Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок

Глава 6

По ощущениям падение длилось несколько дольше, чем бывало, когда я падала с высоты собственного, немодельного роста. И в то же время не так долго, чтобы успеть успокоиться, собраться с мыслями и понять, какого хрена происходит.

Упала на жёсткую, неровную поверхность, одарившую вспышкой хлёсткой боли, попыталась было застонать непроизвольно, однако из ноющего горла вырвался лишь полупридушенный сип. Я открыла глаза, судорожно вдохнула прохладный свежий воздух, закашлялась. Рядом кто-то охнул, я ощутила под собственным боком чужую руку, прижатую моим телом к колючей поверхности.

Костас?

Быть того не может. Силёнок у него пока хватит, только чтобы речи толкать, но не бегать вслед за мной по здешним холмогорам. Ещё босым и без нормальной одежды.

Тогда кто?

Дуган?

Кто-то из ветреных?

— Ты что творишь? — прошипел за моей спиной… Виргил Ворон?

Повернула голову, дабы убедиться, что у меня не начались слуховые галлюцинации.

Шляпу Виргил то ли бросил где-то, то ли потерял и оттого выглядел лохматее обычного. На сумрачном челе крупными буквами прописано честное мнение обо мне вообще и моих поступках в частности, во взоре злость, ясно читающееся желание добить недоадару, чтоб сама не мучилась и других не донимала, и искреннее непонимание вопиющей моей безалаберности.

— Совсем остатков разума лишилась, Вар-рвара? — Виргил руки разжал и предпринял попытку отодвинуться от меня.

Я приподнялась, потёрла шею и снова откашлялась. Мерзкое такое чувство, будто горло сдавливают по-прежнему, невидимые пальцы — или, скорее, щупальца — обхватили шею и сминают кожу, врастают в неё…

— Что за… за хрень это была?!

— Хрень.

— Тварь из перелома? Настоящая?

— А бывают ненастоящие? — вернув себе конечность, Ворон сел.

— Надин не упоминала… — прошептала я.

— Потому что адары нечасто с ними сталкиваются, — снизошёл до объяснений Виргил. — Такие… существа считаются условно низшими, они неразумны и обитают по ту сторону грани. Проникнуть на нашу сторону явно не способны, но могут напасть на зазевавшуюся адару, если ей приспичило перемещаться с перепутья, прямо от истока перелома, ещё и неумело. По ту сторону грани хватает всяких мелких хищников, рыщущих поблизости от неё в поисках добычи.

Наверное, эта информация входила в уроки по технике безопасности, до которых мы с Надин пока не добрались. То есть она рассказывала о безопасности перемещающейся адары и пассажиров, но в общих чертах, без монстрообразной конкретики.

Мужчина встал, одёрнул куртку, огляделся.

— Куда ты предполагала переместиться?

— В Бертерский домен, в Ливент.

— Путь наметила?

— Да… то есть собиралась.

— И когда же?

— Я была в процессе… пока меня не отвлекли.

— Тварюшка тоже была в процессе… окончательного затягивания тебя на свою сторону.

— А какого ляда ты там делал? — возмутилась я. — За мной следил, что ли?

— Да.

— На кой? Или Костаса высматривал, дабы добить?

— Этот проклятый кусок гуано меня не заботит, — Виргил глянул на меня сверху вниз, наклонился, подхватил под мышки и поставил на ноги. От рывка закружилась голова и потому на слегка ослабевших, подогнувшихся двоих утвердилась я не сразу. — И, упреждая возможные твои обвинения, уверяю, что я никого не нанимал для его избиения. По всей видимости, он сам распрекрасно справился с этой задачей. Многие на перепутьях не испытывают великой симпатии к гостям из доменов.

— Он из ветреных… то есть проклятых.

— Знаю. Но истинное своё происхождение он удачно скрыл и себя отполировал до блеска позолоты. По нему теперь не скажешь.

Наконец и я смогла осмотреться на местности.

Местность не порадовала.

Вероятно, куда-то я перемещаться да начала, другой вопрос, что понятия не имела, куда именно.

Каменная площадка исчезла — вместе с бухтой, посёлком, поездом и багровыми скалами. Зато море по-прежнему расстилалось тёмным синим покровом до самого горизонта, рокотало и билось о камни по ту сторону обрыва, начинавшегося в нескольких метрах от места нашего приземления. Криво изрезанная, поросшая низкой травой линия берега тянулась параллельно морю и терялась в дымке. Небо серое, мглистое, дул прохладный ветер. Вокруг ни души, Ворона не считая, даже чаек не видно и не слышно.

