Не говори мне «никогда»

Глава 36

Когда два часа спустя Тед с Лаурой прибыли в Остин, в аэропорту творилось что-то невероятное. Представители прессы, смешавшись с сотнями любопытных, толкали и пихали друг друга, чтобы получше рассмотреть тех двоих, кого один из телевизионных ведущих уже окрестил «могучим техасским дуэтом».

Изможденная, но с ясной головой, Лаура держала Теда за руку, глядя прямо в объективы камер.

– Ты можешь с ними пообщаться и закончить на этом, – предложил он, крепко обнимая ее за талию. – Нам все равно не дадут прохода, пока ты не выступишь.

Голосом, крепнущим с каждой фразой, она рассказала репортерам то, что было уже известно: что Малкольм Кендалл признался в убийстве Джей Би и, что его этапируют в округ Бернет, где предъявят официальное обвинение.

Сзади тянул руку какой-то журналист.

– Мисс Спенсер, вы знали, что он убил вашего отчима, уже когда летели в Хьюстон?

– Нет.

– А как насчет промелькнувших ранее сообщений о возможной мафиозной связи между Малкольмом Кендаллом и Енцо Скарпати? Они подтвердились?

– Я вряд ли компетентна в этом вопросе.

Еще один репортер обратился к Теду:

– Мистер Кендалл, ваш дядя признался в убийстве вашей матери?

– Да. Но поскольку данный случай подпадает под другую юрисдикцию, нас просили воздержаться от комментариев и по этому вопросу. – Он улыбнулся. – Извините, но вам придется спрашивать нас о том, о чем мы можем говорить.

– Мисс Спенсер, что вы чувствуете, узнав, что человек, пытавшийся уничтожить вас и вашу газету, еще и убийца вашего отчима?

– Гнев. И печаль. Ни один пост в мире, не важно, насколько ответственный, не стоит того, чтобы из-за него убивали. Теперь Малкольм Кендалл понял это. Жаль, что понимание не пришло к нему раньше. Тогда Джей Би остался бы жив.

Микрофон протянул знакомый телекомментатор.

– Насколько я знаю, специальный вечерний выпуск «Сентинел», с эксклюзивным отчетом о событиях, появился на прилавках чуть меньше часа назад. Вы что-нибудь знаете об этом, мисс Спенсер? И каков теперь статус «Сентинел»?

Лаура улыбнулась. Последние два часа она поддерживала постоянную связь с Милтоном Шэнком.

Диктовала по телефону статьи, а он сообщал о развитии событий в городе.

– Спрос просто фантастический! – ответила она с гордостью. – Нам пришлось печатать дополнительный тираж, а от желающих поместить рекламу, нет отбоя. – Когда кто-то из фотографов навел на нее камеру, она широко улыбнулась. – Я рада сообщить, что «Сентинел» жива и в полном порядке. Причем надолго.

В лимузине по дороге в «Затерянный ручей» Лаура упала Теду в объятия.

– Ты отлично себя вел перед прессой. Весьма дипломатично. – Она подняла глаза, легкая улыбка играла на ее губах. – И никаких зуботычин. Это что, новый Тед Кендалл? Или просто еще одна грань очень сложного человека, которого я знаю и люблю?

– Скажем так: улучшенная версия старой модели. – Глядя на нее сверху вниз, он добавил: – Ты тоже выступила неплохо. Джей Би гордился бы тобой.

Ее глаза затуманились.

– Сейчас, зная, почему он погиб, я думаю, что могла бы предотвратить убийство.

– Ерунда!

– Правда. Если бы я не была так чертовски занята судьбой газеты, Джей Би мог бы прийти с тем, что узнал, ко мне. Мы бы все обсудили, как обычно делали почти каждый вечер. Вместе мы нашли бы способ справиться с Малкольмом. Он предпочел решать вопрос в одиночку, потому что не хотел доставлять мне новые неприятности.

– Не казни себя, Лаура.

Их прервала очередная информационная сводка о выборах. «По невероятной иронии судьбы, – объявил диктор, – Малкольм Кендалл, которому предъявлено обвинение в убийстве Дж. Б. Лоусона, на губернаторских выборах одержал убедительную победу. В письменном заявлении, полученном нашей станцией несколько минут назад, мистер Кендалл отказался от губернаторства и поздравил с победой губернатора Торна. Других комментариев не последовало».

Тед выключил радио.

– Что ж, я рад, что эта глава окончена. Куда спокойнее будет спать, зная, что Малкольм Кендалл не будет нашим следующим губернатором.

Тед с Лаурой приехали в «Затерянный ручей» почти в полночь, но, тем не менее все лампы в доме ярко горели. Стоило только лимузину въехать во двор, как парадная дверь отворилась и оттуда, всплескивая руками, выбежала Ширли.

– О, моя детка!

Смеясь и плача, она прижала Лауру к груди.

– Как ты себя чувствуешь, малышка? Ленокс сказал, что твоя рана снова открылась. – Она озабоченно отстранилась. – Боже, я сделала тебе больно?

