(не) Родная дочурка для мэра (СИ)

Глава 6

Черные пятнышки на глазах и ямочки на подбородках встречаются нередко. Это банальное совпадение, уверена. Но как бы то ни было, подобные совпадения пугают меня, и я просто отскакиваю от мужчины.

— Извините, дальше я сама, — зажмуриваюсь сильно, поскольку вдруг сочла свое извинение неуместным.

Разворачиваюсь, пробираясь по грязюке за дочерью и открываю калитку.

Осматриваюсь вокруг, думая, что бабушка, как всегда, трудится в своем огороде. Обычно ее зычный голос слышно сдалека, а тут же непривычная слуху тишина.

Всё вокруг ухожено: ни травинки, ни соринки, грядка к грядке, стебелек к стебельку, и даже лунки под помидорами еще сырые, а бабули нет. Еще и ставни на окнах наглухо запечатаны.

Неужели ускакала куда?

Все-таки надо было позвонить ей.

Дочка тем временем бежит по брусчатой дорожке прямиком к дому, запрыгивает на крыльцо и стучится в железную дверь.

— Бабушка, мы приехали в гости! Открывай скорей! — щебечет она.

Поднявшись на крыльцо, я оборачиваюсь, чтобы проверить, как там Богдан Никольский. Застываю на миг, увидев, как он приближается к нам и без особого напряга несет в своих руках наши сумки.

Он заходит во двор, скользящим шагом шествует по тропинке, как по красной ковровой дорожке. А я вдруг нахожу повод для смеха, ведь его безупречный образ городского пижона, одетого с иголочки, совсем не вписывается в наш деревенский колорит.

То-то все соседи повылазили из своих домов, желая воочию понаблюдать за таким редким гостем. И тетя Люба, закадычная приятельница бабушки, туда же.

— Здравствуйте, теть Люб, а вы не знаете, куда бабушка подевалась? — интересуюсь я у соседки по дому.

Она наполовину высовывается из окна. Не надевая очки, подносит их к глазам и всматривается на моего сопровождающего так, словно и впрямь увидела в нем звезду с красной ковровой дорожки.

— О, здоровенько, Натуль, — кивает она и машет рукой, заинтересованно глядя за меня. Туда, где стоит Богдан с сумарями наперевес. Хмыкает каким-то своим мыслям и снова обращается ко мне: — Так Глафира наша в санаторий умотала, она тебе не говорила, чо ль?

— Что? Санаторий? — удивляюсь я, задумавшись, головой мотаю. — Нет, ни о чем таком она мне не говорила.

— Забыла на радостях, значит…

— Мам, мам, а бабушку что, сожгли? — с тревогой спрашивает Катя, перебивая тетю Любу и расширив свои глазки до размера блюдца.

Я сначала не поняла, а потом ка-а-а-ак поняла.

— Нет, дочур. Бабушка поехала в оздоровительный санаторий, а не в крематорий, — объясняю я в смятении и с подрагивающим верхним веком.

Это ж надо было так перепутать… И смех, и грех.

— А-а-а-а, санаторий! — осознанно протягивает она в ответ.

— Глашке путевку подарили с завода за какие-то там прошлые заслуги. Вот, сегодня утром всем поселком провожали ее с размахом. Ей-богу, будто в последний путь отправляли, — посмеивается тетя Люба с затаенной завистью.

Меня такая новость и радует, и одновременно огорчает. Бабушка заслужила отдых, как никто другой. Но как-то это всё не вовремя.

Что нам-то теперь делать?

И ведь бабуля даже не предупредила. Мы же только вчера днем с ней созванивались, но ни о какой поездке в санаторий и речи не шло.

— А вы знаете, когда она вернется? — спрашиваю, переминаясь с ноги на ногу, излишнее внимание соседей и их перешептывания постепенно начали меня напрягать.

Уверена, если бы мы приехали без Богдана Никольского, никому бы и дела до нас не было. А тут же слетелись все, словно в поселок наведалась передача «Битва экстрасенсов».

— Да не скоро еще. Путевка рассчитана на две недели, не меньше, — расстраивает меня тетя Люба еще больше.

— А в какой санаторий она поехала? — уточняю, надеясь, что он находится где-то поблизости, я смогу доехать до него и хотя бы взять у бабули ключи от дома.

— Да бог его знает, какой. Где-то в Белокурихе находится.

Это же очень далеко.

Поняв, что без бабушки в ее дом нам никак не попасть, я впадаю в уныние.

— А вы с молодым человеком погостить приехали или… — интересуется тетя Люба, поглядывая на сумки, которые по-прежнему держит Богдан Никольский.

Он стоит рядышком со мной, и как достопримечательность примагничивает к себе взгляды прохожих и местных сторожил.

Боже…

Даже думать не хочется, что подумают обо мне все эти люди. Но наверняка они уже сочли меня падшей женщиной, а этого мужчину — моим любовником.

Мне и так нехорошо, а от этих мыслей еще хуже становится. Поэтому я спешу прояснить ситуацию.

— Теть Люб, этот молодой человек просто нас подвез с Катюшей, мы его даже не знаем толком, — я специально не смотрю на с упреком похмыкивающего Богдана, но боковым зрением вижу, как он натягивается, словно мои слова задели его. — А приехали мы насовсем, но… видимо, не судьба, — жму я плечами, не зная, что нам делать теперь.

