Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок

Глава 5

Рыбацкий посёлок раскинулся на берегу небольшой бухты, два-три десятка прилепившихся друг к другу домов в центре и с дюжину произвольно рассыпанных поодаль. Кривые рога скал, обрамляющих полукружие бухты, издалека гляделись тёмно-бордовыми, отливающими зловещим багрянцем. Подрагивающее зеркало воды, светло-синее в каменном кольце, темнело, выбираясь за его пределы на волю, ловило лучи солнца, иногда высовывающегося лениво из-за облаков. В поднебесье кричали чайки, шуршал прибой, накатывая на серую полосу галечного пляжа. Ветер осторожно трогал развешанные на берегу сети, касался перевёрнутых днищем вверх лодок, лежащих рядком на камнях, и приносил из поселения одуряюще вкусный запах жареной рыбы.

Поезд не стал съезжать на сам берег по склону, местами довольно крутому, неподходящему для спуска состава, но остановился недалеко от обрыва. Большая часть племени засобиралась на выход, пополнять припасы, совершать обмен и просто гулять. Я отправилась в поселение вместе с Салливаном, Гарам и их детьми — на мир посмотреть да себя показать. К перелому меня пообещали отвести попозже, когда со своими делами разберутся, и я, признаться, малодушно порадовалась, что попытка телепортации откладывает на неопределённый срок.

Я не уверена в себе как в адаре.

Я опасаюсь за сохранность пассажира.

И позориться при посторонних неохота.

Дуган пошёл с нами. Не знаю, правда, что двигало им в первую очередь — нежелание оставаться в одиночестве среди проклятых или опасение, что билет в цивилизацию опять упорхнёт ненароком в дали дальние, только на сей раз без него.

Прибытия кочевников в посёлке ждали и встретили с восторгом, нетерпением и жадным любопытством. Едва завидев выехавший на склон поезд, люди торопливо высыпались из домов, вытащили загодя заготовленные корзины, короба и свёртки, собрались на небольшой утоптанной площадке на окраине посёлка и начали прямо на земле раскладывать скарб. Ветреные несли товары на обмен и новости из остальной части мира, запахи и цвета другой жизни. Каким-то неведомым мне образом они выделялись на фоне местных жителей, хотя разница в фасоне одежды и цветовой гамме оной, как на мой вкус, была минимальна. На меня внимания обращали не больше, чем на прочих женщин-кочевниц, не думаю, что во мне вовсе разглядели чужачку. Вместе с остальными ветреными я постояла в сторонке, пока Салливан вёл переговоры со старейшиной поселения, затем, когда начался обмен, прогулялась меж импровизированных рядов с наспех разложенными товарами. Меняться мне, понятное дело, не на что, но за погляд денег не берут.

А жаль.

Жареной рыбки я б отведала… всё же кормёжка в поезде не отличалась ни разнообразием, ни чрезмерным обилием, ни радующим рецепторы вкусом.

Я дошла до конца недлинного ряда, вежливо улыбаясь жителям посёлка и отмахиваясь, когда мне пытались всучить тот или иной товар. Развернулась и собралась пойти обратно, как вдруг прямо по курсу мелькнула взлохмаченная белобрысая голова.

Я аж замерла.

Да быть того не может…

Шагнула к возникшему на моём пути мужчине в непритязательной чёрной одежде, присмотрелась к повёрнутому к лотку с разноцветными бусами профилю.

— Оба-на!

Мужчина нахмурился, обернулся ко мне.

— Виргил Ворон, ты ли это? — изобразила я крайнюю степень удивления.

— Феодора, — помрачнел Виргил. — Или как там тебя зовут на самом деле…

— Варвара, — напомнила я и повертела головой в поисках Алишан.

Зафира в пределах видимости не наблюдалось, сестры Феодоры тоже. Даже самая простая одежда Алишан выглядела достаточно роскошно, приметно и среди кочевников и рыбаков не потерялась бы.

— Алишан в Исттерском домене, — произнёс Виргил, догадавшись, кого я выискиваю.