— Господи, теперь-то мы где?

— Следовало бы спросить у тебя, но ответа я, боюсь, не дождусь.

— Это хотя бы то же перепутье, где мы были?

Виргил развёл руками.

— Ладно. Это точно перепутье, всё равно какое?

— Похоже… но кто знает наверняка?

Я села обратно на траву, скрестила ноги по-турецки и достала карту. Побережье занимало порядка шести квадратов и уходило на территорию Бертерского домена. Однако благодаря перелому, отмеченному почему-то острым углом, уходило оно туда не так, как было бы в моём мире. Какую площадь подразумевали под собой неведомые квадраты, я не знала и потому вряд ли удастся прикинуть, сколько времени займёт путь вдоль побережья.

Особенно пешком, угу.

И в любом случае надо как-то преодолеть перелом.

Это если мы просто переместились дальше по побережью.

А если в другую сторону перекинуть успело… или вовсе в другое перепутье…

Перепутья на карте указаны не все, лишь часть между Бертерским, Фартерским и ещё двумя-тремя доменами. Выход к морю, ясен красен, на континенте тоже не один.

Внезапно стоящий рядом Виргил наклонился и, прежде чем я успела отпрянуть, подобрал с травы возле моего колена желтоватый прямоугольник.

А, чёрт… совсем о ней забыла.

— Что это? — Ворон выпрямился, повертел фото в руке.

Я сложила карту, сунула в карман и встала.

— Фотографический портрет — единственное, что нашлось у Костаса.

— Очень трогательно. «Моей единственной любви. Навеки твоя Ф.», — подпись на фото Виргил зачитал с изрядной долей скепсиса. — И кто у кого прощения просил?

— Без понятия. Твоя адара нас здесь вряд ли найдёт…

— Она занята возвращением Дугана в Исттерский домен.

— Оки. А мы тогда попробуем переместиться отсюда, — я потянулась было забрать фото, но Ворон резким движением отвёл руку в сторону.

— Оставлю его себе, — сообщил с невозмутимым лицом, расстегнул куртку и спрятал фото во внутренний карман.

— Зачем?

— Отдам Алишан позднее. Запечатлена здесь не ты и получила ты его не от Феодоры, так что принадлежать тебе он не может, — Виргил демонстративно застегнул куртку, словно предполагал, будто я могу попытаться фотку отнять.

— Да и забирай, — подчёркнуто равнодушно пожала я плечами. — Мне на неё как-то фиолетово.

— Что?

— Пофиг мне на неё… ладно, проехали.

— Куда?

А Люсьен и Филипп уже научились игнорировать это моё «проехали».

Я отвернулась от Виргила.

Эх, Люсьен… что мне теперь с тобой делать?

Но прежде нужно до Люсьена добраться и уже потом решать, городить огород или как.

— Моя попытка номер пять… два, — прокомментировала я вслух, покрутила головой, разминая шею, и заново переплела пальцы. Подозреваю, особого смысла в том не было, но надо же совершить хоть какие-то подготовительные действия, пусть бы и бесполезные. — Эксперимент объявляю открытым…

— Ты уже перемещалась… хм-м… сознательно и самостоятельно? — Виргил встал рядом со мной.

— Нет.

— То есть это… твой первый раз?

— Ага, — почудившийся на секунду двойной смысл в невинной, в общем-то, фразе я проигнорировала.

К тому же в голосе Ворона явственно прозвучали здравые опасения за сохранность собственной шкуры и закономерные сомнения в благополучном исходе сего предприятия, а не дурацкий намёк.

— И я тут с тобой…

Закрыть глаза.

Представить условную мандалу.

Начинать с центра и двигаться по солнцу.

Я центр, я точка отсчёта для себя самой…

— Нечего было следить за мной.

— Если бы я за тобой не следил, твоё остывающее тело нынче уже дожирали бы.

Точка назначения — Бертерский домен, город Ливент.

— Ну и дожрали бы, твоя-то какая печаль?

— Твоя правда, никакой.

Услышать зов.

Услышишь его тут, когда одна птичка докучливая всё долбит и долбит по мозгам, аки дятел ствол.

