Мия. Гравитация Vs Свобода

Глава 27. Аукцион

Зал наполняют аплодисменты, Габриэлла возвращается к основанию стола и эстафету перенимает аукционист.

— Дамы и господа, — вещает он. — Сегодня мы рады представить вам легендарных ювелиров современности. Каждое их украшение — это квинтэссенция невероятных технических сложностей и природной красоты камней. Каждое — из частной коллекции. За их шедеврами коллекционеры готовы выстраиваться в очередь…

По залу дефилирует модель, демонстрируя брошь на черном закрытом платье.

Первый лот. От тайваньского ювелира Анны Хо [изменено]. Ее драгоценности — настоящая ода природе и ювелирному искусству. В рамках преобразующей стратегии «Один пояс, один путь», реализуемой Китаем, и совместно с Фондом князя Монако, Анна Хо специально для благотворительного мероприятия в Монте-Карло, разработала уникальную брошь «Прыгающий кои». Этот кои, окруженный плавающими лилиями и перепрыгивающий через пурпурно-красный рубеллит весом 38,48 карата, выполнен из прекрасно вырезанного фиолетового халцедона с волнистыми плавниками из бриллиантов и сапфиров. Стартовая цена 220 000 евро…

Начинаются торги. Все рассматривают не только модель, но и экраны, где показывают рилс с «прыгающим карпом», а также каталоги аукциона, лежащие на столах и загруженные в специальные приложения на смарты.

— Вы когда-нибудь бывали на ювелирных показах? — тихо спрашивает Джошуа.

— Никогда. Я полный нуб в мире драгоценностей.

Ну почти. О Ведьмином камне и танзаните я уже знаю.

— Хотите расскажу?

— Конечно. — Мне реально интересно.

— Анна, например, в прошлом виолончелистка. Но из-за травмы плеча ушла в ювелирное дело и перенесла страсть к музыке в ювелирное творчество.

— Брат прав. Она больше композирует, чем создает, — подхватывает Ава. — И ее работы — это смесь культур. Восточные корни и западное образование. Например, ее браслет «Enchanted» вошёл в постоянную коллекцию британского музея.

Киваю. Слушаю. Отмечаю, что Джошуа с Авой не просто продолжатели ювелирных традиций и отцовского дела. Это их страсть.

— Продано даме в голубом за 520 000 евро! — слышится голос аукциониста, а мне хочется поежится. Я вновь чувствую взгляд на себе. Смотрю на Брая. Он разговаривает с Розентом. Значит, не он? Перевожу взгляд на экран с пурпурно-красным рубеллитом на черном бархате, и внезапно будто из недр подсознания вспыхивает визуал. Кровавое пятно. Нет, это не рана. Пятно на черном небе. Как красная луна. Чертов Ктулху. Что за хрень? Откуда этот визуал? Мне реально становится не по себе.

— Следующий лот от непревзойденного Генри Вебера [изменено]. Семь колец! Уникальных! Со своим замыслом! — слышу я и выныриваю из транса. Это же «мои» кольца. Ставить на них я, безусловно, не собираюсь. Но интересно, к кому они уйдут и как. По отдельности, как стулья Ильфа и Петрова, или одним сетом. Хорошо бы вместе. Только так они имеют свою уникальность.

Внезапно к аукционисту подходит Льежуа и что-то шепчет. Тот кивает и вновь прилипает к микрофону.

— Простите, произошла накладка. — Говорит ведущий, а Льежуа переходит к нашему столу.

— Ваши кольца уже выкуплены и договор подписан, — наклоняется он над Вебером. Создателем колец. — Покупатель хочет остаться инкогнито.

— Подписан без аукциона? — включается в разговор Ася, жена Вебера.

— Сумма внушительная. С шестью нулями за каждое. Но если с вашей стороны есть возражения, клиент готов обсудить…

— Гораздо больше их стоимости, — кивает Вебер.

— На аукционе всегда дороже, — улыбается Ава. — Но сумма достойная.

«Ну вот…» Ловлю некое чувство потери. Будто они принадлежали мне, а их кто-то увел. Ерунда, конечно. За такие деньги я бы их не купила в любом случае. Да и за меньшие тоже. Но это то, что я чувствую. Одно радует. Ушли за семь лямов по-минимуму, и, как понимаю, одним сетом.

А в проходе уже появляется следующая модель.

— Дамы и господа. Гленн Сперро[изменено] и его уникальный «Эффект Бабочки»! Бывший эксперт по драгоценным камням в аукционном доме Christie's, основатель собственного ювелирного дома «G» предлагает вашему вниманию кольцо в образе бабочки. С титановыми крыльями, выложенными бриллиантами, аметистами, розовыми сапфирами и редкими зелеными гранатами цаворитами.

