My Maddie

Глава шестая

Мэдди

Я моргнула, открыв глаза. Звук больничных аппаратов гудел в устойчивом ритме, шумовая музыка для моих ушей. Ритм подсказал мне, что мы живы. Рядом со мной была медсестра. «Сегодня мы все это удалим, дорогая. Ты едешь домой. Ты и этот малыш здоровы и не задымлены. Тебе очень повезло».

«Домой», — прошептала я, делая глубокий, полный сил вдох. Я жаждала комфорта и безопасности нашей каюты. Я тосковала по теплу нашей супружеской постели. И мне нужно было увезти Флейма из этого места. Мне нужно было напомнить ему, кто он такой. Мне нужно было вернуть его себе. Назад в мое сердце, где ему и место.

Я повернула голову, ища своего мужа, который сидел на стуле. Я нахмурилась, когда увидела, что его там нет. Отсутствие его рядом заставило меня почувствовать себя так, будто у меня не хватает конечности. Несколько дней мне пришлось терпеть, наблюдая, как он медленно разваливается, нож всегда был в его руке, всегда вонзался в его плоть. Я чувствовала, как мое сердце разрывается, минута за минутой, трескаясь надвое, наблюдая, как мужчина, которого я любила без слов, качается на стуле, устремив взгляд в пол. Было мучительно видеть, как он разваливается на части. Как бы я ни старалась утешить его, обнять его, поцеловать его страхи, Флейм сдерживался. Он замолчал. Но его глаза выдавали его внутренние муки. Его дрожащие губы вырвали признание, в котором я так отчаянно нуждалась.

И он не хотел прикасаться ко мне. Я посмотрела на свою оскорбительную руку. Ту, которую он не мог заставить себя держать. Я закрыла глаза и почувствовала, как они наполняются слезами. Я почувствовала его грубую руку вокруг своих пальцев, призрачную, жуткое эхо стен, которые он обрушил на нашу любовь. Я мысленно вернулась в нашу каюту, когда я заперлась внутри, отказываясь позволить АК сделать то, о чем его умолял Флейм. Убить Флейм. Раз и навсегда уничтожить пламя, терзавшее душу моего мужа. Чтобы заглушить ядовитый голос его отца, который, когда Флейм был еще ребенком, сказал своему сыну, что он злой, что демоны овладели его телом. Отца, который должен был любить и защищать Флейма. Который должен был держать своего сына близко, когда страхи Флейма были раскрыты его ушам, когда его свидетельство и признание должны были быть встречены любовью и пониманием, а не отрицанием, и уж точно не эмоциональными ударами вечного проклятия и греха.

Я чувствовала, как мои слезы текли по щекам, чувствовала, как мое горло сжималось от страха и ужаса. На этот раз печаль была по мне. Мир считал меня храброй за то, что я преодолела ужасы собственного прошлого. Но все это было благодаря Флейму. Он был тем, кто спас меня. Он был моим мечом, когда злые мысли пришли, чтобы утащить меня в ямы отчаяния. Флейм был моим защитным щитом, когда сомнения и чувства никчемности начали укореняться в моем сердце, распространяясь, как раковая опухоль, противодействуя любому счастью, которое я нашла, — а я нашла его в изобилии с Флеймом. Больше, чем я заслуживала.

Пламя чувствовало, что он слаб. Тот, кто обременял меня . Но он не был обузой. Он был самым богатым из благословений. Он был одиноким светом в удушающей тьме. Его пламя не было ни злым, ни дьявольским. Это были резкие вспышки искупления. Надежды. Пламя было светом. Он был моим теплом.

«Мэдди?» Я открыл глаза. Белла стояла у изножья кровати. Она жевала губу. Она явно нервничала. Я быстро вытер глаза. Белла бросилась ко мне и взяла меня за руку. Это было успокаивающее прикосновение любимой сестры. Но это была не та рука, которую я жаждал, не то прикосновение, которое мне нужно было почувствовать, чтобы снова дышать.

«Я схожу за вашими выписными документами, и мы сможем вас отправить». Я даже не поняла, что медсестра все еще была в комнате. Мои руки и ладони теперь были свободны от проводов. Мы были в порядке. Мой ребенок и я были в порядке. Мы выжили.

«Спасибо», — рассеянно прошептал я. Медсестра вышла из комнаты. Я сел, оглядывая пространство. «Где он?»