— Тогда будь добр, заткнись, а? Бесишь почище Филиппа.

— А я-то полагал, что у вас с Катрино всё сладилось, раз он решил остаться с тобой несмотря ни на что, — не унимался Виргил. — Кстати, озел Катрино вас навестила? Очень она тревожилась за сына… даже ко мне не побрезговала обратиться.

— Ты мне сосредоточиться мешаешь, — ответила предельно спокойно. — Или хочешь тут остаться и дальше видом на море любоваться?

Ответа не последовало.

Умница.

Зов… где же он?

Я попробовала слушать море, благо что его вокруг в избытке. Дышать ровно, глубоко и раз за разом рисовать мандалу. Прикладывать мысленную схему к воображаемой доске, словно настоящую карту, и набрасывать маршрут движения. Не забывать, что Ворон стоит рядом, близко-близко, даже чересчур, сопит в ухо… раздражает, но делать нечего, не оставлять же его здесь в надежде, что потом Алишан как-нибудь да разыщет своего кавалера. Всё-таки спас, хотя был не обязан. Другой вопрос, какого хрена он вовсе за мной потащился, однако я подумаю об этом позже.

Море рокотало. Снова и снова вгрызалось в каменную породу, подтачивало, изменяло форму её. Волны сталкивались с линией берега и накрывали меня, обдавали солёными брызгами и протяжной своей песней, столь же древней, подобно самому этому миру. Кажется, я начала покачиваться в такт волнам, погружаться всё глубже в тёмную пучину.

Сеть существует всюду в этом мире с момента его зарождения, она такая же неотъемлемая часть его, как твердь земная, небеса и моря. Она наполняет его, словно воздух, оставаясь при том столь же невидимой, неощутимой в полной мере. Она везде и нигде, она есть всё, но неявна в физическом мире. Она зовёт сама и отвечает, когда зовут её, она хмурится по-человечески, наблюдая, как я тычусь слепым котёнком, не понимающим до конца, куда и зачем он тянется. Она раскидывает белое кружевное плетение, будто огромный сияющий цветок распускается передо мной, лишь отдалённо похожий на те схемы, что рисовали мы с Надин. Сотканные из миллионов тончайших нитей, лепестки изгибаются, тянутся во все стороны, и нет уже вокруг тёмной океанской глубины, есть свет, тепло и растерянность.

Куда идти?

Я центр, я точка отсчёта для себя самой.

Двигаться по солнцу, Варенька, по солнцу.

Сеть улыбается лукаво, пока я судорожно пытаюсь выбрать нить, — пусть и очевидно, что невольная эта хуманизация существует сугубо в моей голове и на самом деле сеть не умеет ни хмуриться, ни улыбаться, ни вовсе проявлять человеческие эмоции.

Не отвлекаться, Варвара.

Точка назначения — Бертерский домен, город Ливент.

Там, где мои сочетаемые… потом буду разбираться с Люсьеном… и мой зафир.

И…

Лепестки вспыхнули ярче, ослепляя, по лицу полоснуло жаром и как-то вдруг вернулось ощущение себя в пространстве.

Твёрдой поверхности под ногами нет.

Кажется, вообще ничего нет.

А гравитация есть, и спорить с ней бесполезно.

Второй раз за час меня основательно приложило о неведомую жёсткую поверхность, да так, что в глазах потемнело, из лёгких вышибло весь кислород, а тело оглушило болью от удара. Полноценно вдохнуть и проморгаться удалось не сразу, какое-то время я просто лежала на спине и беспомощно открывала и закрывала рот выброшенной на берег рыбой.

Чую, над приземлениями надо ещё поработать.

И не только над ними.

Когда зрение чуток прояснилось, а кислород начал проникать в лёгкие целыми порциями, а не жалкими огрызками, я увидела небо.

Ясное голубое небо.

Услышала шум.

Характерный многоголосый шум города, полного людей и транспорта. В Ливенте было тихо, но стоило приехать в Перт, как разница сразу резала слух, успевший привыкнуть к провинциальной тишине.

— Где мы? — хрипло вопросил Виргил.

Я переместилась вместе с пассажиром и нигде по пути его не потеряла? Прогресс, однако!

— Не в Ливенте, — признала я очевидное.

— Подожди-ка… — судя по звукам, Ворон сел. — Кажется, я знаю, где мы.

