Месть. Никогда не прощу

Эпилог

Эпилог

Альбина

Вечерний пруд, отражает последние лучи солнца, смешиваясь с темнеющей синевой неба. Воздух наполнен запахом водорослей и свежескошенной травы с берега, а поверхность воды такая неподвижная, что кажется, если дотронуться, она разлетится на тысячи осколков.

Лодка тихо покачивается на воде, будто дышит в такт нашему молчанию, ее поскрипывающие деревянные борта напоминают мне детство, когда мир был проще и добрее.

Я закидываю руку за борт, пальцы скользят по прохладной воде, оставляя за собой мелкие круги, которые тут же исчезают, будто и не было.

Дамир сидит напротив, весла давно убраны, мы просто дрейфуем посреди этого зеркального мира, где небо и вода сливаются воедино. Его глаза в этом свете кажутся темнее, глубже, и в них что-то такое, от чего сердце сжимается, а в груди появляется это знакомое тепло, которое я так долго боялась признать.

Он смотрит на меня так, будто видит не только меня сегодняшнюю, но и ту девочку, которой я была до всех этих потерь, до всей этой боли.

- Альбин, - он тихо произносит мое имя, но так, будто это единственное слово, которое имеет значение в эту секунду, в этот миг между прошлым и будущим. В его голосе слышится легкая дрожь, которую он пытается скрыть, но я-то знаю его уже достаточно хорошо, чтобы заметить ее.

Я поднимаю бровь, делаю вид, что не замечаю, как его пальцы нервно сжимают что-то в кармане куртки, как его дыхание стало чуть чаще. Притворяюсь, что не вижу, как его карие глаза стали еще темнее от волнения, как солнечные блики играют в его коротко стриженных волосах. Притворяюсь, что не понимаю, что сейчас произойдет, хотя сердце колотится так громко, что, кажется, его слышно даже на берегу.

- Да?

Он вдруг встает, лодка резко качнулась, заставив меня инстинктивно вцепиться в борта. В животе екает от неожиданности, а где-то глубоко внутри уже начинает расти это теплое, сладкое предчувствие, от которого становится трудно дышать.

- Ты что, утопить меня собрался? - смеюсь, но голос дрожит, выдавая все мое волнение, всю эту смесь страха и надежды, что сейчас перевернет мою жизнь.

- Нет, - Дамир не смеется. Его лицо серьезно, даже торжественно, когда он медленно опускается на одно колено, и лодка снова кренится, но теперь мне не до шуток.

в горле ком, а глаза почему-то начинают щипать от слез. В его руке кольцо. Простое, из белого золота, без вычурности, именно такое, какое я бы выбрала сама, с небольшим бриллиантом, который ловит последние лучи заката и вспыхивает, будто маленькая звезда, упавшая к нам в лодку.

- Альбин, я обещаю любить тебя, даже когда ты злая. Баловать, даже когда ты говоришь, что не надо. Быть верным, даже если весь мир перевернется. И никогда, слышишь, никогда не обижу ни тебя, ни Рому.

Вода вокруг нас будто замирает вместе со временем, и весь мир сужается до этого шаткого деревянного островка, до его глаз, полных такой искренности, что становится больно.

- Дамир, ты… - я не знаю, что сказать, слова застревают в горле, потому что все, что приходит на ум, кажется слишком мелким, слишком незначительным для того, что он только что сказал.

Мои пальцы сами собой тянутся к кольцу, хотя разум еще пытается сопротивляться, напоминая о всех тех ранах, что оставил Марк.

- Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Альбин, - он улыбается, и в этот момент его глаза горят таким светом, что мне хочется верить. – Вы с Ромкой для меня семья. Неужели ты думала мне будет достаточно только свиданий? Ты станешь моей женой?

Я протягиваю руку, замечая, как дрожат пальцы, как трудно сделать даже этот простой жест, когда внутри все переворачивается.

- Нет, не думала, - машу головой, и предательские слезы скатываются по щекам, но сейчас мне все равно. – Я согласна, Дамир. Только не обижай.

Последние слова особенно важны. в них мой самый главный страх, и еще до того, как он начинает говорить, я вижу в его глазах обещание.

- Ни за что и никогда не обижу. Утонуть мне в этом пруду прямо сейчас, если такое случится, - говорит он, и в его голосе столько твердости, что хочется верить.

нет, он не соврет, не предаст. Его пальцы теплые и немного шершавые, когда он надевает кольцо, и оно идеально подходит, как будто всегда должно было быть там, на этом месте.

Лодка снова качается, когда он тянет меня к себе, и я уже не сопротивляюсь, позволяя этим сильным рукам обнять себя. Его губы теплые, чуть солоноватые от ветра и вечерней прохлады, но мне все равно.

в груди разливается такое странное чувство, будто я наконец-то вернулась домой после долгого, трудного пути.

А где-то за спиной, на берегу, Рома машет нам рукой. он все видел, и его улыбка такая же широкая, как в детстве, до всех этих бед. И я знаю: наконец-то все будет хорошо.

Не идеально, не безоблачно, но - хорошо.

Потому что теперь мы не одни.

Пятнадцать лет спустя

Пятьдесят. Полвека. Цифра, которая когда-то казалась мне такой далекой, недостижимой вехой, теперь красуется на воздушных шарах цвета шампань и поздравительных открытках, аккуратно разложенных по дубовому столу, который мы с Дамиром выбирали вместе лет шесть назад.

