Мы просили у вечности рай

Глава 56

Эмир.

На многие вопросы, которые задает наше сознание, мы не знаем ответов. Пытаемся разобраться, не замечая, как исчезает время. Поглощается реальностью, не позволяя разумно мыслить. И только то, что кардинально меняет жизнь, способно встряхнуть, заставив трезво посмотреть на окружающий мир. Нельзя было сказать, что все происходящее сейчас к лучшему, но было ощущение, что судьба, наконец, сжалилась, позволив управлять ей. А моя судьба — это Клео Верано. Девушка, которая, несмотря на все обстоятельства по-прежнему в моем сердце. Она одна. Ничего больше не имеет значения. Крепко сжимаю руками ее плечи, стараясь прижать к своему телу как можно теснее. В глаза смотрю, замечая, что они стеклянные. Загипнотизированы настолько, что она не понимает где и с кем находиться. Трясется, пытаясь вырваться из моей хватки. Сделать то, что я помешал несколькими минутами ранее. Я видел подобный взгляд у людей. Он сродни тому, если бы у человека вырвали душу, оставляя безнадежно подыхать. Это чувство намного хуже боли. Жуткое состояние, подобное умалишенному бреду. Не помня собственного имени. Ничего такого, что свойственно разумному человеку. Клео находилась под сильнейшим эмоциональным влиянием. Под контролем человека, который во что бы то ни стало, решил ее уничтожить. Дрожит, начиная вырываться, как ненормальная. Мотать головой из стороны в сторону, что-то бессвязно бормоча себе под нос. Со всей силы сжимаю пальцы на ее плечах, стараясь удержать на месте. Не позволить ей вырваться, и сделать хоть какую-то глупость.

— Отпусти, мне нужно идти туда. — Начинает кричать так громко, что я отчетливо слышу каждое слово. — Он ждет меня, понимаешь, ждет. — Обращается, глядя в глаза, но совершенно не осознает, кто находится рядом. Просто пытается освободиться, сделав все, что ей приказали. — Я Хочу быть рядом с ним. Я должна. — Она говорит о нашем сыне. Это трудно не понять. Больно. Сердце щемить начинает. Но сейчас я единственный, кто может положить конец этому безумству. Раз и навсегда расправиться с людьми, которые изуродовали наши жизни. Дергая Клео на себя, прижимаю, как можно ближе. Обнимаю, чтобы она прекратила вырываться. Бессвязные слова слетают с ее уст.

— Это самый сильный гипноз. — Голос Виктора позади. Разворачиваюсь вместе с Клео в руках, пристально смотря на парня. — Когда я служил в Ираке, — Виктор продолжает говорить, подходя к окну. Закрывает его, а затем снова оборачивается к нам, — видел подобное. Именно так зомбировали террористок смертниц. Эмир, — произносит мое имя, подходя ближе, — если мы немедленно не выведем Клео из этого состояния, она навсегда может замкнуться в себе. — Виктор был прав. Я и сам знал это.

— Знаю. — Подхватываю Клео на руки, прижимая к себе. Разворачиваюсь в сторону выхода, начиная двигаться к лифту. — У меня есть знакомый доктор. Он психолог мирового уровня. Думаю он сможет помочь снять это состояние, не оставив никаких последствий. — Виктор вызывает лифт, заходя в него вместе с нами. Клео чуть успокаивается, мертвой хваткой впиваясь в мою кожу. Прижимается, ощущая, что я единственное ее спасение.

— Моя помощь нужна? — Когда мы выходим из лифта, Виктор идет рядом, провожая нас с Клео до машины.

— Останься здесь, и держи все под контролем. — Без всяких объяснений Виктор знает, о чем я сейчас говорю. Согласно кивает, и, открывая заднюю дверцу джипа, помогает нам с Клео устроиться на заднем сиденье.

Немедленно даю указание водителю, куда нам нужно ехать. Машина трогается с места, и для меня больше ничего не имеет значения. Только Клео. Моя девочка. Мое самое главное сокровище. Если с ней что-то снова произойдет по моей вине, никогда себе этого простить не смогу. Мысленно уговаривая себя, что все будет хорошо, крепче обнимал, слыша, как неистово вырывается ее сердце.

