Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок

Глава 12

Майя пёрла с настойчивостью и упорством трактора, разгребающего снег на узкой дорожке, разминуться с коим у тебя нет возможности, разве что носом в сугроб нырнуть. Перехватив меня за локоть, она вывела меня из дома, прикрыла створку и указала на карету, стоящую перед крыльцом.

— Не волнуйся, мы недалеко, — предупредила Майя, беспрестанно оглядываясь через плечо на дверь. Не иначе как опасалась справедливо, что сейчас Виргил обнаружит, что его радость уволокли без спроса, и придушит неугомонную сестрицу прямо на месте. — Брат меня кличами забросал с требованиями объяснить, что за мутную аферу я затеяла, в противном случае обещал и близко меня к тебе не подпускать. Боится, что я использую тебя в качестве декорации…

— В качестве кого?

Мы спустились по ступенькам крыльца, и лакей распахнул перед нами дверцу экипажа.

— Декорация это… м-м, так мы… в наших кругах называют людей, которых используют для собственной выгоды, но они о том даже не догадываются. В качестве прикрытия, для выполнения разных… нужных нам поручений, — Майя подтолкнула меня в спину, и я забралась в салон. — Покатаемся кругами по району, чтобы Виргил не сильно беспокоился.

Подхватив юбки, Майя нырнула следом. Дверца захлопнулась, карета качнулась, когда лакей вскочил на запятки, и тронулась. Я передвинулась дальше по сиденью и лишь тогда заметила закутанную в чёрный плащ фигурку, забившуюся в самый угол напротив меня. Она шевельнулась, подняла покрытую широким капюшоном голову и повернулась к устроившейся рядом с ней Майе.

— Это она? — прошелестела она.

— Да, Ваше высочество.

Фигурка выпростала из складок плаща тонкие руки в бежевых перчатках и сняла капюшон. На вид принцессе было больше двадцати — хотя вряд ли она сильно старше Феодоры. Каштановые волосы убраны в простую причёску, на бледном личике с чертами более грубоватыми, нежели я ожидала, выделялись выразительные тёмно-синие глаза.

— Адара Варвара. Её королевское высочество принцесса Агнесса, — представила нас Майя.

— Адара Варвара, — принцесса чуть склонила голову.

— Ваше высочество, — пробормотала я, смутившись отчего-то.

Видеть так близко особ королевской крови мне не доводилось. Я, конечно, не полагала монархов и их родственников существами высшего порядка, голубой кровью и вершителями божественной воли на земле, как считалось встарь, но не получалось избавиться от ощущения неловкости, непонимания, как себя следует вести в присутствии принцессы крови.

— Майя не сказала, в каком домене вы практикуете…

— Я фрилансер.

— Кто? — принцесса растерянно моргнула, однако лицо сохранила невозмутимым.

— Вольный наёмник.

Агнесса понимающе кивнула.

— Я попросила Её высочество о личной встрече, поскольку хорошо знаю брата и знаю, что он не успокоится, пока тебе не станут известны подробности.

Что поделать, бесило Виргила моё пассивное согласие. Он не отговаривал меня открыто, не настаивал на немедленном отказе и тем более не запрещал, по крайней мере, на словах, но и не одобрял. И, подозреваю, нашёл бы возможность оградить меня от участия в сей затее сомнительной, как только я бы с головой ухнула в неё.

Люсьен предпочитал ограждать меня путём посильного соучастия и предупреждений, что работать вслепую хреново и за желаемый результат не поручишься.

— А у кого лучше узнавать подробности, если не из первых уст?

— Полагаю, адара Варвара, вам известна… предыстория?

Я кивнула.

— Я влюбилась, — тихо призналась принцесса и бросила погрустневший взгляд в окно. — Так глупо, безрассудно… вообразила, что никому вреда от того не будет, если я позволю себе… увлечься теми чувствами, что пробудил во мне Ник, погрузиться в них, в то ощущение безбрежного счастья, что он дарил мне. Совсем чуть-чуть, самую малость… ненадолго. Вскоре я выйду замуж, и всё потеряет прежнее значение, всё переменится.

