Мне его подарили! Дом-портал

Глава 14

Кто бы знал, чего мне стоило отбиться от тех покупателей, ошейник даже пропустил наружу слабую искорку моего дара, ярость вылилась вместе с ней. Я ударил, нет, я как следует вмазал владельцу борделя. Тот повалился на землю, а следом ошейник опрокинул под ноги людям и меня самого.

Нет, острой боли я в это раз я не почувствовал. Просто из мира разом схлынули все краски и звуки, мое тело превратилось в деревянную доску, вытянулось до предела, да так и застыло. И только после этого его накрыла невероятная боль, от которой нигде не скрыться, даже не сменить позы и не отвлечься на чужой голос, на тень. Яркое солнце будто обрушилось на меня сквозь кроны деревьев.

Затем я ощутил руку торговца, он сжимал мою шею, шептал какие-то слова. Боль схлынула так же внезапно, как и возникла. Все звуки мира и его краски вновь обрушились на меня. Я вздохнул, получил оплеуху, но даже ей я был сейчас рад. Все лучше, чем боль и безвременье.

— Какая гиена тебя родила, что в тебе столько гордости?

— Я — сын воровки и баро...

— Бастард? Впрочем, не отвечай.

Торговец поднял меня на ноги и повел куда-то. Впереди я с ужасом увидел знакомый амбар, кровь словно застыла в жилах. Где-то там свое развлечение и ужин ждет химера и теперь уже точно дождется его.

— Кем надо быть, чтоб променять жизнь на гордость? Тебя бы купили, а там уж и свободу бы смог выпросить у какой-нибудь госпожи, если б был с нею ласков.

— Вполне достаточно того, что я сегодня вставал на колени, — хмыкнул я.

И за ту свою покорность мне стало остро стыдно теперь. За то, что давал себя щупать, раздевался, повинуясь воле толпы, терпел взгляды. Уж лучше было погибнуть на эшафоте с гордо поднятой к небесам головой. Ни моя мать, ни мой отец никогда не роняли своего достоинства. Нет, мать моя умела хорошо притворяться кем угодно, ничуть не унижая себя, но не отец. Похоже, не скоро теперь встретимся. Или, наоборот, вот-вот воссоединится семья. Мама, я и он сам.

— Как знаешь, — холодно ответил торговец. На меня он даже не посмотрел. И вдруг позади раздался голос нашего соседа по рынку.

— Там пришла одна госпожа, хочет купить...

— Где она? — охнул торговец и толкнул меня в плечо, чтобы остановить.

— Охраняет мой товар. Я специально попросил, чтоб не передумала и не ушла с рынка.

— Если ты сейчас хоть что-нибудь выкинешь, хоть вздохнешь невпопад, я лично тебя разорву на куски. И химере ничего не останется. Понял?

— Да, господин, — я опустил голову. Теперь осталось продержаться немного. Пускай не ради себя, ради отца. Кем бы ни была та госпожа, я должен покинуть рынок, если хочу вернуть себе свободу. Хоть попытаться.

— Надень, живо. И не застёгивай. Пусть хоть что с тобой делает, стой и молчи.

Торговец вернул мне мою рубашку тонкого хлопка с вышитым в углу воротника именным вензелем. Теперь он смотрелся будто насмешка, права была моя мудрая мать. Взгляда на покупательницу я так и не поднял, просто застыл, приняв красивую позу. Простолюдинка так разволновалась, что даже не смогла сосчитать свое серебро. Не знала, как заключают сделки, скрепленные магией. Значит, никогда не покупала дорогого товара. И ей я должен теперь подчиниться!

Я с величайшим омерзением ждал той минуты, когда на мое тело опустятся ее требовательные руки, станут щупать, рассматривать словно бы дорогую игрушку. Странно, но ничего этого не случилось.

— Благодарю, что купили меня.

Я знал, видел, что в момент заключения сделки невольник должен опуститься на колени, показать, что признает волю нового господина над своим телом, что он все понял, услышал и согласился. Но понадеялся, что простых слов хватит, только б не испытать унижение еще раз, да и тело ломило после наказания от ошейника.

— Я кое-что тут купила в соседней лавке. Это будет необходимо донести.

— С радостью помогу вам, госпожа, — фраза из старой жизни, которая теперь кажется мне самому миражом. Если женщина просит о помощи, право сильного — помочь ей.

