Наша тайна

16

Дебора позвонила Джону, но тот ничего не слышал о расследовании окружной прокуратуры. Она позвонила Холу, узнала, что тот в суде, и оставила ему сообщение. Не имея никакой информации, она ничего не сказала Грейс, когда дочка позвонила и поинтересовалась, как Джил. Дебора позвонила Грэгу, но и ему пришлось оставить сообщение.

После обеда она принимала пациентов, и, похоже, каждый страдал от какой-то утраты, начиная с женщины, оставшейся без работы, и заканчивая той, у которой отобрали дом, или той, которая потеряла мужа и не могла ни спать, ни работать, ни радоваться внукам. Дебора неожиданно для себя обнаружила, что постоянно говорит о сдерживаемом гневе.

Когда она собиралась отправиться в кондитерскую, позвонила Карен. В ее голосе слышалась паника.

— Мне кажется, что-то не так, — сказала она.

Дебору на короткое мгновение охватил страх.

— Что именно не так?

— У меня головная боль, которая уже неделю не прекращается.

Вспомнив, что несколько дней назад они виделись, Дебора успокоилась.

— Неделю?

— Ну, может, не неделю. Может, три или четыре дня.

— Почему ты не сказала мне раньше? — спросила Дебора. Она забросила ремень сумки на плечо и собрала бумаги.

— Потому что я терпеть не могу сообщать о малейшей боли и говорю себе, что ничего страшного. Я забываю о боли, когда занята, но как только расслабляюсь, она опять появляется. Боль не острая, но просто изводит меня. — Карен заговорила быстрее. — Ты была права, когда рассказывала о том, что происходит, когда приближается годовщина моей операции. Поэтому я и убеждала себя, что ничего страшного нет. Но что, если это не так?

Дебора вышла из кабинета. Дверь в кабинет отца была открыта. Он уже ушел.

— Где болит?

— По-разному. Иногда сзади, иногда спереди.

— У тебя появляется тошнота или рвота? — спросила Дебора, оставляя бумаги на столе администратора.

— Нет.

— Ия знаю, что ты занималась на тренажере, поэтому можно заключить, что онемения в руках или ногах тоже нет. — Она погасила свет. — Честно говоря, не думаю, что это что-то серьезное, Ка, — сказала Дебора, включая сигнализацию. — Конечно, можно сделать томограмму, но давай подумаем, нет ли другой причины.

— Например? — спросила Карен. Она явно могла назвать одну, только одну причину.

Дебора это понимала.

— Чрезмерное напряжение зрения. Новые солнцезащитные очки, которые ты купила. Возможно, неправильно подобраны линзы. — Она вышла и закрыла дверь.

— Линзы те же, я только поменяла оправу.

— Хорошо. Если не усталость глаз, то, может быть, усталость мышц. Ты ощущаешь напряжение в области шеи?

— Да.

— Тогда это возможно, — сказала Дебора, садясь в свою машину. На парковке осталась только она.

— Даже когда болит передняя часть головы?

— Это может быть из-за гормонов.

— Месячные у меня закончились неделю назад.

— Возможно, у тебя меняется цикл.

— Меняется? Ты имеешь в виду климакс? Я слишком молода.

— Не как при климаксе, просто меняется. Но еще это может быть из-за переутомления. — Было еще много причин головной боли, которые Дебора могла перечислить. — Как ты спишь?

— Плохо, — погрустневшим голосом ответила Карен и добавила: — Я полночи провела, глядя на Хола.

— Что? — спросила Дебора, но уже знала, что услышит дальше. Что-то ей подсказывало, что именно в этом причина проблемы.

