Мой первый роман про...

Глава 8

К субботе я успела прочесть сто-о-о-о-олько, периодически прикрывая монитор ноутбука от любопытных поползновений Мороженки познать мжм и бдсм, что запас порока расцвел в голове камасутровым маковым полем. Только вот эти залежи не влияли на функцию написания.

Стоило опустить руки на клавиатуру, как пальцы, сдерживаемые внутренними строгими вожжами, выдавали милый сказ о Клотильде и Тома, познающими первый трепетный поцелуй, отказываясь прибавить жара и огня. А одичалые медведи ходили вокруг кондитерской и с грустью поглядывали на разложенные аппетитные булочки, безрадостно стуча по гармошкам.

Отчаявшись и признав собственную порно-никчемность, решила принять предложение Юльки о встрече на обед в недавно открывшемся девичьем кафе «Карамелька», заполонившем инстаграм розовым фото-очарованием.

Цены, правда, больше подходили для успешных бизнесменов, потому что три сырника за семьсот рублей стали моим пищевым откровением и намекнули на вычет нескольких продуктов из списка нужд на ближайшие два дня.

Юлька, как и всегда, щебетала в основном о Стасе и их любвеобильных похождениях. Вот она — эталон и кладезь безбашенных историй о совокуплениях. Та, с кем можно посоветоваться и уточнить, что же чувствует женщина, когда в нее входит любимый мужчина… Но… Я не могла.

Стыд.

Еще раз стыд.

И снова…

Стыд.

Ей я не рассказывала, что с Ромой ничего не чувствовала.

Но ведь сейчас вопрос о книгах.

К чему мое нелепое стеснение при разговоре о литературе для взрослых? Ведь это моя лучшая подруга.

Верно?

Поэтому, когда она неожиданно упомянула умопомрачительную, по ее словам, книгу, которую читает и очень советует под названием: «Не отпущу тебя», я решила вскользь пошутить.

Прощупать, скажем так, сомнительную и стыдливую почву.

— Как думаешь, а я бы смогла написать что-то подобное? — спросила с колотящимся сердцем, краснея и делая большой глоток кофе, мечтая не подавиться от волнения.

От ее ответа словно зависела вся моя карьера в клубничном бизнесе.

— Ты, — усмехнулась Юлька, — писать эротику?

— Ну, — неуверенно потянула я. — Да… а почему нет…

И тут Юля сделала то, к чему моя фантазия не была готова.

Я ожидала удивления или задумчивости. Хотя бы двух минут раздумья. Мне так были нужны эти две минуты.

Но реальность встретила иначе.

Смех.

Громкий.

Долгий.

Откровенный.

В котором, я убеждала себя, нет никакой насмешки.

— Ой, Слав, рассмешила. — она вытирала салфеткой слезы с эффектно наращенных ресниц. — Ну где ты и где эротика? Там же надо чувственно и страстно писать, чтобы внутри все аж потрясывалось… Чтобы химия между героями завораживала… — она запнулась. — То есть не то, чтобы ты плохо пишешь. Ты потрясно пишешь книжки для детей. Это прям твое. Я даже всплакнула, когда Толди потерялся в лесу в той твоей истории про сестру Бэт. — убеждала она. — Но не эротику же тебе писать. — усмешка. — Вот я к чему.

— Да я поняла… — проталкивая в себя очередной глоток кофе, кивала я. Настроение почему-то улетучилось и держать улыбку стало делом не простым.

— Ты же не обиделась? — уточнила Юля и, получив мои отрицательные качания головой, способные вызвать левитацию волос, вспомнила про недавний подарок, преподнесенный ей Стасом, и начала покрывать меня деталями.

Домой я вернулась в районе пяти и сразу раздевшись прошла в душ. Привычка появилась, когда стала жить одна и мечтала смыть с себя нелепые задания и зрительные поползновения Виктора Борисовича.

Сейчас хотелось постоять под прохладной водой и ответить себе честно на вопросы.

Почему меня так задели Юлины слова?

Действительно ли я эротико-никчемна?

Связана ли моя никчемность с неумением моего тела реагировать на прикосновения мужчин…

Смогу ли я когда-то испытать то, что чувствуют женщины в этих книгах…

А что, если мое тело «холодное», как говорил Рома и таким навсегда и останется….

Почему в моих глазах слезы…

Почему я стесняюсь писать то, что приходит мне в голову…

— Милочка, — на левом плече возникла мини версия Риммы Константиновны и неожиданно рыгнув, произнесла — Нового автора никак не переварю, не удивляйся — улыбнулась, почистив ногтем между белоснежных зубов, и продолжила. — Я не прошу тебя описать убийства или военные действия, я прошу написать про любовь и возникновение страсти между людьми.

— Еще про оборотней и медведей. — нехотя подсказала мини-я в скафандре.

— Ну и полу-люди. Если ты не ощущаешь прикосновений, позволь себе ощутить их в романе. И вместе с собой позволь это другим женщинам. Перенеси их в мир страсти. Или ты думаешь, каждая вторая кувыркается с оборотнем или мечтает о двух братьях медведях.

— О трех? — удивилась космонавт.

— Эту, — шепнула Римма Константиновна указывая на мини-меня. — Я бы во время писательства запирала, от греха подальше.