Не говори мне «никогда»

Глава 35

Ужаснувшись выхваченной светом сцене, не веря своим глазам, Тед рванулся из машины.

– Малкольм!

– Тед, осторожно! – закричала Лаура. – У него пистолет! И это он убил Джей Би.

Он остолбенел от изумления, но лишь на секунду. Пристально глядя на Малкольма, он медленно двинулся вперед.

– Отпусти ее.

– Стой, где стоишь! – приказал Малкольм. – Еще один твой шаг, и, клянусь, я размозжу ей голову!

Теду не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Он слишком часто бывал в подобных ситуациях, чтобы научиться воспринимать людей с оружием серьезно.

– Успокойся. – «Жаль, что не догадался захватить с собой револьвер. Придется полагаться только на свое тело и мозги».

Приглушенные всхлипывания заставили его взглянуть в сторону. Рядом с «мустангом» тихо плакала Барбара, зажав стиснутыми кулаками рот.

– Ты бы отпустил Лауру, дядя Малкольм? – произнес он ровным, спокойным тоном, стараясь выказать дружелюбие. – Тогда мы поговорим. Только ты и я.

– Заткнись! И держи руки так, чтобы я их видел. Тед широко развел руки.

– Не будь идиотом, дядя Малкольм. В каком бы дерьме ты ни оказался, убивать не стоит. Ты сделаешь только хуже.

– Только не надо этой твоей примитивной логики! И не пытайся играть со мной в героя. А не то станешь мертвым героем.

Барбара перестала плакать.

– Послушайся его, Тед. – Она скрестила руки на груди и, хотя все еще казалась напуганной, из транса, видимо, вышла. – Ему нечего терять. Он уже двоих лишил жизни.

– Двоих? – Тед посмотрел на Малкольма. Тот напружинился, словно зверь в западне. Выпученные глаза его то и дело вращались, он метал дикие взгляды на черный автомобиль, стоявший за «мустангом». Но рука с пистолетом у виска Лауры была тверда словно камень.

– Кого же он убил помимо Джей Би?

– Ни слова больше, Барбара! – предупредил Малкольм.

– А, то что? – Голос ее стал звонким и чистым, с каждым словом она словно набиралась сил. – Что ты сделаешь? Убьешь меня тоже? Убьешь всех троих?

– Замолчи!

– Неужели ты не видишь, что все кончено? Что после такой кровавой бойни тебе не уйти?

– Кого он убил, Барбара?

Она пошатнулась и оперлась на борт «мустанга», будто силы враз покинули ее.

– Твою мать.

Тед услышал все слова до единого, но отказывался их воспринимать.

– Что ты сказала?!

– Произошел несчастный случай. Они были любовниками. Элизабет собиралась бросить Чарльза ради Малкольма, а Малкольм не хотел этого. Он хотел сохранить свою карьеру, богатую жену, блестящее будущее, впрочем, и от Элизабет, как от любовницы не отказывался.

Слепая убийственная ярость охватила Теда.

– Ты подонок, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Грязный, двуличный подонок!

Опустив плечи, он взвился словно пружина. Движением, отработанным еще в футбольной команде школы, он провел боковой захват, которым мог бы гордиться его тренер и швырнул Малкольма через себя.

Послышалось хрюканье, а затем тупой удар: Малкольм врезался в радиатор «мустанга». Пистолет выпал у него из рук и отлетел прочь.

– Звоните по 911, – крикнул Тед ахнувшей Барбаре. В то время, как она нырнула в «мустанг», Тед ухватил Малкольма за пиджак, развернул к себе лицом и со всей силы вмазал кулаком.

Малкольм упал замертво.

За спиной Теда послышался стон. Лаура лежала на земле, безуспешно пытаясь подняться.

В два прыжка он оказался рядом, подхватил на руки и прижал к себе.

– Слава Богу, с тобой все в порядке! – Только тут он заметил сочившуюся из-под блузки кровь. – Господи, у тебя кровотечение!