— Он спит как убитый. Никогда такого не было, Дебора. Это он всегда не спал по полночи. Говорил, что постоянно думает о работе — просто не может отвлечься. Неужели Хол вдруг перестал думать о работе? И не скажешь, что он утомляется от занятий любовью. Мы редко это делаем. А сегодня? Я не могла ему дозвониться. В последнее время я никогда не могу ему дозвониться. Я проверяла его — звонила по незначительным поводам и оставляла сообщения. Я не всегда просила мне перезвонить — Хол терпеть не может, когда ему надоедают, — но он мог бы и догадаться. По крайней мере, на некоторые сообщения, которые я передавала, стоило ответить. Или он вправду занят, или не желает со мной разговаривать.

Деборе хотелось посоветовать послать его подальше, что было вполне в ее духе, но не в духе Карен. Поэтому Дебора сказала:

— Не думаю, что у тебя опухоль мозга. У тебя болит голова из-за перенапряжения.

— Но я серьезно.

— Рак тоже серьезная болезнь, и она всегда доставляет беспокойство, но не думаю, что причина твоей боли в этом.

— Ты считаешь, это из-за Хола, — сказала Карен. — Может, я веду себя глупо. Ты сама говорила, что он красивый мужчина. Просто я занимаюсь спортом и закрашиваю седину, трачу целое состояние на кремы, чтобы кожа была гладкой, а когда кажется, что он ничего не замечает, то начинаю думать, что что-то не так. Звонков больше не было. Я уверена, что ты права: просто какая- то женщина хотела бы его заполучить, а поскольку не может, то хочет испортить нам жизнь. — Ее голос изменился. — Я все выдумываю. Точно. — Карен вздохнула. — Ладно, мне уже лучше. Спасибо, Дебора.

Дебора не очень хорошо себя чувствовала. Она была уверена, что у Хола роман. Уверена, насколько возможно быть уверенной без неопровержимых доказательств, но ничего не могла сказать Карен. Что бы это дало? И что, если она ошибается?

Хол ей тоже не перезвонил.

А Грэг перезвонил. Услышав о диагнозе Дилана, он не переставал спрашивать, как она могла пропустить признаки беды. Он был расстроен. Ему нужно было найти виноватого. Но Дебора и так чувствовала себя достаточно виноватой.

— Я спрашивала. Он сказал, что все в порядке. Я спрашивала снова, и он снова все отрицал. Я все время внимательно к нему присматривалась, но когда мое беспокойство передалось ему? И сколько вреда причинила эта задержка? Очки Дилана корректируют его дальнозоркость. С дистрофией роговицы ничего нельзя поделать, пока он не станет достаточно взрослым для пересадки.

— Все верно, — согласился Грэг. — Но если бы ты сказала мне раньше, я бы поговорил с ним. Ты должна делиться со мной такими вещами, Дебора. Я все еще его отец.

— Что ж, ты уже знаешь, — грустно ответила она. — Кстати, ты не спрашиваешь, почему я так открыто обо всем говорю. Дилан и Грейс у Джил. А я собираюсь забрать обед Ливии и привезти его туда. Джил беременна, и ей предписан постельный режим.

— Джил беременна? — спросил Грэг. — Молодец. Замуж не выходит, я полагаю? Она не обращает внимания на мнение других. Наверное, я женился не на той сестре.

Дебора слишком устала, чтобы возмутиться.

— Ей было шестнадцать, когда мы познакомились, а это значит, что тебя бы судили за совращение несовершеннолетних. — Она не смогла удержаться и добавила: — После этого тебя бы всю жизнь называли мерзким старикашкой. К тому же тогда ты не хотел иметь жену, которая не обращает внимания на мнение других. Тебе нравились очень уравновешенные женщины, по крайней мере, так ты говорил, если не врал. И почему ты решил, что моя сестра захотела бы выйти за тебя?

Дебора заставила себя остановиться, поняв, что злость не прошла, что развод — это еще одна нерешенная проблема ее жизни. Она повернула за угол и заметила серую машину, припаркованную прямо перед ее домом.

— Мы можем поговорить об этом в другой раз? — напрягшись, спросила Дебора. Прежде чем Грэг ответил, она сказала: — Мне пора, — и выключила телефон.

