Мне его подарили! Дом-портал

Глава 18

Гном возник позади меня, сопя носом. И куда слетела вся спесь с чудака?

— Выбирайте любого! — ткнул он в ряд полуобнажённых мужчин.

— Зачем? — опешила я, — Ларец не такой уж и тяжелый. И я не одна. Мой невольник вполне в состоянии...

— Сомневаюсь, — затрясся гном, — Камнезуб.

— Приятно познакомиться. Теперь я знаю, как к вам обращаться.

— Ыыы?

— Да нет же, невольник не мог убежать. На нем ошейник и вообще.

Я вышла наружу и счастливо вдохнула упоительный воздух юга. Моя недавняя покупка — невольник — стоял перед мордой каменного изваяния, проводя изящными пальцами по вырезу каменных ноздрей, по длинному шероховатому языку. Парень заметно порозовел, выпрямил спину и выглядел опять как человек.

Из бань ко мне он вышел бледной тряпочкой, должно быть, невольнику там действительно стало плохо из-за жары. А мне он в этом просто побоялся сознаться, вот и не стал ничего говорить. Странно, конечно, что ему там дали новые вещи. Но так тоже, наверное, бывает. Может быть, он помог что-то сделать в обмен на ненужные вещи, которые давным-давно в бане кто-нибудь забыл. Тогда понятно, почему задержался надолго. Парень все так же ласкал каменную морду, меня он не видел — повернулся широкой спиной к выходу, а может, просто увлёкся. Сейчас я смотрела на невольника с удовольствием, он больше не выглядел забитым, усталым. Словно, пока никто не видит, позволил проявиться своей внутренней сути — гордости, особенной стати, достоинству.

— Укусить не можешь? Брезгуешь? — прошептал парень, — Напрасно. Я чисто вымыт. До скрипа. Песком оттирали. Попробуй, сомкни пасть.

Красивый мужчина. Ума не приложу, что стану с ним делать потом. Когда потом? Тоже не знаю. Как освоюсь немного, наверное, в доме и в этом мире. Пока мне определённо нужна поддержка, хотя бы просто общение с местным, чтоб все разузнать. Аделаида в этом мире ни разу не была, если я правильно ее поняла, а ее мать здесь жила сто лет назад. За это время многое могло измениться.

Но и в рабстве я никого держать не собираюсь, мне нужны только слуги. Этот человек слугой никогда стать не согласится по своей доброй воле. Освободить его? Но как? Повстанец — даже не раб. Это что-то другое, наверное, как преступник, которого не стали держать в тюрьме, но и на свободу не отпустили.

Не знаю почему, но мне тоже захотелось тронуть каменное чудовище. Рассмотреть его вблизи, провести пальцами по носу. Но больше всего меня потрясли перламутровые глаза без зрачков. Чуть матовые и в то же время блестящие. Чудовищно-прекрасное животное, вырезанное из камня с поразительной точностью, и каждая морщинка, каждая чешуйка видны. Так и кажется, что из ноздри вот-вот вырвется дыхание, а веко подёрнется плёнкой. Интересно, кого пытался изобразить скульптор? Дракона? Вроде похож, но не совсем, мне почему-то кажется, что драконы должны выглядеть иначе. Я не стала долго бороться с соблазном, приблизилась к статуе, встала возле своего раба. Мужчина вздрогнул и резко обернулся.

— Госпожа?

В голосе мужчины мне почудились нотки стали. Определённо, в тени ему стало лучше. Какая я молодец, что догадалась оставить его именно здесь. Да и сверток в руках похудел. Парень поел наконец-то.

— Красивый, правда? — сказала я миролюбиво и улыбнулась.

— Смертельное оружие часто бывает красиво точно так же, как и опасно.

Чарующий, полный силы голос, прямой взгляд, да и сами глаза удивительного цвета зеленой листвы. Внутри меня что-то дрогнуло, я даже чуть смутилась. Слишком давно не встречала таких красивых мужчин, полных той самой внутренней силы. Я постаралась как можно скорей отвести взгляд от невольника, чтоб только ничем не выдать себя. Повернулась к статуе.

— Ты имеешь в виду клыки? И вправду острые. Но мне больше нравятся глаза. Интересно, они на ощупь шершавые?

— Не проверял, — странным тоном ответил мужчина. И я почувствовала, как он внутренне закаменел.