— Ты один? — на сей раз изображать удивление не пришлось. — А я думала, вы с Алишан всегда парой ходите, как шерочка с машерочкой.

— Я не один, — с нажимом возразил Ворон.

Ясно, что не один — как иначе он на перепутье попадёт, если не в компании адары. Другой вопрос, почему он вопреки обыкновению не с Алишан путешествует.

— А ты с кем? — Виргил явно решил перевести стрелки и демонстративно огляделся. — Всё кота своего с собой таскаешь или на сей раз с Доном?

Какого кота? Или он Филиппа в виду имеет? А я уже практически отвыкла называть Филиппа кошкожабом…

— Я не с сочетаемыми. Я с отцом Феодоры.

— Озейн Долстен здесь? — Ворон нахлобучил шляпу, которую держал в руке, и осмотрелся заново, более целенаправленно.

— Да. Вопреки запретам Алишан он нашёл меня в Ливенте в надежде хоть что-то узнать о своей дочери. Увы, во время нашего с ним разговора у меня опять случился спонтанный перенос и вот мы оба тут, — я развела руками, обозначая примерное наше местонахождение. — Алишан, сколь полагаю, не знает, где сейчас Дуган.

— Едва ли. Странно только, что ты его зацепила, а не Катрино.

— Филиппа рядом не было. Люсьена тоже, — я заметила, каким спокойным, почти равнодушным взглядом Виргил скользит по лицам местных жителей и ветреных. И моему здесь появлению он удивился, конечно, но вяло как-то, без огонька. И вообще реагирует на меня и вполовину не так бурно, как в прошлую нашу встречу. — Ты меня уже не боишься?

— А должен?

— В Перте ты готов был по приказу Алишан за осиновым колом и серебряными пулями сбегать, вздумай она избавиться от опасной твари из перелома прямо в квартире Ормонда, — напомнила я. — Подозревал во мне дуайра, угрожал нам…

— Даже если ты и впрямь дуайр, то мне опасаться нечего, — Виргил нашёл кого искал, подал этому человеку знак и, коснувшись моего локтя, потянул меня в сторону от торгового ряда. Я заметила, как оказавшиеся поблизости Шойд и Шим на нас оглянулись, но вмешиваться в чужие дела не стали.

— Почему?

— Едва ли дуайр пожелает променять это тело, — мужчина легонько сжал мою руку, — молодое, привлекательное и принадлежащее адаре, на моё, старое и жизнью изрядно пожеванное.

Ну, так-то резон в этом есть. Я бы точно не поменяла.

— А коли всё же пожелает, то к его услугам есть тела мужчин куда моложе и свежее меня, — Ворон ловко, избегая столкновений с азартно обменивающимися, вывел меня из толпы к краю площадки, где было посвободнее. — Где озейн Долстен?

— Где-то здесь.

— Вы у кого-то остановились?

— Можно и так сказать.

— У кого?

— Во-он в том ходячем замке остановились, — ткнула я пальцем в сторону поднимающегося поодаль склона.

Виргил проследил за направлением указующего перста, нахмурился, не углядев ничего похожего на жилой дом. Осмотрел склон повнимательнее и наконец заметил трубы и верхнюю часть носа паровоза. Больше с места, где мы стояли, не разглядеть, но и увиденное Ворона впечатлило.

— Вы к проклятым прибились?!

— Угу, — я рывком высвободила руку. — Вообще занятная штука, эта ваша мировая сеть… вечно мне рояли в кустах подкидывает… иногда даже казаться начинает, что она куда более разумна, нежели вы себе представляете. Так о чём это я? Сеть перебросила меня… нас с Дуганом на перепутье… ровно на то самое, где в числе прочего расположен Глос. А знаешь, кто ещё обнаружился на этом перепутье, помимо подобравших нас ветреных? Костас обнаружился, избитый и истощённый. А следом за ним нарисовался ты и, заметь, всё на том же перепутье. Хорошо хоть, не совсем уж рядышком. Удивительное совпадение, не находишь?

