(не) Родная дочурка для мэра (СИ)

Глава 8

Я на миг замираю. Легкие будто схлопываются.

Мало того, что в его последней фразе я уловила намек на некую двусмысленность, так я теперь понимаю, что на меня легла колоссальная ответственность уважить такого истинного гурмана, который, уверена, употребляет в свой рацион исключительно изысканные блюда.

А тут я со своей солянкой!

Боюсь, у меня ни за что не получится оправдать его ожидания.

Но попробовать всё же стоит. Чем черт не шутит.

А вот других вариантов, как отблагодарить Богдана Никольского, у меня просто не найдется.

— Спасибо вам огромное. В таком случае постараюсь вас не разочаровать, — мнусь я с ноги на ногу, а в мыслях уже вижу, как мой супчик терпит фиаско, и я вместе с ним.

— Тогда не буду вам мешать, устраиваетесь и будьте как дома, — говорит напоследок Богдан.

Я глазом не успеваю моргнуть, а он уже скрывается в глубине коридора.

Как только шаги его стихают, мы с дочкой беремся за руки и начинаем скакать по кругу и визжать вполголоса, только бы хозяин дома не услышал нашего общего ликования. А радоваться есть чему — у нас имеется крыша над головой, мы в безопасности. Это самое главное.

— Мамочка, мне здесь так нравится, я бы хотела тут остаться насовсем, — напрыгавшись вдоволь, Катюша вертит головой по сторонам, осматривает высокие потолки и окно во всю стену, из которого открывается живописный вид на сосновый лес и поляну с озером.

— Мне тоже, дочур… Тоже тут нравится, но советую не привыкать к этому месту, — опустившись на край кровати, я вынуждена вернуть ее из мира грез, пока она в нем не затерялась. — Надолго мы здесь не сможем задержаться. Как только мы свяжемся с бабушкой или я найду работу, мы сразу же съедем отсюда. Смотря, что из этого случится быстрее.

Вне всяких сомнений. Уверена, я смогу найти работу гораздо раньше, чем мне удастся отыскать санаторий, где сейчас отдыхает бабуля.

— А куда мы поедем?

— В новую квартиру, — говорю я и, чтобы не строить иллюзий, сразу же дополняю: — В квартиру поменьше, с менее привлекательным видом из окна, но я точно могу сказать, нам с тобой там будет так же спокойно, уютно и радостно, как и здесь.

— А папу позовем в нашу новую квартиру? — смотрит на меня с той же надеждой, с какой смотрела на Степу в последний раз.

Я вздыхаю, заправляю волосюшки Катеньки за ушко. Сердце щемит, надрывается.

— Я не буду против, — отвечаю с печальной улыбкой, а ей и этого достаточно, в следующий миг она уже забывает об отце и принимается шерстить по пустым ящикам стильных прикроватных тумб.

— Кхм-кхм, я вам не помешаю? — раздается вдруг позади, отчего я подпрыгиваю с места, едва не скатившись с края кровати.

Оборачиваюсь. Богдан стоит в дверях, держа в руках наши сумки.

Мысленно задаюсь вопросом, а не подслушивал ли он наш разговор?

Залившись краской, я отбрасываю эту мысль и подскакиваю на ноги.

— Нет, конечно же, как вы можете нам помешать? Это же ваш дом, а мы в нем простые гости.

— Ну, не такие уж и простые, — проговаривает он вполголоса, словно делая умозаключения, основанные непонятно на чем.

— В смысле? — моргаю я.

— Да это так, мысли вслух, — ведет плечом. — Так мне можно войти?

— Можно, — киваю неуверенно.

Богдан расплывается в улыбке, а с места не двигается, осматривается.

— Вижу, вы уже определились с комнатой, — отмечает он, поглядывая на помятую постель, на которой мы с Катюшей валялись незадолго до его появления.

— Да… Эм-м, можно и так сказать, — я срываюсь с места и принимаюсь судорожно поправлять на кровати стеганное покрывало, лишь бы Богдан не счел меня какой-нибудь неряхой.

Я ведь не такая. У меня всегда порядок и чистота.

— Ой, давайте я заберу, — я перехватываю из его рук ручки сумок, но тот вцепился в них мертвой хваткой.

— Нечего тебе тяжести такие таскать! — ворчит он, настырно виляет от меня в сторону и обходит. — Я тебе на что? Сам дотащу, только скажи куда лучше поставить? В гардеробную если, сойдет? — ногой он открывает дверь, на которую я изначально не обратила внимание.

Заглядываю в помещение, выполненное в кремовых тонах. В который раз за последние полчаса шокируюсь от увиденного, поскольку квадратура гардеробной превосходит зал в Стёпкиной квартире.

А Богдан уже заносит сумки внутрь и ставит их на широкую софу, размещенную в центре помещения.

— Ящики и шкафы все свободные, можете размещать свои вещи, куда захотите, если что, я могу помочь, — он уже порывается раскрыть молнию одной из сумок, как я подлетаю к нему и грудью наваливаюсь на баул.

— Нет, не нужно! С этим мы сами управимся!

— Ладно, ладно, я всего лишь предложил свою помощь, — выставляет он руки перед собой и отходит от меня на шаг, очевидно, сочтя меня неуравновешенной.

Но я просто не хотела, чтобы он видел наши вещи. Для меня самой пока остается загадкой, что находится внутри сумок.

А вдруг там, действительно, Стёпкины шлакоблоки?

— Вы и без того нам уже достаточно помогли, — стыдливо булькаю я, выпрямляясь.

— Помог, но всё же недостаточно, — уверяет он, вглядываясь в мои глаза, которые вмиг расширяются в неподдельном изумлении.

— То есть как это недостаточно?

— На самом деле я мог бы сделать для вас больше, чем вы можете ожидать, — Богдан озадачивает меня своей прямотой и широтой души.

Такое в наше время редко встречается. В особенности среди представителей высших слоев общества. Но этот же мужчина поражает меня с каждым часом всё больше и больше. И вместе с тем настораживает…

— Да вы же и так сделали для нас больше, чем кто-либо другой. Вы предоставили нам крышу над головой. Нам, посторонним людям! Совершенно безвозмездно, не прося ничего взамен! Разве этого мало? Поймите, я не вправе просить вас о чем-то большем, и я не имею ни малейшего желания нагружать вас своими проблемами. Мне этого совесть не позволит.

Продолжительная пауза. Наши взгляды сталкиваются — его настойчивый и где-то даже пытливый, в перерез моему просящему. Пространство между нами немного потрескивать начинает. И вдруг я замечаю, как его взгляд постепенно смягчается, наливаясь голубизной.

— Хорошо, я не привык предлагать дважды, но поиски бабули вашей я, как и договаривались, беру на себя, — говорит он, после чего просто уходит.

Боже…

Он весь из себя такой чуткий и заботливый, а я же до сих пор пребываю на жутком нервяке после всего случившегося, из-за чего не смогла по достоинству его отблагодарить.

Мне просто нужна передышка. Хотя бы ночь переспать со своими мыслями, и я приду в норму. А пока я похожа на один сплошной комок нервов.

Испытывая муки совести, я приступаю к разбору нашего багажа.

Раскрываю первую сумку, вываливаю содержимое на пол, чтобы было проще отсортировать вещи. Проделываю то же самое со второй сумкой.

Застываю, в полнейшей растерянности глядя на всю эту кучу, разбросанную на полу.

И тут… Тут во мне появляется неуемное желание завыть раненым зверем.

Сволочь! Да как он мог?