Рассматриваю модель, на пальце которой в самом прямом смысле слова порхает и шевелит крыльями огромная бабочка, переливаясь всеми цветами радуги.

— Одна из ее сестер впорхнула в лондонский музей Виктории и Альберта и теперь соседствуют с драгоценностями королевы Елизаветы. Стартовая цена 200 000 евро.

— Она и правда порхает, — улыбаюсь я детям талантливого ювелира.

— Да. Это специальный механизм, — поясняет Джошуа. — Когда сгибаешь фалангу пальца, крылья складываются. В отличие от ее сестры, тельце этой «papillon» сделано из двух массивных изумрудов.

— Будешь в Лондоне на MayFair, заходи в наш бутик, — добавляет Ава.

Ну, вряд ли я там буду, но благодарю за приглашение, и вновь чувствую тяжесть в голове. От чужого визуала и взгляда ниоткуда хочется потереть висок.

— Вам обязательно нужно там побывать, — комментирует Розент, сидящий напротив. Можно сказать, коллега-ювелир. — Эта недвижимость раньше принадлежала королевскому кутюрье. Зеркальные залы, тайные комнаты. В общем, атмосфера строгой приватности. Впечатлитесь.

— Гленн не любит славы, — добавляет принцесса Габриэлла. — Работает для узкого круга ценителей. Эта камерность только подчеркивает статус. Заполучить изделие с клеймом «G» — это привилегия для избранных.

— Продано даме в голубом за 650 000 евро! — подтверждает аукционист.

Смотрю на яркую бабочку и вновь меня ведет. Вновь вспыхивает визуал. Два мужских силуэта в неизвестной мне обстановке. Отчетливо вижу террасу. Каменный камин там же. На стеклянном столе бликует ночник. Он и дал параллель с украшением. А за перилами кромешная ночь. Ни зги не видно. Лишь висит, как прибитая, красная луна. Но, в отличие от фона, силуэты размыты. Лишь знаю, что один из них старше, другой младше. Что-то говорят. На повышенных тонах. Но мне не слышно, я словно за мутным стеклом. Чертов Ктулху. Что это… Хмурюсь. Вновь хочу растереть виски и затылок из-за тяжести в голове. Будто я попала в чей-то чужой сон.

Сбрасываю морок. Смотрю на Брая. Он по-прежнему разговаривает с Розентом и смотрит на экран с ювелиркой.

— Джоэль Эдвард Розент, или JER [изменено]— это мистика. Это тайна! — продолжает аукционист, и я бросаю взгляд на молчаливого седовласого ювелира, с которым и говорил Брай. — Техника «паве» — его визитная карточка. К тому же, он первым стал покрывать драгоценности темными сплавами, чтобы усилить сияние цветных камней. Его не зря называют Фаберже нашего времени. Представляю вашему вниманию Браслет-манжету с цветочным узором от JER, полностью инкрустированный черными и розовыми бриллиантами, в центре которого находится бриллиант весом в 13,13 карата на манжете из черного золота. Стартовая цена 450 000 евро.

Рассматриваю украшение. Только на первый взгляд кажется, что браслет венчает черная камелия. Если присмотреться, это волнится змея, обвиваясь вокруг массивного бриллианта и создавая эффект цветка.

— То ли змея, то ли цветок… — тихо произношу я, в очередной раз сбрасывая морок чужого сна. — Двуликий браслет.

— Да. Есть немного, — кивает Ава.

— Нам вообще посчастливилось, что Джоэль прилетел на показ. — Улыбается Габриэлла ювелиру. — Наш JER избегает общества и предпочитает говорить через свои украшения, а не словами. Кстати, его бутик в Париже на Вандомской площади не имеет ни витрин, ни вывесок, а попасть туда можно только по личной рекомендации.

Розент улыбается Габриэлле, слегка склоняя голову.

— Всем добро пожаловать в мою скромную обитель.

— О да. Скромными его бутики не назовешь. — Улыбается Гленн. — Но все шедевры создаются только для одной пары глаз.

— Как красиво смотрятся черные бриллианты. — Улыбаюсь. Напоминают суперионный лед. Ловлю эмоцию. Соскучилась по Айсу и жду, когда он приедет. Возможно, рядом с ним этот морок пройдет. Скорей бы.

От мыслей отвлекают два фактора. Брай отвечает на звонок смарта, поставленного на виброрежим, а мою реплику о красоте черных бриллиантов комментирует седовласый мистер Розент. Творец черной камелии — змеи.

— Черные алмазы — непростые камни. Со своими странностями.

— Какими? — тут же хватаюсь я за новую информацию.

— Считают, что происхождение алмаза носит космический характер. Он мог образоваться в результате взрыва сверхновой и попасть на Землю с метеоритами, — кивает Джошуа, а Брай тем временем бросает в трубку «понял» и завершает короткую беседу.

