Не говори мне «никогда»

Глава 32

Сердце Лауры екнуло.

– Кто?!

– Не по телефону. Надо… объяснить лично.

– Ладно. – Испугавшись, что Барбара повесит трубку, Лаура не стала спорить. – Где вы находитесь?

– В Хьюстоне. В доме моей матери. – Барбара заплакала. – Такая мерзость, – послышалось между всхлипываниями. – Такая пакостная мерзость!

– Барбара, послушайте меня. Не пейте больше. От этого станет только хуже. Я помогу вам. Ведь вы, поэтому мне позвонили, так? Чтобы я вам помогла?

– Да.

– Хорошо. Дайте мне адрес вашей матери.

– Только приезжай одна. Никакой полиции. Никого.

– Обещаю. – Затем уже мягче Лаура попросила: – Адрес, Барбара.

– Инвуд, 101. Напротив загородного клуба «Речные дубы»

Зажав трубку плечом, Лаура записала адрес.

– Я поняла.

– Когда… ты приедешь?

– Не знаю точно. Постараюсь попасть на первый же самолет. Если не получится, придется ехать на машине. Но я приеду. В любом случае!

До далласского аэропорта Тед добрался меньше чем за три часа. Оттуда он попытался дозвониться Сандре, но на звонки никто не отвечал. Ладно, позвонит позже, из самолета.

В ожидании, пока починят забарахливший привод шасси на самолете Дейла Андерсона, Тед слонялся по маленькому залу взад и вперед, не в состоянии сесть и спокойно обдумать предстоящее задание, как по обыкновению делал прежде.

В голове бесконечно крутились мысли о Лауре, он вспоминал, какой она была утром – такой нежной и беззащитной. Когда он поцеловал ее в теплую щеку, ему ужасно захотелось послать Белфаст к черту и нырнуть обратно в постель.

Сейчас, когда до отлета осталось совсем чуть-чуть, он начал испытывать серьезные сомнения в правильности своего решения. Он больше не был уверен, что мотаться из одного конца шарика в другой с камерой на шее – это именно то, чего ему хочется. О конечно, фотография – его страсть. Но когда он стал сравнивать свою любовь к профессии с тем, что испытывал к Лауре, возникали некоторые сомнения.

Когда в зал вошла стройная женщина с длинными рыжими волосами, его сердце вдруг учащенно забилось: «Лаура!»

Но женщина обернулась, и он понял, что ошибся.

Прошла целая минута, в течение которой он чувствовал себя самым несчастным человеком на свете. Затем, когда динамик над головой объявил посадку на очередной рейс, он резко рванулся к таксофону и набрал номер «Сентинел».

– Лауры нет, – ответила Милдред, услышав голос Теда. – Она уехала в Хьюстон.

– Хьюстон? Что ей там понадобилось?

– Ей позвонила Барбара Кендалл. Сказала, что знает, кто убил Джей Би.

– Что-о?

– Я поначалу среагировала точно так же. – Секретарша говорила уверенно и взволнованно. – Но я была рядом, когда Лаура отвечала на звонок. На сей раз это не обман, звонила действительно Барбара.

– Лаура известила полицию?

– О нет. Барбара поставила условие – никакой полиции. Она хотела говорить только с Лаурой.

«Во что она вляпалась на сей раз?» – гадал Тед, чувствуя, как внутри все похолодело. А вдруг ее заманивают в новую ловушку, подготовленную Малкольмом?

Он решил позвонить Амосу, но затем в голову ему пришла блестящая идея. Если Барбара на грани срыва, появление полиции только все испортит. Лаура никогда ему этого не простит.

Он взглянул на часы:

– Когда она уехала, Милдред?

– Около часа назад. На последний утренний рейс она не успела, а следующего ждать не стала и отправилась на машине.

Тед прикинул время. Из Остина до Хьюстона ехать три с половиной часа. Если они с Дейлом вылетят в течение часа, то будут в Хьюстоне практически одновременно с Лаурой.

– Моя тетя находится в поместье Фентонов? – уточнил он.

