Мой милый босс (СИ)

16. Ссора

— Ты считаешь, что это справедливо? — в кабинет влетела Анечка и начала говорить прямо с порога, — все же не так было! — ее глаза возбужденно блестели, губы подрагивали, а кисти рук, стиснутые в кулаки, оказались направлены на меня, будто перед дракой.

Эх, нужно было слушать Надежду Алексеевну, и поговорить раньше, а я все откладывала, тянула время, в надежде, что проблема рассосется сама собой. Чудесное утро понедельника!

— Аня, давай выйдем и поговорим спокойно, — я выбралась из-за стола, выставив руки ладонями вперед, вместо щита.

Девчонки за соседними столами уткнулись в мониторы, изображая кипучую деятельность, при этом даже дышать стали тише, прислушиваясь. Лариса хмыкнула, глянув на нас и тоже отвернулась. Я успела заметить на ее лице презрительную гримаску, но не смогла сообразить, к чему ее отнести.

— Давай сюда, — я протянула руку, чтоб за локоть увлечь Аню в кухонный закуток, расположенный рядом с кабинетом, но она, заметив мое движение, отшатнулась.

— Лучше в конференц-зал, здесь ушей много, — она бросила взгляд в сторону двери, демонстративно отвернулась и пошла впереди меня, чеканя шаг.

Казалось, даже спина ее излучает ярость, а уж лицо, когда она открыла передо мной дверь и обернулась, подавно не обещало ничего хорошего. Ухоженные бровки сошлись к переносице, на лбу появилась некрасивая складка, ноздри раздувались, а лицо покрылось лихорадочным румянцем, перетекающим даже на шею.

— Почему, Вероника? Неужели тебя настолько оскорбил тот несчастный поцелуй, что ты пошла на грязные приемчики? — Аня закрыла дверь и стала надвигаться, подходя ко мне вплотную.

Я отступала, выставив руки в защитном жесте, пока не уперлась спиной в трибуну, которая покачнулась под моим напором. Справа от меня оказался экран проектора, а слева исписанный какими-то схемами и графиками флипчарт, забытый после очередного совещания. Аня остановилась в полуметре от меня, сложив руки на груди и неотрывно глядя в глаза.

— Ты про служебку? — я ощутила, что мое лицо и уши начали пылать, — А разве…

— Какая догадливая! — Аня не стала ждать, пока я подберу слова, — Значит, это я виновата в проблемах вашего отдела? В лично твоих проблемах?

— Я не собиралась тебе навредить! Я просто…

— Просто — что? Нашла, на кого свалить?

— Просто сочла этот вариант самым правдоподобным! И да, напугалась, струсила. Но я точно уверена, что у меня этого запроса не было, не знаю, откуда он взялся, а к моему столу подходила только ты в тот день! — я попыталась бросить на Аню такой же смелый и пронзительный взгляд, каким припечатывала она, но почувствовала себя детсадовкой, которую отчитывает строгая нянечка.

— Ой ли? А в отделе вы прикованы к креслам и не ходите по кабинету?

— Ну хочешь, схожу к Роману Анатольевичу? Скажу, что это я виновата? — я готова была направиться к начальнику прямо сейчас, и даже собралась шагнуть, чтоб обойти секретаршу и покинуть поле боя, признавая безоговорочную капитуляцию.

— А что Роман Анатольевич? Выше бери, иди сразу к директору!

Опа! Сознаваться в ошибках перед начальником мне было не впервой, и, в целом, я была к этому готова — все воскресенье в подробностях представляла сцену раскаяния и даже немного репетировала речь. Но перед Денисом?

Растерявшись, я подняла взгляд на Аню, вместо того, чтоб смотреть под ноги, и неловко завершила уже начатое движение, отчего многострадальная лодыжка не выдержала, и нога вновь подвернулась, лишая меня опоры. От резкой боли на глаза навернулись слезы, и я повалилась, прихватив за собой Аню, безуспешно пытавшуюся удержать меня в вертикальном положении.

Кажется, грохот был слышен и на другом конце здания — мы уронили флипчарт и даже трибуну, на которую я попыталась опереться. Впрочем, Ане повезло чуть больше — она оказалась лежащей на мне, а в мое бедро больно впивалась металлическая ножка, в плечо держатель для маркеров, а головой я, кажется, приложилась об угол трибуны.

Пока Аня пыталась подняться, а я считала звезды, вспыхивающие под веками от удара, и боялась вдохнуть, дверь распахнулась и в нее ввалились сразу трое — Лариса, Саша и Диана из отдела кадров.

— Девчонки, у вас что, драка? — Лариса, не вникая в ситуацию, поспешила интерпретировать все на свой лад, — с ума сошли, устраивать тут свои разборки!

Сашка и Диана окружали ее с двух сторон и, с трагическими лицами, смотрели, как Аня поднимается и одергивает перекрутившуюся юбку, а я сползаю с обломков флип-чарта, держась за голову и ища глазами слетевшую балетку.

— Что здесь за собрание? — из-за расступившихся девчонок в дверном проеме показалась фигура Дениса Владимировича.

Лицо его было каменным, а голос пробирал холодом до костей. Девчонки в полной тишине разошлись по рабочим местам, а мы с Аней, замерев, покаянно опустили головы, как нашалившие малыши. Только что носами не хлюпали. Директор оглядел учиненный нами погром, покачал головой и бросил, уходя:

— Наведите порядок и обе ко мне в кабинет.

Аня, растерявшая всю свою воинственность, помогла мне встать и даже осмотрела пострадавший затылок, где обещала налиться огромная шишка. Мы подняли упавшую мебель, причем колченогий флипчарт пришлось прислонить к стене, и отправились на кухню — к голове срочно нужно было приложить что-то холодное.

— Вот, попробуй это, — Аня, порывшись в морозилке, протянула мне пакет с замороженными блинчиками, — больше ничего не нашлось.

Я кулем упала на первый попавшийся стул и подняла взгляд, который должен был передать всю степень моего раскаяния. Казалось, еще никогда в жизни мне не было настолько стыдно. Даже в детстве, когда мама узнала, что я стащила мелочь из ее кошелька — достаточно было искренне извиниться, чтобы получить прощение.

— Прости, пожалуйста, — я приложила к затылку импровизированный компресс и зашипела — прикосновение усилило боль, которая пульсирующими иголками распространялась уже по всему содержимому черепной коробки, — мне очень-очень жаль.

— Расскажешь директору, как было дело и замнем, — Аня вздохнула, приложила ладони к щекам и добавила еле слышно, — я никогда еще так не ошибалась в людях.