Виргил прекратил изучать блестевший на солнце металлический корпус и повернулся ко мне.

— Ты на что-то намекаешь?

— Намекаю, — я посмотрела прямо в светлые синие глаза. — Твоих рук дело?

— Что моих рук дело? — сознаваться птица ворон не спешила.

— Ты… ну, может, не ты лично, сомневаюсь, что здесь такая великая проблема нанять парочку ребят покрепче, дабы проучить попутавшего берега товарища… избил Костаса и бросил его в степи? Если повезёт, сам там и подохнет… медленной мучительной смертью. Удобно… вроде как и не совсем убийство, и концы в воду, и не хватится никто. Нет тела — нет дела.

— Дуайр или нет, но следила бы ты за языком.

— Тогда какого хрена ты тут делаешь, в четырёх… или сколько там… днях пути от Глоса? Что, перепутий больше нет?

— Дела, — отрезал Виргил.

— Что за дела здесь могут быть у выходца из домена? — красноречиво махнула я рукой в сторону посёлка.

— Тебя не касаются.

— То есть это не ты? А кто тогда? Алишан громил наняла?

— Язык прикуси, девочка, и впредь думай, что и кому говоришь, пока до неприятностей не доболталась. И прояви больше благодарности…

— За что?

— За сочетаемого твоего.

— Он-то тут при чём?

— При том. Или кому, ты думаешь, ты обязана своевременным его наличием?

— Оруму… то есть зеркалу.

— Мне, — возразил Виргил с акульей ухмылкой.

— Тебе? — опешила я. — На кандидатуре Филиппа настояла Алишан, ты здесь с какого бодуна?

— А кто говорит о Филиппе Катрино? — Ворон огляделся, убеждаясь, что поблизости никого, и голос понизил. — Чужая тень, застрявшая в чужом теле, неужели ты искренне полагала, будто Дон появился на твоём пороге сугубо потому, что влюбился в тебя с первого взгляда? Удобный, норовящий угодить тебе амодар, охотно закрывающий глаза на все твои причуды, готовый мириться с твоими странностями… кое в чём напорист, дерзок, но ровно настолько, чтобы произвести на тебя нужное впечатление. Алишан выбрала Катрино, да и пускай… Дону второй сочетаемый не помеха. И Катрино не спешил принимать оказанную ему высокую честь…

Я слушала Виргила, с трудом понимая, о чём он вообще толкует. Люсьен, он… он что, действительно…

Люсьен появился в доме Ворона, едва я переступила его порог. Он вплёлся в мою личную сеть без моего ведома, он сам предложил себя в сочетаемые, он всё время крутился рядом, не взирая на наличие Филиппа и неодобрение Алишан и Виргила. Да и Виргил выражал неодобрение самоуправством какого-то левого парня очень уж сдержанно… при всём том, что парень тот из его не вполне законной тусовки, хорошо ему знакомый. И Виргил предложил провести первое сочетание «вот прямо щас», с места не сходя. А явленный зеркалом образ… значат ли слова Ворона, что не подвернись под руку Алишан Филипп, и Люсьен преспокойно занял бы место кошкожаба? Подогнать под мутанта в парике можно кого угодно, было бы желание с фантазией на пару…

— Люсьен… — наконец выдавила я.

— Я его нанял, — припечатал Виргил безжалостно. — Пока Алишан пыталась выйти на твой след… на след Феодоры… она раз-другой посетовала, что стоило провести сочетание раньше… количество проблем точно уменьшилось бы. И я подумал, почему бы нет? У меня как раз парочка свободных амодаров есть на примете… один постарше, поосновательнее, другой помоложе… правда, закопчённый да вертлявый больно, зато согласился сразу. Отчего б не согласиться-то за кругленькую сумму и перспективы безбедной сытой жизни в доме Алишан?