— И где? — кости ломит, мышцы ноют, аж вставать неохота. Полежать бы ещё немного, бездумно таращась в небо…

— В Ридже. Поздравляю, наконец-то ты переместилась куда надо.

— А вот и нет. Я другое место назначения указывала — Бертерский домен, Ливент.

— Промахнулась, видимо.

— Но я дважды повторила и…

А о чём я подумала в последний момент?

О сочетаемых и зафире.

И о чём-то ещё, какая-то случайная, ерундовая мысль мелькнула, из тех, что лезут в голову в совершенно неподходящий момент.

Встать всё-таки пришлось.

Перебросило нас на каменную набережную Ассины, ровнёхонько к одному из многочисленных мостов, соединяющих два берега. Повезло, что не на проезжую часть кинуло или по другую сторону парапета. Движение по набережной, да и в принципе в Ридже, даже на самых оживлённых улицах, было и вполовину не таким плотным, как в больших современных городах, но всё равно попасть под копыта — удовольствие маленькое.

Или в Ассине затонуть ненароком. Тем более она, подобно водным артериям в черте крупных городов, изрядной чистотой не отличалась.

Наспех отряхнувшись, мы с Вороном прошли по набережной, пугая немногочисленных прохожих своим видом, пыльным, мятым и лохматым. Затем Виргил, закончив с ориентировкой на местности и убедившись, что с этой части набережной топать до дома пешком долго и утомительно, обхлопал карманы, выгреб несколько монет и попробовал поймать такси. Остановить экипаж удалось не сразу, то наёмные не попадались, то были заняты, то не торопились реагировать на парочку клиентов, больше похожих на бродяг, нежели на платежеспособных пассажиров. Наконец мы погрузились в карету и покатили к Ворону домой.

Вот уж куда возвращаться я точно не планировала.

По приезде я спросила, есть ли у Виргила вестники.

Адарская волшебная бумага в наличии имелась. Причём, как и у Люсьена, явный самопал, а не официально отпечатанные листы сродни тем, что я видела на почте в Перте.

Я набросала короткое послание Люсьену, сообщила, где меня искать и что со мной всё в порядке, жива-здорова, не покалечилась и лишних приключений на свою не самую аппетитную задницу не нашла. Почти не нашла. Знакомство с проклятым племенем, Костаса и тварюшку из перелома в расчёт не берём. То-то Люсьен удивится, когда узнает, где я нынче есть… интересно, сообразит ли, что Виргил сдал его с потрохами? И что, чёрт побери, теперь делать с этой правдой?

За Дугана я не беспокоилась. Уж он-то точно вернётся домой быстро, в целости и сохранности. Только по прибытию наверняка расскажет обо всём Алишан, и кто знает, как она встретит его желание во что бы то ни стало разыскать дочь? А пуще того, как примет факт, что он в компании злокозненной чужой тени приключался пару денёчков на перепутье? И ехал в одном поезде с Костасом?

За Федину любовь я тоже не волновалась. Костяныч мужик взрослый, дееспособный, если мозгов хватит не нарываться на драку с кем из ветреных, то из поезда его не попросят до тех пор, пока он окончательно не поправится, а там уже он сам сориентируется. Конечно, странно, что мы с ним вовсе пересеклись в реале… но вдруг сеть и впрямь решила подкинуть мне этакий своеобразный рояль в кустах, то есть в степи?

Я тщательно вывела адрес Бёрнов, аккуратно сложила лист, как показывала Надин, открыла окно и отправила похожее на бумажный самолётик послание в полёт. Оно пересекло улицу, заложило пируэт над дорогой и внезапно заискрилось, будто давешний перелом. Я моргнула, и самолётик исчез. Надеюсь, хоть он попадёт сразу по адресу… и что в моё отсутствие сочетаемые не съехали в срочном порядке от Бёрнов.

— Отправила?

Я обернулась к Виргилу, замершему на пороге гостевой спальни.

— Угу. А ты как, отчитался Алишан?

— С чего ты взяла, что я перед ней отчитываюсь?

— Ну вот создалось такое впечатление. Да и я здесь, — я обвела рукой нехитрую обстановку комнаты. — Разве мне не следует держаться подальше от членов семьи Феодоры и не вступать с ними в контакт?

— Я не член семьи Феодоры, — с оттенком недовольства напомнил Виргил и повернулся спиной ко мне. — Если желаешь воспользоваться ванной, она в твоём распоряжении. Если ты голодна, я могу что-нибудь заказать.