Медленно приближаясь, она рассматривала машину. Впереди сидели двое мужчин. Она подъехала к своему дому, но дверь гаража не открывала. С телефоном в руке Дебора выбралась наружу и подождала, пока те двое сделают то же самое.

Оба были в костюмах. Мужчина, который шел впереди, был немного старше и полнее.

— Доктор Монро? — спросил он довольно дружелюбным тоном.

— Да?

— Меня зовут Гай Филдинг. Моего напарника Джо МакНайр. Мы детективы из окружной прокуратуры. Не могли бы вы уделить нам минутку?

Дебора беззвучно выругалась. Она не хотела с ними разговаривать. Грейс точно не выдержала бы, если бы узнала. Но у Деборы почти не было выбора. Она могла отказаться говорить, но это свидетельствовало бы о ее вине. Она могла вернуться, закрыться в машине, но это было бы ребячеством. Она могла бы попытаться уехать, но тогда они последовали бы за ней.

— У вас есть документы? — наконец спросила Дебора.

Оба сунули руки во внутренние карманы и достали удостоверения. На фотографиях действительно были они.

Она вежливо поинтересовалась:

— Не скажете ли вы, о чем, собственно, будет разговор?

— На прошлой неделе произошла авария. У нас есть несколько вопросов.

— Я полагаю, что еще тогда ответила на все вопросы полиции.

— Верно. Мы читали ваши показания. Просто у нас возникло еще несколько вопросов.

Она кивнула. Не спросив разрешения, Дебора открыла телефон и попыталась дозвониться Холу. Его офис не работал, а мобильный не отвечал. Она нажала на кнопку «отбой», не оставив сообщения, и набрала телефон Джона. Карла соединила ее с его домашним номером.

— Здравствуйте, Джон, это Дебора. Возле моего дома двое мужчин. Говорят, что из окружной прокуратуры.

— Детективы полиции штата, назначенные окружной прокуратурой, — вставил Гай Филдинг.

Дебора повторила это для Джона.

— Я обязана с ними разговаривать?

— Нет, но думаю, лучше поговорить, — сказал Джон. — После вашего звонка я связывался с окружным прокурором. Можете быть с ними откровенны. Вам нечего бояться.

Если бы он знал! Мысль о разговоре с полицией штата ее пугала.

Жестом показывая детективам оставаться на месте, Дебора отошла подальше и тихо сказала в трубку:

— Я не понимаю, зачем они здесь. Я думала, что отчет снимает с меня все подозрения.

— Вдова обратилась в окружную прокуратуру и подала жалобу.

Гражданский иск. А Дебора не позволила себе даже подумать об этом, когда отец сказал, что они звонили.

— Какую жалобу?

— Миссис МакКенна разочарована, что местная полиция не выдвигает обвинения, поэтому обратилась к окружному прокурору. Сегодня утром она поджидала его под кабинетом. Он сказал ей, что ознакомился с делом, поскольку есть погибший, но решение об обвинении кого-либо принимается на местном уровне. Тогда она заявила, что вас покрывают. Как я и ожидал.

— Но меня не покрывали.

— Мы это знаем. — Голос Джона был непривычно тревожным. Дебора подумала, что он не часто находился под подозрением. — Вас оправдала команда из округа.

— И на основе заявления прокурор может предъявить обвинение?

— Нет. Все не так просто. Он ничего не будет предпринимать без достаточных оснований. Его работа состоит в том, чтобы взглянуть на дело непредвзято. Если бы обнаружили халатность с вашей стороны, иск миссис МакКенны был бы удовлетворен. То, что результаты, снимающие с вас подозрение, пришли именно сейчас, просто совпадение.

Было еще одно совпадение, о котором Деборе не хотелось думать. Вчера вечером она разговаривала с Томом, а сегодня утром вдова побежала к окружному прокурору.

