Глава 10

— Ты рылась в моих личных вещах, а я должен клясться?

Айви ожидала презрительного смешка. И лорд Харроу уже скривил губы, но в последний момент передумал и лишь пристально и задумчиво посмотрел на нее, от чего по ее телу прошла волна дрожи.

А потом он несказанно удивил ее, заявив:

— Хорошо. Я клянусь. Если, конечно, ты расскажешь мне что-то правдоподобное. Кстати, что, как ты утверждаешь, украла моя сестрица?

— Кое-что очень ценное и тайное, принадлежащее…

Саймон закрыл ладонью ее рот.

— Подожди. Пойдем со мной.

Взяв свечу, он повел Айви за собой в гостиную. Она опустилась на маленький диванчик, он расположился в кресле. Их разделял холодный камин.

— Скажи мне, как тебя зовут.

— Я говорила об этом в тот самый день. Не помните? — Айви криво усмехнулась. — Меня зовут Айви. Айви Садерленд.

— Насколько я понимаю, твой отец не имеет никакого отношения к казначейству.

Айви опустила голову и уставилась на свои руки.

— У меня нет отца. Матери тоже. Мои родители давно погибли при пожаре.

Маркиз молча смотрел на Айви. Его лицо было в тени, и она, даже если бы захотела, ничего не могла на нем прочитать. Очень тихо он сказал:

— Мне очень жаль. Поверь, это действительно так. Я не понаслышке знаю, что такое потеря.

Его голос выражал искреннее сочувствие, заставившее ее сердце сжаться. Горе, которое никогда ее не покидало, наполнило ее глаза слезами. Айви думала об отце, о матери и о той прелестной женщине, которая превратила сады Харроувуда в райский уголок, хотя сама не могла гулять по их дорожкам.

Часто моргая, не в силах вымолвить ни слова, она кивнула.

— Ты говорила о сестрах. Они тебя не ищут?

Айви судорожно сглотнула.

— Лорел, моя старшая сестра, сейчас во Франции. А две другие — дома в Лондоне, и они знают, что я в Кембридже. — Она притронулась рукой к волосам. — Они помогали мне собираться.

— А как ты связана с Гвендолин? — Его голос стал жестким, требовательным.

Айви ответила медленно, тщательно подбирая слова:

— Я никогда не встречалась с вашей сестрой. Зато я… знакома с ее госпожой.

Гнев снова исказил лицо маркиза.

— Это невозможно.

— Уверяю вас, это вполне возможно. Мои сестры и я были наперсницами королевы с детства. Тогда еще никто и предположить не мог, что незаметная маленькая принцесса когда-нибудь станет носить корону.

— Объясни. — Его губы, твердые как сталь, едва шевелились. — И поторопись, пока я не утратил терпение.

— Наши отцы и мой дядя Эдвард вместе были на войне, — сказала она. — Наши родители сохранили дружеские отношения и после ее окончания. Даже после их смерти мать Виктории нередко привозила ее в поместье дяди. Во всяком случае, до того, как она стала официальной наследницей престола.

На Айви внезапно навалилась тоска. Она вспомнила о беззаботных днях своего детства… и о том, как они внезапно и навсегда кончились.

— В следующий раз мы увидели Викторию только полгода назад. Тогда ей понадобилась наша помощь, так же как и сейчас. Мы — ее тайные помощники.

— Тайные… — Лорд Харроу даже зубами скрипнул от злости. — Что ты несешь? У меня есть все основания…

— Вы поклялись. Вы не можете отказаться от своего слова.

Его глаза воинственно сверкнули.

— Ты не в том положении, чтобы…

Айви вскочила на ноги.

— Нет, в том! И за мной — власть королевы. Да, я приехала сюда под чужим именем. Да, я за вашей спиной рылась в ваших вещах. — Сжав руки в кулаки, она резким движением головы отбросила упавший на лицо локон. — Но я все это делала по приказу королевы. И не только. Я сделала это, потому что уверена в вашей невиновности. Я хотела не только доказать, что у вас нет камня Виктории, но и избавить вас от всех связанных с этим трудностей. Ну а теперь, если вы продолжаете упорствовать в своем недоверии, пожалуйста, можете вызвать местного судью.

Выпалив все это, она замолчала.

Молчание показалось ей вечным. Ее смелость постепенно улетучилась, колени предательски задрожали. Неужели он и в самом деле позовет судью? У Айви не было никакого желания провести следующие несколько дней в холодной камере, прежде чем весточка дойдет до ее сестер и королевы.