– Ничего страшного. Просто рана открылась. Слезы катились у нее по щекам, пока он шарил в поисках носового платка, пока останавливал кровь.

– Как ты здесь оказался? – спросила она дрожащим голосом. – Ты ведь должен был быть сейчас где-то над Атлантикой.

– Планы изменились.

– Почему?

Он осторожно промокнул кровь.

– Потому, что я люблю тебя. И потому, что не хочу с тобой расставаться. Ни на минуту.

– Но Белфаст… Твоя работа…

Позволив ей самой держать временную повязку, он помог ей встать на ноги.

– Это совсем не так важно. Я всегда знал это. Просто не был готов признать это.

– А теперь готов?

– Да. Если бы не был, я бы не вернулся.

– О Тед! – Не успела она продолжить, как послышался вой сирены. Мгновение спустя двор затопил свет фар множества полицейских машин.

– Ну… мы закончили.

Врач приемного покоя Хьюстонского мемориального госпиталя, молодой интерн, выглядевший скорее студентом колледжа, чем хирургом, наложил последний шов на грудь Лауры и улыбнулся ей открытой, озорной улыбкой.

– Теперь будет держаться. Если, конечно, вам вдруг не захочется испытать швы на прочность в группе коммандос или тому подобной.

– А почему вы так говорите, доктор Райн?

– О! – Он лепил хирургический пластырь поверх плотного квадрата марли на ране. – Слухами земля полнится.

– Нет уж, теперь только отдых. С поисками преступников покончено. По крайней мере на время. – Опершись о его руку, она осторожно соскользнула со стола, на котором лежала последние сорок пять минут. – А сейчас, если не возражаете, я поеду домой.

– Возьмите с собой вот это. – Он вынул из медицинского шкафчика маленький пузырек. – Если боль станет очень сильной, после того, как отойдет местная анестезия, принимайте по одной таблетке каждые четыре часа.

– Спасибо, доктор.

Она нашла Теда в комнате ожидания. Лицо его побелело как мел, зубы стиснуты. Он не слышал, как она подошла и потому вздрогнул, когда она положила руку ему на плечо.

– Лаура! – Тед встал и обнял ее так бережно, словно прикасался к хрусталю. – У тебя все нормально? Они не разрешили мне войти.

– Все отлично. – Она столько хотела ему сказать, но все слова почему-то улетучились. Она просто молча обняла его.

– Ты с самого начала была права насчет Малкольма, – сказал он, наконец, разжав объятия. – И насчет Барбары.

Она заглянула ему в глаза и увидела в них отражение всех его чувств – печали, горечи, гнева.

– Стоит ли об этом, если тебе не хочется?

– Нет, давай поговорим. – Они присели. – Я поехал в полицию сделать заявление. Там же Барбара попросила разрешения переговорить со мной. Я знал, что ты еще какое-то время пробудешь у доктора Райна и потому согласился.

– Как она?

– Лучше, чем я ожидал. Барбара гораздо сильнее, чем кажется. Это Малкольм подавлял ее. – Тед подождал, пока удалится медсестра с тележкой, и продолжил: – Теперь я знаю, что произошло в тот день в Аспене, Она разыскивала Малкольма. Нашла на балконе в библиотеке Чарльза вместе с моей матерью.

– Значит, то, что утверждала Барбара раньше, – правда? Малкольм и твоя мать были любовниками?

Тед кивнул:

– Они ругались. По словам Барбары, Элизабет была в ужасном состоянии. Она угрожала все рассказать Чарльзу и уже собралась уходить, Малкольм попытался удержать ее. Они стали бороться. И тут мать оступилась и повалилась на перила. Малкольм старался предотвратить падение, но все произошло очень быстро, и в руках у него осталась лишь ее цепочка.

– Как ужасно!

– Когда Малкольм понял, что Барбара видела все это, он совсем потерял голову. Он умолял ее о прощении, клялся, что никогда по-настоящему не любил Элизабет, что это она преследовала его.

– Почему она не сообщила в полицию?