— А что насчет странного поведения ее мужа? — спросила Дебора у Джона. — Окружной прокурор должен заинтересоваться этим в первую очередь.

— Он заинтересовался. Но разговор с вами — это часть процесса. Его люди будут разговаривать и со мной и скорее всего захотят побеседовать с Грейс.

У Деборы екнуло внутри.

— Зачем?

— Она была в машине. Мы ее не допрашивали, поэтому так, наверное, будет даже лучше.

Дебора не видела в этом ничего хорошего. Грейс и так трясло, без всяких вопросов.

— Присутствие Хола необходимо? — спросила женщина. Несмотря на все свои недостатки, Хол знал законы.

— Вы можете с ним связаться? — спросил Джон.

— Нет.

— Тогда поговорите с ребятами. Говорите правду.

Дебора кивнула.

— Хорошо.

Она бы с радостью поговорила с ними, только бы они не трогали Грейс.

Закончив разговор, Дебора вернулась к детективам.

Гай Филдинг показал на дом.

— Желаете поговорить там?

«Конечно же нет», — подумала Дебора. Ее дом не был открыт для людей, которые хотели продлить слишком личные во многих отношениях мучения.

— Мы можем поговорить здесь, — сказала она, убрала волосы с лица и оперлась спиной о машину. — Прекрасный вечер. — Хотя солнце было уже низко и деревья отбрасывали длинные тени, было все еще тепло.

— Полагаю, вы звонили Джону Колби, — сказал первый детектив.

Слишком поздно Дебора поняла, что назвала имя во время разговора. Не самый умный поступок, учитывая, что речь идет об укрывательстве. И все-таки по отношению к Джону она не сделала ничего плохого.

— Джон начальник нашей полиции, — объяснила Дебора, — и вел это расследование. Он подтвердил, что вы действительно те, кем назвались.

— Вы часто с ним разговариваете?

— Не чаще, чем с кем-либо другим в таком небольшом городке.

— Но вы говорили с ним об аварии.

— Да, — согласилась она. — Он прибыл на место происшествия сразу же, как только это произошло. Джон задавал вопросы, я на них отвечала. Я видела его на следующий день, когда пришла в отделение, чтобы заполнить протокол.

— Тогда вы тоже разговаривали?

— О заполнении протокола. Джон дал мне бланк и объяснил, сколько копий я должна заполнить.

— Он бывал у вас дома после аварии?

— Мы не ходим друг к другу в гости.

— Но он был здесь?

Она постаралась вспомнить. Дни после аварии были как в тумане.

— Он приходил сюда в день похорон Кельвина МакКенны. На кладбище произошел… инцидент. Он хотел узнать, что именно случилось.

— Ваше присутствие возмутило вдову, — вставил второй детектив.

Дебора подумала, что миссис МакКенна довольно подробно все им рассказала.

— Это была открытая церемония. Я хотела пойти туда.

— Значит, Джон Колби был здесь после похорон, — продолжал Филдинг. — Откуда он узнал, что произошло?

— У нас маленький городок. В любом случае, кто-то из его людей был на похоронах.

— Вы не звонили ему сами?

— Конечно, нет. Это было так унизительно. Я не желала об этом разговаривать. Мне хотелось только спрятаться ото всех. — Визит Тома исправил ситуацию. Тогда и во время их последующих разговоров он рассуждал здраво. Но вчера вечером Том спрашивал о Джоне. Было ли это простое любопытство?

— Вы были сердиты? — спросил второй детектив.

Дебора мысленно вернулась в день похорон.

— На Джона?

— На семью МакКенна.

— Нет. Мне было стыдно и больно. У них горе. Я понимала их чувства. — Она нахмурилась. — Извините. Но мне не совсем ясно, к чему все эти вопросы? — Джон сказал ей об этом. Ей хотелось, чтобы детективы подтвердили его слова.

Но вместо этого Филдинг спросил:

— Разговаривали ли вы еще с Джоном после аварии?