Белла оглянулась через плечо. Я проследил за ее взглядом и увидел Райдера, молча стоящего в углу. Он был одет в свою врачебную одежду из зеленой рубашки и брюк. Он называл их «скрабами».

«Я обыскал больницу, Мэддс. Я не могу его найти», — признался Райдер, в его голосе слышалось разочарование. «Нам сказали, что он уехал по делам клуба. Но мы знаем Флейма. Он не бросил бы тебя из-за такой мелочи. Я позвонил АК, Мэддс. Он этим занимается».

Мое сердце разорвалось. Я не из тех, кто позволяет своему воображению бежать вместе со мной. Но я знала своего мужа. Я знала хрупкость его сердца и души. Слабый контроль, который он сохранял над своим разумом. Нить здравомыслия, которой он так старался следовать каждый день. Его прошлое было гостем, от которого он никогда не мог избавиться, таящимся за закрытой дверью, неустанно стучащимся, просто ожидающим, когда ручка повернется, чтобы он мог ворваться внутрь и взять под контроль резиденцию.

Самым ужасным было то, что я знала, что он никогда не сможет меня покинуть. Несколько дней он оставался рядом со мной, неподвижный, молчаливый, если не считать порезов, которые он наносил на свою уже покрытую шрамами плоть. Больницы разжигали свирепый огонь, который, как он верил, жил в его крови. Запахи и шумы напоминали ему о том, как он был привязан к узкой кровати, неспособный выпустить пламя, которое терзало его душу в молодости. Еще один раз в его жизни, когда воля Флейма была отнята у него. Его отец, его пастор, затем психиатрическая больница, в которой он оказался, никогда не понимали его. Никогда не пытались понять, что терзало его душу, вместо этого вводя ему препараты, которые лишали его голоса, который так отчаянно взывал о помощи.

Никого не волновало, что он отличался от других в своих мыслях и чувствах. Отвергли идею, что он способен на любовь и доброту. Они не смогли обнаружить скрытый путь к его сердцу. Вместо этого оно заросло, задушено почерневшими шипами и сорняками — явными ужасами его прошлого. Эти ужасы процветали, пока они не стали всем, что он мог видеть. Пока в его сознании это не стало всем, чем он был. Всем, чем он мог быть. Я чувствовал, как погружаюсь в яму отчаяния, в черную дыру несчастья и жалости. Паника и беспокойство были такими густыми, что мне казалось, я чувствую, как они раздувают стенки моих вен. Внезапно в моем животе закружилось трепетное чувство, мгновенно изгоняя тьму, овладевшую моим сердцем.

Мои руки опустились на округлый бугорок, и я ахнула. «Мэдди?» — спросила Белла, и в ее голосе прозвучало беспокойство.

Райдер тут же оказался рядом со мной. «Мэдди? Что случилось? Ты в порядке?» Он взял меня за запястье и начал проверять пульс. Я знала, что он учащается, но не из-за болезни.

Светильники на потолке мерцали на фоне потока слез, которые наполняли мои глаза. Мое зрение наполнилось сверкающими флуоресцентными звездами, пока я не вытерла их. Я переместилась к краю кровати, свесив ноги с края. Я обхватила свой живот и была мгновенно вознаграждена трепещущим чувством. Слово « чувство» неадекватно описывало это ощущение. Наш ребенок двигался. Наш ребенок двигался внутри меня. Радость затопила мое сердце и распространилась, как бурная вода, по моему телу. Смех вырвался из моих уст. «Наш ребенок двигался», — воскликнула я, глядя на Беллу, которая с беспокойством положила руку мне на плечо. «Наш ребенок... двигался. Наш ребенок двигается...»

«Мэдди», — нежно прошептала Белла, с облегчением целуя меня в голову. Я закрыла глаза и почувствовала, как наш ребенок снова шевелится под моими руками. Каждая молитва, которую я когда-либо возносила, была услышана. Настоящее чудо под моими расправленными и искренне ищущими ладонями. Мои глаза открылись и переместились на пустой стул у кровати. Мои мысли немедленно обратились к мужчине, который тоже должен был быть рядом со мной, чувствуя, как наш ребенок шевелится, разделяя этот момент неописуемой радости.

Вспышка боли вспыхнула в моей груди, когда я представила страх, который вспыхнул бы в его глазах, когда я протянула бы ему руку, чтобы он ее взял. Когда я провела его ладонью по своему животу и наблюдала, как он стал свидетелем воплощения нашей любви, ищущей его тепла. Отцовской любви.

