(Не)жестокая нежность (СИ)

2.25

Пока мы ехали домой, после нескольких часов безудержного удовольствия, проведённых в нашем любовном гнёздышке, жена успела задремать.

А я, наоборот, испытываю прилив бодрости и сил. Напитался её ласкающим светом — теперь ощущаю себя по-настоящему наполненным. Каждый раз в моменты близости, как вампир, пью жадными глотками и не могу насытиться, с годами становлюсь одержимее… Столько лет прошло, а я не перестал задаваться одним и тем же вопросом: «как я жил без неё?».

«Мой личный сорт наркотика» — бегло взглянул на жену, улыбаясь.

Спит моё счастье. Тина такая красивая, нежная, чувственная… А после секса ещё привлекательнее, ещё желаннее: щёки алеют румянцем, губы припухли от поцелуев, кожа сияющая и пахнет мной… моя… Я давно и неизлечимо болен ею.

Опять посмотрел на неё, когда она издала протяжный выдох и что-то пробормотала сквозь сон. Потом пошевелилась и слегка раздвинула ножки. Вдобавок, от этого действия юбка съехала вдоль бёдер вверх, обнажая резинку чулок.

Мимо такого соблазнительного вида не могу спокойно пройти… Одной рукой крепко держу руль, не забывая следить за дорогой, а другой сжимаю и поглаживаю её бедро. Но мне мало… хочу больше ощущений…

Пробираюсь под кружевные трусики, ощущая короткие волоски на лобке. Спускаюсь дальше, где уже гладко выбрито, проникаю между складочек и круговыми движениями ласкаю…

Тина шире раздвинула ножки, позволяя трогать себя. Тихо застонала и стала двигаться в такт моим пальцам. Но когда до неё дошло, что это не сон, резко проснулась.

— Ян?! — она села прямее. Уставилась на руку, всё ещё находящуюся в её трусиках, потом перевела взгляд на меня.

— Как спалось? Скоро приедем, — убираю свою ладонь, подношу ко рту и облизываю пальцы. — Вкусняшка… м-м-м…

— Напугал… — моя девочка вздохнула и расслабленно откинулась на сидение, поправляя одежду.

— Можно подумать, кто-то другой, кроме меня, мог залезть к тебе под юбку… Так удивляешься…

— Не утрируй. Я ведь спала. Крепко спала, между прочим. Вот и не ожидала застать тебя за попыткой соблазнения собственной спящей жены, — усмехнулась она.

— Будь готова всегда к внезапным вторжениям с моей стороны.

— Даже не сомневаюсь, — Тина мягко улыбнулась, хотя выглядела немного уставшей.

— Я утомил тебя? — вспоминая, как провели время, действительно, мог не заметить и переусердствовать.

— Нет. Это события последних дней, в целом, вымотали. А мне было очень хорошо… — она дотянулась до моей руки и переплела наши пальцы. — Я люблю тебя.

— Сладкая, и я тебя люблю, — поднёс её руку к губам и поцеловал запястье. — То есть, ночью, когда ты уже уснёшь, можно продолжить тебя домогаться?

— Сейчас же не спрашивал? — Тина засмеялась.

— Ты моя женщина — имею право.

— Вот тебе и ответ.

Вскоре мы подъехали к дому.

Из гостиной доносился звонкий детский смех — и это напоминало баловство. А если учесть, что бабушки предпочитают развивающие спокойные игры, то это означает только одно — к нам приехали гости.

Интересно, кто?

— Ян! Тина! Приве-е-ет! — моя сестра помахала рукой. Она вместе с детьми дурачилась на полу.

Дочка сразу подбежала ко мне. Как всегда, маленькая ревнивица не желает делиться вниманием. Я прижал малышку к себе.

— Как же соскучилась по всем вам, — Ксюша подошла и обняла нас.

— Надолго? — поцеловал её в щёку под недовольное кряхтение Мии.

Жена готова была возмутиться от моих слов, словно выгоняю сестру, не успела та приехать.

— Да в хорошем смысле интересуюсь, нечастая гостья в нашем доме, — тут же пояснил, пока меня не записали в плохие братья.

— Пока не надоем. Ищу новую работу.

— С Европой завязала? — смотрю на сестру и не понимаю, что не так с ней. Вроде бы выглядит счастливой, но при этом чувствуется, как будто что-то мешает или неудобно, а может — чего-то опасается…

«И как это назвать? Не знаю» — ладно, разберусь чуть позже, иначе опять скажут, что всё порчу своими вопросами.

— Да, не выгодно стало жить там… Планирую обосноваться дома окончательно. Замуж хочу! И о детях мечтаю. Особенно, когда с племянниками весь день провела. А Мия просто чудо, мне бы такую милашку.

Ксюша невесомо провела рукой по волосам нашей малышки. И это вызвало ожидаемую реакцию. Дочка сразу закапризничала, а потом крепче обняла меня, лишь бы её не трогали.

— Есть жених? — поинтересовалась сразу Тина.

— Ну… — сестра скромно опустила взгляд. — Предложения не делал, но это формальности, он вместе со мной приехал. В отличие от меня, позаботился о работе заранее.

«Вот так новости… Уж не по этой причине она так ведёт себя?».

— Так у нас ещё гости? — я оглянулся по сторонам, желая увидеть потенциального родственника.

— Надеюсь, вы не против? — неуверенно спросила Ксюша, как будто реально могу выгнать.

«Да что с ней происходит? Откуда нерешительность? Не помню её такой…» — и это меня напрягает. Надо всё выяснить.

— Нет. Живите. В городе есть свободная квартира, можете там… — охотно согласился, предлагая варианты. — Кто хоть он?

— Один талантливый архитектор… Скоро приедет — познакомлю.

Разговор прервал мой телефон. Я ждал звонка от Филиппа Абрамовича. И мне не терпелось узнать информацию. Чем всё закончилось?

— Ладно, оставлю вас, — отдал жене Мию, которая не хотела отпускать меня, цеплялась и хныкала. Поцеловав дочку, пошёл в спальню.

Пока поднимаюсь по лестнице, ответил ему:

— Надеюсь, у вас есть, чем порадовать?

— Обижаешь, — слышится его вкрадчивый голос.

— Не томите…

— С тебя обвинения сняты. И как я уже говорил, Тарасов не станет заявлять на жену, но при условии, что та ляжет на лечение, и развод всё равно состоится.

— Она созналась в содеянном?

— Созналась — не то слово, там паранойей попахивает… Догадаешься, какие причины толкнули на этот поступок?

— Ревность… деньги… Что?

— Здесь скорее подходит определение «одержимость», в том самом болезненном смысле. Татьяна заказала своего мужа с единственной целью, чтобы тот пострадал и превратился в инвалида, в «овощ», в кого угодно, лишь бы не достался ни одной женщине… И была уверенна в своей правоте. Тине хотела насолить заодно, которую считала соперницей… Представляешь?

— М-да… — я не нашёлся с ответом. Какие-то слова тут не уместны.

— В любом случае, реальный срок ей не грозил: признали бы невменяемой и отправили бы на принудительное лечение.

— Ясно. Спасибо за новости.

— Не за что. А ты решил что-нибудь насчёт другой проблемы? Мне вмешаться?

— Я наберу вас в ближайшие дни…

— Давай. Созвонимся, — он отключился.

После разговора с Филиппом Абрамовичем, я задумался над термином «одержимость», ведь то, что творится в моей душе и мыслях — называется именно так…