Не буди лихо

Глава 15

В ночь с двадцать пятого на двадцать шестое апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года сотрудники Чернобыльской АЭС остановили 4-й энергоблок и приступили к испытанию турбогенератора. Это был сложный эксперимент, целью которого было замерить показатели работы генератора в условиях постепенного отключения реактора, чтобы понять, сколько времени система могла обеспечивать энергией в случае полной остановки подачи электричества. Система аварийного охлаждения реактора была отключена, что значительно повышало риски, но было предусмотрено условиями испытания.

Идея эксперимента заключалась в том, чтобы снизить мощность энергоблока с 3200 до 700 мегаватт, при этом поддерживая его работу на минимальном уровне. Это испытание было частью инициативы московского института «Гидропроект», который разработал программу для оценки возможностей станции на случай потери внешнего электропитания. Если бы испытание прошло успешно, у Чернобыльской АЭС появился бы дополнительный источник энергии в критической ситуации, когда турбогенератор мог бы продолжать вырабатывать электричество за счет инерции выбега ротора.

Но в этот момент никто на станции не мог предугадать катастрофу, которая была на горизонте. Команда инженеров, работающая в зале управления, следила за показаниями приборов и шаг за шагом выполняла установленные процедуры. Однако, с самого начала не всё шло по плану: снижение мощности энергоблока было непредсказуемым, и реактор не отвечал так, как ожидалось. Несмотря на это, тестирование продолжилось, ведь программа эксперимента была утверждена на самом высоком уровне.

Тем временем Виктор, как и его коллеги, продолжал выполнять свои обязанности, наблюдая за процессом. Хотя сомнения и тревога витали в воздухе, никто не мог остановить уже начатую цепочку событий. Технические неполадки, которые ранее казались мелкими и незначительными, теперь принимали пугающий масштаб.

К 00:05 ночи мощность реактора уже находилась на отметке 720 мегаватт, что было почти в рамках запланированных показателей. Но вскоре, без явной причины, мощность резко снизилась до 500 мегаватт. Это вызвало серьезное беспокойство среди персонала, который уже начал догадываться о нестабильности реактора. Тем не менее, работа продолжалась.

В полночь на смену заступили молодые инженеры-операторы, представители ночной команды. Большинство из них имели лишь поверхностный опыт работы на реакторе в критических условиях, однако их квалификация считалась достаточной для проведения таких экспериментов. Инструктаж и руководство экспериментом находились в руках старших сотрудников, а именно Анатолия Дятлова, который строго контролировал ход испытаний.

Некоторые из молодых специалистов, осознавая нестабильность реактора и резкое снижение мощности, пытались донести свои опасения до начальства. Они просили Дятлова пересмотреть решение о продолжении эксперимента, ссылаясь на рискованную ситуацию. Молодые инженеры говорили, что реактор непредсказуемо ведет себя на таких низких мощностях, и в таком состоянии продолжать испытания опасно.

Однако Дятлов, известный своим жестким стилем руководства, пресекал любые попытки обсуждений. Он грубо отчитывал сотрудников за их "непрофессионализм" и "недисциплинированность", угрожая увольнением тем, кто осмеливался усомниться в его приказах. Под давлением начальства молодые операторы, испуганные и не знающие, к кому еще можно обратиться за поддержкой, были вынуждены продолжить выполнение заданий, следуя указаниям старших инженеров.

В этой атмосфере нарастающего напряжения молодые специалисты лишь молча наблюдали за тем, как развертывается цепочка событий, чувствуя, что что-то идет не так.

В 00:28 начинается критический переход с локального на общее регулирование мощности реактора. По необъяснимой причине, которая позже была интерпретирована как системная ошибка, мощность резко падает до опасно низких 30 мегаватт. Анатолий Дятлов, находившийся в оперативном зале, воспринял это падение как сбой системы управления, не придав значения серьезности ситуации.

Операторы, растерянные и подавленные жестким давлением со стороны начальства, начали искать способы немедленно поднять мощность. Следуя приказам, один из инженеров принял решение произвести подъем всех контрольных графитовых стержней реактора. Эта манипуляция требовала ручного управления и была крайне рискованной в таких условиях. Однако операторы вынуждены были действовать, понимая, что остановка эксперимента невозможна.

Через несколько минут усилий мощность удалось стабилизировать на уровне 160-200 мегаватт, но это не решало главной проблемы – реактор продолжал «отравляться». Оперативный запас реактивности продолжал неуклонно падать, что говорило о накоплении в реакторе продуктов распада, которые препятствовали нормальной работе. Ситуация становилась всё более нестабильной.

Тем не менее, в надежде на восстановление контроля, операторы приняли решение продолжить извлечение стержней ручного регулирования, чтобы повысить мощность и предотвратить полную потерю управления реактором. Каждое действие в этой ситуации становилось шагом в неизвестность.

А в это время на АЭС начало ощущаться нарастающее напряжение. Все решения, которые принимались операторами, сопровождались тревожным ощущением того, что реактор начинает выходить из-под контроля, но под давлением приказов и страха потерять работу, они продолжали эксперименты.

Виктор стоял в тени пульта управления, наблюдая за тем, как молодые инженеры лихорадочно нажимали кнопки и крутили регуляторы. Лицо Дятлова было жестким, хладнокровным, даже агрессивным — он требовал подчинения и результата, несмотря на нарастающие признаки нестабильности в реакторе. Казалось, все вокруг двигалось в каком-то странном, замедленном ритме. Каждый новый указ, каждый отчет об очередной проблеме на экране приборов только усиливал ощущение тревоги.

Но что-то внутри Виктора изменилось. В тот момент, когда мощность реактора упала до критических 30 мегаватт, и инженеры начали вручную извлекать стержни, он вдруг ощутил странное, необъяснимое спокойствие. Это было словно затишье перед бурей, чувство, что его участие или вмешательство уже ничего не изменят. Судьба словно застыла над ними, как темное облако, и решения, которые были приняты этой ночью, казались заранее предрешенными.

Он понимал, что ситуация выходит из-под контроля, но не мог объяснить себе, почему вдруг почувствовал это спокойствие. Будто всё, что происходит, уже не в его руках. Все его знания, профессиональные навыки — всё это меркло перед неумолимой силой событий, которые вот-вот развяжутся.

Виктор посмотрел на приборы, которые показывали всё большую нестабильность в реакторе, и затем снова на лица своих коллег. Он знал, что они боятся, но также знал, что никто из них не осмелится прекратить эксперимент. Все будто двигались по заранее прописанному сценарию. Странное ощущение предрешенности судьбы сковывало его мысли. Виктор ощущал, как с каждым мгновением судьба приближалась, готовая разрушить весь их мир, но не мог найти слов или силы остановить происходящее.

В этот момент Виктору даже стало немного жаль этих молодых ребят — ведь они, как и он, стали лишь инструментами в руках непреодолимой катастрофы, надвигающейся с каждой минутой.