Ребенок снова пошевелился. Я глубоко вздохнул и почувствовал, как мое сердце наполнилось осознанием. Ребенок пошевелился, когда я подумал о Флейме, когда я подумал о его отце. Как будто ребенок уже любил его так же сильно, как и я. Как будто ребенок просил меня найти Флейма. Чтобы вернуть его нам, где он всегда должен был быть. Цель наполнила меня высшей силой. Силой, которая будет направлять меня и питать мое возвращение Флейма на нашу сторону, из бездны, в которую он падал. Из когтей демонов, в которых он верил, что они находятся внутри него.

«Я услышала тебя», — прошептала я в свой живот. «Он узнает о нашей любви. О твоей, я обещаю. Куда бы он ни пошел, мы найдем его и напомним ему, что он наш. Мы принадлежим ему. Он — наша самая глубокая любовь».

Дверь открылась, и я быстро затаила дыхание, молясь Богу, чтобы это был Флейм. Но медсестра, которая была раньше, вошла в комнату, и я почувствовала, как мое полное надежды сердце сдулось. «Всего несколько подписей для тебя, дорогая, а потом вы все сможете идти своей дорогой».

Я заставила себя кивнуть. Опираясь на стол, который парил над кроватью, я подписала свое имя — Мэдди Кейд. Я уставилась на эту фамилию. Кейд . Это общее имя было моим домом. «Я пойду и оформлю их и принесу инвалидную коляску — больничный полис, боюсь», — извинилась она, когда я открыла рот, чтобы возразить. Я закрыла рот, и медсестра освободила комнату.

Райдер собрал мои вещи, готовясь к отъезду. Белла подошла и взяла меня за руку, чтобы помочь мне выбраться из кровати. Мои ноги были сильными, когда я стоял на линолеуме. Я схватил Беллу за руку и уставился на сестру. «Мы должны найти его».

«Мы сделаем это», — пообещала она. Но я заметил быстрый взгляд, который она бросила на Райдера, выдавший ее беспокойство.

Я открыл рот, чтобы заговорить, спросить ее, что случилось, не скрывает ли она что-то от меня, как вдруг в дверь ввалился АК. Его лицо побледнело, когда он увидел, что стул Флейм пуст.

«АК», — полукрикнул я. Чистейшая паника пронеслась по моему телу, словно лесной пожар.

Но АК смотрел прямо на Райдера. «Ты его не нашел?»

Райдер покачал головой. Он вздохнул и бросил на меня взгляд. «Говори, Райдер. Мэдди имеет право знать», — приказала Белла. Я затаила дыхание, нахмурившись в замешательстве.

Райдер потер затылок своей бритой головы. «Мы сняли записи с камер видеонаблюдения. Смайлер заходил вчера вечером в комнату и разговаривал с Флеймом. Флейм покинул больницу и сел в грузовик, на котором приехал Смайлер». Мое сердце рванулось вперед. Я почувствовал, как пульс на моей шее начал биться от беспокойства.

«Ублюдок», — выплюнул АК.

«Смайлер позвонил мне и попросил нас приехать сюда. Я как раз заканчивал смену. Белла пришла и встретила меня. Он сказал ей, что Флейм уехал по делам клуба и хочет, чтобы Белла пришла и присмотрела за Мэддсом, пока он не вернется». Райдер на мгновение рассердился. «Он солгал мне. Смайлер солгал мне». Я увидел тень предательства на лице Райдера. Смайлер был его лучшим другом. Но он обманул его.

«Смайлер совсем съехал с катушек. Ему сейчас ни в чем нельзя доверять», — прошипел АК, грубо проводя руками по волосам. АК повернулся ко мне. «Мэддс...»

«Где он?» — прошептала я. Мое сердце затрепетало от волнения. «АК? Где он? Где мой муж?»

«Нам нужно отвезти тебя домой», — сказал АК, избегая моего вопроса. «Мне нужно поговорить со Стиксом. Все идут в церковь».

Я целеустремленно направился к двери, схватив АК за руку, когда проходил мимо, остановив нас обоих, чтобы потребовать: «Скажи мне, что он в безопасности. Скажи мне, что он не в беде». Голова АК упала, и он избегал моего взгляда. Он не мог. Он не мог сказать мне, что мое Пламя в безопасности. Я хотел рассыпаться. Но я отказался.

