Мия. Гравитация Vs Свобода

Глава 52. TURANDOT

02:00. Отрицание.

Время начало третьего. И я все еще в гостиной. Проложила тропу от лифта к стеклянной панели. На ногах легче думается.

Хожу из стороны в сторону и качаю головой. Нет. Нет. Нет. И еще раз нет.

Я не верю, что ничего нельзя сделать. Просто потому, что должен быть выход. И я его найду. Безвыходных ситуаций не бывает. Усыпить бдительность тюремщика и бежать. У меня получится. У меня все получится… Главное, выбраться за пределы отеля. А там я разберусь. Обойти охрану на паркинге и добраться до ближайшего людного места незамеченной.

Машинально тру затылок. Чувствую дискомфорт в спине. Вот уже полчаса позвоночник горит. И жжение только усиливается. Не обращаю внимания, пока боль не становится нестерпимой.

Иду в ванную комнату за малой гостиной. Расстегиваю блузку, оголяю перед зеркалом спину и замираю. Кожа под тату воспалилось. Я уже наблюдала подобное перед тем, как прийти к Айсу. Но теперь все гораздо хуже. Между лопаток отчетливо проявляется отпечаток ладони. И сомнений нет. Это ладонь Коула. Будто пометил меня своей. Кривлю губы. К горлу подступает злость.

Вспоминаю черные глаза, неживую сущность Коула, странное ощущение, что он умеет читать мысли, и сжимаю челюсти. Понимаю — мне отсюда не сбежать.

03:00. Гнев

Чертов Брай. Снова и снова вспоминаю наш разговор, его «с тобой можно поэкспериментировать», «я буду тебя трахать» и внутри поднимается черная злость. На него — за коварство. На себя — за слепоту. На свою жизнь — за вечный хаос. На Айса — за нежелание предупредить меня, кто такой Брай на самом деле. И даже на Ктулху — за нежелание помочь.

Вновь тру затылок. Ощущение ладони Коула на спине усиливается, и это тоже бесит! Черт, как избавится от этой руки! Надо было свести тату, и тогда этого гребаного Коула не случилось бы!

Одно радует. Несмотря на гнев, я все-таки оставила мысль звонить Айслеру. Почему? Да потому что снова и снова возвращаясь к той ситуации: когда принимала решение, когда смотрела визуал Брая, когда разговаривала с Ким и разрабатывала схемы джанкет-туров, и позже, когда говорила о своем решении Айсу, сглатывая ком в горле, я понимала, что поступлю так же. Выберу сценарий «я сама». И сейчас взывать к помощи Айса — инфантильно. Я несу ответственность за свои решения сама и, уж если выбрала самостоятельность, нечего прятаться под крылом Айса.

04:00. Торг

Бесова, успокойся. Давай подумаем, как можно снизить градус неприятностей. Или попробовать договориться с Браем. Хотя бы пусть меня не трогает. Пусть экспериментирует на мне, но не тащит в свою спальню. Какой смысл? Сказал же, все равно активировать не будет. А женщин, я уверена, у него офердовига.

Но опять тру затылок, чувствую тяжесть ладони между лопаток, вспоминаю его «этот блок ты пробьешь тоже сама» и надежда схлопывается. Понимаю: секс и преодоление блока — это часть эксперимента. Договориться не получится.

05:00. Депрессия

Состояние, будто меня переехали поездом. Звон в ушах переходит в оглушающую тишину. Накрывает ватной апатией. Останавливаюсь у стеклянной панели. Равнодушно смотрю вперед. Там за окном черное небо окрашивается сизыми оттенками. Скоро рассвет. Но он не радует. Все вокруг превращается в серость. Даже я становлюсь частью этого густого серого тумана. Лишь одно выбивается из этой блеклости — красный отпечаток ладони между лопатками. Как напоминание, что теперь я принадлежу Коулу. Но даже этот факт мне безразличен.

Иду вялой походкой к дивану. Опускаюсь на мягкие подушки. Накатывает усталость. Сказывается стресс и бессонная ночь. Надо бы хоть немного поспать.

В стеклянной стене виднеется отражение лестницы, но идти наверх не хочется. Не только потому, что нет сил. Нет желания даже дышать.