— Да. Я интересовалась отчетом группы по восстановлению событий. Я звонила Джону несколько раз, чтобы узнать, не пришел ли отчет.

— А ваш адвокат не мог этого сделать? — спросил второй детектив.

— Мой адвокат?

— Хол Труттер. Он тоже звонил Джону?

— Вам придется спросить об этом у него самого, — ответила Дебора. Она не собиралась говорить вместо Хола. — Хол как раз мой друг, — подчеркнула она, чтобы показать разницу между их отношениями и отношениями, которые были у нее с Джоном. — Я не нанимала адвоката.

— Он также дружит и с Джоном Колби.

— Они вместе играют в покер.

Первый детектив сказал:

— Давайте вернемся к начальнику полиции. Насколько я понял, он ваш пациент.

— Да. Он и его жена. Мой отец более тридцати пяти лет работает врачом в Лейланде. Я не знаю, когда точно они стали нашими пациентами, но очень давно. Джон ходит к моему отцу, а я наблюдаю Елену.

— Почему так? — спросил второй детектив, явно игравший роль плохого полицейского.

Дебора посмотрела на него.

— Мужчины обычно чувствуют себя комфортнее, если их осматривает мужчина, а женщины — если осматривает женщина.

— Тогда выходит, что вы никогда не осматривали Джона?

Она нахмурилась.

— Какое отношение это имеет к аварии? — Дебора согласилась на разговор, но не на разглашение конфиденциальной информации. — Я понимаю, что вдова расстроена. Она хочет обвинить кого-то в смерти мужа.

— Это Колби сказал?

Он это говорил. Но и Том тоже. Том, которому она рассказала об игре в покер. Том, который знал, что она просила Джона сообщить ей об отчете. Том, которому, как она думала, можно доверять.

— Джону не нужно было этого делать. Я догадливая. С похорон меня выпроводил брат Кельвина МакКенны. Он обвинил меня в том, что я надеюсь выйти сухой из воды.

— А вы надеялись? — спросил второй детектив.

Терпение Деборы было на исходе. Она разочаровалась в Томе, была напугана иском. Переживала за Грейс. Она хотела одного: забрать обед у Ливии и поехать обратно к Джил.

— Вы бы не спрашивали об этом, если бы видели, что на месте происшествия в тот вечер работала команда полиции штата. Они осмотрели все, сфотографировали. Вы не доверяете их отчету?

— В этом отчете ничего не сказано о возможном сговоре между вами и начальником полиции.

— Это вы пришли к такому заключению?! — спросила Дебора. Когда Гай Филдинг встал между ними, подняв руки, она понизила голос, но не намного. Она была в бешенстве. — Полиция штата не нашла никаких доказательств нарушений с моей стороны. В отчете также сказано, слово в слово: «Пострадавший не бежал по дороге до того, как подъехал автомобиль. Он выбежал из лесу прямо под колеса». Это вы тоже расследуете? Честно говоря, я уже начинаю сомневаться, кто здесь жертва. Мы с дочерью пережили такой ужас из-за человека, который легкомысленно бегал посреди ночи при нулевой видимости. Лично я думаю, — она перевела взгляд с одного детектива на другого, — что вы не там копаете.

— А где нам копать? — спросил первый детектив, с ноткой в голосе, которую Дебора решила принять за уважение.

— Вдова. Спросите у нее, что ее муж делал там в такой вечер. Спросите, почему на его одежде не было светоотражающих элементов и почему у него не было знака, что он принимает препарат, который может стать причиной смертельного кровотечения. Спросите, почему ей так сильно хочется повесить эту смерть на кого-нибудь другого.

Не успела серая машина свернуть за угол, как Дебора набрала номер Карен.

— Хол дома?