— Ты знаешь, где находится ратуша?

— Знаю... госпожа, — я чуть замялся.

Ведь и вправду покупку невольника, который потерял свободу после суда, нужно подтвердить в ратуше. Тем более, покупку такого, как я — повстанца.

Женщина вела себя удивительно скромно. И только теперь я рискнул поднять глаза на нее. Да, это была та самая вдова, которая обещала подумать и, быть может, вернуться обратно. Вряд ли старая дева, скорей всего эта женщина была замужем, муж погиб, оставил наследство, траур прошел, она сняла с себя скорбное платье и теперь вышла в людное место без чепца будто бы молодая девушка.

Первая и единственная, кто за весь день вел себя здесь достойно, видел во мне человека. Я вздохнул, не зная как себя вести. Впрочем, можно не унижаться. В любом случае с такой женщиной я бы вел себя достойно и скромно. Главное теперь, чтоб в ратуше не случилось заминки. Пусть она оформит все как положено. А уж потом я вымолю у нее разрешение обогнуть здание, чтоб отправить почтовую птицу к отцу.

Невольник вел себя со мной очень спокойно и тихо. И все же я опасалась дойти с ним вместе до ратуши. Кто знает, что ждёт меня там? Ведь я из другого мира. Нет, торговец яблоками меня заверил, что есть какой-то еще соседний мир и вроде как из него можно попасть в этот. То есть, местные привыкли к подобным перемещениям. И все равно страшно. Гном же испугался, когда я назвала свой адрес. Кем была та женщина, что жила в особняке до меня — мать Аделаиды — остается только догадываться. Да и как ставить магическое клеймо на невольнике, я не понимаю. Вообще не уверена, что у меня есть хоть какой-то дар! И кто бы еще объяснил, как им пользоваться. Сегодня же вечером съезжу к Аделаиде. Представляю, как удивится эта элегантная дама, когда узнает, что я сотворила. Невольника купила! Чтоб корзины до дома дотащил. Проще было купить лошадь с телегой! Заодно и траву бы подъела перед домом. Можно было б не волноваться о густых зарослях, их бы просто не стало.

Парень шел тихо-тихо за мной, будто бы догадывался о моих мыслях. Перед ним мне было неудобно. Хотелось извиниться, оправдаться, объяснить, что я не такая. Какая — не такая? Не рабовладелица? Так уже поздно. Я обернулась, красавец шел, озираясь по сторонам.

— Обычно на рынке я людей не покупаю, довольствуюсь овощами да мясом.

Парень остолбенел, а я прикусила язык. Представляю, что теперь он обо мне подумал. Выбрала сравнение. Денис на его месте обиделся бы смертельно недели этак на три.

— Я понимаю, госпожа.

Мы прошли еще несколько шагов, когда меня окрикнул продавец золотых яблок.

— Госпожа удачно скупилась? Вас можно поздравить?

— Да, я...

— Хотели купить так немного, что даже корзины из дому не взяли. А потом глаза разбежались, и пришлось брать невольника, чтоб все донести?

— Я его купила, — щеки опять залило краской. Кажется, это начинает входить в привычку.

— Поздравляю вдвойне с удачным приобретением. Найдётся ли в одной из ваших корзин место для моих яблочек? Вы обещали.

— Думаю, уже нет, — я с тоской посмотрела на золотые плоды. Ведь хотела принести отсюда хоть что-то для сына.

— У меня есть для вас небольшая корзина. Торг уже закончился, могу уступить ее вместе с яблочками. Сегодня она мне больше не пригодится, а потом сможете занести.

— Я... Давайте.

— Вот молодец! Вот что значит хозяйка. Хотите, я сбегаю, возьму у соседа немного крупы и мяса для вашего дома? Там недорого выйдет. В конце дня всегда остаётся обрезь и кости на суп.

— Мне...

— Невольника тоже нужно кормить, — торговец посмотрел на меня осуждающе.

— Вы правы, я как-то не подумала.

— Пряности, травы, переспелые фрукты для вас, моя госпожа? Из них ещё может выйти чудесный сок или пирог. Самые ароматные, только до завтра они не долежат. Все с торгом, конец дня.

— Фрукты.

