Милашка

Глава 22 СЭМ

— Какого черта я потратила столько денег на этот паршивый замóк? — возмущенно воскликнула Грейс, уставившись на меня огромными глазищами.

— Надежное вложение капитала, — подмигнул я.

Прошла неделя с тех пор, как мы с таким упоением танцевали в клубе, и вот наконец-то я решил преподнести ей самый настоящий сюрприз. Она проснулась и не поверила своим глазам. Я стоял у ее кровати и улыбался, а она удивленно смотрела на меня, укрывшись до самого подбородка теплым шерстяным одеялом. Что мне оставалось делать? То, что мне хотелось больше всего: я залез к ней в постель и устроился у стены. Я лежал поверх одеяла, а она продолжала глазеть на меня с недоумением и поначалу, казалось, вообще лишилась дара речи. Откровенно говоря, она играла весьма недурно, но я-то понимал, что она изображает не себя, а какую-то героиню из какого-то пошлого сериала.

— Грейс, — с ухмылкой обратился к ней я, — не надо строить из себя невинную девушку, впервые обнаружившую мужчину в своей постели. Это выражение лица тебе не идет.

Она перевела взгляд на потолок и долго смотрела вверх, словно видела там что-то очень важное для себя.

— Господи Иисусе, — тихо прошептала она через пару минут, — о чем я думала раньше? Кошмар какой-то. Похоже, я снова ошиблась. Когда же это все кончится! УБИРАЙСЯ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ ИЗ МОЕЙ ПОСТЕЛИ! — заорала она во всю глотку и в негодовании замахала руками.

— Грейс, — попытался я успокоить ее, совершенно проигнорировав ее вопль, — я понимаю, что ты была другого мнения обо мне и сейчас слегка разочарована моим поступком, но — не знаю, к счастью или к сожалению, — этот мир устроен не совсем так, как ты себе представляешь. Не все вокруг тебя должно происходить именно так, как тебе того хочется. — Я сделал паузу, а потом собрался с духом и попытался изобразить ей ту схему поведения, которую, на мой взгляд, она считала для себя наиболее приемлемой. — Мы знакомимся с тобой в каком-то очень приличном месте, скажем, в твоей редакции и обмениваемся обычными для такого случая до ужаса банальными комплиментами. Затем я предлагаю тебе пообедать в каком-нибудь захудалом кафе и продолжаю вешать тебе лапшу на уши. После этого мы переходим к ужину, где я впервые целую тебя в щечку и провожаю домой. Наконец наступает момент, когда ты привыкаешь ко мне и решаешь пригласить на ужин к себе. Причем первый вечер здесь мы целуемся и обнимаемся, а на второй начинаем приближаться к кровати. Я понимаю, что это самый привычный для тебя способ оказаться в постели рядом с новым мужчиной, но не понимаю, почему мы должны следовать пошлым образцам поведения. Ведь если говорить откровенно, я ужасно хочу тебя, а ты неравнодушна ко мне, разве не так? Почему бы нам не удовлетворить свои желания без каких бы то ни было условностей?

— Хочешь сказать, что будешь уважать меня, когда проснешься рядом со мной завтра утром? — осведомилась Грейс с едкой ухмылкой. — А через некоторое время преподнесешь мне сюрприз в виде обручального кольца?

— Это не… не… черт возьми, забыт это слово. — Я растерянно огляделся, но так ничего и не придумал взамен.

— О да, теперь я понимаю, что ты имеешь в виду, — издевательским тоном продолжала Грейс. — У тебя уже были подобные случаи, не так ли? Интересно, где ты обычно находишь женщин, которые тоже не знают этого слова? Вероятно, ты и без этого слова знаешь, чего от тебя хотят. Именно поэтому оно исчезает из твоего сознания всякий раз, когда ты залезаешь к ним в постель.

Какое-то время мы лежали молча, стараясь не смотреть друг на друга.

— Мы совершенно несовместимы, — торжественно провозгласила она.

— Несовместимы? — переспросил я. — Ошибаешься. Впрочем, я прекрасно понимаю, в чем заключается твоя главная проблема.

