(Не)учебный роман

21

Скоростной поезд мчался по рельсам, останавливаясь лишь в больших городах на несколько минут. За окном мелькали: белоснежные поля, голые кроны деревьев и где-то вдалеке одинокие домишки.

Я решала сканворд, уткнувшись лицом в глянцевый журнал. Соседка по купе, Кононова Яна, неугомонно щебетала под боком. Её словесный водопад переходил все границы дозволенного. Она без умолку ведала истории из личной жизни, как своей, так и вовсе незнакомых мне людей.

Впору было уснуть, чтобы избавиться от навязчивого белого шума, но сон никак не приходил. Стоило только закрыть глаза, как передо мной появлялся он. Наша последняя встреча отчётливо жила в памяти. Тимур привез меня на железнодорожный вокзал, а затем долго не выпускал из своих объятий. Много целовал, то нежно, то страстно, срывая с губ негромкие стоны. Потом ещё долго не могли проститься. Приклеились друг к другу прямо там, на перроне. Всё никак не могли оторваться и свыкнуться с мыслью о вынужденном расставании на целых три недели! Рабочая командировка предполагала мой отъезд в столицу, чего Ариевский совсем не ожидал. Да и я не ожидала. Точнее, командировка была плановой, вот только я о ней забыла, охваченная не учебным романом с самым лучшим мужчиной на планете!

Из воспоминаний меня вырвал высокий голос Яны. Девушка с шумом плюхнулась на койку рядом со мной, а затем принялась что-то искать в недрах дорожной сумки.

— Нашла, — победно произнесла Кононова, доставая из сумки бутылку. — Настойка, домашняя. Будем пробу снимать.

— Боюсь, что одной пробой не закончится. Что-то тут многовато для пробы, — на столе стояла литровая пластиковая бутылка с темной жидкостью.

— Соболева, а тебе, что плохо? Когда ты ещё сможешь расслабиться? Жизнь ключом бьёт, подруга! Нужно ловить момент, — задор в глазах Кононовой был сравним с детской радостью. Она с энтузиазмом накрывала на стол заранее приготовленные бутерброды и какой-то салат. Затем в ход пошли маринованные огурцы, картофель в "мундирах" и куриные яйца, сваренные вкрутую.

Я только укоризненно головой качала, представляя ярое похмелье на утро после, так званой, пробы домашней настойки. Вскоре Яна наполнила первые рюмки, точнее пластиковые стаканчики, приготовленные заранее к случаю. Ухмыльнулась нарисовавшейся картине. Янка с самого начала спланировала поездку в поезде, не забыв прихватить бутылку напитка, чтобы запивать алкоголь.

— Ну, подруга, за нас красивых, за них неверных, за нас… — я рукой потянулась ко рту Кононовой, не позволяя завершить знакомое высказывание.

— Янка, за себя говори! Давай, просто за нас, без всяких там красивых, неверных и офигенных! — Первая рюмка была выпита. Скривилась даже от крепости напитка. — Кононова, ты же говорила, что это настойка.

— Ну, да. Настойка. Бабушкина, — довольно улыбнулась подруга, погружая в рот маринованный огурец.

— Да, какая, твою мать, настойка? — Ругаться принялась, не скрывая возмущения. — Это самогонка крашенная! Сколько здесь градусов?

Кононова театрально глаза закатила на мою реакцию и тут же принялась разливать в пластиковые стаканчики новую порцию.

— Не самогонка, а настойка на ореховых перепонках. Неуч, ты, Леська! Это же домашний дистиллят! Эксклюзив, так сказать, — ответила Янка с самым серьезным выражением на лице.

— Дистиллят? Самогон, он и в Африке — самогон! Времена дефицита "Столичной" водки закончились, неужели, сейчас выгодно гнать самогон? Бабуля бизнесом занимается? — Кононова залилась громким смехом, красноречиво отвечая на мою реплику.

— Да какой там бизнес? Для своих только. Эх, Соболева, ты не в тренде совсем! Сейчас такие дистилляты за бешеные деньги продают. Этикету красивую наклеил, возле графы "мастер" подпись поставил и все! — Я удивлённо бровью повела.

— Не знаю. У меня не такой широкий кругозор в отношении дистиллятов, как у тебя, Яныч! — Дальше в нашем маленьком купе становилось всё жарче и жарче.

Окружающая атмосфера повышалась на градусы и настроение заметно улучшилось. В скором времени к нам присоединились две женщины. Кононова тут же нашла с ними общий язык. Так и закончили вечер, распивая знаменитый домашний дистиллят всей честной компанией!