Люсьен знал то, о чём узнать никак не мог — если только не получил информацию напрямую от Ворона. И эта его настойчивость, готовность вступить в адарский гарем… в то время как Филипп в открытую нос воротил и участь свою принял с опозданием и видом великомученика…

— Возрастом тебе ближе и обстоятельства вашего знакомства… тебе, вернее, Феодоре явно нравятся такие вот внезапно выскакивающие из-за угла прилипчивые ловкачи, убедительно притворяющиеся, будто всё произошло совершенно случайно. Впрочем, сколь вижу, в этом вы с Феодорой различаетесь несильно.

Да уж, случайное знакомство с парнем на побегушках в доме человека, явно занимающего не последнее место в криминальном мирке Риджа. А я всё за чистую монету приняла… ну да, были странности, но у кого их не было? Тем более в глазах попаданки, для которой странно вообще всё вокруг?

— Только я — не Феодора, — процедила я.

— Не Феодора, — согласился Виргил преспокойно. — Потому-то я и заподозрил, что Дон решил всё переиграть на свой лад.

— Вообразил, что мы с ним в сговоре? — припомнила я вороновские обвинения в квартире Ормонда.

— Да. Он раньше нас с Алишан прознал, кто ты, и переметнулся. Вряд ли даже такой, как он, связался бы с дуайром, так что, думаю, ты действительно всего-навсего чужая тень. Ты могла его обмануть… но пока ты демонстрировала на редкость мало хитрости и изворотливости существа, вынужденного многие годы скрывать истинную свою сущность, выживать в чуждом ему мире.

— Что же тогда в квартире Ормонда ты изображал ужас ужасный от мысли, что я могу оказаться дуайром? — я скрестила руки на груди, хотя больше всего хотелось без лишних прелюдий врезать этому доброхоту.

Ишь, благодарностей захотел! Осчастливил эту взбалмошную недалёкую истеричку, неразумную сестрицу своей возлюбленной, дополнительным сочетаемым и полагает, что она, то есть я, пищать от восторга должна и в пояс ему кланяться?

— Такая вероятность была.

— Нынешняя твоя реакция подтверждает, что процент её был невысок.

— Последний задокументированный случай обнаружения дуайра среди людей датируется прошлым веком. Это было… почти шестьдесят лет. Как связывающие, адары чаще сталкиваются с теми, кого большинство обычных людей привыкло считать байками и страшными сказками для малых детей, но и адары видят тварей из переломов не так часто, как может показаться.

Таки да, вероятность была.

Приближающаяся к нулю в глазах Виргила, но достаточно высокая по мнению Алишан. Она-то меня опасалась по-настоящему, без игр и притворства в стиле Ворона.

— Алишан знает?

— О чём? О дуайре?

— О Люсьене. Хотя нет, не говори… не знает. И о манипуляциях твоих не догадывается. Она хоть в курсе, чем ты по жизни занимаешься, или воображает, будто ты какой-нибудь добропорядочный буржуа?

— Кто? — последнее слово осталось для Виргила загадкой.

Из собравшихся в центре площади людей вынырнул Дуган, присмотрелся с подозрением к моему собеседнику и, узрев знакомое лицо, поспешил к нам.

— Озейн Ворон, если не ошибаюсь?

— Озейн Долстен, — Виргил склонил голову в знак приветствия.

— Какие нити вас сюда привели?

— Дела.

— На перепутье? — Дуган свой мир знавал получше меня, но и он с трудом представлял, какие дела на перепутье могут быть у жителя домена.

— Озейн Долстен, поскольку Виргил сюда прибыл явно не в одиночку, то, полагаю, его адару не затруднит перенести в домен второго пассажира, — я пошарила взглядом по собравшимся, выискивая среди женщин местных и из ветреных даму, не относящуюся ни к первым, ни ко вторым.

Ага… вон та брюнетка с краю делает вид, будто её интересуют резные поделки из камней, но в нашу сторону глазами так и стреляет. Больше на нас никто не смотрел, остальные действительно заняты товарами и обменом.

— Подбросит до Бертерского домена… или до Фартерского, где вы сможете связаться с Алишан, и она вас заберёт, — развила я идею и повернулась к склону. — А я пойду.