Почему он ничего не говорит? В тот самый момент, когда Айви решила, что больше не вынесет напряжения, раздался его ровный голос:

— Что это за камень Виктории?

Айви без сил рухнула обратно на диванчик.

— Я не должна была упоминать о нем!

— Уже поздно. Говори.

Айви скороговоркой пробормотала про себя две молитвы. В одной она просила Бога, чтобы он не дал ей ошибиться насчет лорда Харроу, в другой — чтобы Виктория простила ее. Да, она нарушила обещание, но ведь, учитывая, что леди Гвендолин не появилась в Харроувуде, ситуация усложнилась. Виктория не рассчитывала, что беглой фрейлины здесь нет.

И Айви рассказала все, начиная с той ночи, когда королева постучала в дверь ее дома. О камне, откуда он взялся, о его значении для королевы. Она подумывала было опустить историю о тайной помолвке Виктории и Альберта, но как иначе убедить недоверчивого маркиза в небывалой важности немедленного возвращения камня к его владелице?

Когда Айви замолчала, маркиз долго сидел, хмурясь и качая головой.

— Я всегда знал, что Гвендолин неуравновешенная девица, но не могу поверить, что она украла что-то у королевы. Подумать только у королевы!

— Для вас действительно все это новость? — с доброй усмешкой полюбопытствовала Айви. — Никто не стал бы вас винить за желание защитить её.

— Кому-то придется защищать ее от меня, когда я до нее доберусь.

Айви ни на минуту не усомнилась в правдивости маркиза. Кроме того, она считала, что леди Гвендолин от рук брата ничего не угрожает. Ее исчезновение встревожило его больше, чем ее неблаговидные поступки.

— Итак, королева считает, что моя сестра украла камень, чтобы подарить мне? Эдакое мирное предложение?

— Учитывая обстоятельства, это вполне вероятно. Возможно, она где-то ждет подходящего момента, чтобы прийти к вам.

— Или она струсила и передумала. Черт возьми, Нед, следовало раньше сказать мне правду. Гвендолин отсутствует уже больше недели. Одному Богу известно, в какие еще неприятности может попасть эта безмозглая девчонка.

Айви опустила глаза.

— Вы правы. Простите. Но постарайтесь понять: я должна была убедиться, что вы ни при чем. Вы можете предположить, где скрывается леди Гвендолин?

Маркиз скривился, словно почувствовал неприятный запах, и тихо выругался.

— Думаю, что да. По крайней мере я точно знаю, кто может просветить нас относительно ее местонахождения. Кстати, вполне может статься, что она вовсе не собиралась отдавать камень мне.

Встав, Саймон подошел к столику с напитками и вытащил пробку из графина. Передав бокал Айви, он взял другой и вернулся на свое место.

Она осторожно понюхала содержимое: пары обожгли нос. Тем не менее она сделала глоток. Внутри приятно потеплело.

— Не стану скрывать, я бы с удовольствием провел серию опытов с этим камнем.

Маркиз сделал глоток бренди и рассеянно уставился на танцующее пламя свечи.

— Если мы сумеем вернуть его до того, как случится что-нибудь плохое, вполне вероятно, Виктория позволит вам это сделать.

— Она действительно верит, что случившееся может повредить ее положению?

— Она убеждена в этом. — Айви пожала плечами. — Но всегда есть что-то, чего человек не понимает.

— Я понимаю многое, Нед… Айви. Извини. — Он задумчиво потер рукой подбородок. — Я, например, понимаю, что, оставаясь здесь, ты подвергаешь риску свою репутацию и мою порядочность. Мы не можем себе этого позволить.

— Нет никакой опасности, если никто не узнает правду. До сих пор у меня все хорошо получалось.

— Ты уверена? — ухмыльнулся маркиз. Он встал и пересел рядом с ней на диванчик. — Меня тебе не удалось обманывать долго. Достаточно было просто посмотреть на тебя. — Он провел кончиком пальца по ее щеке. — По-настоящему посмотреть.

Его прикосновение вызвало целую гамму болезненно приятных ощущений. Заныла грудь, появилось какое-то странное тянущее чувство внизу живота. Разум призывал Айви немедленно встать и уйти. Желание удерживало на месте.

— Говорят, люди видят то, что хотят видеть.

— Тогда, вероятно, мне следует закрыть глаза.