Только вот выходить замуж дева собиралась в ту же страну, откуда её Ник родом. Да не просто взамуж, а в королевы этой самой страны. Как, по её мнению, всё должно было выглядеть после свадьбы?

Впрочем, спрашивать я не стала. Меня это не касается.

— Когда мы расставались, то пообещали писать друг другу до тех пор, пока я не прибуду в Бертерский домен. Майя поведала вам о письмах?

Я снова покивала. Надеюсь, с видом исключительно глубокомысленным.

— Ох, если бы дело было лишь в письмах, — удручённо покачала головой Агнесса. — Однажды я решилась послать ему… в знак моей вечной любви и верности… медальон с прядью своих волос.

Цвет волос принцессы вполне себе обыкновенен, никаких редких, приметных оттенков. Даже если медальон не в те руки попадёт, по волосам всё равно ничего не смогут определить. До появления генетических экспертиз этому миру ещё далеко, а проверки волшебными зеркалами не выходят за пределы адарского круга

— Вы послали ему медальон вестником? — уточнила я.

— Нет. Через адару, как обычную почту. Я не указывала своего имени и отправляла его не я, но Майя по моей просьбе. Однако на медальоне мои инициалы… АМ.

— В Бертерском домене нет ни одной девушки с такими же инициалами?

— Наверняка есть, — согласилась Майя и ободряющим жестом потрепала принцессу по руке.

Губы Агнессы тронула лёгкая благодарная улыбка и тут же потухла.

— И ещё… — принцесса умолкла, потупилась. — Я рискнула… ах, вот это-то точно было глупостью несусветной… о чём я только думала?

— Я предупреждала Ваше высочество, — мягко укорила Майя.

— А я не послушалась. И теперь расплачиваюсь. Я… я сделала фотографический портрет… несколько фотографических портретов, — бледные щёчки залил мучительный румянец.

— В стиле ню?

Я ткнула пальцем в небо. Как с подвесками. Ляпнула первое, что на ум пришло, честное слово!

Но пылающие маковым цветом щёки недвусмысленно подсказали, что я попала.

То есть угадала.

— И ты, Брут?

— Что? — не поняла Майя.

— Да так… проехали, — отмахнулась я.

Феодора хоть сообразила не фоткаться на память в одном неглиже. А впрочем, может, и стоило сфоткаться в стиле ню.

Костасу.

— Что проехали?

— Неважно. Значит, письма, медальон… — попробовала я подбить будущий фронт работ.

— Медальон он может оставить себе, — в этом вопросе Майя была со мной солидарна. — Даже если он всему миру медальон тот предъявит, кто докажет, что АМ — это вы? И прядь он может хранить чью угодно, хоть собственную.

— И фотки, — я откинулась на спинку сиденья. — Я думала, в Фартерском домене нет фотосалонов.

— Салонов нет, но мастера найти можно.

— Есть человек, утверждающий, что ему всё известно и не составит труда обнародовать переписку, — еле слышно продолжила Агнесса, комкая складки плаща. — Едва он бросил мне в лицо эти мерзкие обвинения, как я немедля сожгла все письма Ника. Его подарок, по счастью, неприметен и подозрений не вызовет. Но на следующий же день тот человек сказал мне, что уничтожение писем Ника ничего не решит, потому что в его распоряжении есть мои письма. Он якобы может их достать. И если он узнает о портретах…

Неудивительно, что Майя такую секретность развела и даже брату не раскрыла всех подробностей, хотя, казалось бы, с ним-то точно можно в первую очередь поделиться. Понятно, почему настойчиво хочет ограничить количество участников международной кражи одной максимально незаинтересованной, независимой адарой. Большинство умельцев, об оных нюансах услышав, покрутили бы пальцем у виска, сказали бы «сама, дура, виновата» и связываться бы не стали, ибо себе дороже. И были бы правы. Это ж додуматься надо, сфоткаться голышом… ладно-ладно, скорее всего, в нижнем белье, сколь возможно судить по эротическим фотографиям начала двадцатого века, и достаточно скромно по меркам века двадцать первого… и отправить сей скандальный компромат тайному возлюбленному, будучи при том официальной, мать его, невестой его же сюзерена!