— Еще нет, но он звонил. Одному из его клиентов предъявлено обвинение в суде. Хол несколько месяцев работал с обвинителями, чтобы этого избежать, но теперь клиент запаниковал. Хол с ним. — Она помолчала. — Когда я слышу истории вроде этой, то чувствую себя виноватой за то, что воображала Бог знает что. Скажи мне, что я дура, Дебора.

— Ты не дура, — возразила Дебора. — Ты — человек.

В ее голосе наверное было больше нетерпения, чем ей хотелось выказать, потому что Карен спросила:

— Что-то случилось?

Дебора могла сказать только:

— Вдова Кельвина МакКенны обратилась к окружному прокурору. Передашь Холу, чтобы перезвонил, когда вернется?

— О, дорогая, мне так жаль. Я передам.

— Мне на мобильный.

— Конечно, — сказала Карен.

Возможно, история, которую Хол поведал Карен, и была правдой, но у Деборы не было настроения выслушивать объяснения. Она снова набрала номер его мобильного и на этот раз оставила на автоответчике сообщение.

«Не знаю, где тебя черти носят, Хол, и с кем ты, но если ты не перезвонишь мне в течение часа, я найму другого адвоката».

Сосредоточив всю свою злость на Холе, Дебора вошла в дом, схватила кастрюлю с тушеной курицей, отнесла ее к машине и поставила на пол.

К Джил Дебора возвращалась, поминутно поглядывая на часы. Она решила ничего не говорить Грейс до разговора с Холом. Один час. Это все, что она могла ему дать.

Ему понадобилось сорок минут, и позвонил он не в самый удачный момент. Дебора разогревала обед в кухне у Джил и была настолько рассеянна, что три раза спросила у Дилана, как тот себя чувствует. Грейс оказалась ближе всех к телефону, когда раздался звонок. На дисплее она увидела имя Хола.

— Чего он хочет? — спросила девочка, передавая телефон Деборе.

Дебора не смогла сказать неправду. Один раз она уже это сделала, и ложь стала стеной между нею и Грейс.

— Возникли проблемы с вдовой, — ответила она дочери, а потом спросила Хола: — Где ты был? — В ее голосе звучала неприкрытая злость, но ей было наплевать.

— Срочно нужно было встретиться с клиентом. Что случилось?

Войдя в гостиную, Дебора рассказала ему о детективах. Отвечая на его нетерпеливые вопросы, она как можно подробнее передала разговор.

— Они ищут, — сказал он.

— Что ищут? Отчет группы по расследованию аварий снял с меня подозрения. Разве нет? Что еще они могут найти?

— Вдова утверждает, что местная полиция подделала вещественные доказательства.

— Но Джон не собирал вещественные доказательства. Этим занималась команда из округа.

— Успокойся, Дебора, — сказал Хол. — Умер человек. Им нужна стопроцентная уверенность, что расследование проводилось должным образом. Они всего лишь выполняют свою работу.

— Они отнимают у меня время!

Он вздохнул.

— Только не говори этого им. Ты же не хочешь их рассердить. Препятствование отправлению правосудия — это уголовное преступление.

— Уголовное преступление?

— Но ты ведь не говорила детективам ничего такого, чего говорить не следовало? Нужно было позвонить мне.

Уголовное преступление? Она справилась с минутной паникой.

— Я тебе звонила. Ты был недоступен. Ты всегда недоступен. — Обвинение в уголовном преступлении — это плохо. — Где ты был?!

— Ты разговариваешь, как моя жена.

— Видимо, у нее есть на то основания. Что происходит, Хол? Ты нужен людям, а тебя нельзя найти. В последнее время ты слишком часто играешь в рэкетбол.

Он помолчал, потом осторожно спросил:

— Ты меня в чем-то обвиняешь, Дебора?

— Посмотрим. А ты виноват?

— Я — нет. Давай поговорим о тебе. Признание в уголовном преступлении — это очень серьезно. Черт, если окружной прокурор выдвинет обвинение, тебя устранят от работы до решения суда. Ты этого хочешь?

— Нет. Я ничего этого не хочу! — закричала Дебора.