— Куда? — не понял Дуган.

— Туда.

— Обратно к проклятым?

— Какая разница? Я не дуайр, поделиться полезной информацией о местонахождении Феодоры не могу, а от общих сведений о моём мире всем ни холодно, ни жарко. Перемещаться нормально не умею и сочетаемые у меня… какие придётся. Может, они мне вовсе никто, так, случайно прилепились, — и, не дожидаясь реакции мужчин, направилась к тропинке, бегущей по склону.

Провожаемая двумя взглядами, я почти бегом добралась до вьющейся меж камней тропинки, поднялась по склону и укрылась в первом вагоне. Ветреных в поезде осталось человек пять-шесть, и никто не помешал мне забиться в зал ожидания, перевести дух и попытаться сгрести уныло расползающиеся мысли в более-менее связную кучку.

Врезать Виргилу хотелось по-прежнему.

А ещё сесть и пореветь от души.

Нет, плакать не буду.

Как-нибудь в следующий раз.

Возможно, Филипп действительно приходится мне сочетаемым, а не рандомным челом, неудачно угодившим под неуёмную длань Алишан.

Возможно, Люсьену я интересна сама по себе, в отрыве от финансового положения Феодоры и всего, что она, как адара из богатой семьи, могла дать.

В конце концов, они оба решили остаться со мной, зная, что я не Феодора и за мной больше не маячат деньги с перспективами утешительным призом за старания и страдания.

Вот только… за всё это время Люсьен не счёл нужным признаться, что работает — работал — на Виргила и действует по его указке. Да и мало радости выяснить вдруг, что симпатичный тебе мужчина, с которым ты спишь уже не первую неделю, согласился на эту самую постель за деньги. То есть я и раньше понимала, что Люсьен рвётся в мой гарем отнюдь не из-за любви с первого взгляда ко мне, но по причинам сугубо меркантильным… однако есть разница между денежным вознаграждением в перспективе — может, до оплаты дойдёт, а может, нет, — и уже полученным на руки. Ещё и по задумке Ворона…

Со злости пнула ближайшую стену, взвыла от боли и запрыгала на одной ноге. Стена была внешняя, металлическая и пинать её чревато.

Как и связываться с мужчинами, слишком настойчиво лезущими в твою жизнь.

— Дора? — прохрипели позади, и я замерла на одной ноге, ухватившись за стену.

Пошатывающийся, прихрамывающий Костас устремился ко мне с прытью, которую трудно ожидать от человека в нынешнем его состоянии.

— Дора, с тобой всё в порядке? Зачем ты это сделала?

— Варвара, — напомнила я и попрыгала к ближайшей скамье. Села, задрала штанину, расшнуровала и осторожно сняла ботинок.

— Да… прости, я забыл, — облачённый в длинную серую рубаху, босой и лохматый, Костас и сам привалился к стене. В поезде он много спал, его регулярно кормили и поили и потому выглядел он немного лучше, нежели два дня назад. Смотрю, уже ходит самостоятельно, пусть и нетвёрдо. — Увидел тебя и… и как в прошлое вернулся.

Все пальцы на месте, вроде ничего не сломано.

— Что, Феодора тоже железные стены пинала с дури?

— Нет. Но ты так похожа на неё…

— Потому что это её тело.

— Её. Однако ты его изменяешь… по-своему.

Я подтянула модифицированный из чулка гольф, заменяющий мне носки, и надела ботинок. Костас добрался до скамьи, тяжело опустился на край.

— Что-то случилось?

— С чего ты взял?

— По лицу вижу. У тебя… у неё тоже выражение такое бывало, когда что-то не шло должным образом… или когда она узнавала нечто тревожное, бередящее её сердце.

Тоже мне, менталист хренов. А то люди стены дубасят от хорошей жизни!

— Ничего не случилось, — огрызнулась, резкими движениями шнуруя ботинок.

— Ложь, — мягко пожурил Костас.