– Барбара хотела, но Малкольм заявил, что скорее умрет, чем сядет в тюрьму. Он хныкал у нее на руках, как потерянный малый ребенок, уверяя, что любит ее. Ее доброе сердце сжалилось. Она слишком любила его и поэтому пообещала молчать. Жена помогла мужу взять себя в руки, и они спустились вниз, к гостям.

– Ты сказал, что у Малкольма осталась цепочка твоей матери. Что с нею стало потом?

– Когда Барбара поняла, что Малкольм не в состоянии мыслить, она отобрала цепочку и бросила в первую попавшуюся сумку для гольфа, не подозревая, что та принадлежит отцу. Позже она собиралась забрать цепочку, но никак не могла вспомнить, в какую сумку ее кинула. Потом гости разъехались по домам, и те, кто приезжал играть в гольф, разобрали свои клюшки и сумки. Барбаре оставалось только ждать, пока кто-нибудь из гостей не вернет цепочку. Но так как никто не объявился, она посчитала, что та где-то затерялась.

– Не понимаю. Цепочка все это время лежала в сумке для гольфа и отец не знал об этом?

Тед рассказал ей о своей вылазке на чердак отцовского дома две недели назад и о том, что обнаружил цепочку.

– О Тед!

– Вскоре после этого Барбара стала пить. Поначалу это помогало ей забыться, но постепенно она настолько втянулась, что уже не могла остановиться.

– Она никогда не думала о лечении в реабилитационной клинике?

– Много раз. Джей Би знал о ее болезни и уговаривал лечиться. То же самое твердили ее мать и Джоан Элден, лучшая подруга Барбары. Один Малкольм был против – боялся, что из-за слухов об алкоголизме жены его карьере придет конец.

– Та фраза, которую обронил Джей Би Леноксу после ленча на конференции: «В конце концов, круг замкнулся», – долго оставалась для меня загадкой, – прошептала Лаура. – Трудно было представить, к чему она относится, но теперь все ясно. Он, видимо, догадался, что в смерти твоей матери виновен Малкольм. Мне всегда казалось, что он, как и ты, никогда не верил в ее самоубийство.

– Я рад, что наконец-то все выяснилось. Может быть, теперь душа ее на небесах успокоится.

Лаура взяла его руку, прижала ладонь к своей щеке.

– Малкольм сознался?

– Нет еще. Он отказался говорить без адвоката. – Тед коротко, безрадостно засмеялся. – Знаешь, самое смешное в том, что, по последним сводкам, Малкольм опережает своего соперника более чем на семь тысяч голосов. Ожидают, что он победит с явным преимуществом. Даже если всю эту историю предать огласке прямо сейчас и за него больше никто не проголосует, он все равно уже выиграл выборы.

– Зная, как страстно он мечтал стать губернатором, думаю, что крушение амбиций заставляет его страдать больше, чем перспектива провести тридцать лет за решеткой.

Тед бросил на нее внимательный взгляд.

– Думаешь его осудят на столько?

– По обвинению в убийстве первой степени, плюс в неумышленном убийстве… Да, примерно так.

– А Барбара?

– Ей могут предъявить обвинение в соучастии или, самое лучшее, в пособничестве в сокрытии преступления. Но поскольку, я полагаю, она даст показания против своего мужа, хотя ее нельзя заставить сделать это, обвинение пойдет на соглашение с ней – свидетельство в обмен на снятие обвинений.

Внезапно, увидев вошедшего через двойные двери полицейского, она вскочила на ноги.

– Амос! Кто-нибудь догадался ему позвонить?

– Я попросил полицейского офицера, оформлявшего арест в участке, сообщить Уилсону. Амос с помощниками уже вылетели сюда на вертолете.

– Что с моей матерью?

Тед улыбнулся:

– Ее освободят примерно через час. Я позвонил Леноксу и попросил забрать ее и привезти в «Затерянный ручей». Надеюсь, я правильно поступил. Думаю, что ей не стоит сейчас оставаться одной.