— В черных алмазах присутствует минерал осборнит — нитрид титана. — Внезапно вступает в разговор Брай. — Он формируется в космосе на стадии звездной пыли.

— Если говорить об эзотерике… — подхватывает Ава. — Считают, что он отвечает за базовый энергоцентр и за связь с высшими измерениями.

Да. Все-таки не зря я обратила на него внимание. Не только из-за Айса и его суперионного льда. Ктулху — тоже космический Бог.

— 950 000 евро. Кто больше!? — тем временем работает аукционист.

— Полтора. — Внезапно поднимает руку Брай.

— Джентльмен в черной рубашке за столом ее сиятельства. Один миллион пятьсот тысяч евро. Кто больше?

Тишина.

— Один миллион пятьсот тысяч евро раз. Один миллион пятьсот тысяч евро два. — Пауза. — Один миллион пятьсот тысяч евро три! Продано за один миллион пятьсот тысяч евро джентльмену в черной рубашке!

— Благодарю, Брай, — улыбается ювелир.

— Поздравляю с приобретением, — улыбается Габриэла. — Есть кому дарить?

Молчит. А мне даже становится интересно, кто его нынешняя пассия. И почему он не приехал вместе с ней. В одном я уверена наверняка — вряд ли Адриана. Хотя, может он не для себя? Говорил же он с кем-то по телефону. Может быть, ему дали задание купить именно этот лот. Поэтому и бабахнул ценной, чтобы никто не перебил. Если это так, интересно кто и для кого?

— Дамы и господа, а теперь обладатель символа пантеры, великолепный ювелирный дом Cartier, — тем временем продолжает аукционист.

— Могу я задать вам личный вопрос? — внезапное от Джошуа.

Немного напрягает, не люблю отвечать на личные вопросы, но все же киваю.

— Да.

— У вас интересный рисунок на спине. Откуда этот узор?

Учитывая, что я сравнительно недавно слышала подобный вопрос от человека, сидящего напротив, память вспышкой рисует встречу с блондином. Отчего хочется скривиться. Машинально бросаю взгляд на Брая. Тот разговаривает с ювелиром, иногда бросает взгляд на модель в колье от Cartier и ведет себя так, будто меня не существует. Что не может не радовать.

— Сама нарисовала, — пожимаю я плечами.

— У вас талант.

— Вы мне льстите.

— Я бы хотел создать для вас украшение с этими узорами. — Неожиданно. Хотела бы сказать, что он шутит, но, судя по тону, совершенно серьезен.

— Отличная идея, Джош. Я в деле, — подхватывает сестра. — Тоже зацепилась за твою спину.

Не вы одни. На Брая не смотрю, да и он вряд ли слушает, о чем мы говорим.

— У меня нет столько денег, чтобы выкупить украшение. Так что нет.

— Разберемся.

— Благодарю, но нет, — Резко. Этот разговор начинает напрягать.

— Как раз можно из черных бриллиантов. Или радужные. В закрепке «паве», — будто не слышат. Уже увлечены новой идеей.

— Нет. Исключено. — Повторяю я, а на меня вновь накатывают чужие воспоминания. К двум силуэтам присоединяется третий — женский. Его еще сложнее разобрать. Потому что она стоит ко мне спиной и учавствует в разговоре.

Голова становится все тяжелее и тяжелее. Хмурюсь. И, чтобы уйти от дальнейших расспросов и прийти в себя, встаю. Извинившись, иду к боковой галерее, где находятся дамские комнаты.

Но, приведя себя в порядок и поправив прическу с макияжем, возвращаться к вопросу о украшении моей спины не хочу. Выхожу на террасу. Сейчас здесь никого в связи с аукционом. Входы плотно закрыты и все погружено в темноту.

Тру виски, разминаю шею. Не могу избавиться от тяжести в голове и этого странного наваждения. Силуэты. Красная луна. Кромешная ночь. Каменная терраса. Странный вайб. Ничего не понимаю. Откуда у меня эти видения? Хмурюсь. Вновь тру виски и облокачиваюсь о перила. Может быть это не чей-то чужой сон, а мой визуал? Вместо сна? Ктулху начал говорить со мной напрямую? Может быть, это я, а один из мужчин Айслер? Тогда, кто второй? Обладатель взгляда из темноты? Брай или кто-то ещё? Кривлюсь. От вопросов голова становится ещё тяжелее. Вновь тру виски.

Внезапно слышу тихие шаги позади и резко оборачиваюсь.

В темноте вижу чей-то силуэт. Но по мере приближения узнаю в свете ночных огней и луны Брая.

— Надо поговорить, — говорит он и становится напротив.