А на утро, когда проснулась и решила позвонить любимому мужчине, обнаружила пропажу. Вчерашние милые попутчицы бесстыже украли мой мобильный телефон, который я доверчиво положила на стол возле себя. Негодованию не было предела. Я рвала и метала, ругая себя за неосмотрительность. Разве забыла, как в поездах вещи воруют? Разве можно доверять чужим людям?

К моему глубокому сожалению, мамин номер телефона был единственным, который я знала на память. Это открытие поразило до глубины души. Твою дивизию, Ариевский же теперь с ума сойдёт от волнения!

Как было на самом деле, я не знала. Маму, конечно же, поставила в известность, воспользовавшись телефоном Кононовой. А вот с Тимуром обстояло совсем иначе. Номер телефона мне восстановили только спустя сутки. Забрала карточку из ближайшего сервис центра и первым делом вставила в подаренный Вольским айфон. Да знаю, что не должна была принимать подарок Тима, но почему-то приняла. И даже Дашке не подумала его показать, не то, чтобы дарить. Обойдется сестрица. В мои двадцать пять лет это был первый в жизни айфон! И хорошо, что я с собой его взяла, надёжно спрятав на дне дорожной сумки. Всё боялась, что сестрица найдет его в комнате, пока меня не будет.

Шли вторые сутки, как мы с Кононовой пребывали в рабочей командировке. Банк оплачивал съем однокомнатной квартиры и выделял "суточные" на личные расходы. В целом получилось неплохо. В наши трудовые обязанности входило посещать тренинги в главном офисе для повышения квалификации.

Я откровенно зевала на лекциях, мысленно витая в другом городе. Сердце рвалось к нему. В душе плакали печальные струны. Он не звонил. Мне же только оставалось ждать. Не было ни одной ниточки, ведущей к Ариевскому. Ни странички в социальных сетях, ни контактов общих знакомых. Хотя, однажды я осмелилась набрать номер автошколы, который нашла в интернете. Но, к сожалению, мне любезно пояснили, что личный номер мобильного автоинструктора является конфиденциальной информацией. Так и осталась ни с чем и снова томительное ожидание.

По вечерам было хуже всего, хоть волком вой. Кононова засыпала сразу же, как только голова касалась подушки, а я… Сидела в кухне до полуночи и курила сигарету, одну за другой просто. Нервничала очень, не понимая происходящее. Почему Тимур до сих пор не набрал меня? Неужели, у него тоже украли телефон? Эту мысль внутренний голос сразу же прогнал. Не бывает таких совпадений и, к тому же, у Тимура была возможность узнать мои контакты. В личном деле в автошколе, на работе в банке, домой ко мне приехать, в конце концов. Но он, почему-то, не торопился, и это сбивало с толку, очень.

Жизнь медленно, но уверенно, теряла смысл. Просыпаться по утрам становилось труднее. А когда, всё же, заставляла себя подняться с постели, то обнаруживала опухшие глаза в зеркальном отражении. Да, я плакала, каждую ночь. С ума сходила от гнусных мыслей, что в подкорку пробрались и съедали изнутри здравый смысл. Бросил меня? Нет, это я не признавала до последнего, пока в один день на экране айфона не высветился незнакомый номер.

Надежда появилась и сразу же умерла, когда на том конце провода незнакомый мужской голос произнес:

— Привет, Алеся. Я Артём — твой новый автоинструктор.

Земля ушла из-под ног. Я даже на пол села от услышанного.

— Когда будем кататься? Хочешь сегодня? Или ты занята? — Копаясь в своих мыслях, я не сразу поняла, что мужчина ожидал ответа. Более того, я вообще не поняла, что Артем был тем инструктором, у которого я планировала обучаться с самого начала.

— Леся, ты ещё здесь? — Протянул Артем, а я рукой рот зажала, чтобы в голос не разреветься.

Тут на горизонте Кононова показалась. Заприметив меня сидящей на полу, сразу же на колени рядом упала.

— Леська, что случилось? Чего ревешь как белуга? — Я только рот открывала, хватая воздух, будто рыба на суше. В груди тесно стало, едва не задыхалась от горечи.

Янка телефон у меня отобрала и принялась расспрашивать собеседника по ту линию провода.

— Да Вы, что? Не может быть! — Восклицала подруга, поглядывая в мою сторону.

В скором времени Кононова завершила вызов. Положила мой телефон на кухонный стол, а сама принялась сигареты искать. Когда нашла, подкурила одну и протянула мне.