– Да.

Не вешая трубку, он разъединился и набрал номер ангара.

– Дейл, – произнес он, когда пилот подошел к телефону, – планы изменились. Мы летим в Хьюстон.

– Ну почему нет? – Сандра заплакала от злости, в то время, как ее отец упрямо смотрел в окно «файерберда». – Что тебе стоит сказать ему, что ты сожалеешь? Он же сделал это. Или, по крайней мере попытался.

– В отличие от Теда мне сожалеть не о чем, – отрезал Чарльз.

– Это он обвинил меня в том, что я убийца, если помнишь.

– Я не помню. Мне было всего шесть лет.

– Тогда поверь моему слову.

– Но ведь прошло столько лет, папа! И он не раз уже извинялся. Почему ты не можешь простить его?

– Есть вещи, которые любому отцу трудно забыть. Или простить.

– Другой, не такой жестокий, смог бы.

– Достаточно, Сандра. Я согласился съездить с тобой на избирательный участок, а отнюдь не на участие в дискуссии о твоем брате.

Ей ужасно не хотелось его расстраивать, но, черт возьми, она не допустит, чтобы Тед уехал в Англию, а она не попыталась в последний раз уладить отношения между двумя людьми, которых любила больше всего на свете.

– За что ты так его ненавидишь? За то, что он сделал тебе больно? Или за то, что имел мужество вырваться из клетки – на что ты сам оказался неспособен?

Она бросила на отца быстрый взгляд, надеясь, что пробила брешь в броне, которой он так искусно себя окружил, но выражение его лица не изменилось – осталось таким же бесстрастным, как и раньше.

– Продолжать традиции Кендаллов – мой собственный выбор, Сандра. Я горжусь тем, что внес свой вклад в историю нашей семьи. Теда же, наоборот, никогда не интересовали семейные традиции.

– Ну и что с того? Посмотри, ведь он многого добился. – Она свернула на парковочную площадку начальной школы «Омега», куда стекались редкие пока избиратели. Поскольку ответом на ее реплику вновь стало ледяное молчание, она продолжила: – Я не понимаю тебя, папа. Ты говоришь о Теде так, словно он какой-то монстр, человек бессердечный, не любящий близких. Но ведь он совсем другой. Заботливый, добрый, веселый и благородный. И он любит свою семью.

– Я сказал, хватит! – Глаза Чарльза вспыхнули гневом, и Сандра отпрянула, как от пощечины. – Я давно вычеркнул Теда из своей жизни, и пусть все так и останется.

От бешенства у нее свело скулы.

– То, что ты говоришь, чудовищно! Особенно, после всего, что он сделал, чтобы защитить тебя. Если бы не он, ты бы сейчас сидел в тюрьме…

Она осеклась, затаив дыхание от ужаса, что зашла так далеко, что все испортила…

Чарльз впился в нее орлиным взором.

– Что ты сказала?!

Она потянулась за своей сумочкой.

– Ничего. Пойдем, пока дождь не начался. Хотя силы у него были уже не те, он сжал ее запястье, как клещами.

– Ты никуда не пойдешь. Пока не объяснишься. Что он наговорил тебе? Какую новую ложь вбил тебе в голову?!

– О, папа! – Она покачала головой. – Ты совсем его не знаешь.

– Говори, что он тебе наплел, черт побери! Секунду она колебалась, разрываясь между двух огней – ранить его и желая высказаться в открытую, чтобы доказать благородство Теда. Но Сандра решилась, когда увидела его тяжелый беспощадный взгляд.

– Он знает о маме, – прошептала она. – Мы оба знаем.

Он выпустил ее запястье.

– Что за бред ты несешь?

Она посмотрела на парковку. Людей стало больше, они шли на участок, наклонив головы от ветра. Вдалеке собирались тучи, небо приобрело серый, предгрозовой оттенок. Помолчав, она развернулась на сиденье и посмотрела на отца в упор.

– Мы знаем, что это ты убил ее.