— И в чем же? — неожиданно заинтересовалась Грейс. — Вообще говоря, я сама знаю все свои проблемы, но было бы любопытно услышать мнение постороннего человека.

— Ты почему-то считаешь, что в подспудном стремлении к простому и нормальному сексу есть что-то нехорошее, порочное и постыдное.

— Простому и нормальному, — тихо повторила она и надолго умолкла.

— Было бы весьма забавно, если бы мое появление не вызвало у тебя вполне естественного замешательства, — продолжал философствовать я. — И возмущения, которое вполне может разрушить наши отношения.

Она упорно продолжала молчать.

— Должен признаться откровенно, ты не из тех женщин, с какими я обычно провожу свободное время. Почти все они прекрасно знают свое дело и, как любит выражаться один из моих друзей, «всегда вытягивают из колоды сексуальную карту». Впрочем, кто может упрекнуть их в этом? А ты, как мне кажется, почему-то решила, что я предпочитаю девственниц.

— Боже мой, — наконец-то отреагировала Грейс, — а я-то думала, речь идет обо мне. Знаешь что? — встрепенулась она и скосила на меня глаза. — Я не хочу играть с тобой в карты. Я хочу встречаться с тобой после работы, сидеть в каком-нибудь уютном кафе, тихо беседовать, с любовью смотреть через стол на любимого человека, наслаждаться ощущением того, что меня любят, и томиться ожиданием сказочной ночи. При этом мне очень хотелось бы держать тебя за руку на столе. Или под столом, — добавила она тихо и отвернулась.

— А почему ты думаешь, что я не сделаю этого прямо сейчас? — поинтересовался я. — Считаешь, что я на такое не способен?

Грейс неожиданно приподнялась на руках и вскочила.

— Послушай, Сэм, — произнесла она с такой злостью, словно бросила мне в лицо какое-то страшное ругательство, — раз уж у нас такой откровенный разговор, может, назовешь мне свое настоящее имя?

Этот вопрос так огорошил меня, что на какое-то время я потерял дар речи и только молча смотрел на нее снизу вверх.

— Александр, — тихо сказал я через минуту. — Александр Галинин.

Я попытался произнести это легко, беззаботно и, по обыкновению, без какого бы то ни было акцента, но почти уверен, что на моем лице проступила вполне заметная растерянность.

— Вот так номер! — выдохнула она от неожиданности. — Только этого мне недоставало! Товарищ Галинин! Какой кошмар!

— Бывший «товарищ», — спокойно поправил я. — Поэтому давай займемся чем-нибудь таким, что позволило бы нам хоть на время забыть об этой ужасной истине, — полушутя предложил я. — И заодно обо всех остальных гнусных истинах, которые обычно мешают нам жить.

— Конечно, ты ведь ради этого и пришел сюда, не так ли? Но мне понадобится какое-то время, чтобы подумать над твоим предложением.

— Не надо ни о чем думать.

— Надо. Хотя бы о том, стоит ли над этим думать.

— И этого не надо делать, — настойчиво возразил я и, взяв женщину за руку, которой она уперлась в мое плечо, чтобы поддерживать равновесие, поцеловал ее раскрытую ладонь. Все произошло так быстро, что Грейс не успела опомниться и отнять руку. — Может быть, ты будешь удивлена утром, обнаружив, что я по-прежнему испытываю к тебе самое искреннее уважение.

— Может быть, ты тоже будешь очень удивлен рано утром, — задиристо парировала она. — И не сомневаюсь, что уважать меня станешь намного больше. Только не надо тужиться и делать вид, что во всем разобрался и понимаешь меня.

— Может быть, не понимаю до конца, но я чувствую тебя, чувствую состояние твоей души.