— Ох, я бы вас, конечно, к себе приютила до возвращения Глаши, — как-то чересчур наигранно тетя Люба хватается за сердце, пристально взирая на Богдана и отслеживая его реакцию. Долго думает, а потом выдает: — Но у меня, вообще-то, внуки сегодня приезжают, а когда они приезжают, в доме не протолкнуться. Да ты и сама наверное знаешь, как тяжко порой большой семье в малюсеньком доме.

— Так-так-так, — раздается возле меня вдумчиво.

Очевидно, даже Богдана Никольского озадачила такая новость.

Замечаю, что он разворачивается и решительно несет наши вещи обратно в машину. Закидывает их в багажник и снова возвращается к нам.

— Я живу примерно в ста километрах отсюда, дом большой, так что места полно.

— И-и-и-? — не понимаю логики, вернее, понимаю, но боюсь, что поняла неверно. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Просто не может быть, что…

— И вы с Катей поедете ко мне, поживете у меня, пока ваша бабушка не вернется, — подтверждает мои догадки, ставя меня перед фактом.

Но, как поняла, он любит это делать. Любит заставать людей врасплох.

— Нет, я так не могу, — категорично мотаю головой. — Уверена, мы сможем найти другой выход.

Теоретически я бы могла поселиться на время в бане. Могла бы, если бы была одна. Но для дочки такие условия неблагоприятны.

— А если не сможете, тогда что? Будете скитаться по поселку в поисках временного ночлега? А если и его не найдете? — Богдан филигранно нагоняет на меня жути. — Ладно ты, но подумай о дочери и о ее комфорте. И потом, как я понял, твой муж вас бросил.

Резко закрываю глаза и издаю обреченный вздох, мечтая провалиться сквозь землю. А тетя Люба как заверещит на всю округу:

— Чего-чего? Степан тебя бросил? Вот те раз! А как так вышло? А когда? Почему? Неужели…

И пока женщина не начала строить догадки насчет моего нового знакомого, я спешу разъяснить ситуацию.

— Да на самом деле история стара как мир. Вроде как Степан нашел себе новое увлечение, а мы с Катюшей стали не ко двору, — говорю я как можно тише и снова вздыхаю тяжко, мысленно проклиная на чем свет стоит длинный язык Богдана Никольского. — В общем, как-то так.

— Да тьфу на него! — с брезгливой гримасой ругается тетя Люба, плюясь в сторону. — Ты не переживай, Наташ, бог отвел, как говорится. Ты девка молодая, красивая, хозяйственная, найдешь еще себе мужчину достойного. Кто знает, может, он сам тебя найдет, — произносит она, стреляя глазами в Богдана Никольского, а тот снова вставляет свои пять копеек, восклицая:

— Абсолютно с вами согласен! Никогда не поздно начать жизнь с чистого листа. Так почему бы не начать ее в новом городе? Побудете моими гостями, пока не встанете на ноги, а дальше видно будет. Сразу отмечу, за проживание ни копейки с вас не возьму.

Да с чего вдруг такая невиданная щедрость? Подозрительно всё как-то.

— А этот молодой человек дело говорит, — одобряет тетя Люба, а затем прищуривает свои зенки. — Извините, а я могла вас где-то раньше видеть? Лицо у вас уж больно знакомое.

— Сомневаюсь, я в ваших краях впервые, — отрезает Богдан, сразу же разворачивается к тете Любе спиной и меняет тему: — Если пожелаешь, я могу подключить своих людей. Они найдут санаторий, где отдыхает твоя бабушка, съездят до него и объяснят ей всю ситуацию. Но до тех пор вы поживете у меня. Что скажешь, Кать?

— Я согласна! — восклицает дочурка, даже не раздумывая, и дергает меня за руку. — Мам, и ты соглашайся.

Я в шоке от Кати, но ей это простительно. В данной ситуации меня больше всего возмущает поведение Богдана Никольского.

Кто давал ему право воздействовать на ребенку путем запугивания?

Он же реально жути больше нагоняет, пользуясь восприимчивостью и наивностью Катюши.

— Катя еще дитя, и она такие вопросы не решает, — твердо даю понять, что это не обсуждается.

— А никто и не спорит, что Катя еще дитя, но тебе всё же стоит к ней прислушаться, — давит Никольский, да с такой самодовольной ухмылкой, что у меня пропадает всякое желание и дальше вести этот бессмысленный диалог.

Не поедем мы к нему. Еще чего! Да я его даже не знаю! Мне вообще неизвестно о нем ничего, кроме того, что он носит вычурные костюмы, пользуется услугой личного водителя и любит решать за других людей.

— Пока вы не уехали, скажите мне свой адрес, — обращается тетя Люба к Богдану Никольскому и достает из кармана халата блокнот с ручкой. — Не поймите меня неправильно, это нужно в целях безопасности. Вдруг Наташу с Катей придется искать, а мы адреса не знаем.

— Конечно, записывайте, я вам и свой номер телефона дам на всякий случай.

Без каких-либо возражений Богдан Никольский диктует ей сначала адрес, из чего следует, что живет он в соседнем городе-миллионнике. Впрочем, это было ожидаемо.

Следом диктует и номер телефона. Такой простой, что я невольно запоминаю его наизусть.

— А за Наташу с Катей можете не беспокоиться. Теперь они находятся в надежных руках, — заявляет мой новый знакомый.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — улыбается тетя Люба, попавшая под чары мужчины.

И где-то через полтора часа мы въезжаем на огороженную территорию двухэтажного дома, выходим из машины во двор, и я впадаю в ступор. Челюсть отвисает чуть ли не до пупа.