Ещё немного, и я его прямо на месте добью и скажу, что так и было.

— Тебе-то какая разница? Я не Феодора и в неё не превращусь, сколько ты меня ни разглядывай, — я затянула узел потуже, одёрнула штанину и выпрямилась. — Её к тебе чувства во мне не теплятся, зато есть кое-какие фрагменты из её памяти. И пусть я лично при сём не присутствовала, но твои попытки её загнать вкусила сполна.

Костасу хватило совести смутиться и взгляд отвести.

— Я не… не хотел, чтобы всё закончилось… как закончилось.

— Алишан права — ты тупо загнал девушку как лошадь и всё потому, что опасался, что суровая старшая сестра до вас доберётся и ата-та по попе за побег сделает?

— Прости.

— Ты не у меня прощения просить должен.

— Верно, — Костас вскинул буйную головушку, устало провёл ладонями по лицу, словно надеясь смахнуть с себя липкую паутину вины. — Я позвал Дору с собой, пообещал ей свою любовь, вечную преданность и иную, лучшую жизнь, но уберечь не сумел. Я хотел, чтобы мы были вместе, чтобы Дора ни в чём не нуждалась, и ненавистный ей долг перед родом не довлел над ней.

— Как бэ она и без тебя не нуждалась, — напомнила я.

— А долг перед родом? А долги её… Тебе известно, что Алишан настаивала на проведении сочетания?

— Так настаивала, что дотянулась до последнего.

И даже тогда провела его лишь с подачи Виргила.

— Истинные желания и чаяния Доры мало её заботили, — голос Костаса постепенно обрёл крепость, появились в нём непререкаемые, жёсткие нотки человека, уверенного в своей правоте. — Для Алишан долг важнее, она-то свой выполнить не сумела. Родила мальчишку, бесполезного для адар, будущего лощёного хлыща и прожигателя жизни как её братец, а потом и сочетаемого своего потеряла. Думаешь, мне неизвестно, чем Александр твой… брат Доры занимается? Было время, в одних кругах вращались, за одними столами встречались. И про женщин его, коим несть числа, знаю, и про ночи кутежа в компаниях похуже моей, и что за карточный стол садился часто, а выигрывал редко.

Очень интересно. Получается, Александр тот ещё тусовщик, игрок и гуляка?

Следовало ожидать. Александр не Люсьен, с малых лет ни в чём не нуждался и, в отличие от сестёр, от него ничего не требовали. Вот и вырос типичный представитель золотой молодёжи.

— Задумалась ли Алишан о возможности обретения другого сочетаемого и рождения желанной дочери? — кажется, Костас вошёл во вкус, ибо излагал мысли всё громче, экспрессивнее. — Едва ли. Чуть оплакав мужа, бросилась безо всякого стыда в объятия этого вора и пройдохи Ворона, а исполнение долга возложила на Дору. Но когда Дора пожелала избрать себе мужчину по сердцу, не по велению зеркала, заявила, что мужчина этот негоден, не подходит молодой адаре, что Феодоре должно сочетаться согласно традициям, а о недостойном мужчине следует позабыть. Вероятно, как сама она позабыла, кого на своё ложе пустила и каков он, дражайший её любовник.

— А чего хотела Дора? — парировала я. Любопытно, конечно, посмотреть на Федину семью глазами человека стороннего, но, боюсь, мой интерес Костас примет за согласие с его мнением. — Свалить с любовью всей жизни к чёрту на кулички и проматывать в этом прекрасном далёко деньги, вырученные за стыренные у злобной сестрицы брюлики? А как бабосик закончится, сесть, ручки трепетно сложить и ждать, пока ты по-мужски разрешишь все жизненные неурядицы? Она вроде работать была готова, но ты сказал, нет, не женское это дело, я сам тебя обеспечу. И? Ты даже побег организовать не смог, всем занималась Феодора.

— Перемещения — дело адары, — сурово отчеканил мужчина.