«Мэдди, тебе нужно дождаться инвалидной коляски», — сказал Райдер.

Я отбросила свои манеры и вышла из двери, игнорируя его указания. Я была здорова, как и мой ребенок. Мне нужно было вернуться домой. Мне нужно было вернуть мужа — мы с ребенком были в этом единодушны. Я почувствовала тошноту, когда образы тех мучительных дней в его каюте вторглись в мой разум. О том, как Пламя умоляет о помощи в смерти.

В катушке, которая прокручивалась как фильм в моем сознании, я увидела его следующим в кресле возле моей больничной койки. Его черные глаза были такими же, как и в каюте. Круги под глазами, полная беспомощность на его прекрасном лице. Те же самые одинокие глаза, которые встретили меня с отчаянием, когда я забаррикадировалась в его доме, чтобы спасти его от обещания АК освободить его от этой жизни, когда все станет слишком. Глаза, которые вывели меня из моего уединения в доме Мэй, чтобы встать рядом с ним, лечь у его огня и, наконец, отдохнуть на его кровати... с ним рядом со мной, любящим меня так же сильно, как я любила его.

Шаги торопливо раздавались позади меня, когда мы проходили мимо поста медсестер и спускались к лифтам. Я слышал, как медсестра протестовала против моего выхода, и едва слышно слышал голос Райдера, отвечающего ей. АК и Белла шли рядом со мной, когда мы двигались из больницы на парковку. Я последовал за Беллой и Райдером к их грузовику. Когда мы ехали домой, впереди появился АК на своем мотоцикле. «Райдер? Отвези меня туда, где мужчины теперь проводят церковные службы, когда комплекса больше нет».

«Мэдди, пожалуйста…» — начала говорить Белла.

«Ты остановила людей, которые хотели навредить Райдеру в амбаре, когда он вернулся из Нового Сиона. Мы, твои сестры, стояли рядом с тобой в знак солидарности. Ну , это мой амбар . Пламя ушло куда-то, о чем мы не знаем. Я узнаю и последую за ним. Он нуждается во мне. Я не буду отвергнута, потому что я не брат Палачей». Я глубоко вздохнула и постаралась, чтобы мой голос не дрогнул, когда я сказала: «Я его жена. И я единственная , кто может его спасти». Но мне не удалось скрыть дрожь в голосе, когда я добавила: «Я не буду жить без него. Он не мыслит здраво. Мне нужно спасти его от самого себя. Я спасу его и верну его домой, где ему самое место». Я обхватила живот. «С нами». Я расправила плечи, но продолжала держать своего ребенка, закрыв глаза, когда почувствовала движение.

Когда я открыл глаза, Белла кивнула и вздохнула, признавая поражение. Ее рука потянулась через консоль, и она взяла Райдера за руку. Я не мог оторвать глаз от этого зрелища. От того, как они держались друг за друга. Никакого пламени. Никаких демонов и никакого страха смерти. Только любовь и привязанность. Я посмотрел на свою руку. Я снова возьму руку Флейма в свою, я не приму ничего меньшего. Он уже боролся с этим раньше. Он мог сделать это снова. Я всегда знал, что для Флейма он будет вести пожизненную войну со своим прошлым. Он думал не так, как другие. Он был зациклен на единственной вещи, которая мучила его разум все его дни. Для него это было пламя. Оно всегда присутствовало в его жизни. И всегда будет, слишком укоренившееся в нем с детства, чтобы быть побежденным навсегда.

Итак, мы встретим каждую битву, когда она придет, с высоко поднятыми мечами, с сильным и непоколебимым мужеством. Это всего лишь очередная битва , сказал я себе. Я отбросил страх и ужас и ухватился за надежду. Я отказался терпеть что-либо еще.

У меня была только надежда.

*****

Райдер въехал на землю, окружающую хижину Стикса и Мэй. Я увидел, как АК слезает с мотоцикла. Он повернул голову, и я встретился с ним взглядом через лобовое стекло. Он покачал головой, чертыхнулся себе под нос и метнулся через двор. «Они пока используют двор Стикса как церковь. Комплекс уже начали перестраивать, но пройдет некоторое время, прежде чем он будет готов», — сказал Райдер.