Закрываю глаза. Но сон не приходит. Лишь эта чертова тяжесть в позвоночнике, болью отдающая в грудь.

— Nessun Dorma, Nessun Dorma… — слышится где-то издалека. Я стою в одной из пустых лож в опере и смотрю на сцену. Там знаменитый тенор выводит не менее знаменитую арию из «Турандот». В партере вместо зрительских кресел круглые банкетные столы. В разгаре корпоратив, но в зале ни единой души. Лишь начаты блюда и налиты бокалы. Будто гостей увели, посчитав их отвлекающей массовкой.

— Эй. Ты мне должна за ремонт спорткара, — внезапно эхом отдается голос Брая, и я резко оборачиваюсь.

Идет ко мне, поднимая черные очки на лоб. Как всегда, в черном. Небрежный взгляд. И такая же ироничная улыбка. А мне не до иронии. Кривлюсь. Испортил вечер.

— Отдам, когда заработаю… — бросаю я, а он внезапно делает шаг ко мне.

Резко отступаю, но не успеваю. Он больно хватает меня за шею, и прижимается лбом к моему.

Вспышка в голове... и я резко просыпаюсь.

Я все на том же диване. Вокруг никого. Сквозь затемненное стекло пробивается рассвет. Выпрямляюсь. Тру лицо.

Одно радует — я по-прежнему вижу сны. Хотя… Лабиринт еще не открылся. И это скорее был не сон, а воспоминание. Почему Ктулху мне его показал?

Тру затылок. Позвоночник все еще болит, отдавая в грудь.

Надо бы умыться. За малой гостиной там была дверь в ванную комнату.

И помыться бы не мешало. Но, во-первых, не знаю, где мои вещи. Во-вторых, не хочу идти наверх. Так я будто подтвержу статус эксперимента.

И вновь я у зеркала. Снимаю блузку. Рассматриваю воспаленную тату. Отпечаток ладони по-прежнему отдает болью в грудь. Что-то мне показывают. Но что?

Абстрагируюсь от дискомфорта и, пока стою над мраморным умывальником и плещу холодной водой в лицо, мысль продолжает работать.

Ктулху акцентировал внимание на визуале Брая. Зачем? Что я упустила?

На что мне намекают?

Думай, Бесова. Думай. В этом должен быть смысл. Я всегда верила в хинты, которые дают мне сверху.

Вытираю лицо гостевым полотенцем и, распустив тугой узел волос, возвращаюсь в зал на диван, задавая все тот же вопрос.

Что я упускаю?

Пройдясь ладонью по распущенным волосам, вновь встаю у окна. Рассматриваю город в серой дымке. Мегаполис пробуждается ото сна и готов к новому дню.

Вновь запускаю пальцы в волосы, веду вниз и внезапно вспоминаю часть визуала. Падение Брая на самое дно, когда его заблокировал отец. И выход из блоков. Как Брай поднимался. Без поддержки и способностей. Он, будто Феникс, воскресал из пепла. Отстаивая себя. Свою свободу. Свой путь и независимость. После преодоления блока он удвоил свои силы. Несмотря на справедливую кару, но этому факту возрождения я тоже тогда поставила знак «плюс». Интуитивно.

Но сейчас приходит в голову странная мысль.

Возможно, Брай провоцировал отца намеренно, чтобы тот его заблокировал. Чтобы, преодолевая препятствия, стать еще могущественней.

Почему именно таким экстримом? Да потому что ему скучно. Через позитив, без преодоления препятствий, он такой силы бы не получил. Способности — как мышцы, которые развиваются, получая нагрузки. Через препятствия. И чем нагрузка сильнее, тем крепче становятся мышцы.

И внезапно приходит еще одна странная мысль.

Он хочет, чтобы я прошла такой же путь? Скорее всего, да.

Почему именно таким экстремальным способом? Ответ приходит сразу. Он сам сказал: «Мне скучно. И тесно».

Мои выводы — лишь теория. И, возможно, я выдаю желаемое за действительное. При любых раскладах Брай опасен и безжалостен. Он — неземная сущность. В случае провала, меня ликвидируют, как слабую единицу, не задумываясь. И такой расклад очень даже реален, учитывая как резво я врезалась в зеркальную стену.

Вновь тру затылок. Боль еще отдает в мышцы, но уже стала не столь жгучей. Может быть, таким образом мне показывают, что я верна в своих рассуждениях?