— Кури, Соболева. Тебе сейчас надо это! — Я взгляд подняла на подругу, а затем стала слушать, впитывая каждое слово.

— Значит, так. Твой Тимур из автошколы уволился на прошлой неделе. А ещё, он в другой город переехал. Этот мужик сказал, что его на прежнем месте восстановили. Ты вообще знаешь, что Ариевский твой — мусор? — Я сигарету едва не проглотила от неожиданности.

— Кто? — Переспросила, застыв в недоумении.

— Конь в пальто! Мусор — говорю! Ну, в смысле, полицейский, как сейчас это модно. Ну, ты чего? Язык проглотила? — А дальше, все как во сне было.

Не я это была и не со мной будто. Водки напились с Янкой. Много. Настолько много, что через пару часов живительная жидкость наружу попросилась. Так и провела полночи в обнимку с "белым другом". А утром ещё хуже стало. Удивительная женщина в зеркале встретила. Даже испугалась её паршивому виду и не сразу поняла, насколько вчера хреново было.

На тренинг не пошла. Целый день на кровати провалялась, слушая тишину. А затем руки сами потянулись к телефону. Отыскала в интернете музыку и принялась слушать душераздирающие песни. Напрасно! Ох, как напрасно звучал трек Ирины Билык "Нас нет": Незаметно уходит день, мы свою отпускаем тень на свет, на свет. Все равно, что там за окном об одном мысли, об одном, нас нет, нас нет.

На душе ещё хуже стало. Пелена перед глазами появилась. Осмелилась Артёма набрать и попросить номер Ариевского. Инструктор даже спрашивать не стал зачем, а просто скинул номер в смс. Да только никто не ответил на звонок, когда дрожащие пальцы нужные цифры на дисплее набрали. "Абонент находится вне зоны доступа сети", — красноречиво пояснил женский голос. В этот момент я умерла, кажется…

Так и провела остаток рабочей командировки, словно живой труп. На кровати лежала с утра до вечера, не желая есть и пить. Хотя пить всё же приходилось. Когда в горле царапало, будто осколками стекла, глоток воды был как раз то, что нужно. На большее желания не было. Даже курить не хотелось. Кононова прикрывала меня, как могла. Хотя я точно знала, что получу по первое число от руководства, когда вернусь домой. Заболеть во время рабочей командировки — не самая убедительная причина, ведь так?

Я не знала, что делать дальше. Да что там делать, жить не знала как. Всё потеряло смысл, всё потеряло ценность. Мир стал серым и угрюмым без него. На скелета, обтянутого кожей стала похожей, со слов Кононовой. Понятное дело: не есть целую неделю, а, может, и больше. Ничего не хотелось. Точнее хотелось, но знала, что невозможного. Хотелось домой к нему прийти и в дверь постучать. А затем, когда она откроется, в глаза цвета стали посмотреть и спросить: "Почему? Почему ты так поступил со мной, Тимур". В голове только и крутилось "Почему". Почему ничего не сказал. Почему уехал, не предупредив. Почему ни разу не позвонил. Почему бросил меня, ведь бросил или нет?

Меньше всего мне хотелось думать, что меня бросили. Бросили, как вчерашний билет в кинотеатр. Попользовались, посмотрели, получили эмоции и всё, в мусорный бак. Дежавю волной накатывало снова и снова. Внутренний голос масла в огонь подливал, всё приговаривал: "Соболева, ничего не меняется. Мужикам от тебя ничего не нужно, кроме интима. Ты прочитанная книга, затертая до дыр просто".

Пыталась оправдание Ариевскому придумать. Даже решила, что поверю в любой бред, который он скажет. Всё прощу, лишь бы объявился. Лишь бы к себе прижал и на ушко прошептал "Любимая моя". Его, безусловно, я была его. До каждой живой клетки, до каждого протяжного импульса, что внутри скользил от макушки до кончиков пальцев.

Командировка к концу подошла. Утром нужно было возвращаться домой, а значит, в реальность. Это тут я могла лежать овощем на кровати и хаять судьбу, а дома нужно было жить. Как-то жить, а может быть, выжить. Скорее всего, последнее. Когда раздалась трель мобильного телефона, в сердце надежда поселилась. Я до последнего надеялась, что это звонил Тимур. Но это оказался не Тимур. Точнее, Тимур, но совсем не тот.

— Привет. Как дела? — радостно Тим воскликнул, едва я на звонок ответила.

Попыталась сдержаться, чтобы голос не дрогнул. Чтобы ни единой волнительной нотки в тоне не послышалось. Но не смогла, не получилось. Плохая из меня актриса вышла.