Вот уж не думал, что мне придётся уговаривать каменного зверя. Наше общение с ним напоминает игру кота и мышонка. Вот только мышью ощущать себя я не готов. Может, зверь брезгует рабом? Полагает, что я недостоин стать его добычей. Смешно и самую малость обидно. Во мне проснулся лихой азарт, который дано испытать в битве, и то не в каждой. И почти никогда на дуэли. Я трогал хвост чудовища, морду, проводил пальцем по клыкам. Непередаваемое, пьянящее чувство. Когда ты отчетливо понимаешь, что стоишь на лезвии бритвы. Вот-вот игра прекратится, чудовище захлопнет пасть. Оно терпит, ярится, жаждет узреть мой страх. Да только страха давно нет. Я где-то его потерял. Может, на эшафоте? Нет, наверное, позже. Быть может, на рынке, когда напал на хозяина борделя? Или потом? Нет, жизнь я терять не хочу. Мог бы — давно скакал бы в замок отца, но только моя воля ничего не решает. Ее заперли под рабским ошейником, а сверху припечатали клеймом.

Эльтем вышла из банка, а я не заметил. Увлекся, должно быть. И когда ощутил рядом с собой отголоски чужой магии, опешил. Назвал тёмную эльфийку госпожой, вместо того, чтоб произнести эльтем. И взгляд опускать, конечно, не стал. Да и зачем? Хоть теперь я хочу сохранить свою гордость. Должно быть, хозяйка надеялась увидеть здесь только капли моей крови, а, может, хочет насладиться страхом своего невольника? Сполна выпить это чувство. Ну уж нет, пусть и не надеется даже. Страха нет больше, его просто не существует. Я хочу погибнуть как воин — стоя прямо. И на колени больше не опущусь. В этом нет никакого смысла, если приговор уже все одно подписан.

— Красивый, правда? — испытующе улыбнулась она. Я даже не вздрогнул.

— Смертельное оружие часто бывает красиво точно так же, как и опасно. Ни эльтем, ни госпожа, ничего не добавил я к своей фразе. Теперь я могу позволить себе говорить, как свободный.

— Ты имеешь в виду клыки? И вправду острые. Но мне больше нравятся глаза. Интересно, они на ощупь шершавые?

— Не проверял, — внезапно я осознал, что дроу со мной просто играет. Она прекрасно знала, что меня каменный зверь не тронет. Надеялась попугать, насладиться страхом, унизить! Потому и пирог приказала мне есть. Чтоб зверь больше негодовал, пугал меня сильнее. Как бы не так! Может, надеялась, что найдет меня трясущимися от страха? В слезах? На коленях?

И платок свой эльтем дала мне неспроста. Нарочно унизила! И теперь продолжит издеваться. Ни платок ее, ни невольника никто из разумных в этом мире тронуть не посмеет. Ее собственность стояла перед каменным зверем, не человек вовсе, не личность. Раб! Точно такая же вещь, как дамский платочек, не больше! Я подбирал слова, чтобы сказать что-то дерзкое, яркое, то, что запомнится эльтем навсегда. И тут же замер в ужасе, даже зажмурился. Небо вот-вот рухнет на нас. Неужели, эльтем настолько же бездумна, насколько жестока?

— Знаешь, а мне любопытно, — губы дроу исковеркала улыбка женщины, способной обрушить мир, лишь бы только повеселиться. Впервые вижу, чтоб кто-то попытался выколоть пальцем глаз каменного чудовища. Вот теперь точно поздно бежать. И умирать я не готов. Я закрыл голову руками. Нет, в этой жизни я ещё пригожусь. На спину полетели осколки камней вперемешку со штукатуркой и мхом. Лет двести чудовища сидели недвижимы. Пока наш мир не соизволила навестить эльтем Галицкая!

— Ой, как неудобно, все вышло. Но она же вернётся на насест?

Я решила потрогать глаз статуи. Почему нет? Вряд ли мне кто-нибудь хоть слово скажет. Ну, а даже если и скажут.

Да и невольник опять выглядит совсем уж несчастным. Будто бы до смерти боится, что его станут ругать за то, что трогал каменный навес. Или бить... Что за глупость? Я подняла руку и прикоснулась к волшебному перламутру, интересно, как смогли им инкрустировать статую? Может и вправду здесь не обошлось без волшебства? По пальцу разлилась прохлада, сам глаз оказался тут влажным. А потом его закрыло каменное веко. Я едва успела отдернуть руку, опешила. Нет, даже не испугалась. Просто застыла.