Через пару минут в моих руках образовалась полная корзина всяческой снеди. Золотые яблочки лежали где-то под ней. Я расплатилась, и мы побрели дальше. И зачем я столько всего набрала? Почему, каждый раз я возвращаюсь с рынка похожая на груженую лошадь?! Теперь еще и не одна. Хорошо хоть, невольник в отличие от сына не ноет, что ему одновременно жарко, холодно, хочется пить, есть и в туалет.

— Тебе не тяжело?

— Нет, госпожа. Позвольте, я возьму и вашу корзину.

— К сожалению, у тебя всего две руки. Нам направо или налево?

— Видите, шпиль? Улица, на которой стоит ратуша, чуть правее... госпожа.

Я обернулась, чтоб посмотреть, куда именно показывает парень. И только сейчас обратила внимание на его босые ноги. Черт, не догадалась купить ему хоть что-нибудь из одежды. Правда и рынок уже закрывался. Сказать, что это я не из вредности? Лучше уж промолчу. А дома как следует пороюсь в вещах сына. Там была гора одежды, из которой мой птенчик вырос. Вряд ли у парня размер сильно больше. Что-то, да подойдет. Например, форма для физкультуры, которую сынок надевал всего два раза за прошлый год. Под моим пристальным взглядом парень чуть напрягся и ухмыльнулся.

— Вас что-то не устраивает в покупке, госпожа? Жалеете, что не рассмотрели как следует

— Да нет, прости. Я просто прикидывала, какого размера тебе нужны вещи.

Парень густо покраснел и спрятал от меня взгляд.

— Простите за дерзость, госпожа, — вздохнул он.

Я только плечами пожала. Если это дерзость, то что тогда обычное общение? Вроде бы он мне на хамил. Может, то, что взгляд на меня поднял? Так я не против. И уж точно не собираюсь изображать из себя жестокую дуру.

— Идем.

Я завернула за угол, и мы попали на довольно приятную улицу, только очень тенистую. Из мостовой наружу будто бы пробивалась вода. Все камни были влажные, чуточку скользковатые. Густые кроны деревьев нависали над дорогой так низко, что, казалось, будто вот-вот заденешь их головой.

Внезапно носа коснулся аромат дымка, свежей сдобы и чего-то еще аппетитного. Будто бы кто-то завернул сочную котлету в булочку и обжарил на сливочном масле. Я начала вертеть головой. Так и есть, прямо перед одним из домов стоит каменная печь, а на прилавке выложены ряды свежей сдобы. Очевидно, местный фастфуд. Я облизнулась, сына рядом нет, можно себе позволить вредную прелесть, но, с другой стороны, и времени лишнего тоже нет. В желудке невольника заурчало. Черт! Я не подумала его накормить!

Чертов дым! От уличной печи пахло настолько соблазнительно, что мой желудок не выдержал, взвыл. И это при даме. Я побагровел от стыда. Кем бы я сейчас ни был, какая разница, вести все равно себя должен достойно. Нельзя давать своим животным желаниям, будь то голод, жажда или что-то еще ни капли воли над собой! Иначе и вправду недолго превратиться в раба уже не статусом, а своей сутью. Хоть бы эта простолюдинка, моя хозяйка, не засмеялась сейчас надо мной. Женщина обернулась.

— Ты голоден?

— Да, госпожа.

Я постарался скрыть стыд за усмешкой. Приличная дама никогда не обратила бы внимания на оплошность другого, сделала бы вид, что не заметила, прошла дальше и дело с концом. Но не эта!

— Идем, я куплю тебе что-нибудь. Перекусишь пред тем как идти в ратушу.

— Благодарю, я не могу есть на улице.

Язык я прикусил в самый последний момент, просто опустил голову, чтоб только не добавить «как собака». Ясно же, что госпожа просто решила обо мне позаботиться из своей доброты, как заботятся о несмышленом ребенке или собаке. И ничего дурного она не желала. Откуда ей знать, что я аристократ, имею титул и никогда, даже в детстве не стал бы есть вот так, пачкая руки, озираясь по сторонам. Нет уж, я потерплю.

Я пожала плечами. Кто знает, видимо, невольник и вправду не может есть посреди улицы. И как я сразу-то не подумала, что парень безумно голоден? Не догадалась спросить еще там, на рынке. Можно было б зайти за прилавок, сунуть ему ну хоть грушу или персик. Какой-нибудь фрукт из тех, что продавались. Я пристально посмотрела на сухие губы парня, ему же и пить до безумия хочется. Целый лень провел на такой-то жаре!