На глазах у Лауры выступили слезы.

– Я сама не сделала бы лучше. Спасибо, Тед. Он встал.

– Я обещал в полиции, что привезу тебя, чтобы ты сделала официальное заявление. А что, если мы побыстрее развяжемся с этим делом и поедем домой? Самолет Дейла ждет в аэропорту.

Домой! Никакое другое слово не звучало так чудесно, как это. Да и к тому же так уместно! Улыбнувшись ему снизу вверх, она обвила рукой его талию.

– Так и сделаем.

Малкольм, сидевший в камере, меньшей, чем шкаф в его доме, взглянул на адвоката, хорошо одетого мужчину с тяжелым подбородком и длинными седыми бакенбардами.

– Вовремя же ты, – пробормотал Малкольм, когда охранник оставил их одних.

– Раньше не получилось. Воздушное движение над Хьюстоном – это какой-то кошмар!

Да. А то я не знаю! Если бы не это, я давно бы успел появиться там. Гораздо раньше Лауры. И не сидел бы сейчас здесь.

– Ну, – отодвинув стул, чтобы не касаться грязной стены, Сэм Гаррет сел. – Может, расскажешь, что все это значит?

Лгать ему не имело никакого смысла. Особенно сейчас, когда Барбара заливается соловьем и есть еще два таких заслуживающих доверия свидетеля, как Тед и Лаура.

Он рассказал Сэму все, начиная с любовного романа со своей невесткой, о котором будет жалеть всю оставшуюся жизнь, и кончая появлением полиции во дворе хьюстонского особняка Фентонов.

– Боже! – Сэм почесал затылок.

– Не надо на меня так смотреть! – рявкнул Малкольм. – Лучше вытащи меня отсюда.

Сэм медленно и грустно покачал головой:

– Я адвокат, Малькольм, а не волшебник. Могу только сказать, что тебя не выпустят под залог.

Малкольм начал мерить камеру шагами. Возможно, Енцо сумеет что-то сделать? У него есть связи. Он договорится о залоге. Может быть, даже сумеет переправить его за границу.

Он остановился перед Сэмом.

– Мне надо позвонить.

– Кому?

– Не важно. Договорись насчет звонка.

Пять минут спустя Малкольм набирал номер Енцо по платному телефону в коридоре рядом с камерой.

Но максимум до кого он добрался, это какой-то сопливый придурок, очевидно, занявший место Тони Кордеро.

– Мистер Скарпати на совещании, – ответил тот с сильным бруклинским акцентом. – Еще раз, как вы сказали вас зовут?

Малкольм стиснул челюсти.

– Кендалл. Малкольм Кендалл. Мы с Енцо…

– Минуту.

Когда собеседник вернулся, от былой вежливости не осталось и следа.

– Мистер Скарпати никогда о вас не слышал. Проверьте по телефонному справочнику. Вы, очевидно, ошиблись номером.

– Я звоню тому самому…

К его крайнему удивлению, человек повесил трубку. Малкольм в оцепенении замер, потом наконец тоже повесил трубку. Совещание, как же! Енцо сидел там, в своем кабинете. И не стал с ним говорить только по той простой причине, что не видел больше в Малкольме никакого проку. В этом весь Скарпати.

Вот сукин сын! После того как он рисковал ради него своей шкурой, этот подонок избавился от него, как от мусора.

На секунду мысль о том, чтобы заложить Енцо с потрохами как мошенника, каковым тот и являлся, замаячила так соблазнительно, что он чуть было не попросил охранника позвать прокурора. Он отдал бы все на свете, лишь бы увидеть этого грязного мерзавца в наручниках! Но это невозможно. Без свидетелей это будут просто слова. А как только гангстер узнает, что Малкольм показывает против него, жизнь его не будет стоить и ломаного гроша. Даже за решеткой.

За решеткой. Когда он вернулся в камеру, все надежды изменить свою участь рухнули. Упав на стул, он обхватил голову руками.

Впервые в жизни он почувствовал себя совершенно беспомощным.