Чудовище оказалось живым. Вся эта мощь, громадные крылья, изрезанный прожилками нос, белесые глаза, покрытые перламутром. Махина взмахнула крыльями, словно освободилась из долгого плена. На меня полетел мох, вековая грязь, пыль. И все равно это казалось прекрасным. Зверь оттолкнулся лапами от карниза банка — своего насеста — и взлетел в небо. Остальные звери остались сидеть на своих местах.

Мне вдруг стало стыдно. Вот теперь точно обеспечен скандал. И зачем только я полезла к чужому животному? Я же и подумать не могла, что зверь настоящий, живой. Только бы скандал не затянулся. Я тогда точно опоздаю домой. Мельком я взглянула на часы. Через сорок минут у сына закончатся уроки. До дома ему идти два шага. А если их отпустят пораньше? И раб мой завел руки за затылок, будто преступник, будто это он спугнул с насеста пугливого зверя, изображает из себя покорность. Что же сделали с этим гордецом, что он теперь ведет себя так? И как ему объяснить, что я сама изгаляться над ним не буду?

— Ой, как неудобно, все вышло. Но она же вернётся на насест?! — я обернулась к гному.

— Не знаю, — осипшим голосом ответил он.

— Я что-то должна за это недоразумение? — черт побери, как приятно ощущать себя состоятельной или даже богатой. Так легко теперь все уладить.

— Ничего. Разумеется, ничего.

— Вы не знаете, как отсюда вызвать карету? Хочу насладиться видами города. Но пешком идти слишком долго.

— Сию секунду.

Эльтем не дрогнула когда на наши головы посыпались камни. Мало того, она вела себя так, будто бы в воздух взлетела голубка. Жирненькая такая, с каменной чешуей и когтями. Гном бросился искать карету для моей госпожи. Сам хозяин банка, бегом, смешно семеня ногами.

И тут, в одну секунду, я понял, как ошибался. Дроу вовсе не собиралась унизить меня. Кем я себя вообще возомнил, если мог так подумать? Да и не стала бы она бросать своего невольника на растерзание каменному зверю. Зачем? Хотела бы убить — сделала бы это сама с особым наслаждением. Эльтем наверняка знала, что каменный зверь не посмеет на меня напасть, вот и платок свой оставила в качестве оберега. Только я этого не понял. Кто в мире рискнет напасть на собственность дроу? На то, что дроу посчитали своим?

Мало того, эльтем оставила мне еду, выбрала тенистое место — позаботилась, как сумела. Была уверена в том, что я не дрогну, буду достаточно смел, чтобы здесь остаться. Злость отступила, ее место заняло горькое сожаление. Я сам напросился на наказание. Дерзкие взгляды, непростительное обращение, то, что не склонял головы, будто мальчишка не признавал ее власти, хамил. С эльтем не позволено вести себя так никому, ни королю, ни наследному принцу, ни, тем более, невольнику.

И оставила здесь меня дроу только для того, чтоб продемонстрировать свою силу и власть хозяину гномьего банка. Готов спорить, так его на место не ставила даже Эрта Форей! Это кем нужно было родится, чтоб не испытывать страха ни перед кем? Какой силой она наделена, что каменный зверь испугался ее пальца и улетел! Иметь бы такую женщину в своих союзниках. Тогда бы я мог помочь отцу вне зависимости от того, что там в замке случилось. Эльтем бы учинила справедливость на наших землях. Справедливости я не боюсь, пускай ее боятся другие. Надо просто понравиться ей, чтоб иметь возможность обратится с небольшой просьбой. Хоть птицу отправить отцу. Вдруг разрешит? Глупо на это надеяться, тем более после всего, что я сотворил. Но и ждать смысла нет. Доживу ли я до утра, ведают только боги, посмотрел на женщину, только сейчас заметил в ее руках тяжелый ларец. Уму непостижимо, сколько тот может весить. Как я, мужчина, могу позволить даме держать эту тяжесть в руках? Лицо эльтем исказила гримаса злости. И я ее понимал. Не раб, не аристократ рядом с ней, а не пойми кто. И, кажется, мне сегодня не избежать тяжелого наказания.

