеет, что связалась со мной.

В злющем состоянии захлопываю чемодан, с силой дергаю молнию, она заедает, но я рву ее с таким остервенением, будто это шея Альбины, и она поддается. В зеркале напротив мое отражение. Лицо красное, с перекошенными губами, глаза налиты кровью. Я выгляжу как загнанный зверь, но это ненадолго. Все еще впереди. Скоро мы поменяемся с ней местами.

Дорога до квартиры Иры заняла двадцать минут. Я ехал, сжимая руль так, что пальцы немели, а кожа на ладонях растягивалась от напряжения. Казалось, еще чуть-чуть, и руль треснет от моей хватки.

Ничего, вот сейчас выставлю эту кошку мартовскую, посмевшую обмануть, и буду жить хорошо, готовя удар по суке Альбине, которая заплатит за эту подставу.

Когда поднимаюсь на площадку, вижу, что дверь в квартиру приоткрыта. Все внутри сжимается. Это элитный дом, ограбить не могли. Тогда какого черта дверь открыта?

Захожу настороженно, и первое, что вижу, чемоданы у порога, разбросанные вещи, бардак. На полу валяется детская игрушка, плюшевый мишка с оторванной лапой. Странно, но сейчас он кажется мне символом всего, что пошло не так.

Зайдя в спальню, застаю Иру стоящей у шкафа, складывающей платья в дорожную сумку. Солнечный свет из окна падает на ее спину, подчеркивая каждый изгиб тела, но сейчас это не вызывает во мне ничего, кроме омерзения.

Она оборачивается, увидев меня, но не пугается. Наоборот, ее губы растягиваются в ухмылке, той самой, которую я раньше принимал за игривость, а теперь вижу в ней только презрение.

- О, смотрите, кто пожаловал, - голос у нее скользкий, довольный, будто она только что сорвала куш и проиграла его же. - Пришел попрощаться?

Смотрю на нее и вижу гнилую стерву перед собой, которая наконец сбросила маску милой девчонки, на которую я, остолоп, повелся когда-то. В ее глазах нет испуга, лишь насмешка, и от этого внутри закипает что-то темное, липкое, как деготь, разливаясь по жилам и отравляя изнутри.

- Как ты посмела обмануть меня? – такое чувство, будто кто-то сжимает мне горло, но слова все равно срываются с губ, хоть и с трудом. - Как ты посмела навязать чужого ребенка? Ты думала, это никогда не всплывет?

Она перестает складывать вещи, смотрит на меня, медленно проводя языком по губам. Ее пальцы сжимают шелковое платье, которое она только что собиралась упаковать, и я вижу, как ткань мнется в ее руках.

- Марк, ты такой идиот, что грех было не развести тебя на бабки, - она пожимает плечами, будто говорит о чем-то совершенно обыденном, и этот жест бесит меня больше всего. Ее голос звучит спокойно, почти ласково, но в каждом слове смертельный яд. - Я даже рада, что больше не надо спать с тобой и притворяться, будто мне хорошо. Это был кошмар.

Я чувствую, как кровь приливает к лицу, а в ушах такой гул, будто в них бьют в барабаны. Ладони сжимаются в кулаки сами собой. Я чувствую только жгучую, слепую ярость, которая требует выхода.

- Ты…

- Альбине, кстати, надо цветы послать, - она улыбается, перебивает меня, подбирает с пола помаду. Ее движения плавные, уверенные, как будто она уже давно знала, чем все закончится и сейчас просто воплощает репетицию в жизнь. - С открыткой: «Спасибо за избавление».

Эти слова, как последняя капля. Я не сдерживаюсь. Рука сама взлетает, и я отвешиваю ей такую пощечину, что удар отдается в запястье резкой болью, но это ничего по сравнению с тем, как сладко видеть, как ее голова дергается в сторону.

Ира пошатывается, хватается за комод, опрокидывая флакон с духами. Стекло разбивается о пол, и резкий запах разливается по комнате, смешиваясь с пылью и чем-то еще. Какое же удовлльствие доставляет видеть красный след мой ладони на ее щеке.

На удивление она не плачет. Наоборот, смеется, и этот смех звучит, как скрежет ножа по стеклу, проникая под кожу и заставляя меня содрогнуться.

Я дышу тяжело, сердце колотится так, будто хочет вырваться из груди. Воздуха не хватает, и я понимаю, что задыхаюсь не от физической усталости, а от осознания того, насколько глупо я себя вел все эти годы.

- Убирайся, - это все, что я могу выдавить из себя. Слова звучат хрипло, будто вырваны из самой глубины души.

Она берет сумку, закрывает ее, не закончив собирать вещи, проходит мимо, нарочно задевая меня плечом.

- Не волнуйся, уже ухожу. И кстати, это квартира Альбины, она меня выставила, так что свой чемодан не спеши раскладывать. Ты даже тут уже не хозяин.

Ее слова выбивают остатки воздуха из легких, и я чувствую, как земля уходит из-под ног. Комната вдруг кажется маленькой, стены будто сжимаются вокруг мня.

Ира уходит, оставляя за собой шлейф своих духов и тишину, в которой слышно только мое тяжелое дыхание и бешенный пульс.

Ну точно сука, а не жена. Я опущу тебя с небес на землю.