Я распахнул дверь и собрался с духом. Решимость затопила мои вены, когда мои ноги коснулись травы. Я не стал ждать ни секунды. Вместо этого я последовал за мужскими голосами через двор, пока они не появились в поле зрения. Они сидели за большим столом, Стикс во главе. И все они смотрели прямо на меня. АК запускал руки в свои темные волосы. Мои ноги почти дрогнули, когда я увидел, как Викинг поднялся со своего места и встал рядом с ним. Боль была запечатлена на их лицах. Пламя было их лучшим другом. Они были той парой, которая спасла его из психиатрической больницы и дала ему семью, когда у него ничего не было. Они дали ему жизнь здесь, в Палачах. Укол печали пронзил мою грудь, представляя, что они тоже должны чувствовать. Но я отбросил это в сторону и высоко поднял голову.

Кай повернулся ко мне. «Мэддс, тебе нельзя здесь находиться. У нас это есть...»

«Меня не вышлют, Кайлер. Я жена Флейма и не оттолкнут из-за того, что я женщина. Я всю жизнь терпела подобное обращение в Ордене. Я не потерплю этого от мужчин, которые должны быть моей семьей». После моего короткого прерывания наступила тишина. У меня не было времени на мягкую и нежную просьбу. Мой взгляд переместился с жесткого голубого взгляда Кая на Стикса. Его карие глаза были пристально устремлены на мои. Он не сдвинулся с места президента. Я услышал голоса из дома Мэй. Я перевел взгляд на крыльцо. Там стояли Мэй, Лайла, Фиби и Белла. Сапфира, Грейс и дети тоже были там. Мэй передала Харона Белле, а я наблюдал, как моя сестра колебалась, что делать, вставать ли рядом со мной или нет. Ее голубые глаза метались между мужем и мной: обеспокоенные, противоречивые, сбитые с толку.

Но это была не битва Мэй. Это была моя битва. «Ты знаешь, где Флейм?» — потребовал я. Твердый взгляд Стикса был яростно устрашающим. Как бы я ни любил Стикса как своего зятя, я не был наивен относительно его репутации, почему его так боялись враги и так уважал каждый из этих мужчин. Даже Флейм. Но я не позволю ему напугать меня в этот момент истины. Если бы он знал, где Флейм, он собирался мне сказать. Позади меня раздался рев мотоцикла. Я обернулся и увидел, как Смайлер припарковал свой мотоцикл и неторопливо направился к столу, словно ему было все равно на весь мир.

«Я убью его нахрен!» — прошипел АК, который затем обежал стол и повалил Смайлера на землю. АК несколько раз ударил Смайлера по лицу, пока Викинг не оттащил его назад. «Ты, блядь, сделал это! Ты послал их туда, когда Флейм не соображает!»

Смайлер перекатился на ноги, его длинные темные волосы были испачканы грязью с земли и пролитой кровью. Улыбаясь, он слизнул кровь, стекающую с его губы. «Ммм», — сказал Смайлер АК, — «Охрененно люблю вкус крови». АК снова попытался напасть на него, но Викинг удержал его. Затем слова, сказанные АК, начали просачиваться в мой разум.

«Их?» — полуспросил я, полуутверждая, мой голос прорезал тишину. «Ты сказал их ». Мой пульс участился. АК посмотрел на меня, переводя дыхание. Его плечи поникли. Мои глаза блуждали по столу. Я закрыла их, когда меня осенило. «Ашер», — прошептала я. «Ашер и Флейм». Внезапно мне показалось, будто кулак схватил мои легкие и сильно сжал. Они были моей семьей: Флейм, Ашер, я и наш ребенок. Они были моей семьей. И мы быстро разваливались.

Я направился к Смайлеру. Я проигнорировал самодовольный взгляд на его лице и просто потребовал: «Где они?» Смайлер откинул свои длинные каштановые волосы с лица. «Они моя семья!» — резко заявил я. «Если вы знаете, где они, вы должны нам сказать!»

Смайлер вытащил из пореза листок бумаги и обошел меня в Стиксе. «Указания для поджигателей. Разбили лагерь в четырех часах езды». Он повернулся ко мне. «Дал твоему человеку фору. Они трахнули тебя, его имущество. Ты чуть не умер». Высокомерное поведение Смайлера медленно исчезло, вместо него начала пульсировать грубая боль. Затем его взгляд сосредоточился на моих руках, которые бессознательно обнимали мой живот. «Ты чуть не умерла, Мэдди. Как и твой ребенок. Флейм был чертовым беспорядком. Он заслуживает мести». Кровь капала с губы Смайлера на землю. Казалось, его это не волновало. Как и Эшера, Смайлера мало что волновало с тех пор, как умер Слэш. «Некоторые из нас не получают шанса на месть, которую мы заслужили. Но твой человек получил. Мне пришлось отдать ему убийства». Мое сердце упало. Вот куда ушли Флейм и Эшер. Они пошли убивать людей, которые устроили пожар в клубе. Пожар, который едва не убил нас.