Сделав это, он наклонился и прижался губами к ее губам. Это был мягкий, ласковый поцелуй, обещавший блаженство. Все ее чувства обострились. Айви закрыла глаза, мечтая, чтобы поцелуй длился как можно дольше. Потом она приоткрыла рот, и ее язык начал искать его язык.

Она горела в огне желания, наслаждалась контрастом между его твердым мускулистым телом и мягкими ласкающими губами. Потом он чуть отстранился, обхватил ладонями ее щеки и тихо попросил открыть глаза. Айви послушалась и встретила взгляд потемневших от страсти глаз, в которых было не только желание, но и сожаление.

— Вот видишь, мой милый Нед. Мы не можем рассчитывать на то, что все будет как прежде. Поэтому мы не можем оставаться здесь вдвоем.

— Да, но…

Маркиз, безусловно, был прав. Невозможно было отрицать, что возникшая между ними и с каждым часом крепнущая страсть туманила разум, заставляла забыть обо всем.

Айви приехала в Харроувуд вовсе не в поисках страсти или любви, но за несколько коротких дней нашла и то и другое. Нашла в строгих взглядах и блестящем уме маркиза, в его признании ее способностей, несмотря на то что она женщина.

Она не желала ни любви, ни мужа. Она стремилась к свободе заниматься тем, что ей было на самом деле интересно. В этом человеке она увидела партнера, который разделял ее стремления и, как никто другой, понимал мечты. Для женщины, тем более невысокого происхождения, это было настоящее чудо.

Да, Виктории нужно было, чтобы Айви оставалась здесь и выполнила свою миссию. Да и сама Айви была не готова так быстро отказаться от случившегося в ее жизни чуда. У нее было много причин остаться и лишь одна — бежать сломя голову.

К глазам подступили слезы, но Айви взяла себя в руки, готовясь привести довод, который маркиз не сможет отвергнуть. Она не станет объяснять, что значит для нее пребывание в Харроувуде. Маркиз это хорошо понимал. Он всего лишь считал, что риск слишком велик и игра не стоит свеч. Что ж, пусть будет так.

Откашлявшись, она устремилась в единственное сражение, которое у нее был шанс выиграть.

— Я нужна вам, — негромко сказала она, — чтобы помочь отыскать сестру и вступиться за нее перед Викторией. Только я могу это сделать, и обязательно сделаю, если мы найдем камень целым и невредимым, и никто не узнает, откуда он взялся.

По тому, как сузились его глаза и чуть дернулось адамово яблоко, Айви поняла, что победила.

— Ты сделаешь это для нее? — спросил он.

— Конечно. Я добро помню.

Маркиз несколько мгновений всматривался в ее лицо, потом молча кивнул. Айви оставалось только догадываться, действительно ли он мгновением раньше собирался просить ее о помощи в обмен на разрешение остаться, или ей показалось.

— Тогда завтра мы пойдем вдоль единственной известной мне ниточки, которая должна привести нас к Гвендолин.

Конечно, Айви хотелось большего. Ее бы очень устроило настоящее обещание, что, пока они не найдут его сестру и камень Виктории, он не станет отсылать ее домой. Только она опасалась, что если проявит излишнюю настойчивость, то немедленно вылетит из его дома, несмотря на ночь. Испытывая удручающую неуверенность в своей судьбе, она встала, и неожиданно для самой себя обнаружила, что нетвердо держится на ногах.

Непривычная к спиртным напиткам крепче вина, Айви довольно сильно опьянела от бренди. Поставив бокал на каминную полку, она медленно направилась к двери, внимательно глядя под ноги, чтобы снова не упасть. Ей на пути лопались длинные ноги лорда Харроу, которые она не стала обходить, а осторожно перешагнула.

— Я вернусь в свою комнату, — сообщила она и, подстрекаемая сидевшим внутри нее демоном, с которым не сумела справиться, добавила: — Так мне собирать вещи или нет?

Она уже почти дошла до двери, когда услышала ответ:

— Не делай ни того ни другого.

Низкий чувственный голос маркиза пьянил сильнее бренди. Айви остановилась и обернулась. Саймон протянул ей руку:

— Останься, Нед. Останься здесь со мной.

— Здесь? — Айви оглядела комнату, словно недоумевая, как она сюда попала. — С вами?

— Я не предлагаю никаких компромиссов для твоей совести.

Ее губы скривились в циничной гримаске. Саймон негромко засмеялся.

