Милашка

Глава 52 СЭМ

Никогда не забуду, как она кричала. Так и не отыскав администратора, я вернулся в зал и тут услышал душераздирающий вопль. Грейс корчилась на полу, потом затихла, потеряв сознание. Вокруг тотчас собралась толпа зевак. В зале было темно, но все понимали, что случилось нечто ужасное. Через некоторое время Грейс дернула головой, и пластмассовый стакан с соломинкой покатился по узкому проходу вниз. Я подхватил ее на руки, пока какой-нибудь идиот не начал помогать ей, и помчался в клинику. К счастью, клиника находилась в нескольких шагах от кинотеатра.

Грейс выглядела спокойной и только тихо стонала, закрыв лицо рукой. Когда мы пришли в приемный кабинет, я сказал врачу, что мы гуляли, она споткнулась о какой-то камень и упала лицом на стакан с соломинкой. В качестве бесспорного доказательства я показан ему тот самый стакан, который благоразумно прихватил с собой из кинотеатра. Версия была весьма правдоподобной, и врач не стал задавать лишних вопросов. Разумеется, на ее теле могли обнаружиться следы драки, но в тот момент синяки еще не проступили.

Врач тут же вызвал сестру, промыл рану, дал Грейс какой-то транквилизатор и перевязал лицо. Словом, он сделал все, что мог, но рана оказалась настолько серьезной, что сохранить глаз было практически невозможно: соломинка пронзила его насквозь.

Позже, когда врач снял бинты, принесли черную повязку, чтобы прикрыть то место, где совсем недавно был глаз. Собравшиеся на консилиум врачи пояснили: как только рана заживет, можно будет поставить протез из высококачественного стекла. При этом они убеждали нас, что он будет практически неотличим от настоящего глаза, но у меня были серьезные сомнения на этот счет.

С тех пор я потерял покой и сон. И без того ужасное настроение ухудшалось осознанием собственной вины. Сколько раз я проклинал себя за то, что послушал ее и ушел за администратором, вместо того чтобы разобраться с тем мерзавцем. Он, кстати сказать, тоже пострадал в той драке, но все же не до такой степени. Когда я вернулся в зал, он все еще лежал в проходе, тихо подвывая от боли. Я наклонился к нему, нащупал сонную артерию и слегка прижал ее. Парень перестал дергаться и затих. Я с трудом удержался от искушения убить его в тот момент, тем более что сделать это было проще простого. Но я не мог. Нужно было подумать о Грейс, о полиции и, самое главное, о нашем совместном будущем. Именно поэтому я оставил этому подонку жизнь.

Чувство вины раздирало мою душу на части, и я ничего не мог с этим поделать. Правда, порой меня утешала мысль о том, что Грейс вполне взрослый человек и сама сделала свой выбор. В конце концов, зачем нужно было лезть в драку и скандалить по такому пустяковому поводу? Насколько я помню, она ничего подобного раньше не делала. Что заставило ее затеять драку? Не понимаю. Возможно, сумасбродный характер. Но как бы там ни было, я не мог переложить на нее свою часть вины. Я должен был находиться рядом с ней и защитить ее.

Надо сказать, что Грейс все это время неустанно убеждала меня, что я ни в чем не виноват, что все произошло неожиданно и не имеет ко мне ни малейшего отношения. Я, конечно, благодарен ей за это, но до конца жизни не прощу себе, что оставил ее в трудную минуту. Даже ее уверения в том, что она ничуть не сожалеет о случившемся, не утешали меня до такой степени, чтобы я мог забыть об этом.

— Этот наглец просто достал меня своей нескончаемой болтовней, — заметила она как-то вечером, когда мы в очередной раз обсуждали случившееся. — И мне просто надоело, что все вокруг терпеливо сносили это хамство. Ведь должен же был хоть кто-то сказать ему «нет». — А потом добавила, что не очень-то переживает из-за потерянного глаза и вообще чувствует себя пиратом из детских книг.