Она не поняла, что сначала отразилось на его лице: шок или ужас. Слишком сильные эмоции: и та, и другая, – чтобы не выказать их, плескались в его глазах, уставившихся на нее в глубочайшем изумлении.

– Мой Бог, – только и сорвалось с сухих, побелевших губ.

– Две недели назад Тед нашел на чердаке мамину цепочку. Ту самую, что спрятана в твоей старой сумке для гольфа.

Он несколько раз открыл рот, силясь что-то сказать, но не мог выдавить ни звука.

– Тед был потрясен, – продолжала Сандра. – Я никогда не видела его таким подавленным и убитым. Но он все равно нашел в себе силы утешить и поддержать меня. И когда я стала умолять его сохранить в тайне все, что мы узнали, не говорить никому ни слова, он согласился. Ты знаешь, как он любил маму. Но все равно дал согласие. Он сделал это ради тебя, чтобы не причинить тебе новую боль. Он сделал это, потому что любит тебя…

Конец фразы повис в воздухе, ибо Чарльз сполз с кресла. Закрыл глаза. Дыхание стало частым и прерывистым.

– Папа? – Она потрясла его за плечо.

Он ласково похлопал ее по руке:

– Все в порядке.

– Ты меня напугал.

– Не бойся. Я крепкий старый пень. Нужно что-то поэффективнее, чем спор с собственной дочерью, чтобы доконать меня.

– Не говори так.

Его дыхание выровнялось, но он все еще был очень бледен.

– Сандра, расскажи мне все, с начала и до конца. Что Тед делал на чердаке?

И она рассказала, как полетела в Лондон и уговорила Теда вернуться, как придумала уловку с выставкой, чтобы замаскировать истинную причину его приезда в Остин.

Он не перебивал. Сидел прямо и смотрел на дождь, ровными струями падавший на асфальт стоянки.

Только когда она стала вспоминать о ночных ссорах, невольной свидетельницей которых ей пришлось быть, он повернулся и взглянул на нее.

– Ты все слышала?!

Она кивнула:

– Каждое слово. Включая мамино признание, что в ее жизни появился другой человек и она от тебя уходит.

Он прикрыл глаза:

– Господи!

– Я хотела подойти к тебе на следующее утро, но была слишком испугана.

– И вместо этого побежала к брату.

– Нет. Я ничего ему не говорила до того дня. Когда пыталась уговорить его попробовать помириться с тобой еще раз, дать тебе еще один шанс. Когда Тед услышал о таинственном любовнике, он бросился на чердак в надежде установить его личность. Он думал, что, возможно, тот человек и был убийцей. Но вместо этого наткнулся на цепочку в твоей сумке для гольфа.

– И тогда Свин предположил, что это я положил ее туда.

Она подняла глаза, озадаченная его словами.

– Ну… да. Конечно, ты положил. Разве не так? Не отводя глаз, он медленно покачал головой:

– Нет, Сандра. Это не я. Я не меньше твоего поражен тем, что она оказалась там. – Голос его стал сиплым; он почти хрипел. – И я не убивал твою мать.

Сандра откинулась на спинку сиденья.

– Но цепочка… ваши ссоры, то, что ты говорил…

– Я не отрицаю, что был взбешен. Да, если бы я тогда знал, кто этот человек, то вполне мог его убить. Но уж никак не твою мать. – На голубые глаза Чарльза навернулись слезы. – Мне бы никогда в жизни в голову не пришло сделать ей больно. Я слишком любил ее. Как бы мне ни было плохо, от того, что она бросает меня, я был готов смириться с этим, и ни один волосок не упал бы с ее головы.

– Тогда каким образом мамина цепочка попала в сумку для гольфа?

– Не знаю, Сандра. – Отец покачал головой. – Ума не приложу, как.

– Надо сказать Теду…

– Нет. – В голосе его появился металл. – Значит, спорить бесполезно. – Раз уж он так поспешил поверить, что я убил его мать, пусть так и считает.

– Но это жестоко…

– Ты меня слышала, Сандра! – Окончив разговор, он открыл дверцу, выбрался из «файерберда» и, щелкнув зонтиком, направился к зданию школы.