— Поэтому меня тоже злить не стоит. Я знаю окружного прокурора. И могу договориться. Возможно, это твой единственный шанс похоронить дело раз и навсегда.

Дебора могла бы огрызаться, утверждая, что никакого укрывательства не было и что он меняет тему разговора, но тут увидела, что из дверей кухни на нее смотрит Грейс. Усилием воли женщина заставила себя успокоиться. Хол был прав. Злить его было не в ее интересах.

— Хорошо, — сказала она. — Спасибо, что перезвонил. Мы можем поговорить завтра?

— Как захочешь, дорогая. Если я тебе нужен, звони. — Он отсоединился.

Если у Деборы и были какие-либо сомнения, они исчезли. Этот ублюдок изменял жене.

Но сейчас на нее перепуганными глазами смотрела Грейс.

— Это еще не закончилось, — сказала она. — Это никогда не закончится.

— Закончится, — пообещала Дебора. Убрав волосы с лица, она попыталась рассуждать здраво. — Мы всегда знали, что есть такая вероятность развития событий. Вдова сердится. Она чувствует, что должна что-то предпринять.

— Скажи им, — прошептала Грейс.

Дебора подошла к ней. Но когда она хотела взять дочь за руку, Грейс скрестила руки на груди. Дебора испытала чувство утраты. Так чувствует себя человек, которому необходимо прикосновение другого человека.

Понимая, что находится на грани истерики, но не может позволить дочери это заметить, Дебора спросила:

— Что хорошего в том, что я расскажу? Это ничего не изменит. Вдова подала в суд. Ей все равно, кто был за рулем, Грейс. Она утверждает, что Джон не провел тщательного расследования. Но расследование проводила группа из округа, поэтому дела заводить не будут. Окружной прокурор не выдвинет обвинение.

— И мистер МакКенна не умрет? — спросила Грейс, тихо развернулась и ушла.

Дебора не могла сказать, случилось это из-за упоминания имени МакКенна или как естественный результат размышлений, но поссорившись и с детективами, и с Холом, она сосредоточилась на Томе. Ее злость нарастала медленно, почти неосознанно, закипая одновременно с обедом Ливии. Дебора не была уверена, что Том был ее другом, но чувствовала себя преданной. Она понимала, что это глупо, но ничего не могла поделать.

Дилан уснул. Дебора попыталась поговорить с Грейс, для поддержания разговора воспользовавшись беременностью Джил, но девочка отделывалась ничего не значащими односложными ответами, а потом попросила дать ей возможность сделать домашнее задание, написать карточки со словами и вызубрить биологию перед экзаменом. Если бы у Деборы было больше сил, она обсудила бы еще и это, потому что список дел показался ей слишком длинным.

Но она устала спорить. Оставив Грейс в покое, Дебора забралась в кровать. Но сон не шел. Проворочавшись час, она отбросила одеяло, спустилась в кухню и заварила чай. Когда и это ее не успокоило, Дебора включила свет в кабинете и попыталась придумать, кому можно позвонить. Она не хотела будить Джил, а Карен не отвечала. В отчаянии она позвонила Тому.

Она его разбудила, но была слишком обижена, чтобы обращать на это внимание. На правила приличия ей тоже было плевать. Она всю жизнь прожила по этим правилам, и они — как и многое другое в последнее время — оказались напрасной тратой времени. Едва услышав в трубке сонный голос, Дебора выпалила:

— Я вам доверяла!

Повисло молчание. Потом Том спросил:

— Дебора?

— Я вам доверяла, — повторила она, неожиданно переходя в нападение. Она была сердита. И обижена. — Я рассказала вам то, чего не следовало говорить о своей семье. Я в самом деле поверила, что мы друзья, но теперь спрашиваю себя, почему два детектива обвиняют меня, используя информацию, которую я сообщила вам вчера вечером. Вы все это время были заодно с Селеной? И поэтому вели со мной все эти разговоры?