— После отбытия бертерцев многие придворные дамы об этом шептались… о фотографических портретах, которые недавно начали делать в Бертерском домене… что это необычный, лучший знак любви и внимания — подарить такой портрет близкому, небезразличному человеку…

Наверное, поэтому и Феодора решила сфотографироваться с Костасом.

— И, говорят, это чрезвычайно модно в Бертерском домене. Я подумала, что едва ли смогу сделать его по прибытию туда и потому разыскала мастера в Ридже…

А искал кто, м-м?

— Мастерицу, — поправила Майя, подтвердив мои догадки. Не лично же принцесса по городу моталась в поисках фотографа. — Она не из Фартерского домена и уже покинула его. Она не знала, кого именно фотографирует…

То есть утечки информации с этой стороны можно не опасаться.

— Я сказала, что портрет сделать можно. Отчего нет, при нашем-то дворе ничем подобным не удивишь, а уж при бертерском…

Ага, а платье, значит, шить по бертерским эскизам отказались, стыд и срам, мол, этот домен благородный такого разврата ни в жизнь не видывал.

Ох уж эти двойные стандарты.

— Но отсылать их не следовало, — добавила Майя сухо. — Всяко не ему.

— А я отослала… втайне ото всех, — всхлипнула Агнесса.

— Может, заявить, что их без вашего ведома слили… то есть украли? — предложила я. — А фото… ну, скажем, для мужа будущего сделаны.

— Вместе с письмами? — Майя выразительно на меня посмотрела. — И если укажут на… этого мужчину, а он не смолчит…

Ясно. Не прокатит.

— Теперь я боюсь словечко лишнее бумаге доверить, — принцесса шмыгнула носом. Выудила из складок плаща белый, отороченный кружевом носовой платок и промокнула уголки глаз. — Тот человек приближён к нашей семье, если он только намекнёт моему венценосному брату… или обратится в прессу… я погибла.

— А ты не можешь написать этому… как его… Нику, дабы он избавился от улик? Ты-то не принцесса и при дворе не состоишь.

— И как мы убедимся, что он действительно исполнил всё как нужно? Как узнаем, не оставил ли чего… себе на память? И если вдруг, убереги, Мать, нас от подобного исхода, всё выплывет, как поймём, что это не его рук дело?

— Ох, Ник не может, — с неожиданным пылом вмешалась Агнесса. — Он бы никогда не поступил со мной так подло, бесчестно!

— Если у… того человека действительно есть возможность без лишних хлопот забрать ваши письма, то и портреты могут последовать за ними, — напомнила Майя чуть жёстче. — А если у него есть доверенное лицо в окружении Ника, то появление портретов на свет дня лишь вопрос времени. Не думаю, что Нику хватило ума хранить всё в разных, в достаточной мере надёжных местах, — она пересела на сиденье ко мне и, обернувшись, открыла узкое окошечко рядом с моей головой. — Поворачивай к дому моего брата.

Мой гарем полным составом ожидал на тротуаре перед домом Ворона. Счастья и радости не излучал, но хотя бы по лицу Виргила видно, что он сообразил, что сестра не могла увезти меня далеко и мы скоро вернёмся.

Майя вышла из кареты следом за мной, безмятежно улыбнулась шагнувшему к ней суровому брату. В окне гостиной мелькнуло лицо Жанин, заинтересованной не меньше остальных.

— Я же сказала, что желаю поговорить с Варварой наедине. Речи о том, где именно должна состояться наша беседа, не шло.

Филипп отступил от Люсьена, глянул поверх наших с Майей голов и отвесил низкий галантный поклон. Я обернулась и успела заметить, как принцесса ответила кивком из тёмных недр салона. Виргил с капелькой удивления посмотрел на Филиппа, затем понимающе — на сестру.

— Недёшево обходится высочайшая милость и покровительство, да? — заметил с усмешкой. — Только и успевай прыгать по команде.

— Нигде покоя нет, везде приходится крутиться, — отозвалась Майя беззаботно. — Кстати, пользуясь случаем… тебя можно поздравить, дорогой брат?

— С чем?