— Идем поскорей, — мне не терпелось все уладить. Невольника покормить и отправить отдыхать, а самой вернуться на Землю. Я взглянула на часы. Если повезёт, все успею до того, как у Дениса уроки закончатся.

Я только сейчас обратил внимание на странный артефакт, который обхватывал запястье моей госпожи. Язык не поворачивается называть эту молодую женщину так. Величайшим усилием воли удаётся вести себя при ней как подобает. Пусть бы она поскорее оформила все, а потом я бы предложил ей разговор. Попросил о помощи. Всего-то мне нужна почтовая птица. Женщина добра ко мне, вряд ли она откажет.

Госпожа прошла вперед, а я продолжил рассматривать ее артефакт, прикидывая, для чего он может быть нужен. Тонкий, ясно, что не из нашего мира. Чуть позже я заметил у нее на пальце чарованное колечко из живого металла. Не может быть у обычной простолюдинки, которая и считать-то умеет с трудом, такого кольца. Скорей всего просто подделка. Рыбка не шевелится сама по себе, а состоит из нескольких шарниров, вот и вздрагивает на каждом шагу. Я опустил взгляд ниже и отметил туфельки женщины. Говорят, в дамской обуви всегда бывает заключена суть той, что ее носит.

Аккуратная обувь, шитая из тонкой кожи, подошва гладкая и точно не из дерева сделана. Тогда из чего? И откуда у моей госпожи могли взяться такие аккуратные туфельки, что на них даже шва не видно и стук каблучков необычайно тих. Странно.

***- Нам сюда, — невольник остановился перед каменными ступенями огромного дома. Я вздохнула, вот совсем мне не хотелось туда заходить. Ратуша! Кажется, парадная сторона у нее другая. Этот же фасад сложен просто из гладкого камня, только кое-где мелькают кружевные карнизы и фрески. Да балкончик еще на верхнем этаже есть, не слишком большой, но симпатичный.

— Идем, пока все не закрылось.

Люди входили и выходили, на мои корзины смотрели с явным осуждением, я даже успела себя почувствовать сельской простушкой. Вон и раб покраснел от лба до самого подбородка под надменным взглядом... эльфа?! Это же эльф? Белоснежная кожа, длинные золотистые волосы — почти как у меня — и остренькие ушки.

Эльф скривился, будто был оскорблен моим взглядом. Зато другой парень придержал дверь, правда, как оказалось, не мне, а громадному орку, который выбирался из здания наружу.

Я подождала пока все пройдут и вошла внутрь. В обе стороны простирался длинный коридор, прикрытый плотным зеленым ковром. Светильники из хрусталя, небольшое озеро у стены, в него сбегал фонтанчик с потолка и можно было подставить кубок, чтобы напиться. Кубки стояли здесь же, рядом, прикованные на длинную цепь.

— Хочешь пить?

— Благодарю, но вам нужно уладить дела, госпожа, — произнес мой невольник с легким нажимом.

— Не знаешь, куда нам?

— Полагаю, направо.

— Спасибо, что подсказал.

Стоило завернуть за угол, как мы очутились в большом кабинете. Белый пол, такие же стены, темная мебель, покрытая тонкой резьбой, и молодой мужчина, сидящий за просторным столом. Он оторвал глаза от бумаг, бросил небрежный взгляд на меня, а затем на мои покупки и, наконец, на невольника. Его он и вовсе смерил брезгливым взглядом с головы до ног.

— Зачем вы пришли?

— На рынке мне сказали, что раба нужно как-то зарегистрировать. Это повстанец.

— Перед этим его не помешало бы хоть помыть. У нас приличное место, а с ваших ног на ковёр валится грязь.

— Простите, я думала, что мы не успеем сюда.

— Бани через дорогу. Там есть отделение для таких. Вполне могли зайти, чтоб он хоть ноги ополоснул.

Этот надменный тон, спесь на грани с наглостью всколыхнули во мне очень нехорошее чувство. Мужчину захотелось осадить. Но я постаралась сдержаться. Ни к чему мне устраивать скандал, по крайней мере, пока я не освоюсь в этом мире.

— Еще раз простите.

— Не тратьте мое время на ваши извинения. Это у вас его много, а я служу королю и не имею права отвлекаться на мелочи. Ставьте клеймо.

Невольник позади меня явственно скрипнул зубами. Интересно, что ему больше не понравилось — тон этого человека или идея заполучить клеймо?