Пожарная часть «Пайн Брук», в которой голосовали избиратели района, от которого баллотировался Кендалл, была полна народу, когда лимузин доставил Малкольма туда этим холодным дождливым утром.

Как он и предполагал, пресса окружила его сразу же по выходе из лимузина.

Прирожденный актер, он расточал приветствия и улыбался в камеры, не показывая вида, что на душе у него кошки скребут.

– Вы уверены, что выборы пройдут так, как хотелось бы вам, мистер Кендалл?

– Абсолютно. Народ Техаса показал, что ждет перемен. Он хочет иметь губернатора, который натянет вожжи власти, который вернет былую славу нашему великому штату. – Малкольм удовлетворенно обвел взглядом собравшихся. – Количество избирателей, явившихся голосовать, это подтверждает.

– А миссис Кендалл, она разве не с вами?

– У нее сильная простуда, – начал импровизировать он. – Она боится стать переносчицей заразы. Но появится, как только спадет утреннее столпотворение.

Он отсек последующие вопросы, подняв руку:

– Леди и джентльмены, моя кампания завершена. Я хочу поблагодарить вас всех за поддержку и верность, которые вы демонстрировали все эти восемнадцать месяцев. Победа или поражение, я постараюсь никогда не дать вам повода для разочарования. А сейчас, если не возражаете, я пройду к урне и проголосую.

Полчаса спустя он был уже дома.

– Никто не звонил? – спросил он у Долорес. Экономка отрицательно покачала головой:

– Нет, сэр. Никто.

Он прождал до полудня, затем решил, что больше тянуть нельзя. Пора обзванивать знакомых, пока отсутствие Барбары еще не вызвало подозрений. Но сначала он еще раз попытается дозвониться до тещи в Хьюстоне.

Малкольм облегченно опустил плечи, когда Барбара сняла трубку.

– Барбара! Слава Богу, я тебя нашел! Я так беспокоился…

– Пошел вон, Малкольм.

Судя по голосу, она была пьяна.

– Барбара. Я еду к тебе. Нам надо поговорить.

– Слишком поздно. – Он услышал, как она шмыгнула носом. – Буду говорить только с Лаурой.

Кровь застыла у него в жилах.

– Нет! Только не с Лаурой! – Он дрожащей рукой взъерошил волосы. – Ты что, позвонила ей, Барбара? Ты ведь ничего ей не сказала, а? Отвечай, черт тебя побери! – Не получив ответа, он нетерпеливо постучал по кнопкам телефона. – Барбара! Алло? Алло?

Она разъединилась. Он уронил трубку на рычаг.

Тупая сука! Она все-таки сделала это. Позвонила гребаной журналистке. К шести вечера его история появится на первых полосах всех газет.

Чтобы взять себя в руки, он глубоко вдохнул и выдохнул – в голове прояснилось. Нельзя допустить ее разговора с Лаурой. Не теряя больше ни секунды, он позвонил на частный аэродром, где держал свой самолет Джерри.

– Мы снова летим в Хьюстон, – скомандовал он пилоту. – Как только ты будешь готов.

Он уже было выскочил за дверь, как вдруг вспомнил о пистолете. Метнувшись в кабинет, Кендалл подбежал к столу и выдвинул ящик, в котором хранил «беретту». Он купил ее два года назад, после того, как ограбили соседей. Хотел научить пользоваться пистолетом и Барбару, но та категорически отказалась. Давно, еще в колледже, лучшую подругу Барбары прямо у нее на глазах застрелил в упор ревнивый любовник. С тех пор оружие вызывало у нее дикий ужас. При одном только виде его женщину бросало в холодный пот. Если она начнет выкаблучиваться, достаточно будет помахать у нее перед носом «берет-той», и она сделает так, как он захочет.

Проверив, заряжен ли пистолет, он положил его в нагрудный карман пиджака. Он не собирался применять его, но никогда не помешает быть готовым ко всяким неожиданностям.