— С избранием тебя сочетаемым адары. Или ты… кто?

— Не твоё дело, — парировал Виргил благодушно.

— Не моё, не спорю. Но не слишком ли это жестоко — подставлять Варвару под гнев Алишан? Особенно нынче, когда она и без того Варваре не рада?

— Дорогая сестра, у тебя нет иных неотложных дел? Развлекать Её… твою легкомысленную подругу, к примеру?

— Увидимся завтра, Варвара, — попрощалась Майя. — Надеюсь, ты хорошенько обдумаешь всё, что услышала. Озейн Катрино.

— Озелли Мелве, — Филипп правилами этикета не пренебрегал и даже посреди улицы, одетый не лучше Люсьена, обросший и небритый, держался так, словно находился в светской гостиной.

И, самое мерзкое, ухитрялся выглядеть удивительно естественно, ни дать ни взять благородный лорд, не теряющий врождённого аристократизма в любых условиях.

Майя очаровательно улыбнулась Люсьену, села в карету и экипаж поехал прочь. А мы вернулись в дом.

Жанин, к счастью, не стала ни вдаваться в подробности происходящего у нас вообще и в частности, ни задерживаться в гостях. После полудня она отправилась в обратную путь-дорогу и я, признаться, выдохнула с облегчением. Жанин хорошая женщина и замечательная мать, по крайней мере, к невестке в моём лице она отнеслась куда лучше, чем можно ожидать, но на данном этапе она оставалась для меня незнакомкой, открываться которой я не спешила.

Проводив маму, мы устроили очередной почти семейный совет.

Ник, вернее, благородный озейн Николас Беллендор был, по словам Филиппа, видным, привлекательным молодым человеком. При фартерском дворе внимание он привлёк не только принцессы и кажущаяся внешняя простота, непривычная скромность его костюмов не окоротили жгучего дамского интереса. Однако озейн Беллендор отдал предпочтение Агнессе. Добрая половина двора видела, как молодые люди выделяют друг друга, как оказывают друг другу недвусмысленные знаки внимания, но закрывала глаза, дескать, пофлиртуют маленько, побалуются, да и разбегутся, как только дипмиссия отчалит восвояси. Необременительный придворный флирт ничего не значит и в большее не выливается, это всем известно.

А оно вон как сложилось. Действительно ли Николас был так очарован Агнессой, что позабыл о благоразумной осторожности, или прельстился возможностью завести интрижку с принцессой, Филипп сказать не мог. Не вникал в подробности чужих взаимоотношений, будучи на тот момент сам крепко увлечён некоей барышней, чьё имя наотрез отказался называть. Можно подумать, если бы назвал, оно мне хоть о чём-то да сказало бы. Виргил, правда, обронил этак невзначай, что барышня та вроде бы замужем и разводиться ради прекрасных очей любовника не намеревалась, но Филипп воздержался от комментариев на сию пикантную тему.

Ладно, не больно-то хотелось из него детали его прежних романов выжимать.

С лицом, открыто угрожающим принцессе, дела обстояли хуже. Филипп с лёту назвал с полдюжины имён, способных утопить королевскую сестру и не поморщиться при том. В принципе, гадать на кофейной гуще необязательно, можно спросить Майю напрямую, но, с другой стороны, информация эта ничего не давала. Моя задача не заговор против короны раскрыть, но всего-навсего спиз… забрать компромат. Адаре — в теории, во всяком случае, — не нужен точный адрес для телепортации по месту назначения. И письма, по уверениям Майи, должны храниться или в спальне Николаса, или в его кабинете, куда он во время праздничного вечера точно не зайдёт.

По некоторому размышлению я решила рассказать мужчинам, в честь чего такая секретность. В конце концов, они во всём этом участвуют за компанию со мной и должны видеть, во что и зачем лезут.

Реакция была ожидаема как столичные пробки после снегопада.

Виргил поржал. Да-да, именно так.

Люсьен, меньше остальных знакомый с фотографией, не сразу понял, в чём прикол.

И лишь Филипп сохранил почтительное молчание и невозмутимое верноподданническое чело.