— Иди, если ты мне не доверяешь. Я только подумал…

Что? Он старался сопротивляться ей с тех самых пор, как впервые заметил соблазнительное покачивание ее бедер и понял, что это значит. Потерпев сокрушительное поражение, он теперь обнаружил, что не только влюбился без памяти вопреки собственным желаниям и доводам рассудка, но и испытывает жгучее, можно сказать, похотливое желание к королевской агентессе.

Предательство? У нее есть все основания уйти. Вот только…

Подойдя, он с удовольствием запустил пальцы в ее кудряшки. Ему очень нравилось ощущение их мягкой шелковистости. Еще ему понравился яркий румянец на щеках Айви, видный даже в полутьме. Ее щеки были почти такими же красными, как губы. Положив ладонь на ее затылок, он привлек Айви к себе и поцеловал — долго, нежно, страстно. Поцелуй был словно глоток воды, свежей прохладной воды после долгой жажды.

Они оторвались друг от друга потрясенные, тяжело дыша.

Айви ловила ртом воздух.

— Вы думали об этом, не так ли?

— Да, но только об этом, клянусь.

Она не произнесла ни слова, но эмоции, мелькавшие в ее глазах, давали ему все на свете разрешения, и Саймон, не медля ни секунды, поднял ее на руки.

Это несложное деяние — Айви была маленькой и хрупкой — отдалось резкой болью в паху, вызвавшей недовольную гримасу на его лице. Чтобы отвлечься, он полюбопытствовал:

— Знаешь ли ты, как странно поднимать женщину и не чувствовать веса юбок?

Айви обхватила его руками за шею и прошептала прямо в ухо:

— Боюсь, я этого никогда не узнаю.

— Это уж точно. Знаешь, Нед, все, чего я сегодня хочу, — это держать тебя в своих объятиях.

Эта женщина… Нед… Айви. Ему было все равно, как ее называть. Просто он почувствовал, что она одна способна собрать воедино осколки его израненной души, излечить его. Он очень давно не чувствовал ничего подобного. Перспектива была слишком заманчивой, чтобы ей противиться.

Сегодня, только сегодня. Завтра он образумится и вспомнит, что нельзя видеть продолжение себя в другом человеческом существе. Это сказка, иллюзия, и не более того. Болезнь. Огонь. Дверь, случайно оставленная открытой…

— Ах, Нед, — вздохнул он и сильнее прижал девушку к себе.

— Меня зовут Айви, — сонно пробормотала она.

Лорд Харроу. Айви грезила о его объятиях. Она желала того, о чем не следовало и думать, нуждалась в том, что было запретным.

Его большие теплые руки гладили ее тело, исследуя женственные формы, скрываемые одеждой. Это было неправильно, но она только крепче прижалась к нему и выдохнула свое жгучее желание. А когда он осторожно просунул руку под ее рубашку, она почувствовала прикосновение его сильных пальцев к коже, и ей стало трудно дышать. По телу прокатилась горячая волна желания.

Коснувшись повязки, сжимавшей ее грудь, маркиз заколебался. Айви подумала, что он сейчас ее развяжет, но он принялся исследовать ее грудь сквозь плотный шелк, сразу обнаружив затвердевшие горошинки сосков. Его сдержанность делала прикосновения еще более желанными, трогательными до слез.

Маркиз снова и снова повторял ее имя — его горячее дыхание согревало сначала шею, потом живот. По телу Айви прошел сладостный трепет. Он произносил не ее настоящее имя, а то, которым привык ее называть, как некий тайный код, освобождавший мечты, выпускавший на свободу тайные желания. А все ее мечты и желания были только об этом потрясающем мужчине, о его сильном горячем теле. Очень тихо, так что было непонятно, его ли это слова или шум ветра за окном, он просил ее довериться ему и, наконец, выдохнул вопрос, которого она ждала уже целую вечность:

— Ты хочешь этого, Нед? Хочешь? Могу ли я это сделать?

Она ответила:

— Да-да, пожалуйста! — после чего издала крик, который была не в силах сдержать.

Крик показался ей очень громким. Айви распахнула глаза, и ее взгляд заскользил по обстановке комнаты… вовсе не той, в которой ее поселили. В этот момент она осознала, что ей не пригрезились крепкие объятия. Сильные руки маркиза все еще обнимали ее, и наслаждение, которое она испытала, было не сном, а дерзкой соблазнительной реальностью.