— Мой сын ждет меня. — Начинает шептать и плакать. Жалобные стоны раздирали на куски мое сердце. Тонкие пальцы скучивает тонкую материю, едва не разрывая ее на лоскуты. — Не отнимай его у меня снова. Прошу тебя, Эмир, не отнимай. — Все еще в бреду. Не понимая, что с ней твориться. Смотрит стеклянными глазами, умоляя ее отпустить. Дать свободу, чтобы, наконец, оказаться рядом с нашим малышом. Время неумолимо. Нужно поспешить, пока это лихорадочное состояние не отравило ее разум, навсегда искалечив.

— Клео, девочка моя, тише. Успокойся. — Глажу растрепанные волосы, пытаясь хоть чуть-чуть успокоить. Усмирить это безумие, которое нарастает с каждой секундой. — Все хорошо. Мы почти приехали. — Выглядываю в окно, замечая, что машина сворачивает, приближаясь к зданию клиники. Водитель паркуется, и тут же глушит мотор. Выходит из машины, и, открывая дверцу, помогает нам выбраться. Быстро направлюсь в сторону входа, замечая медицинский персонал, который готов мне помочь. По длинному коридору. В психиатрическое отделение, где ожидает врач. Устраиваю Клео на больничной кровати в одной из приготовленных палат, подкладывая несколько подушек под голову.

— Эмир, добрый день. — Доктор Сахим быстрыми шагами заходит в палату, и, не обращая на меня никакого внимания, подходит тут же к Клео, начиная ее осматривать.

— Добрый день. — Машинально отвечаю, стараясь быть культурным. Внутренности на изнанку выворачивало. Отходя в сторону, наблюдая, как мужчина проводит несколько манипуляций с Клео, а затем резко разворачивается ко мне.

— Гипноз очень серьезный. Мне приходилось уже сталкиваться с таким. — Тон голоса строгий и взволнованный. — Его используют военные, ради манипулирования людьми. Особенно девушками, которых отправляют на смерть. — Говорит тоже самое, что мне недавно сказал Виктор.

— Вы сможете ее вывести из него? — Требовательно задаю вопрос, понимая, что не способен контролировать собственные эмоции.

— Постараюсь. Но для начала мне нужно понять, что ей внушили. — Молодая девушка медсестра, подходит к Клео, делая ей какой-то укол. Доктор Сахим, больше не смотря на меня, приближается к кровати Клео, пытаясь обратить ее внимание на себя.

— Я могу остаться? — Потираю лицо ладонями, надеясь на его профессионализм и опыт.

— Конечно. Только не мешайте. — Еще несколько шагов в сторону. Замолкаю, задерживая дыхание. Мечтая, чтобы этот кошмар скорее закончился. Мужчина осторожно берет Клео за подбородок, поднимая ее голову. Смотрит в глаза, начиная тихо что-то говорить. А потом делает несколько жестов пальцами, после чего Клео прикрывает глаза и обмякает.

— Кто с тобой разговаривал? — Задает громкий и четкий вопрос. Внезапно Клео напрягается, и неосознанно облизывает пересохшие губы.

— Мужчина. — Короткий ответ, из которого ничего не ясно.

— Что он тебе сказал? — Тонко и терпеливо. Стараясь не раздражать и не напирать.

— Мой сын, — начинает заикаться, едва сдерживая слезы, — он сказал, что я должна идти к нему. — Клео говорит так отчетливо, словно находиться в меняемом состоянии. Но это всего лишь легкий гипноз.

— Ты видишь лицо этого мужчины? — Очередной вопрос, чтобы узнать правду. Клео отрицательно машет головой, пока не произнося не единого слова. Хотя и без ее признаний, я прекрасно знал, чьих это рук дело.

— Я только слышу его голос. — Затихает на мгновение, словно пытается что-то вспомнить.

— Слышала его раньше? — Доктор Сахим присаживается на кровать, полностью сосредотачиваясь на этом разговоре.

— Да! — Короткий, но очень утвердительный ответ. Клео начинает плакать, облизывая слезы, которые стекают по губам.

— Этот мужчина не в первый раз погружает в состояние гипноза вашу девушку. — Произносит фразу, адресовав ее мне. Не оборачивается. Не смотрит в мою сторону.

— Снимите его. — Осмеливаясь, делаю несколько шагов, ближе подходя к кровати Клео. — Сотрите все воспоминания об этом мужчине, чтобы Клео больше не смогла поддаться его воздействию.

— Это не так просто, как вам кажется. — Сахим серьезен и напряжен. — Ни один из врачей не сможет вам дать гарантий, что гипноз снова не активируется. Девушка может услышать что-то или увидеть, и это даст толчок. В каждом гипнозе есть свой код, я должен узнать все, что она знает об этом мужчине. И потом попробовать его уничтожить. — Отпускает руку, которая до этого момента держала подбородок Клео. Она ложиться затылком на подушку. Глаза по-прежнему закрыты.