— Алесенька, что-то случилось? — Волноваться принялся Вольский. Всё расспрашивал, что да к чему. Не отвечала. Просто сказала, что настроения нет, что заболела. Инфекцию подхватила просто.

Да и не соврала ведь. Действительно заболела, действительно знобило всю до дрожи. Правда, имя у той инфекции странное было. Такой даже всемирная организация здравоохранения не признала, в отличие от моего сердца.

— Где ты, Лесь? Я приеду. Рядом буду, — едва в голос не засмеялась истерически. Приедет? Гордости совсем нет, что ли? Зачем пресмыкается передо мной, когда знает, что будущего нет? Что не люблю его и никогда не смогу полюбить.

— Не нужно, Тим. Всё нормально. У меня Янка под боком. Знаешь, какая она помощница? — Разговор на непонятной ноте закончился. Вроде бы, Вольский решил в покое оставить, но как-то быстро слишком, как мне показалось.

А посреди ночи снова трель мобильного телефона раздалась. На экран даже не взглянула, отвечая на звонок. Решила Вольского отчитать за то, что в покое никак не оставит. Что дышать спокойно не даёт со своей заботой ненужной.

— Тимур, я сплю вообще-то. Сказала же, не нужно никуда приезжать! Без тебя разберусь, — интонации строгость придала, надеясь, что не переборщила с грубостью.

— Даже так? — Обомлела. Душа в пятки ушла просто.

— Ты? — Неуверенно протянула, погружаясь всё больше в ступор.

— Я, — ответил, как отрезал.

Слёзы горло задушили. Язык будто проглотила. В голове туман появился, а перед глазами — пелена. На ватных ногах на балкон поплелась. На табурет присела, чтобы с ног не свалиться от волнения. Курить принялась. Долго зажигалку не могла зажечь. Всё чиркала и чиркала колёсиком, пока его голос не раздался: "Куришь?".

— Курю, — тихо ответила, затягиваясь серым дымом.

— Я тоже, — в трубке услышала, как он глубоко затянулся, а затем шумно выдохнул. — Как твои дела? Как командировка?

— Правду сказать? — Замешкался в ответ. А затем протянул "Угу". — Паршиво, Тимур. Настолько паршиво, что даже не знаю, что ответить.

— А ты попробуй, — обыденным тоном произнес, а я даже иронично ухмыльнулась. Всё у него так просто, так легко!

— Тебя когда-нибудь предавали? — Осмелилась разговор продолжить, закуривая вторую сигарету.

— Всякое бывало, — слишком быстро признался.

— А так, чтобы в сердце болело? Так предавали? — Голос дрогнул, а вместе с ним и печальная струна в душе.

— У меня нет сердца.

— Я так и поняла. Иначе, не могу найти оправдания твоему поступку. Одно хочу спросить. Почему, Тимур? — Смелости набралась, и ждать принялась. Вот только совсем не ожидала, что ответ настолько честным будет.

— А ты и не ищи, Леся. Сам не могу найти. Я звоню не затем, чтобы отношения выяснять. Извини, не любитель подобных сцен. Ты у меня дома свою серёжку забыла. Я тебе её по почте вышлю, ладно?

— Ты не офигел, Ариевский? — Дальше было много текста. Я просто с цепи сорвалась, высказывая все, что в душе накипело.

Он долго слушал, а затем всё-таки сказал:

— Глупая ты девочка, Алеся. Так ничего и не поняла. Да и ладно. От своей мечты не отказываются, даже ради любви. А любовь в моей работе — совсем ни к чему. Извини, Лисёнок. Но есть вещи гораздо важнее, чем хороший секс.

Вызов завершил, даже не прощаясь. Я долго не могла поверить в услышанное. Кажется, ещё минуту в ступоре пребывала, а затем крышу снесло. Голова с катушек слетела просто. Во все горло заорала "Ненавижу". Повторяла, как мантру одно и то же слово. На мой крик Кононова прибежала. К груди трепещущее тело прижала, приговаривая: "Всё хорошо. Все будет хорошо. Скоро, Тимур приедет". А я даже слушать не хотела. От одного только имени на рвотный рефлекс тянуло.

И он приехал. Действительно. Утром проснулась и первым, кого увидела перед собой, был сидящей на полу возле кровати — Вольский. Даже моргать принялась быстро-быстро, думая, что снится мне. Но только он настоящим был, из крови и плоти. Смотрел на меня с какой-то грустью в глазах, а мне было впору сдохнуть ночью, прямо на том балконе.