Отсмеявшись, Виргил заметил, что интрижка Николаса с принцессой, скорее всего, попросту вышла из-под контроля. Молодой человек едва ли всерьёз рассчитывал на что-то большее, однако пока между незадачливыми влюблёнными немалое расстояние, перемноженное на переломы, то и ладно. Могут переписываться сколько душеньке угодно, могут локоны друг другу слать с нюдсами на пару. Но рано или поздно они столкнутся нос к носу в одном домене и тогда-то начнутся проблемы, которые компромат основательно усугубит. Посему избавление от компромата — дело важное, нужное, особенно с перспективой ответной благодарности от лиц вышестоящих. Так-то Виргилу на международные скандалы в благородных семействах чихать с высокой колокольни, но раз уж мне позарез потребовалось в это дело впутаться…

Потребовалось, да.

Вот прямо кровь из носу.

И не будем напоминать, что я сама без пяти минут участница международного скандала в благородном семействе.

Конечно, неплохо было бы спросить об этом Виргила напрямую, что он там себе на сей счёт думает. Если, допустим, Алишан завтра объявится на пороге его дома, что он ей скажет?

Но я не спросила.

Ни днём, ни вечером.

Ни даже ночью, которая согласно неписаному, однако неукоснительно соблюдаемому графику, приходилась на Виргила. Он заснуть успел, а я всё лежала, таращилась в потолок и гоняла мысли по кругу. Периодически влезали совершенно рандомные, вроде когда же у меня будет собственная спальня, куда сочетаемые станут приходить исключительно по моему высочайшему соизволению, а не мне придётся бегать между двумя опочивальнями. Хорошо ещё, что Люсьен и Виргил на удивление спокойно друг к другу относятся, меня на себя как одеяло не перетягивают и если и пытаются ревновать и соперничать, то умеренно, без перегибов. Тут скорее не знаешь, куда Филиппа деть, чем кем Виргила назначить.

Наконец, притомившись валяться, я решила прогуляться до ванной. И обнаружила странную вещь.

Дверь спальни оказалась не закрыта полностью. И не в первый раз уже. Створка приоткрыта совсем чуть-чуть, на два пальца, но вряд ли могла распахнуться самостоятельно, из-за сквозняка. Или что Виргил не закрыл её намеренно — теперь, когда все проживающие под крышей его дома в курсе наших с ним отношений, необходимость в якобы случайной их демонстрации отпала. Да и пару раз подобный финт я засекала ещё в «Белом волке», а там Ворона точно не было. Тогда я подумала, что Люсьен мог ночью выйти и по возвращению не закрыть дверь плотно.

Покинув спальню, я заглянула в гостевую.

Люсьен мирно спал, приобняв подушку.

Я наведалась в ванную и собралась было вернуться в хозяйскую спальню, как внимание привлёк шорох, донёсшийся с первого этажа.

А, точно!

Спустилась на первый этаж и увидела полоску света, выбивающуюся из-под двери гостиной.

Вошла я без стука, стремительно, но Филипп, сидевший с книгой в кресле перед камином, даже головы ко мне не повернул.

— Филипп! — изобразила я удивление. — А я думала, ты уже спишь.

— И поэтому ворвалась сюда, будто за тобой орда проклятых гонится? — парировал Филипп невозмутимо.

Диван застелен выданными Виргилом запасными подушкой с одеялом, в камине огонь потрескивает. И сам сиятельный придворный кавалер ко сну почти готов, сидит босой, в одних штанах и рубахе с фривольно распущенным воротом.

— На самом деле проклятые, вернее, ветреные милые люди. По крайней мере, неплохие.

— Тебе лучше знать. Сам я не имел чести быть знакомым ни с одним из их племени.

Я осторожно, крадучись приблизилась к креслу.

— Филипп, я только что обнаружила престранную штуку…

— Вот как? — он не то что головы не повернул — взгляда от раскрытых страниц не оторвал.

— Ага. Представляешь, дверь спальни не закрыта полностью…

— Сквозняк, должно быть.

— …и не в первый раз уже.

— Похоже, твой милейший Виргил склонен не затворять двери как следует.

— Он их закрывает. Плотно, уж поверь.