Лаура рассмеялась:

– Все нормально, мама. Не надо обращаться со мной так, словно я стеклянная. – Она чуть отступила назад. – Нет, вы только посмотрите! – ухмыльнулась дочь, разглядывая белые джинсы с множеством заклепок, такую же жилетку и белые же сапоги с бахромой. – Где ты раздобыла такой наряд?

Отведя руки в стороны, Ширли выполнила грациозный пируэт.

– Тебе нравится? Все новое. Мне подумалось, что после всех этих ужасных испытаний я заслужила несколько обновок. Поэтому Ленокс повез меня за покупками.

Лаура в изумлении посмотрела на Ленокса, стоявшего за Ширли.

– Ты повез маму за покупками?

Тот еле сдержал улыбку.

– Да, хотя должен признаться, что мне вряд ли захочется заниматься этим регулярно.

– О, не слушайте его. – Совершенно забыв о былой неприязни, она дружески хлопнула стоического дворецкого по спине. – Ему понравилось. Точно говорю. И у него неплохой вкус. Для англичанина.

Ленокс слегка поклонился.

– Благодарю вас, мэм. – Повернувшись к Лауре с Тедом, он спросил: – Я взял на себя смелость приготовить легкий ужин. Подать сюда?

– Это было бы прекрасно, Ленокс.

– Давай, старина, я тебе помогу, – предложил Тед, обнимая Ленокса за плечи, – а Лаура с матерью пусть пока пообщаются наедине.

– И вовсе не обязательно, – запротестовала Лаура.

Тед отмахнулся и вышел из комнаты.

Ширли взяла Лауру за руку и повела к дивану.

– Очень разумно с его стороны. – Она искоса бросила на Лауру вопрошающий взгляд. – Амос сказал, что Тед останется здесь. Это правда? Может, я чего-то недопонимаю?

Лаура улыбнулась:

– Ну… может быть, ты скоро кое-что поймешь. Ширли сжала ее руку.

– Хорошо. Потому, что этот молодой человек мне нравится все больше.

Лаура приняла настороженный вид.

– Я еще не знаю, хорошо это или плохо. – Затем, заметив задумчивый взгляд Ширли, спросила: – Что-то хочешь сказать, мама?

– Вообще-то да. – Ширли рассматривала свой кроваво-красный маникюр. – Не знаю, с чего и начать.

Улыбка Лауры погасла.

– Начать что?

– Сегодня вечером мне позвонил мой приятель, человек, которого я знаю еще по Германии. Он узнал из теленовостей, что меня освободили и разыскал через полицейское управление Бернета. Он теперь живет в Лос-Анджелесе и владеет там ночным клубом. – Она подняла глаза. – Он хочет предложить мне работу, Лаура. И длительный контракт.

– В Лос-Анджелесе?

Ширли кивнула.

– А как же твои планы купить «Золотой попугай»?

Ширли пожала плечами:

– Вряд ли у меня получилось бы. Как ты сказала, слишком много работы и ответственности.

«Все начинается сначала, – подумала Лаура, вспомнив такой же разговор, но только шестнадцать лет назад. – Она все такая же беззаботная, ее не волнует, что мы еще не успели отпраздновать ее освобождение, или спасение «Сентинел», или решение Теда остаться в Техасе. Ее поманило новое приключение, и она срывается с места».

Прекрати, Лаура. Ты больше не подросток. Ты теперь вполне взрослая женщина. Что до Ширли, то она всегда была такой. И ты это знаешь.

– Ты не сердишься на меня, девочка?

Лаура всмотрелась в подернутые мечтательной дымкой карие глаза и покачала головой.

– Нет. Конечно, нет. Я рада за тебя, мама. Я уверена, ты станешь звездой в Лос-Анджелесе. – Она выдавила из себя улыбку. – И когда же это произойдет?

– Я выхожу на работу с пятницы.

– О!

– Ты все-таки сердишься. – И не успела дочь ее опровергнуть, как Ширли уже изобразила на лице одно из своих трагических выражений. Оно напомнило Лауре Лану Тернер из «Мадам Икс». – О, Лаура, я постоянно тебя разочаровываю, не так ли?

– Вовсе нет.

– Я всегда была никудышной матерью!

– Прекрати.

– Это правда. Я никогда не занималась тем, чем должна заниматься нормальная мать: не учила тебя шить, не ходила на родительские собрания, не пекла кексы для вашего бойскаутского отряда, не пела тебе колыбельных…

Лаура улыбнулась:

– Почему же? Пела.

Ширли подняла брови:

– Я пела?

– Конечно. – Встав, Лаура приняла драматичную позу, прижав одну руку к груди, а другую вытянув вперед в направлении воображаемого возлюбленного. Затем, удивительно точно подражая матери, запела: «С добрым утром, боль моего сердца».

Ширли зашлась в хохоте, и обе женщины вновь бросились друг другу в объятия.

– Ох, детка! – промурлыкала Ширли. – Ты слишком добра ко мне. Как я буду обходиться без тебя?

«Обойдешься, – подумала Лаура, и слеза покатилась по ее щеке. – Ты всегда обходилась».