Для Саймона эта ночь стала мучительным испытанием одновременно стойкости и чести. Он держал Неда — Айви — в своих объятиях, скрипя зубами от пульсирующей боли в паху.

Всякий раз, когда ему удавалось справиться с одолевавшим его вожделением, она начинала непроизвольно двигаться во сне, и маленькие упругие ягодицы, ерзая по его бедрам и только что успокоившемуся мужскому естеству, моментально сводили на нет все его титанические усилия. Или она поворачивалась и, уткнувшись лицом ему в шею, тихо шептала его имя — с тем же эффектом.

Впрочем, шептала она не имя. Титул. Из ее уст он слышал только лорд Харроу и сэр. Правда, произносила она все это с жаркой страстью. Мало-помалу сопротивление Саймона становилось все слабее, и он схватил ее в охапку, прижал к себе и стал жарко ласкать сквозь одежду. Это было самое большее, что он мог себе позволить. Дальше оставалось только заняться с ней любовью, чего допустить он не мог.

Не имело почти никакого значения то, что они спали в одежде, сняв только сапоги, жилеты и галстуки. С галстуком маркиз ей помог — стоя искушающе близко, он развязал узел, поминутно касаясь ее шеи и подбородка, а она в это время, не отрываясь, смотрела ему в лицо своими огромными миндалевидными глазами, полными вопросов и сомнений, которые были зеркальным отражением его мыслей. Единственная разница заключалась в том, что за ее неуверенностью горела искра доверия, которое он не смел предать.

Ведь даже сквозь одежду ее тепло воспламеняло его. Он не мог не вспоминать о ее обнаженном теле, освещенном лунным светом. Ему до боли хотелось почувствовать в руках ее маленькую крепкую грудь, коснуться губами сосков.

Зачем только он попросил ее остаться? Уже произнося те роковые слова, он с отчетливой ясностью предвидел муки, которыми обернется для него ее присутствие рядом. Возможно, он хотел заставить себя страдать? Если да, результат достигнут сполна. С каждым стоном наслаждения, который его опытные руки исторгали из ее уст, он мысленно корчился от боли. Но увы, Саймон был обречен лишь наблюдать и догадываться, как много волшебства могли бы подарить ему ее прикосновения.

Не единожды он подумывал убрать от Айви руки и перебраться на кожаную кушетку в изножье кровати. Но мысль о том, чтобы покинуть ее, оказалась нестерпимой. Лучше уж ощущать ее тепло, вдыхать нежный аромат кожи и волос. Своеобразное испытание? Если он сумеет дожить до утра и не овладеть ею, значит, его сила воли действительно не имеет границ. Тогда она может без всяких опасений остаться и вместе с ним продолжить поиски его блудной сестры.

Но он ее взял… почти. Во всяком случае; он подошел вплотную к территории, на которой начинается постоянство. И не сделал последний шаг. Потому что ничего — абсолютно ничего — в его жизни не может быть постоянным.

Когда за окном посветлело, Саймон негромко позвал:

— Айви, проснись!

Она вздрогнула и часто заморгала. Ее глаза распахнулись. В первую минуту она не двигалась — лежала и разглядывала потолок. Потом вздохнула и села.

— Где…

— Ты в моей комнате. — Маркиз сел рядом. — Я не хотел пугать тебя, но решил, что лучше разбудить сейчас.

Айви быстро оглядела себя. Убедившись, что полностью одета, она подняла взгляд на маркиза. У него не было необходимости раздевать ее. Он и так сумел заставить ее тело изнывать от неутоленного желания.

Не сдержавшись, Саймон усмехнулся:

— Не волнуйся. Ничего не было. Я же обещал.

— Значит, это был сон?

Ее голос, чуть хриплый спросонья, Саймон услышал скорее сердцем, чем ушами.

Он понимал, что лучше было бы солгать, но не смог.

— Нет, — ответил он и стал ждать взрыва возмущения.

Вместо этого ее лицо осветила счастливая улыбка.

— Слава Богу! — воскликнула она.

На какое-то мгновение — в полстука сердца — Саймон утратил контроль над своими эмоциями. Все мучительные попытки держать себя в руках рухнули в момент слабости, сдавшись на милость этой хрупкой, словно тростинка, девушки, которая сумела разрушить его оборону одним легким движением руки.

Айви все это видела — его черты мимолетно, но совершенно отчетливо исказились. И на ее глазах заблестели слезы. Она нежно коснулась его щеки и прошептала:

— Ох, Саймон, но почему?