Я повернулась к улице лицом. Только б успеть добраться до дома. Только б не напугать сына. Что мой мальчик подумает, когда увидит, запертую на цепочку дверь? А я не подаю признаков жизни? Ещё бы сумки успеть разобрать. Точнее корзины. Взять оттуда фрукты для сына и Антонины. Нет, жадность меня точно погубит! Ну вот зачем я сегодня отправилась в банк? Если бы не эта затея я все бы успела.

Внезапно ларец кто-то дернул из моей руки. Привычка — вторая натура. А привычки у меня, как у всех жителей Питера, утончённые... пока меня не пытаются ограбить. Я дернула ларец на себя и замахнулась рукой.

— Госпожа, эльтем, простите, я хотел помочь, — невольника опять затрясло.

Только бы он пироги не выронил. Ну почему все так неудачно выходит? И почему я не умею себя вести как все нормальные люди? Почему позорные привычки вылезают наружу, когда не нужно! Потому что привыкла к тому, что сумочку могут выдернуть из руки в любой момент! Вот почему! Напугала человека до дрожи, вон даже губы у него посинели.

— Ничего страшного. Это ты меня извини, я не хотела обидеть. Просто очень не люблю, когда меня пытаются ограбить. Извини.

— Мгум, — подавился парень.

Я обернулась к дороге. Да, на гнома я, похоже, тоже не самое лучшее впечатление произвела. Вон, как губу поджал. Он, оказывается успел вернуться, правда, без кареты и лошади. Нет, теперь я точно опоздаю домой. Я горестно вздохнула.

— Мне жаль.

— Эльтем, мой род никогда бы...

— Никогда бы не вынес оскорбления? Рассадят птиц по крышам! Я что, виновата, что она улетела? Уже пальчиком нельзя потрогать зверушку. Могли и на цепь посадить вашу птичку. Да и вообще, курицы всегда возвращаются на насест. Ваша птица тоже вернется. Ну или не птица! Какая разница! Предок курицы — тоже был покрыт чешуёй! И это совсем не мешало ему возвращаться на свою любимую жердь. Я вас уверяю.

— Я...

— Подождем денек. Если не вернется, то поговорим об убытках.

Гном совсем позеленел. Одна радость, к банку в этот момент подошла повозка. Я поправила платье, перехватив ларец в другую руку. Невольник мгновенно открыл передо мной дверцу. Я торопливо села на узкий диванчик. А вот парень остался стоять на дороге. Еще и голову опустил, захочешь — не поймёшь, что он имеет в виду.

— Залезай.

— Благодарю, эльтем.

Из разговора я понял, что моя госпожа обвинила хозяина банка в краже. И любезно дала ему сутки на то, чтобы тот все уладил. Как она сказала? «Мне жаль. Подождем денек. Если не вернется, то поговорим об убытках».

Даже не знаю, что и подумать. Нет, вокруг гномьего банка давно вились неприятные слухи. Вот только доказать ничего не получилось. А эльтем доказывать ничего не нужно. Достаточно одного подозрения и улетевшего каменного зверя, что гном затрясся, как осиновый лист. Успеет он за сутки вернуть все тем, кого обманул? Я бы хотел посмотреть на это. Правду говорят о том, что по древнему договору дроу вершат справедливость в нашем мире. А еще защищают и берегут его, как свою собственность.

К банку подошел небольшой экипаж и теперь передо мной встала еще одна неразрешимая проблема. На сиденье меня никто не посадит, это понятно. Бежать следом я просто не смогу, ноги болят даже в сандалиях. Да и сил не осталось, если быть честным. Пригласи меня госпожа занять место с ней рядом, придется стоять в карете на коленях на глазах у всего города. Я не представлял, какая участь меня ждет. И что лучше — не успевать за каретой или испытать настоящий позор. Так и ждал, опустив голову.

— Залезай, — спокойно приказала женщина. И как я был ей благодарен за это. Залезть можно только сзади на ту приступочку, к которой крепят багаж. А там можно ехать хотя бы стоя. Не собирается меня публично унижать эта женщина. И я безмерно ей благодарен за это.

— Благодарю, эльтем, — чуть ниже склонил голову я и обошел карету.

— Куда ты лезешь? Ты же оттуда свалишься! Садись сюда, в салон. Я опаздываю уже просто ужасно!