Вздыхаю. Закрываю глаза.

«Портал в лабиринт откроется завтра, Турандот», — звучат в голове его слова, и я в очередной раз зависаю.

Он назвал меня Турандот. Почему?

Турандот — это принцесса, которая загадывала женихам загадки и казнила всех не справившихся. Пока ей самой не загадали загадку. Она должна была узнать имя принца.

А причем тут я...? Вновь вспыхивает воспоминание в Опере. Удаляющуюся фигуру Брая под арию «Nessun Dorma» и мой выкрик ему спину.

— Одного не поняла. Твое ещё одно имя. Оно было смазано. — В догонку.

— Отгадай, Турандот. — Сказал он тогда, не оборачиваясь.

Не думаю, что Браю существенно, вспомню я его имя или нет. Просто назвал меня как и тогда в опере по ассоциации. Его «отгадай, Турандот» было брошено равнодушно.

Но для меня эта информация о его имени кажется важной. Не знаю почему, но важной. Вновь машинально прохожусь ладонью по волосам, пытаюсь вспомнить визуал. В какой момент я услышала его имя? Ну же, Бесова. Вспоминай. Эта информация значима.

И воспоминание приходит.

Брай совсем маленький, ему года два, не больше. На руках у матери. Обнимает ее за шею. Я не вижу лица женщины, так как Брай что-то ей нашептывает на ухо, но отмечаю ее белые волосы на фоне иссиня-черных детских прядей Брая и таких же черных глаз. Нежно обнимая сына, она что-то нашептывает тихим голосом.

Кажется, там я слышала его имя… Вновь прокручиваю визуал.

— Тенет, милый. Нам пора…

Резко открываю глаза. Тенет. Какое интересное имя. Палиндром. Это что-то с латинского. Потом нужно погуглить.

Те-нн-ет… Пробую на губах его имя. Красиво.

Тенет мне нравится больше, чем Брай. И мама его так звала. Отсюда следует, что это его основное имя. Значит, и я буду его так звать…

Внезапно слышу шорох позади и резко оборачиваюсь. На лестнице стоит все та же экономка.

Чертов Ктулху. Она вообще настоящая, или призрак? Почти всю ночь я не спала и не слышала ни единого шороха.

— Доброе утро, — на автомате.

Вместо приветствия, молча приглашает меня жестом наверх.

На секунду зависаю и внезапно осознаю, что после сделанных мной выводов я не против подняться.

Я прошла все пять стадий от отрицания до принятия ситуации, какая она есть в реале, и готова посмотреть ей в лицо. Готова принять такой путь развития «я сама».

Направляюсь наверх за женщиной. Оказываюсь в одной из просторных гостевых спален. В черно-серых тонах. Обвожу взглядом дорогой интерьер. Чувствую, что до меня здесь кто-то жил. Но, как ни странно, у меня нет отторжения к этому помещению.

Женщина бесшумно исчезает, а я направляюсь в ванную. После бессонной ночи, проведенной на диване, хочется помыться.

Стою под тугими струями горячей воды. Согреваюсь от прохлады аквариума. Тату все еще обжигает водой, но внезапно осознаю, что тяжесть между лопатками ушла.

Накинув на себя черный халат, выхожу в спальню и натыкаюсь на столик с завтраком. Но мне не до еды. Подхожу к массивному зеркалу. Сбрасываю халат и поворачиваюсь спиной. Сдвигаю волосы вперед. Хочу рассмотреть тату.

Ладонь между лопатками осталась, но она побелела, будто став частью рисунка. Надеюсь, она со временем сойдет.

Смотрю на себя в массивное зеркало. Что-то во мне изменилось. Будто отметина Брая наложила на меня некий отпечаток, который повлиял и на мою внешность.

Странный вайб. Я и не я параллельно. Не узнаю человека в отражении. Черты те же. Знакомы с детства. Глаза. Волосы. Губы. Фигура. Но что-то изменилось.

Склоняю голову вбок. Внимательно изучаю. Нравятся ли мне эти метаморфозы?

Не знаю.

Одно ясно наверняка. Впереди жесткий спринт. На выживание. На грани невозможного. По тонкому лезвию. Балансируя над пропастью в бездну.