— Расскажи мне, Клео, когда ты слышала этот голос? — Доктор задает очередной вопрос, но в ответ полнейшая тишина.

— Это было утром. — Спустя несколько минут Клео начинает говорить, будто вспоминая все мельчайшие детали. — Я подходила к кабинету, чтобы взять книгу, но услышала мужской голос, произносящий слова на арабском языке. — Понимаю, что все это происходило еще тогда, когда Клео находилась в моем доме. — Разговор по телефону. Мне кажется, он обращался к женщине.

— Что он ей говорил Клео? — Доктор осторожно начинает задавать вопросы, и я чувствую, что Клео, наконец, расскажет вся правду.

— Рассказывал о девушке, которую заказал один из шейхов. Она европейка. Дочь богатого адвоката из Евросоюза. По-моему они обсуждали цену ее жизни. — Клео успокаивается, начиная говорить тише.

— Мужчина называл имя этой девушки? — Стою тихо, давая доктору время и возможность выпытать у Клео все, что она может понимать.

— Нет. Этот разговор был без подробностей. — Тяжело вздыхает, словно ей тяжко вспоминать тот день.

— Опиши все происходящее дальше. — Не повышая голоса. Не провоцируя. Разговаривая с Клео так, будто у них всего лишь дружеский доверительный разговор.

— Это Сафир. Теперь я четко могу увидеть его. Он смотрит, зная, что я наблюдаю. — Клео вздрагивает, и начинает дрожать. — Подходит и хватает за руку. Говорит, что хотел спасти меня, но все будет иначе. Усмехается ядовито. — Ее губы судорожно трясутся. Сложно представить, что происходило с ней, когда Сафир угрожал.

— Давай вспомним день, когда тебя увели из дома Эмира. Скажи мне Клео, ты добровольно ушла оттуда? — Продолжает с ней мягко разговаривать, приближаясь к самому главному.

— Да. Я пошла сама. — Монотонно. Сдержанно. — Лишь только придя в себя в грязном подвале, поняла, что оказалась в аду. — После этих слов неимоверно больно становиться. Невозможно спокойно смотреть на мучения Клео, погруженную в эти воспоминания. Но я знаю, что доктор Рашит Сахим лучший в своем деле и не причинит Клео никакого вреда. Глаза прикрываю, слыша голос доктора, который еще что-то продолжает спрашивать.

— Я думаю, Сафир был замешан в похищении Клео из Европы. — Тихий голос Виктора рядом со мной, вынуждает вздрогнуть и мгновенно прийти в себя. Поворачиваю голову, смотря в глаза парню. — Прости, я не мог остаться там, не зная, что происходит с Клео. — Оправдывается за то, что сорвался и приехал следом.

— Сафиру пришел конец. — Сквозь зубы. Отходя в сторону, чтобы не мешать доктору нашим неожиданным разговором. Щемящая боль сдавливает нутро.

— Тебе сложно, Эмир? — Зачем спрашивает, если знает ответ на свой вопрос.

— Когда-то Сафир заменил мне отца. — Честно. Не кривя душой. Несмотря на то, что натворил этот человек. — Он был моим наставником, и помог мне стать тем, кто стоит сейчас перед тобой. А теперь, — гулко выдыхаю, ощущая, как сердце замирает, — я должен вынести ему приговор. Знаешь, Виктор, это чувство похоже на то, словно я готовлюсь отрубить себе левую руку. — Сглатываю, стискивая зубы. — Сердце несмотря ни на что продолжает помнить хорошие моменты.

— Врага нужно хладнокровно душить. Отключив чувства и эмоции. Не забывай об этом. — Виктор говорит мне те же слова, что когда-то произносил Сафир.

— Я справлюсь. — Ни говоря больше не слова, Виктор согласно кивает головой, осознавая насколько важно мне самому сделать это. Посмотреть в глаза человеку, которому я доверял всю свою жизнь, а потом уничтожить.

— Ты должен поговорить с Клео. — Виктор меняет тему разговора, выводя меня из мучительного транса.

— О чем?! — Не до конца понимая его напора. Или просто интуитивно спрашивая, собирая мысли в единое целое.