— Здесь заказывают доставку… еду на дом? — удивилась я.

— В ближайшей таверне можно, — бросил Виргил через плечо и удалился.

А ещё тут горячая вода есть.

Как не воспользоваться?

В ванную я наведалась с превеликим удовольствием. Как ни крути, у Бёрнов так свободно, без ограничений и со всеми удобствами не поплещешься.

Завернув тело и мокрые волосы в два полотенца, вышла из ванной и словила острое ощущение дежавю. Матрица, что ли, программу перезагружает?

Постояла возле лестницы, но на сей раз из тёмных глубин первого этажа не доносились голоса, и Люсьен вряд ли выскочит невесть откуда, притворяясь, будто случайно оказался именно в этом месте, именно в это время. В доме тихо, Виргил, кажется, вышел, уж не знаю, как далеко и надолго. Вздохнув, я вернулась в гостевую спальню, дальше обсыхать и волосы сушить. Сразу натягивать не шибко свежие вещи не хотелось, других нет, а практиковать нудизм в гостях идея не самая разумная. Выездной багаж Феодоры остался в Исттерском домене, и я не горела желанием выяснять, держит ли Алишан в доме кавалера запасную одежду.

— Варвара? — донеслось с первого этажа.

Я высунулась из комнаты.

— Что?

— Ты голодна?

— Да.

— Тогда спускайся.

— Не могу.

— Почему?

— Я не совсем одета… точнее, совсем не одета.

Пауза.

Шаги.

На всякий случай дверь я прикрыла.

Через несколько минут по створке деликатно постучали.

— Одежды на мне не прибавилось, — предупредила я.

Дверь приоткрылась, ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель просунулась рука с синей рубашкой.

— Держи.

Рубашку я взяла.

Дверь закрылась.

При ближайшем рассмотрении рубашка оказалась мужской, в тёмно-синюю полоску и на пуговицах — что удивительно, потому как в Ридже я видела на мужчинах сплошь рубахи старомодного фасона со шнуровкой у ворота и широкими рукавами на завязках. Судя по запаху, чистая.

Ладно, дарёному коню в зубы не смотрят.

Виргил обнаружился на кухне. Успевший переодеться куда раньше меня, он деловито разбирал сгруженные на стол свёртки и картонные коробки. Следовало ожидать, что сам он не готовит и кухарку не держит. Да и зачем, если поблизости можно заказать еду на вынос? Надо предложить идею Анне, явно доходнее будет, нежели содержание комнат на съём.

— Тебе идёт, — равнодушно заметил Виргил, не оборачиваясь ко мне.

— Спасибо, — я подошла к столу, выдвинула стул, присела.

— Значит, ждёшь, когда твои сочетаемые примчатся?

— Видимо… раз ты на улицу не гонишь.

— Не гоню.

— Спасибо.

— Пустое.

— Не такое уж пустое, — я помедлила и всё же решилась спросить: — Зачем ты мне помог?

На секунду Виргил замер, словно вопрос мой изрядно его поразил, затем продолжил как ни в чём не бывало раскладывать продукты по камерам холодильника.

— Пусть я не мерзкая тварь из перелома, а всего-навсего чужая тень, но тут что в лоб, что по лбу — я всё равно пришелица, захватившая чужое тело, — не дождавшись ответа, я принялась прояснять свою мысль. — Я тебе теперь вообще никто, даже не сестра твоей… твоей женщины, и ты не обязан ни ходить за мной, ни тем более помогать. И… прости, конечно, но на благородного рыцаря, рвущегося бескорыстно спасать попавших в беду девиц, ты не похож.

Виргил закрыл дверцу холодильника, достал чашки, тарелки, вилки, ножи и большую ложку. Когда он повернулся к столу, дабы расставить посуду, лицо его не выражало ровным счётом ничего, кроме обычного умеренного недовольства, приправленного щепоткой суховатой насмешки.

— В твою прелестную голову не приходило, что мне от тебя что-то надо?

— Например? — я поставила локоть на край столешницы и подпёрла ладонью подбородок.