С этими словами я потянул Грейс на себя и крепко прижал к груди. Последнее, что я видел перед собой — широко открытые глаза и губы, которые уже стали складываться для ответа. Более того, я смог прочитать этот ответ. Она хотела сказать «подожди минутку», но так и не успела. Вместо этого я отчетливо ощутил другой ответ — тот, который исходил от ее возбужденного тела. Она забыла о возможности сопротивления и страстно прильнула ко мне. Ее губы, так и не успевшие произнести последнее предупреждение, коснулись моего уха, и я услышал едва уловимый стон разбуженной плоти. Она отвечала на мои поцелуи, причем от былой неуверенности в себе не осталось и следа. Глаза ее были закрыты, а губы слегка разомкнуты и готовы для глубокого поцелуя.

Когда я прикоснулся рукой к ее шее — кожа была очень нежной и мягкой, на что я обратил внимание еще во время нашего незабвенного вальса, — она выгнулась дугой, прижалась ко мне, а потом так же быстро отпрянула. Моя рука скользнула вниз, достигла ее бедра, пальцы остановились на небольшой родинке. Грейс продолжала совершать едва заметные движения вниз и вверх, а когда мои губы коснулись ее плеча, снова стала извиваться, невольно подсказывая мне, где находятся ее наиболее чувствительные места. Я провел рукой по ее спине, а потом легонько прикоснулся к груди. Она дернулась так сильно, что чуть было не попала мне по зубам своей ключицей. Я понял, самое слабое место у нее — грудь, однако не стал злоупотреблять своим открытием, так как опасался, что могу переборщить и все испортить. Любое прикосновение к груди приводило ее в такой экстаз, что она, похоже, теряла контроль над собой, отдаваясь во власть глубокого женского инстинкта. Мне страшно хотелось прильнуть губами к ее соскам, но меня останавливала несвоевременная мысль о том, что я подвергаю свою жизнь опасности. Грейс была настолько темпераментной, что в порыве страсти могла совершить самый неожиданный поступок.

Со временем ее слабые стоны стали напоминать мурлыканье мартовской кошки. Думаю, она сама уже не замечала этого, подчинившись силе неудержимого и неконтролируемого желания. Это было заметно по ее противоречивому поведению. Она, изнывая, то прижималась ко мне, то пыталась отстраниться, чтобы не доводить себя до исступления. А я продолжал осыпать ее поцелуями, исследуя кончиком языка мягкие изгибы ее тела, ни на минуту не забывая о прекрасной упругой груди. Ее реакция на прикосновение была поразительной по своей глубине и мощи…

Вскоре ее возбуждение достигло того предела, за которым можно было ждать чего угодно. Стараясь быть осторожным и очень нежным, я приник губами к ее бедрам, а моя рука ласкала нижнюю часть живота. Грейс на мгновение застыла, как бы раздумывая над последствиями, но потом сильным толчком все же поставила меня на место. Разумеется, она догадалась, что должно последовать за этим движением, и решила положить конец нашей близости. Однако она переоценила свои возможности и в конце концов поддалась моему настойчивому натиску. Рискуя головой, я поцеловал нижнюю часть ее живота. Женщина снова замерла в ожидании, и лишь стон выдал ее напряжение. Однако едва я коснулся кончиком языка ее увлажненных губ, она резко сдвинула ноги и прижала меня к себе так сильно, что даже в глазах потемнело.

В этом была ее тактическая ошибка. Грейс была уже не способна оказывать мне сопротивление и лишь стонала, сжимая мою голову бедрами. Я уже знал, что одержал победу, но не спешил отпускать поверженного противника. У меня еще были средства заставить его — её! — капитулировать. Тем более что я всегда считал себя прирожденным экспериментатором и не мог успокоиться до тех пор, пока не получу исчерпывающих ответов на все свои вопросы. А вопрос сейчас был один-единственный: как долго она сможет выдержать такое напряжение? Ответ я получил через несколько минут. Грейс взмыла вверх, издала несколько громких звуков, напряглась всем телом и расслабилась, благополучно избавившись от накопившейся сексуальной энергии. Я решил, что настал мой черед.