— Разве? Как-то оно ускользнуло от моего внимания.

— Филечка-а, — я склонилась к нему и ласково проворковала: — А как ты относишься к вуайеризму?

— Что, прости? — от книги он всё-таки оторвался и на меня посмотрел.

Вернее, на мою грудь.

А что, у меня теперь приличная ночная сорочка есть, цвета спелой вишни, на бретельках и с приятным низким вырезом.

Филипп наивнимательнейшим образом обозрел представленную его взору грудь и поднял взгляд на лицо.

Аж обидно стало на секунду. Я тут, понимаешь, перед ним чуть ли не всё своё богатство природное вывалила, а он вежливо в лицо смотрит.

— Ты на что-то намекаешь? — кажется, Филипп сообразил, что непонятное слово ничего хорошего означать не могло.

— Намекаю.

— Позволь напомнить, что я не каждое твоё слово понимаю верно и поэтому не всегда могу разобраться в хитросплетениях твоих же намёков.

— Ну, просто я подумала…

— Просто подумала? — повторил Филипп и на секунду возвёл глаза к потолку. — Помоги мне всея Отец.

— Издеваешься? — осведомилась я сухо и выпрямилась.

А толку стоять согнувшись, в позе, может, и интригующей, но не для Филиппа? И ладно бы проблемы какие по этой части были, так нет же, иметь хорошеньких вдовушек и замужних дам ему ничего не мешает. Наверное, надо ему и впрямь вольную дать, пусть долги кармические где-нибудь в другом месте отдаёт.

— Издеваюсь, — преспокойно подтвердил мой сиятельный сочетаемый.

— То есть ты признаёшь, что я тебе интересна, сугубо когда меня е… когда я в объятиях другого мужчины? Или тебе в принципе нравится наблюдать за другими?

— Прошу прощения? — Филипп глянул на меня так, что я внезапно усомнилась в своих подозрениях.

Вдруг действительно сквозняк? А я человека огульно чуть ли не во всех грехах смертных обвиняю.

— Так это не ты?

— Что не я? Ты не могла бы выражаться яснее?

— Не ты дверь открыл?

— Какую дверь?

— Спальни Виргила.

— Зачем?

И впрямь… это я сразу о плохом думаю, а человек тут ни сном ни духом.

— Ладно… проехали.

— Нет, Варвара, — Филипп книгу закрыл и отложил на столик. — Будь добра, объяснись.

— В чём?

— Чего ради ты пришла сюда среди ночи и обвиняешь меня… в том, о чём не всякий сразу помыслит?

— Чего ради, чего ради… — я оглядела гостиную, озарённую мягким светом ламп на столиках и пламенем в камине. — Я, может, узнать хотела…

— Что узнать?

А, была не была. Раз припёрлась, надо сделать вид, что хоть не просто так.

— Я тебе совсем не нравлюсь? — вопросила я жалобным тоном. — Нисколечко? И ты меня не хочешь нигде и никак? Даже вот так?

Ухватившись за подол сорочки, я сняла её через голову и бросила на ковёр. Тряхнула волосами и замерла как была, в костюме Евы.

Лицо Филиппа вытянулось едва ли не в буквальном смысле. Не знаю, действительно ли он подглядывал за мной, когда я была с кем-то из мужчин, или это лишь игра моего напрочь испорченного воображения, но внепланового стриптиза он точно не ожидал. И таращился на моё обнажённое тело так, что желания прикрыться даже не возникало. Потому что вожделения в его взгляде по-прежнему было ноль целых хрен десятых.

— Ну вот она я, — прокомментировала я уже без наигранной жалости. Развела руки в стороны и медленно повернулась вокруг собственной оси, дабы Филипп имел возможность увидеть всё. — Ты хотел, чтобы я сама пришла? Я пришла. Даже разделась самостоятельно, чтобы тебе поменьше возни было. Или, быть может, мне и сексом самой с собой заняться? Я могу, мне не трудно… только как-то странновато оно будет в контексте нашей ситуации. Впрочем, если ты настаиваешь…

Неспешно, с чувством погладила грудь, сжала несильно оба полушария. Закусила нижнюю губу, шумно выдохнула, голову слегка запрокинула, высшую степень неземного блаженства изображая, и сразу, не задерживаясь, скользнула ладонью вниз по телу.