У маркиза все внутри сжалось — одновременно от радости и отчаяния, — когда она впервые произнесла его имя.

— Извини, — пробормотал он, — думаю, я хотел доказать, что мы можем продолжать общаться, не лишив друг друга рассудка. К сожалению, я ошибся.

Айви придвинулась к нему вплотную и, почти касаясь губами его губ, зашептала:

— Нет. Я не понимаю, почему ты подарил наслаждение мне, но лишил удовольствия себя?

Маркиз вскинул руку, но тут же бессильно уронил ее на колени.

— Потому что из этого все равно ничего бы не вышло. Потому что сейчас я не мог бы смотреть тебе в глаза.

— И это все? — Она не сводила с него взгляда, словно раздевала глазами и изучала каждый дюйм его обнаженной кожи, до тех пор пока он не почувствовал смущение — точно так же она смущалась от его прикосновений. — Есть что-то еще, удерживающее тебя, не позволяющее…

Нет! Саймон успел воскликнуть это только мысленно, а Айви уже замолчала. Похоже, она читала его мысли по лицу.

— Что бы это ни было, — уже спокойнее продолжила она, — ты доказал, что тебе можно доверять, разве не так? Мы можем оставаться рядом. Испытание пройдено успешно.

— Разве?

Невероятным усилием воли он сумел подавить рвущийся наружу громкий циничный смех. Не имея ни сил, ни воли стереть с ее милого личика выражение бесконечного доверия, он молча кивнул.

Опершись локтями о колени, Айви несколько минут задумчиво ерошила свои кудрявые волосы, потом покосилась на маркиза снизу вверх и несмело улыбнулась:

— Надо же, мы с тобой, даже будучи изрядно под хмельком, ничего не натворили. Надо и впредь соблюдать осторожность, а то нас обоих могут лишить права покидать территорию колледжа.

Ее шутка напомнила маркизу о более срочном деле.

— Оказаться под замком — не самое страшное. Слуги много болтают, а сплетни в академическом сообществе распространяются со скоростью лесного пожара. Тебе пора вернуться в свою комнату.

— Боже мой! — вскинулась Айви. — Давно пора! Миссис Уолш и без того меня не выносит!

Она нашла сапог и со всей поспешностью надела его.

— Миссис Уолш можно не бояться, Нед. Она никогда не позволит себе обсуждать с посторонними людьми то, что происходит в этом доме. Но другие слуги приходят и уходят, и их лояльность не столь очевидна.

Шелковый жилет Айви висел на подлокотнике кресла. Саймон взял его и помог ей надеть.

— Кстати, миссис Уолш вовсе не ненавидит тебя, ты ошибаешься. Она сбита с толку. Почтенная дама что-то подозревает, но никак не может понять, что не так, поэтому и злится.

— Тем больше причин не попадаться ей на глаза сегодня, пока я не разберу свою постель, как будто спала в ней.

Она натянула сюртук.

— Если мы кого-нибудь встретим, сделаем вид, что сегодня вообще не ложились. Всю ночь работали над расчетами.

Щеки Айви все еще были румяными ото сна, губы — влажными и красными, веки слегка припухли. Ее окружала столь ощутимая аура сексуальной чувственности, что в сказку о расчетах вряд ли кто-нибудь мог поверить.

— Пошли, — сказал он, — лучше тебе побыстрее очутиться в своей комнате.

— Вы пойдете со мной? Не лучше ли мне одной прокрасться в свою комнату как можно быстрее и тише?

Маркиз понимал, что так действительно будет выглядеть естественнее для слуг, которые уже могли встать и приступить к работе, но просто открыть дверь для Айви и поспешно распрощаться с ней казалось ему верхом невоспитанности. Только грубиян может отослать юную леди, пусть даже одетую в мужские панталоны и жилет, одну от себя, с перспективой объясняться с кем-нибудь по пути. А Безумный Маркиз из Харроу был кем угодно, но не грубияном.

— Я провожу тебя до двери. При некоторой доле везения мы никого не встретим по дороге. В котором часу Эллзуэрт обычно приносит тебе горячую воду для умывания и бритья?

Айви испуганно покосилась на часы.

— Точно не знаю, но не так рано. Правда, он постоянно рвется побрить меня сам.

Саймон сдавленно фыркнул:

— Знаешь, а ведь это я приказал ему.

Маркиз Харроу не мог не признать, что заслужил удар подушкой, которую запустила Айви ему прямо в голову.

Загрузка...