— Она должна знать, что эти два года ты всегда был рядом с ней. — Виктор начинает говорить, и я осознаю, что возможно он прав. — Только благодаря тебе с ее головы не упал ни один волос. Эмир, — убеждающе. Пытается помочь нам с Клео наладить отношения, надеясь, что мое признание растопит ее сердце, — большая часть девушек найдена благодаря твоей помощи. Ты открывал на Востоке центры помощи, делая все, чтобы помогать плененным девушкам, наладить свою жизнь. Клео должна знать, какие поступки ты совершал ради нее. — Умолкает, давая мне, немного времени переварить его слова.

— Это не к чему, Виктор. — Пожимаю плечами, понимая, что ничего не измениться, если я откровенно во всем признаюсь Клео.

— Недосказанность губит отношения. Поверь, я знаю, о чем говорю. — Виктор продолжает настойчиво пробираться в мой разум, убеждая в своей правоте.

Замечаю, что в палату входит парень. Тот самый фотограф, который на протяжении всех этих чертовых двух лет, вился рядом с Клео. Он кладет сумку на кожаный диван, и подходит к больничной кровати. Именно в тот момент, когда доктор выводит Клео из состояния гипноза. Она начинает громко плакать, прикрывая лицо руками. Дергаюсь, желая подойти к Клео, чтобы обнять. Прижать к себе, клятвенно пообещав, что с этого момента все измениться. Все будет хорошо. Всего несколько шагов, но неожиданно малышка Альби вонзает мне нож в самое сердце. Кидается в объятия Киллиана, прижимаясь всем дрожащим телом. Совершенно не замечая моего присутствия. Будто я для нее пустое место. Фотограф прижимает Клео, нежно начиная целовать мокрые от слез щеки. Пальцы в кулак сжимаются. Зверею, разворачиваясь. Замахиваюсь, ударяя кулаком в ближайшую стенку. Но даже на этот звук Альби, не реагирует. Ей важен он. Не я.

— Мне пора идти. — Проговариваю тихо. Говоря эту фразу то ли Виктору, то ли самому себе.

Быстрыми шагами выхожу из палаты, целенаправленно направляясь на улицу. Чтобы поставить точку. Увидеть Сафира и вынести ему приговор. Я знал, где непременно найду его. Зал боевых искусств, где Сафир любил проводить свободное время, находясь в полном одиночестве. Выскакивая на улицу, забираю ключи от машины, говоря водителю, что поеду один. Забираюсь на водительское место, мгновенно заводя мотор. С места срываюсь, со всей силы давя на педаль газа. Всего десяток минут, и я посмотрю в его наглые глаза, которым я беспрекословно всегда доверял. Сложно справиться с собой, признав, что предают самые близкие люди. Водят за нос, оставаясь при этом примером для подражания. Еще недавно я и подумать не мог, что Сафир окажется предателем. Тем человеком, который целенаправленно и безжалостно растерзал мою жизнь. По оживленной улице. Зациклено продолжая вжимать педаль газа до упора. Не обращая внимания на спидометр, стрелка которого начала зашкаливать. Вспотевшие руки вцепились в руль. Эта встреча неизбежна. Я никогда не смогу простить Сафиру то, что он сделал с Клео. Плевать на меня. Теперь это не важно. От жары голова начинает кружиться. Сбавляю скорость, сворачивая на тихую улицу. Всего несколько кварталов, и доберусь до нужного места. Сердце начинает из груди вырываться. Кости ломит. Я справляюсь со всем, посмотрев демонам Сафира в глаза. Неизбежность. Жесткая расплата, которую он заслужил. С визгом торможу, съезжая на обочину. Глушу мотор, не в силах отцепить руки от руля. Дышу часто и обрывисто, пытаясь собраться с силами. Сафир не должен видеть моего сожаления и слабости. Моей привязанности, которая по-прежнему крепко удерживает сердце. Вынимая ключ из замка зажигания, выхожу из машины, сжимая его крепко в ладони. Осматриваюсь, понимая, что поблизости совершенно никого нет. Иду вперед, резко дергая массивные двери. Прохожу внутрь, слыша отчетливые удары по боксерской груше. Всего несколько шагов, и я замечаю Сафира, который скидывая перчатки с рук, усмехается. Словно твердо знал, что я должен появиться именно в этот момент. Глаза в глаза. Напряжение нарастает. Сафир ощущает, что я знаю всю правду. Всю. Кем он является на самом деле. Обо всем, что натворил за всю свою жизнь.

— Рифат. — Громко и грозно. Ужасаясь от собственного голоса. Сказать честно, я не знал с чего начать этот тяжелый разговор.