Пламя…

Мне хотелось накричать на Смайлера. Мне хотелось накричать на него, сказать ему, что он был глупцом, что послал моего мужа и Эшера в смертельную опасность. Но выражение чистой муки на его лице заставило меня промолчать. Я подошла и встала перед Стиксом. «Я иду». Каким-то образом я нашла в себе силы унять дрожь губ. «Он... Пламя снова рушится». Произнесение этих слов вслух, казалось, ранило сильнее, чем если бы я держала их при себе. Все, что я видела, были черные глаза Пламени в моем сознании, тоска на его лице по руке, но его упорный отказ сделать это. «Я боюсь, что его будет трудно урезонить, когда ты его найдешь. Но он послушает меня. Он вернется ко мне. Я знаю, что вернется».

Хотя была часть меня, которая беспокоилась, что я ошибаюсь. Предательская часть, которая пыталась убедить меня в этот раз, была . Такого рода тьма была тем, из чего Флейм не мог вернуться. Я пытался оттолкнуть ее в сторону. Он вернется ко мне. Он должен был. Я не мог представить себе другого исхода.

Взгляд Стикса не отрывался от моего.

«Это правда, През», — сказал Викинг, подходя и вставая рядом со мной, прижимаясь ко мне с двух сторон. «Если Флейм снова ушел, в его голове, ему не мы нужны. Вы все помните прошлый раз. АК чуть не прикончил его. По гребаному требованию Флейма. Только Мэддс мог вернуть его».

АК стояла по другую сторону от меня. «Мы отвезем ее в фургоне. Она права. Она должна приехать. Мы защитим ее». АК указал на Викинга, затем посмотрел на меня. «Ты его старушка. Мы его лучшие друзья, гребаное Психо Трио. С тобой ничего не случится. Мы тебя поймаем». Мое разорванное сердце на долю секунды исцелилось от этих слов. От убежденности в глазах АК и Викинга.

«Мэдди, твой ребенок», — сказала Мэй с крыльца.

«Мы оба в порядке», — ответил я. Мэй кивнула, слегка улыбнувшись мне. «И я никогда не сделаю ничего, что подвергнет их опасности. Любого из нас».

Стикс посмотрел на деревья за пределами своей хижины. Когда он встал, он возвышался надо мной. Подняв руки, он подал знак. Кай заговорил за него. «Ты пойдешь. Ты останешься в фургоне с АК и Вайком. Ты не выйдешь, пока мы тебе не скажем. Я, черт возьми, это серьезно, Мэдди». Я поднял подбородок, услышав приказ, но кивнул. Я пошел. Я пошел за Флеймом и Эшером. «Райдер, ты пойдешь. Черт знает, что мы найдем, когда доберемся туда. Эдж не вернется некоторое время, поэтому он собирает свою старую жизнь и переезжает сюда. Мне тоже нужен врач, который поедет в эту поездку».

«Я не так уж хорошо разбираюсь в акушерстве. Если что-то случится с Мэддсом...» Райдер замолчал.

«Я приду. Я знаю кое-что о младенцах. И мы пригласим Рут тоже. Она доула. Она будет лучшей из тех, кто будет с нами», — сказала Белла. Я улыбнулась сестре, когда она кивнула мне в знак поддержки. Белла и Рут будут там. Я уже чувствовала себя лучше, зная, что они тоже будут рядом со мной.

« Мы едем в тридцатке», — протянул Стикс и стукнул молотком по столу. Мужчины бурно засуетились вокруг нас.

«Мы скоро вернем вас сюда на фургоне», — пообещал АК. Он и Викинг покинули земли Стикса и Мэй на своих мотоциклах.

Рука Мэй продела сквозь мою. «Пойдем, сестра. Мы соберем для тебя сумку здесь, на всякий случай, если эта поездка займет больше времени, чем планировалось. Ты можешь надеть мою одежду для беременных. Я все равно ее тебе отдам». Я позволил Мэй отвести меня в свою каюту. Стикс прошел мимо нас и вошел в свой кабинет, закрыв дверь. Лайла и Фиби последовали за Мэй и мной в ее спальню. Белла ушла с Райдером, чтобы забрать Рут и их собственные сумки.