Брать у меня нечего, информацией, способной заинтересовать птицу полёта Ворона, я вряд ли располагаю, полезную услугу оказать не могу. Натурой разве что взять… но Виргил не производил впечатления мужчины, стремящегося отыметь всех мало-мальски привлекательных женщин в радиусе ста метров от себя или бросающегося на юных нимф просто потому, что любит «молодое мясо». В противном случае едва ли его отношения с Алишан продлились бы долго.

— Будешь должна услугу, — он разложил по тарелкам тушёное мясо с солянкой, пододвинул одну мне.

— Какую?

— Узнаешь, когда придёт срок, — к мясу присоединились маленькие золотистые пирожки на отдельной тарелке и бутыль с чём-то тёмным.

— И когда он придёт?

— Скоро.

— Когда именно?

— Узнаешь.

— А вдруг я в сей светлый час буду где-то далеко-далеко?

Виргил откупорил бутылку, разлил содержимое по чашкам.

— Не беспокойся, потребуется — найду, — одна чашка вслед за тарелкой откочевала ко мне — вкупе со странным удивлённым взглядом. — Ты всегда такая докучливая?

— Бывает иногда, — я опустила руку и взяла вилку с ножом. — Скажешь, я и этим похожа на Феодору?

— Нет, — он сел напротив. — Ешь давай, пока не остыло.

Ели молча, запивая мясо с капустой тёмным элем. За окном степенно, неумолимо сгущались сумерки, намекая, что от ночёвки у Ворона не отвертеться. Не то чтобы меня сильно напрягала необходимость в отсутствии Алишан оставаться под одной крышей с Виргилом… просто странный он сегодня какой-то. То есть пока находились на перепутье, Ворон был Вороном, каким я его запомнила за время недолгого вынужденного общения, но стоило нам переступить порог его дома, и мужчина стал куда более хмур, замкнут и молчалив, нежели бывало обычно. Заметила, он и смотреть на меня прямо начал избегать и одновременно нет-нет да поглядывал украдкой, мрачным изучающим взором исподлобья. И внезапные эти перемены настораживали. Раньше-то мы совсем наедине не оставались ни разу.

Спокойствие, Варенька, только спокойствие. Дело-то житейское… то бишь не набросится же он на меня? Нужна я ему больно, чужая тень, о которой он мнения невысокого… и о долге в виде услуги он явно сказал, чисто чтобы я отстала.

По окончанию ужина я встала, собрала посуду и отнесла в мойку. Виргил краем глаза понаблюдал за моими передвижениями и поднялся следом.

— Я сам, — он встал рядом и даже руку на край мойки положил.

Аккурат возле моего бедра, еле-еле полой рубашки прикрытого.

Что за мысли идиотские в голову полезли!

— Я могу помыть, мне нетрудно, чесслово, — заговорила я торопливо. — Здесь хоть вода горячая есть в неограниченном количестве, а у Бёрнов половину посуды под холодной драить приходилось…

— Этим ты занималась в Ливенте — была посудомойкой? — в голосе пробилось столь откровенное неодобрение, что я удивилась.

— Надо же было отрабатывать наше проживание… вот мы и брались за любую работу в «Волке».

— И Катрино грязной работы не чурался? — недоверчиво уточнил Ворон.

— Филипп никогда не отказывался, что бы от него ни требовалось.

— Но вернуться в Ридж не предлагал.

— Зачем?

— Его семья не бедствует.

— Небедствующая семья Филиппа состоит из его отца, о котором сам он отзывался не слишком восторженно, и свекромонстра… прошу прощения, его матушки, которая скрепя сердце готова принять нас троих в своём доме, — я резко повернулась к Виргилу и опять обнаружила его несколько ближе к себе, чем рассчитывала. И вроде бы ничего этакого в том не было, но дурацкие ожидания продолжали настойчиво тревожить разум. И не только его. — Правда, подозреваю крепко, она за этот приём с меня и Люсьена та-ак спросит, что мы за всю жизнь не расплатимся. Попутно она весь мозг мне вынесет, потому что я буду той самой отвратительной, негодной невесткой, недостойной её дражайшего сыночка.

— Понятно, — впрочем, что конкретно ему понятно, Виргил не пояснил. Лишь в лице слегка изменился, на меня глядя, и качнул головой в сторону выхода. Отчего-то виделся в движении этом проблеск желания, чтобы я поскорее с глаз долой убралась. — Я сам всё помою, Варвара. Иди.

Спорить я не стала и с кухни не ушла — вылетела, будто мне под зад хорошего пинка для ускорения дали.