— Я понятия не имею, как это делать. На рынке мне сказали...

— Да что вы привязались ко мне с вашим рынком! Это единственное место, где вы бываете, кроме своего дома? Так знайте, здесь ратуша! Не рынок! Первый ваш раб?

— Да, — ярость подобралась к моему горлу. Очень хотелось поставить на место хама. Это я умею. Но сейчас лучше промолчать.

— И зачем вы купили повстанца? Не могли найти кого-то попроще? Подойдите сюда. И ты тоже, невольник. Встань напротив своей госпожи, а лучше опустись на колени.

Парень встал из-за стола, бесцеремонно взял мою руку в свою. — Распрямите все пальцы, клеймо перекладывается с ладони. Для этого она должна прикоснутся к коже невольника. Если ваш дар слаб, то по-другому просто ничего не получится. А ты, поставь вещи хозяйки на пол, чтоб не выронить.

Раб осторожно опустил корзины при входе, плавной походкой подошел к столу, встал напротив меня, широко расставил ноги, заложил руки за спину. Голову он опустил вниз, будто точно так же, как я, боялся показать свою ярость.

Хозяин кабинета брезгливо сдернул рубашку с плеча невольника, тот даже не пошевелился, только желваки на щеках заиграли недобро.

— Сюда, — парень уложил мою руку на бархатистую кожу раба, чуточку ближе к шее, мне стало совсем неудобно — Поднимайте волну своей силы и скажите четко «Мой по закону, праву и воле».

Что такое поднять волну силы, я не поняла. Слова — с этим ясно. Но это же только слова? Или нет?

— Ну, мне долго ждать? Вот принесет же под конец дня домашнюю курицу!

Ярость вскипела и бросилась в мою ладонь страшной волной. Я не отдернула руку, просто сказала каким-то не своим, ледяным голосом.

— Мой по закону, праву и воле!

Невольник зашипел, стиснул зубы, упёрся в грудь подбородком. Я поспешно отдернула руку. На золотистой коже мужчины порорисовалось клеймо — черный бутон розы. Он был словно нарисован гелевой ручкой, совсем не напоминал ни рубец, ни ожог. Просто картинка.

— Прости, если сделала больно.

— Все хорошо, госпожа.

Я обернулась к хозяину кабинета. Тот уже уселся обратно за свой стол, пододвинул ближе какую-то тяжелую книгу, раскрыл.

— Если это ваш первый раб, то нам нужно поставить ваше домовладение на учет.

Мужчина приложил платок к своему носу, будто бы от невольника и вправду неприятно пахло. Раб мотнул головой, как только заметил этот жест. Того и гляди нападёт или ляпнет что-нибудь грубое. Оправдывайся потом. Хозяин кабинета точно находится при исполнении и, кто знает, какие мне светят штрафы за поведение раба?

— Первый. Можно, я отпущу его в бани?

— Нужно, — просипел мужчина в свой белоснежный платок.

— Сходи, вымойся как следует, и возвращайся. Только не долго. Вот монета, можешь ее разменять.

— Благодарю, госпожа, — парень протянул мне свою гладкую ладонь и, получив деньги, быстро скрылся за дверью. Только бы не удрал! Иначе я точно не дотащу до дома все свои корзины!

— Род занятий?

— Графический ред...

— Домохозяйка. Чем вы там увлекаетесь, мне не важно. Дети?

— Сын.

— Муж?

— Вдова, — чуть замявшись, ответила я.

— Надеюсь, он оставил вам какие-то средства. Как же воняет здесь после вашего невольника. Нужно хоть окно открыть.

— Я сама способна заработать.

— Чем?

— Я графический реда...

— Оставьте свои помазюльки за дверью дома, прошу, — моя ярость уже ударила в голову, — Для каких целей приобрели раба?

— Для личных.

— Вот как? — мужчина гнусно ухмыльнулся, но взгляд от книги так и не поднял, — Адрес домовладения?

— Ключная улица, дом пять.

Хозяин кабинета подскочил из-за стола, вытаращил на меня глаза, сделал шаг и внезапно рухнул на одно колено.

— Спортивная травма? Сильно заскочило?

— Эль тым, — мужчина резко наклонил голову, затем снова посмотрел на меня.

— Дом я получила в наследство от Эрты Форей. Это моя бабушка.

Если врать, так уж всерьез.