Мэй подвела меня к кровати и указала на край. «Сядь, Мэдди. Ты только что выписалась из больницы». Я не хотела сидеть. Я хотела продолжать двигаться. Если бы я остановилась, я знала, что все, о чем я могла бы думать, это как Флейм и Эшер противостоят людям, которые подожгли клубный дом. Все, что я могла себе представить, это как они пострадали... или еще хуже.

«С ними все будет в порядке», — заверила Фиби, когда Лайла села рядом со мной и взяла меня за руку. «А АК и Викинг не допустят, чтобы вам или вашему ребенку причинили вред».

Я попытался благодарно улыбнуться Фиби, но у меня ничего не получилось. «Я беспокоюсь не о нас». Я провел рукой по лбу. У меня начинала болеть голова. «Ашер такой молодой. Он сейчас страдает из-за смерти Слэша. А теперь он присоединился к Флейму в этой миссии?» Я почувствовал, как мои глаза наполняются слезами, но я вытер их. «А Флейм…» Я покачал головой. Лайла крепче прижалась ко мне. «Он снова упал», — прошептал я. Мэй перестала паковать мою сумку и подошла, чтобы встать передо мной на колени. Фиби села рядом со мной. «Я не могу потерять его», — прошептал я, позволяя своему самому большому страху высказаться вслух. Я встретил опечаленный взгляд Мэй. «Я знаю, что люди считают Флейма слабее». Я рассмеялся одиноким недоверчивым смешком. «Они ошибаются. Это я ищу его руку, чтобы он обнял меня каждую ночь, чтобы воспоминания о брате Мозесе, издевающемся над моим телом, не душили меня и не тащили обратно в ад, из которого я не могу вернуться. Это я держу его руку, на всякий случай, если его каким-то образом отнимут у меня. И это я каждый вечер у огня кладу голову ему на грудь, чтобы убедиться, что его сердце все еще бьется в сильном, здоровом ритме».

«Мэдди…» — пробормотала Лайла, стирая слезу с моей щеки. Она прижала меня к себе, держала. Как бы я ни любила свою сестру, это не шло ни в какое сравнение с тем утешением, которое давала мне большая татуированная рука Флейм.

«Ты не знаешь, каково было в его каюте раньше». Я закрыла глаза, увидев его привязанным к кровати, глаза умоляли меня об освобождении от этой жизни. «Ты не знаешь, как низко он пал. Как отчаянно он хотел освободиться от этой жизни и тяжелых цепей, которые обвивали его каждый день. Они затягивались все туже и туже, пока он не мог больше этого выносить». Я хотела сказать им, что это было воспоминание об Исайе, которое тянуло его вниз раньше. И это было снова. Наш ребенок... наш ребенок вернул его туда.

Чувство вины душило меня. Я надеялась, что когда-нибудь смогу родить ребенка. Я мечтала об этом для нас. Я не ожидала, что это произойдет так скоро. Это было незапланированно. Я всегда знала, что Флейму будет трудно осознавать, что я беременна. Но я не знала, в какой степени это повлияет на него. Насколько открытой все еще оставалась рана от смерти Исайи в его сердце. «Я бы не выжила», — позволила я себе признаться сестрам. «Я бы не выжила, если бы с ним что-то случилось. Если бы что-то случилось с Ашером. Он всего лишь ребенок. Ребенок, который потерялся». Я уронила голову на руки. «Я не могу найти его в его печали. Я не могу до него дотянуться, как бы я ни старалась. Я не уверена, кто может». Я думала о жестком лице Эшера, гранитном взгляде его черных глаз, ненависти и боли, которые наполняли воздух с каждым выдохом. «Я молюсь, чтобы был кто-то, кто сможет вернуть его нам, как я уже делала это с Флеймом».

«Братья Кейд», — сказала Лайла. «Благослови их сердца. Я буду молиться, чтобы они обрели передышку от своих бед. Чтобы ты нашел их здоровыми и вернул их сюда, к их семье, которая их любит».