Солнце льется через большие панорамные окна нашего дома, того самого, в который мы переехали, когда Артем, наш сын, пошел в первый класс. Лучи мягко скользят по фотографиям в рамках, выставленным на каминной полке: наша свадьба, первые шаги Артема, выпускной Ромы.

В воздухе витает аромат свежеиспеченного торта, ванили и дорогих духов - смесь, ставшая для меня запахом счастья.

Дамир стоит у стола с трехъярусным тортом, украшенным шоколадными завитками и пятью десятками крошечных свечек, что-то шепчет на ухо Артему, в котором так странно и прекрасно смешались его спокойная уверенность и моя упрямость.

Вижу, как он по-отцовски кладет руку на плечо мальчику, как его губы шевелятся, произнося что-то, что заставляет Артема закатить глаза с преувеличенным подростковым возмущением. Но сын все равно улыбается той сдержанной, мальчишеской улыбкой, которую он унаследовал от отца, потом бросает взгляд на меня и дразнится: "Старушка", и от этого становится смешно и трогательно одновременно.

я только смеюсь с этого, потому что знаю, он обожает меня, даже если прячет это за подростковым бунтом и показной грубостью, за которой так трогательно видна его нежность.

Рома подходит неслышными шагами, как всегда умел, и обнимает за плечи, крепко, по-взрослому, но с той же осторожностью, с какой обнимал в детстве, будто боясь сделать больно.

Он уже не тот хрупкий подросток, что когда-то боялся отцовского гнева, не тот мальчик, чьи плечи дрожали от подавленных слез. Теперь в его движениях уверенность мужчины, который нашел свое место в жизни, в голосе тепло, которое не смогли убить все те испытания, что выпали на его долю.

Рядом его жена Катя, милая девушка с теплыми карими глазами, держит за руку нашего внука Ваню, того самого "маленького бандита", который уже успел разбить старинную вазу в гостиной и украсть у меня кусочек торта до официального разрезания, оставив липкие пальчики на белоснежной глазури.

- Бабуля, с днем рождения! - Ваня тянет ко мне руки, его глаза сияют таким восторгом, что кажется, будто это его собственный праздник, а не мой.

Я поднимаю его, чувствуя, как его маленькое тельце доверчиво прижимается ко мне, целую в макушку, вдыхая этот неповторимый детский запах, сладкий, как только что испеченное печенье, и теплый, как само счастье, с оттенком детского шампуня и чего-то неуловимо родного.

- Спасибо, солнышко.

- Деда, а давай торт сейчас разрежем! - вдруг заявляет Ваня, вырываясь из моих объятий и поворачиваясь к Дамиру, протягивая к нему руки с безоговорочной детской уверенностью в том, что этот взрослый его.

- Ладно, преступник, - трясет Ваню, который уже ликует, предвкушая сладкое, - но только кусочек! Иначе бабушка нас обоих прибьет.

И пока они спорят с тортом, а Артем ворчит, что "это нарушение всех правил", но сам тянется за украденным кусочком, а Рома обнимает жену, прижимая ее к себе, я ловлю себя на мысли, которая, кажется, звучит у меня в голове уже несколько лет без перерыва: Господи, как же мне повезло.

Повезло дожить до этих морщин, которые Дамир целует каждое утро, до этого смеха, наполняющего наш дом, до этих глаз, взрослых и детских, которые смотрят на меня так, будто я самое дорогое, что у них есть. Повезло пройти через все бури и найти эту тихую гавань, где меня любят не за что-то, а просто потому что я - это я.

Дамир ловит мой взгляд через комнату, переполненную смехом и разговорами, подмигивает мне своей особенной ухмылкой, которую я люблю уже пятнадцать лет. И я понимаю, да, это счастье.

Настоящее.

Не идеальное.

с ссорами, болезнями, подростковыми кризисами и прочими трудностями. Но мое. Наше. Выстраданное и заслуженное.

глядя на эту комнату, наполненную людьми, которых я люблю, я думаю только одно: оно того стоило.

Каждой слезы, каждой боли, каждого дня ожидания, потому что все это привело меня сюда.

К ним.

К нему.

К нам.

Ух, не могу поверить, что закончилась история Альбины! Это было не так уж и просто, но бывший муж уже все, любовница наказана не только Альбиной, но и самой судьбой. Сама же героиня смогла найти счастье, или счастье ее нашло, тут как посмотреть.

Все нашли свое место в жизни и смогли оправиться от того удара, что нанес Марк, и это здорово. Спасибо, что были со мной. я вас люблю и крепко-крепко обнимаю!

И чтобы вы не скучали, пока я готовлю к выходу историю вероники, предлагаю заглянуть к Кате Лебедевой, у которой вышла новинка, в которой героине предстоит пройти свой непростой путь и стать такой же счастливой, как Альбина!

Месть. Расплата за измену

- Может съездим в отпуск, развеемся? Ты какой-то уставший, - спрашиваю у мужа, и с интересом наблюдаю за его реакцией.

- Нет, Кристин, не хочу, - не отвлекаясь от своих сводок и отчетов, отвечает забывшись, а потом замирает, осознав, что только что сказал.

- Как ты меня назвал? У тебя что любовница? – почти срываюсь на крик.

- Лен, не начинай. У меня секретарша новая, все мозги выела. Оговорился.

У мужа беременная любовница. Он хочет со мной развестись, оставив ни с чем.

Он даже готов подделать экспертизу ДНК, доказав, что наша дочь не от него, лишь бы нам ничего не досталось.

Но ничего, я отомщу, за все отомщу.

И по полной.

Новинка ТУТ