Пока она, томная, лежала рядом со мной, я быстро снял рубашку, стащил брюки и какое-то время лихорадочно рылся в кармане, пытаясь отыскать там заготовленный презерватив. Я взял его на всякий случай и, увидев ее спящую, понял, что он мне обязательно пригодится. Я быстро надел его и стал медленно входить в нее, изо всех сил стараясь сдерживаться, чтобы не причинить ей боль. Теперь я мог видеть ее лицо, закрытые глаза и слегка обкусанную нижнюю губу. Грейс положила руки мне на плечи и ничуть не препятствовала, хотя и не могу сказать, что помогала. Во всяком случае, поначалу. Через несколько минут мои движения стали более ритмичными и глубокими, что не могло не сказаться на ней. Сначала Грейс мягко подталкивала меня руками, а потом стала энергично подбрасывать всем телом, пока наконец не завелась настолько, что чуть было не сбросила меня с себя. Мне в этот миг подумалось, что неплохо бы поменять позу, но я решил оставить этот эксперимент на следующий раз.

Самое удивительное, что Грейс ожила буквально в считанные минуты и вновь готова была отдаться во власть всепожирающей страсти. Она томно стонала, потом стала вскрикивать, а через несколько минут буквально визжала и извивалась всем телом, давая понять, что вот-вот опять достигнет пика наслаждения. Меня это возбудило так, что я опередил ее на несколько секунд и, издав какой-то странный вопль, бессильно упал на нее. Ни разу до этого я не испытывал такого блаженства. Откровенно говоря, у меня никогда не было проблем с женщинами, но такую страстную и темпераментную я встретил впервые. Какое-то время я тихо лежал на ней, пытаясь перевести дух, а она нежно поглаживала руками мою спину, размазывая выступивший от непосильных трудов пот. Глаза Грейс по-прежнему были закрыты, но я чувствовал, что в этот момент она ни о чем не думала и не хотела думать. Я поцеловал ее в губы, потом стал осыпать поцелуями все ее лицо. Она прикрыла рукой глаза и охотно подставляла лицо моим ласкам, явно показывая, что нисколько не сожалеет о случившемся.

Глядя на Грейс, я вдруг ощутил жгучее желание повторить все с самого начала, но был настолько обессилен, что об этом не могло быть и речи. Да и ей необходимо было хоть немного отдохнуть. Тяжело вздохнув, я скатился с нее на бок и крепко обнял обеими руками. Она лежала молча, тяжело дышала и не предпринимала никаких попыток отодвинуться. Так, обнявшись, мы пролежали не менее двух часов. Я не видел ее лица, но понимал, что она погрузилась в полудремотное состояние. Мне очень не хотелось ее тревожить, но неистребимая жажда любви побуждала меня к действиям. Я легонько погладил ее грудь, и женщина встрепенулась, напряглась всем телом и повернулась ко мне. На этот раз мы испробовали множество положений, не отказывая себе в удовольствии полноценно насладиться друг другом. Сначала я взобрался на нее, но через несколько минут она решительно опрокинула меня на спину и продемонстрировала высочайшее мастерство наездницы. А потом мы дали волю своей неистощимой фантазии. Никогда не забуду того чудного мгновения, когда она достигла пика и посмотрела на меня широко открытыми, почти безумными глазами. Ничего подобного я прежде не видел. Здесь было такое выражение счастья, восторг и глубина чувств, словно она проникла в самые потаенные уголки моей души. Интересно, что она там разглядела и не испугалась ли увиденного? Похоже, нет. Во всяком случае, испуга я в ее глазах не заметил.

Я не отпускал ее от себя до самого утра, наконец-то осуществив давнюю мечту — проснуться рядом с любимой женщиной, которую уложил в постель накануне вечером. Несмотря на почти полное физическое истощение, мне захотелось еще раз погрузиться в нее на прощание, однако благоразумие победило. Всему должна быть мера. Подождав, пока она уснет, я тихонько встал с кровати, молча оделся и тихо вышел из квартиры, заперев за собой дверь отмычкой. В этот момент я поймал себя на мысли, что впервые в жизни пользуюсь этим инструментом для того, чтобы запереть дверь. Обычно она мне помогала открывать замки.