— А я уже успел забыть это имя. — Усмехается. Так громко, что эхо проносится по всему спортивному залу. — Последней, кто позволял себе называть меня так, была моя мать. Но я поклялся, что вырву ее язык, если она еще хоть раз его произнесет. — Спрыгивая с боксерского ринга, идет навстречу, не прерывая нашего зрительного контакта. — Но тебе мой друг, я разрешаю называть меня Рифат. — Останавливается, наклоняясь к большой сумке, лежащей на полу. Достает из нее длинный нож, и, подходя еще ближе, протягивает руку. — Помнишь, я учил тебя обращаться с этим ножом. Давай, Эмир, возьми его и убей меня. Ты же за этим пришел? — Победная улыбка. Даже в такой ситуации он старается удержать власть в своих руках.

— Легкая смерть слишком мягкое наказание. — Скулы судорогой сводит от ярости и ненависти. Наверно, если бы я так стойко не сдерживал себя в руках, поддался бы на провокации этого человека. — Я хочу, чтобы ты гнил в тюрьме, день за днем, терзая себя за все, что совершил. — Шаг ближе. Нас разделяет расстояние меньше метра.

— Как себя чувствует Клео? — С легкостью спрашивает, делая вид, что его действительно это беспокоит. Не верю не единому слову. Вскипаю, вырывая нож из его руки. До боли в костяшках сжимаю рукоятку, изо всех сил удерживая неуправляемый гнев.

— Не смей спрашивать о ней. Ради ее жизни, я готов отобрать твою. — Дергаюсь, становясь с Сафиром практически вплотную. Рука трясется. Сафир ядовито усмехается, зная, что я не смогу его убить. Пытается играть на чувствах. Манипулировать. Делает то, что всегда у него отлично получалось.

— Она чертовски похожа на мою жену. — Берет полотенце, вытирая выступивший пот на лице. — Подобные девушки созданы для того, чтобы открывать свет в душе мужчин, которых они полюбили. Но, увы, моя жена умерла. — С грустью в голосе. Сейчас я даже с точностью не могу сказать, любил ли он на самом деле эту женщину. — Аллах меня покарал, забрал к себе жену и не рождённую дочь. Не дал больше детей. Знаешь, мой мальчик, — он обращается ко мне так, как это делал всегда, — с самого начала пути я знал свой конец. Когда еще был Рифатом, я все знал, но надеялся, что судьба не допустит его. Все можно было исправить, когда была жива моя жена. Она ведь умерла не из-за болезни. — Он откровенно начинает рассказывать то, что я никогда от него не слышал. В конце жизни, каждый решается покаяться в своих грехах. Но я не верил ему. — Она узнала правду. Не смогла принять меня таким, какой я есть. Легко любить хорошего человека, а вот полюбить чудовище, не каждой женщине дано. Ты же сам знаешь это, правда? — Улыбка не сходит с его лица. Сафир медленно прохаживается по залу, растягивая время. Ему не удастся обвести меня вокруг пальца.

— Давай закончим бессмысленные разговоры. Ничего не хочу слушать. — В висках пульсировало. Разжимаю пальцы, бросая нож на пол. Сафир подходит снова ближе, прямо в глаза смотря.

— Разреши мне забрать Коран и фото моей жены. — Смиренно спрашивает, зная, что я без него никуда не уйду. согласно киваю, давая Сафиру несколько минут свободного времени. Зная, что он не станет скрываться. Он выходит из зала, не закрывая дверь. Всего несколько десятков секунд и я слышу сильный удар и грохот. Выбегаю в коридор, видя перед собой его лежащего на полу. Безжизненное тело. Бездыханное. Хватаю за руку, прикладывая палец в районе запястья. Пульса нет. Сафир мертв. Другой рукой накрываю его лицо, моментально глаза прикрывая. В памяти тут же всплывают его слова. «Я с самого начала знал свой конец». Замечаю рядом опустошенный пузырек. Старый, но все еще красивый. Я видел его однажды, когда был еще совсем ребенком. Сафир часто крутил его в руках, а затем прятал в боковой карман своего пиджака. Однажды я спросил, что в нем, на что Сафир ответил, что там хранится окончание его судьбы и начало новой жизни. Будучи ребенком, я не понимал значения его слов, сейчас все было ясно.

— Прощай. — Смотрю на Сафира, понимая, что даже смерть моего отца не принесла подобного потрясения. Возможно, он был прав. И конец одной жизни, лишь продолжение и возрождение чего-то нового. Он наказал себя за все, что совершил. Избавив мою совесть от мук. Так или иначе, каждый человек получает то, что заслужил.