— Как и воровство семейного состояния? — внезапно меня осенило. — Кстати… кто из вас двоих додумался прихватить бумагу для вестника? Дорогая штука, эта ваша бумага, однако у Феодоры был если не доступ к ней, то возможность её приобрести… только вот в воспоминаниях её о бумаге ничего нет.

Костас помолчал, изучая зал недовольным взором.

— Бумагу взял я, — признался он неохотно.

— Зачем?

— Для связи… на крайний случай.

— Например?

— Случаи всякие бывают.

— На диво быстро она пригодилась, — поразмыслив, решила ещё кое-что уточнить, пока Костас в подходящем для бесед настроении: — Помнишь, кто тебя избил?

— Двое… трое… похожи на местных жителей, — мужчина нахмурился, плечи его опустились, будто былой пыл сдулся воздушным шариком. — После твоего… вашего отбытия я вынужден был задержаться в Глосе… остался в той гостинице… что ещё было делать? Только ждать да всея Отца молить, чтоб кто из ветреных туда заглянул. Как-то вечером эти двое… трое и объявились. Я ужинал в зале… выпил немного…

Или много.

— Они подошли… слово за слово, и… хозяин велел нам убираться и не громить его заведение…

Пьяная драка?

Похоже на то.

— Мы вышли. Очнулся я уже далеко от города.

Понятно.

Я встала, сунула руку во внутренний карман куртки, проверяя, на месте ли карта.

— В общем… в рыбацком посёлке Виргил Ворон околачивается, так что имей в виду. Впрочем, я сдала ему Дугана и если Ворон и впрямь столь сильно печётся о благополучии и спокойствии Алишан, то в первую очередь постарается вернуть отца Феодоры домой и уже потом займётся своими загадочными делами, — и я направилась к двери.

— А ты куда?

Сегодня всех интересует, куда моей душеньке лыжи навострить угодно…

— А я на практическое занятие.

Разыскала Виктора, оставшегося за старшего, поблагодарила за помощь посильную, за хлеб, за соль, заверила, что сама со всем разберусь, и поскорее сбежала из поезда, пока никто не сообразил, куда и зачем меня понесло. Конечно, ветреные вряд ли попытаются меня остановить, сдалась им сто лет в обед какая-то залётная недоадара… но мало ли.

Точка перелома отмечена на карте короткой зигзагообразной линией, расположенной, насколько возможно судить, недалеко от посёлка. По крайней мере, я надеялась, что действительно недалеко и добраться туда пешком труда не составит.

Пройдя по верхнему краю склона, я остановилась, достала и развернула карту. Море по левую руку от меня, щербатая степная даль по правую, посёлок и поезд остались позади. Каменистая, вылизанная волнами полоса пляжа сузилась, убегая к багровым скалам-рогам, вонзающимся в расчистившееся голубое небо. Склон заметно прибавил в высоте, стал более крутым, кое-где отвесным, теперь по нему просто так не спустишься. Прямо по курсу появились низкорослые сосенки неровной грядой и чахлые кустики. Чем дальше я отходила от посёлка, тем сильнее вязли его шумы и гомон в рокоте прибоя, криках чаек и поскрипывании кривых стволов на ветру.

Согласно карте, зигзаг упирался ровнёхонько в россыпь линий волнистых, обозначавших море. Разделяла их жирная линия берега, дополненная кружочком посередине — логика намекала, что это собственно посёлок. Долгота и широта не указаны, разметка по сторонам света отсутствовала, и ориентироваться предполагалось исключительно по схематично набросанным квадратам, которые хрен разберёт что обозначали. И если я ничего не попутала в доморощенной этой картографии, то перелом должен быть прямо передо мной.

А если попутала, то позади.

Я покрутила карту так и эдак, повернулась вокруг собственной оси.

Посёлка отсюда не видно, поезд гляделся уменьшенной игрушечной копией, нестерпимо бликовавшей на солнце. Дома, стоящие наособицу, больше сосредоточены на другой стороне бухты, с этой мне только один попался, притулившийся у самого обрыва. И поскольку вряд ли даже местные станут селиться впритык к перелому, то, надо полагать, всё-таки я не ошиблась.