— Вар… вара, — неожиданно хрипло выдавил Филипп, наблюдая за траекторией движения моей руки. — Прекрати…

И вскочил прежде, чем я до места назначения добралась. Суетливо дёрнулся в одну сторону, затем в другую, словно не понимая, куда и зачем он подорвался. Наконец поднял с пола сорочку и резким движением сунул мне. На меня при том смотреть избегал.

— Оденься, пожалуйста.

— Какая прелесть, — я выхватила сорочку и, не утруждая себя её натягиванием на тело бренное, покинула гостиную ещё быстрее, чем когда заходила.

Всё, увольняю Филю к чертям собачьим!

Фрак доставили утром.

Платье после полудня.

Через час объявилась Майя с горничной, наводить на мне марафет и согласовывать детали плана.

Я с утра пребывала в настроении препаршивейшем.

План был сомнительный, сколько-нибудь успешная реализация его под большим вопросом. Филипп, бывший молчаливее обычного, зверски бесил. Решение уволить его из сочетаемых окончательно созрело и окрепло, смысла в дальнейшем держании Фили подле себя я не видела. Если человек и так не хочет, и никак не хочет, то что я, злобная госпожа какая, неволить бедолагу? Он взрослый свободный человек, пусть идёт куда захочет. Один сочетаемый у меня есть, так что не пропаду. А что Алишан сочла Филиппа попадающим под явленный зеркалом образ кошкожаба… ну так она много чего сочла и решила.

И не всегда оказывалась права.

В отличие от меня, Люсьен и Виргил с утра были бодры, собраны и всецело сосредоточены на поставленных задачах. Подробно обсудили весь план, беззлобно поспорили о мелочах и немного повыясняли отношения на тему, кто какую роль должен исполнять и кто в афере главный. Виргил по праву старшинства и немалого опыта главным называл себя. Люсьену отводилась роль наблюдателя. Просто бдеть со стороны Люсьен не хотел, к тому же он располагал полезным навыком, коим мы с Филиппом похвастаться не могли, — умел вскрывать замки. Далеко не все, конечно, но кто ожидает, что легкомысленный повеса станет хранить любовную переписку в навороченном сейфе последней модели?

На свет появилась карта Дорона, которую Виргил по просьбе сестры раздобыл ещё до моего присоединения к авантюре. Точный адрес городского особняка Беллендора был известен, и перемещаться совсем уж вслепую от меня не требовалось. Другое дело, что в Дороне, как и в Ридже, существовали специальные площадки для телепортации адар в зафире и по-хорошему следовало переноситься с такой площадки в Ридже на идентичную в Дороне. Уверенности, что я не промахнусь мимо площадки, не было, но, похоже, нюанс сей никого, кроме меня, не волновал.

По приезде Майи Виргил обсудил план с ней. Заодно брат с сестрой поспорили, потому что Виргил счёл, что о нюдсах надо было рассказать с самого начала. Майя, выслушав честное братское мнение о ситуации вообще и безголовости принцессы в частности, заявила, что потому-то и не распространялась. И какой из него аферист, если его интересует не столько дело, сколько выражение осуждения?

Горничная шуршала в гостевой спальне, куда её отправили раскладывать всё необходимое и подготавливать платье.

Филипп прочно оккупировал ванную, дабы привести себя в вид, подобающий благородному лорду.

Люсьен собирал и проверял инструменты, которые могли потребоваться.

Виргил и Майя спорили за закрытой дверью спальни Ворона.

Всё было так серьёзно, что угнетало не по-детски.

И как-то остро захотелось сбежать.

А что? Пара часов в запасе есть, все заняты и если тихонько выскользнуть из дома, прыгнуть в зафир и незаметно выехать с заднего двора, где я нынче парковала свой транспорт, то сразу меня не хватятся.

Сказано… то есть подумано — сделано.

Но записку я на всякий случай оставила, чтобы мужчины, когда заметят моё исчезновение, не волновались сильно.