Он помолчал, потом тихо ответил:

— Нет…

— Возможно, в этом есть моя вина, — перебила Дебора прежде, чем Том смог еще что-то сказать. — Возможно, я почувствовала связь, которой не было. Я имею в виду, что мы оба переживали из-за кризиса в наших семьях, и хотя причины были совсем разными, мне казалось, мы понимаем друг друга. Я ошибалась? Я увидела что-то такое, чего вовсе не было?

Он хотел что-то ответить, но она продолжала:

— И вообще, почему я решила, что мы можем быть друзьями? Едва взглянув на вас, моя дочь чуть не потеряла сознание от ужаса. Мы всего лишь хотим, чтобы все это закончилось, Том. Но теперь еще одно расследование. Вы же знаете, что не было никакого преступления. То, что вы будете тянуть время, не вернет вашего брата. — Выплеснув свою злость, Дебора добавила: — Я доверяла вам. Возможно, это было глупо с моей стороны. Мне казалось, что наше доверие взаимно. — Не услышав ответа, она тихо спросила: — Вы еще слушаете?

— Да.

— Вы ничего не отвечаете.

— Вам нужно было выговориться.

— Видите? — заплакала Дебора. — Именно об этом я говорила. Почему вы такой хороший?

— Это плохо?

— Нет! Но ваша реакция обманчива, судя по тому, что произошло. Вы думаете, я пыталась что-то скрыть? Вы помогаете Селене?

— Ни то, ни другое.

— Но вы не помешали ей обратиться к окружному прокурору.

— Я не знал, что она собирается это сделать. Селена позвонила мне вчера вечером и рассказала обо всем.

— Она знает, что говорится в отчете о Кельвине?

— Знает, — произнес он дрожащим голосом.

— И что она об этом думает? Я имею в виду, насчет того, что его поведение было странным. Разве миссис МакКенна не понимает, что у нас просто не было возможности избежать столкновения с ее мужем, если он выскочил из лесу прямо перед нами?

— Она не хочет этого признавать. Селена слишком эмоциональна.

— Но и я тоже! — закричала Дебора, потому что, если уж на то пошло, поведение Кельвина было чересчур подозрительным, чтобы не обращать на это внимания. — Похоже, ваш брат был чем-то взволнован. Возможно, он специально устроил аварию.

— Думаете, я не задавал себе этого вопроса?! — взорвался Том.

— Мы можем придумать множество других теорий. Например, что Кельвина ослепил свет моих фар, или что он плохо себя чувствовал, или что у него была плохая реакция на какое-то лекарство, о котором не знала его жена. Но когда вы сложите все факты воедино, становится ясно, что ваш брат хотел покончить жизнь самоубийством.

— Думаете, мне это не приходило в голову? — громко сказал Том. — Я не могу говорить об этом по телефону, — пробормотал он, будто сам себе, затем спросил: — Мы можем поговорить завтра? Не по телефону, а с глазу на глаз?

— Вы подали на меня в суд, — напомнила ему Дебора.

— Я — нет. Я не имею к этому никакого отношения. Нам необходимо поговорить. Я действительно доверяю вам, Дебора, поэтому все еще с вами разговариваю. Вы понимаете то, что я говорю? Вы должны мне в этом помочь.

Что она могла ответить на такие слова?

Когда они договорились о времени и месте, Дебора положила трубку и вернулась в постель.

Во вторник утром она проснулась от звуков электронного пианино Дилана. Песня «Mr. Tambourine Man»[6] была такой веселой после тягостных новостей предыдущего дня, что Дебора улыбалась на протяжении всего завтрака.

Затем она отвезла детей в школу. Но дочь держалась все так же отчужденно, и Дебора вновь ощутила себя обманщицей. Она могла вопить по телефону все, что вздумается, но если речь шла о доверии между ней и Томом, она его обманывала. О Грейс он не знал.