Сложила карту, запихнула её в карман и пошла дальше.

Миновала одинокую гряду сосенок, не без труда перелезла через нагромождение тёмно-серых валунов по другую её сторону и наконец увидела его.

Перелом.

Выглядел он… странно, пожалуй. Я представляла себе плотную мглистую пелену, поднимающуюся на немалую высоту. Или кажущуюся непроницаемой чёрную стену. На худой конец настоящий разлом, рассекающий землю надвое, и чтобы из него какая-нибудь энергетическая волна сочилась, молнии сверкали, и бездна огненная со дна подмигивала. А по факту…

Плато каменистое, небольшое, расположенное под маленьким наклоном. Слева отдалившаяся синева моря, справа выцветший отрез степи. По краю редкие деревца торчали остатками частокола вперемешку с камнями, воздух слабо искрился, трепетал, будто тюль на сквозняке, и потрескивал, словно я возле ЛЭПа стояла.

И всё.

Если бы воздух посреди каменной площадки не рассыпался быстро тающими искрами, точно куча оголённых проводов под напряжением, не сминался огромным листом бумаги и не шёл рябью марева, я ни за что не догадалась бы, что тут берёт начало грань перелома. И куда она, кстати, идёт дальше? Диковинный спецэффект ограничивался пределами площадки, никак не проявляясь ни поодаль в степи, ни на линии берега внизу, ни тем более в морской дали. Когда на минуту-другую воздух становился абсолютно прозрачным, обычным, можно было разглядеть и дальний край плато, и убегающий вниз склон, и поднимающийся к небу рог бухты.

Может, всё же ошиблась и передо мной вовсе не перелом, а… ещё какое-то местное явление?

Неважно. Что есть, то есть, с тем и будем работать. Даже если это и близко не пресловутый перелом, то я всё равно остаюсь адарой, способной перемещаться когда захочу и откуда захочу, а не строго с определённой точки.

Я неловко сползла с валуна, осторожно сделала шаг-другой по идеально выглаженной каменной поверхности. Воздух в пределах площадки неожиданно тёплый, колючий немного, словно старый бабушкин свитер. Ветра, временами довольно сильного, здесь не чувствовалось, наоборот, резко стало душно, все звуки стихли, как отрубленные. Отряхнув одежду, я потянулась, глубоко вдохнула и выдохнула, пальцы размяла, как Алишан делала. Закрыла глаза и мысленно обратилась к урокам Надин.

Представить условную мандалу.

Начинать с центра и двигаться по солнцу.

Я центр, я точка отсчёта для себя самой. Соответственно, с себя и начинаю.

По солнцу… слева направо или справа налево?

Треск стал громче, отчётливее, в ушах зазвенело, сердце забилось быстрее, у самого горла. Белые пятна, прыгавшие под веками, вдруг закружились сильнее, слились в единое слепящее полотно.

Справа налево.

Полотно дрогнуло, в лицо пахнуло жаром. На мгновение остро захотелось открыть глаза, посмотреть, что там происходит, а пуще того, развернуться и сбежать из странного этого места, но я заставила себя стоять неподвижно.

Не паникуем. Подумаешь, потеплело резко, и дышать стало тяжело…

Надо увидеть сеть… где она тут есть?

Сквозь оглушающий звон пробилось шипение. Громкое, отчётливое, непонятного происхождения. Горло будто невидимая рука сдавила, а может, нехватка кислорода сказывалась. Я покачнулась, чувствуя, как то ли ноги норовят разъехаться на гладком камне, то ли земля дрожит. И глаза всё-таки открыла — чтобы подавиться остатками воздуха в сжатом, жалко хрипящем горле. Туманное, неясных очертаний нечто заполнило собой пространство вокруг, нависло и тянуло ко мне множество призрачных щупалец. Что за…

Внезапно сбоку навалилось что-то тяжёлое, толкнуло, обхватило, стиснуло и уронило куда-то в темноту.