Стикс вышел из кабинета и остановился у двери. Мэй повернулась лицом к мужу и встала. Она взяла его за руку и повела в коридор. Я слышала, как они тихо перешептывались. Никто никогда не слышал, чтобы Стикс разговаривал с Мэй, но я слышала, как Мэй умоляла: «Не позволяй, чтобы с ней что-то случилось. Пожалуйста, Ривер. Обещай мне». Поцеловав Лайлу в голову, я встала и увидела Стикса, обнимавшего Мэй и целовавшего ее в губы. Я отвела глаза. Я жаждала поцелуя Флейм.

Я был полон решимости повторить это снова.

Раздался стук в дверь, и вошла Белла. Следом за ней вошли Рут и Райдер. Рут улыбнулась и подошла ко мне. «Белла и Райдер рассказали мне, какие инструкции дал врач больницы по поводу вашего последующего ухода». Она обняла меня. «Я не позволю, чтобы что-то случилось с вами или вашим ребенком. Даю вам слово».

«Спасибо», — прошептал я. Снаружи раздался автомобильный гудок.

«Они здесь», — объявил Райдер. Стикс поцеловал Харона, Мэй, затем вышел из дома. Рут взяла мою сумку. Я последовал за ней и Беллой наружу. АК выскочил из фургона. Викинг последовал за ним. Викинг обогнул фургон, и на его лице расплылась широкая улыбка, когда он увидел сестру Рут. Она, казалось, колебалась при виде его.

«Сестра Рут», — признал Викинг. Он бросился, чтобы взять сумку из ее рук. «Позвольте мне взять вашу сумку». Я услышал, как сестра Рут вздохнула. Она была одета в джинсы и белую льняную рубашку. Ее каштановые волосы струились по ее спине. Она была красива, и было легко понять, откуда Райдер взял свою привлекательную внешность. Викинг положил сумку на заднее сиденье и подошел, чтобы открыть боковую дверь. «Миледи», — он слегка поклонился сестре Рут. «Мэддс». Рут помогла мне забраться в фургон, а затем на мое место. Сестра Рут села рядом со мной, а Белла села с Райдером сразу за нами.

«Соломон и Самсон остаются с твоими сестрами. Стикс приказал им остаться здесь, всем вместе. Зейн тоже остается. Все остальные придут. Эти ублюдки не поймут, что их поразило, когда мы, блядь, обрушимся на них», — сказал АК. Но я услышал, как остальная часть предложения безмолвно повисла в воздухе… пока Флейм и Эшер живы.

Через окно я наблюдал, как Палачи выстроились в форме буквы «V» на своих мотоциклах, а затем медленно выехали на проселочную дорогу. «Скажи мне, если почувствуешь какой-либо дискомфорт», — сказала Рут рядом со мной. «Если почувствуешь слабость или головокружение». Она ободряюще улыбнулась мне. «Я знаю, теоретически мы должны вернуться в течение дня, но я взяла с собой свой комплект на всякий случай, если это займет больше времени». Вот почему Мэй собрала мне сумку. Никто из нас не знал, во что мы вступаем. Палачи привыкли к такому образу жизни на дороге, я — нет.

«Итак, сестра Рут», — сказал Викинг, поворачиваясь на пассажирском сиденье, чтобы посмотреть в нашу сторону. Она встретилась с ним взглядом. Его глаза скользнули по ней, и он широко улыбнулся. «Расскажи мне о себе. Я хочу знать все». Воздух в задней части фургона стал напряженным. Мы четверо, включая Рут, знали, какой была вся ее жизнь. Это был ад, как и для всех нас, кто пришел из Ордена. АК ударил Викинга по руке. Он был с Фиби. Он, должно быть, знал воспоминания, вызванные этим вопросом.

«Не надо, Вике», — прошипел АК.

«Ладно, ладно», — уступил Викинг, подняв руки. Но он снова повернулся к сестре Рут. «Еще один вопрос, и я заткнусь».

«Хорошо?» — скромно сказала сестра Рут, прищурив глаза.

«Вам нравится вкус ананаса?»

Закрыв глаза, я прислонилась головой к задней части фургона и помолилась. Я так давно не молилась. Не с какой-то конкретной целью. Но сейчас я усердно молилась Богу, чтобы Он укрыл Эшера и Флейм в своих объятиях и сохранил их в безопасности, пока я не доберусь до них. Потому что мне отчаянно нужно было добраться до них, до Флейм. С ним все будет в порядке, пока я буду рядом с ним. Он должен был быть. Другого выхода не было. Мои пальцы нашли мое обручальное кольцо, и я прижала левую руку к сердцу.

Я иду, Пламя. Я иду, чтобы вернуть тебя домой.