(Не)учебный роман

27

В ту субботу мне хотелось, как минимум, умереть. Но умирать из-за мужчины — глупо. Да только глупость иногда не знает границ, а потому совершаются отчаянные поступки. Нет. Я не пыталась покончить с жизнью. И у его подъезда я тоже не сидела. Мне всего лишь хотелось спокойствия и тишины. Такой тишины, чтобы не слышно было человеческой речи. Чтобы ничего не смогло напомнить о нём.

Я не помню, как шатающиеся ноги увели меня прочь из квартиры Артёма. Кстати, Артём тогда так и не появился. А я не обиделась на него, нет. Я просто поменяла своё мнение о человеке. То, что наша встреча с ним была не случайной — понимала. Только никак не могла определить, чьих рук было это дело. Сомневалась, что Ариевскому нужна была встреча. Он выглядел слегка растерянным, когда увидел меня там, на балконе. А дальше всё было чистой импровизацией. Однозначно. Всё указывало на Вольского, как не крути. Опять этот человек, возомнивший себя вершителем судеб, использовал свои методы. Я не знала этого точно, но почему-то хотелось думать именно так, а не иначе.

Ноги несли невесть куда. Я шла по незнакомым улочкам, глотая слёзы вперемешку с обидой. Пелена устилала путь перед глазами. Куда я шла? Неважно. В тот момент ничего не имело важности. Забрела в какой-то магазин. С дуру купила бутылку водки, будто алкоголь мог помочь решить проблему. Нет, конечно же. Не решил он проблему. Только помог помянуть и проводить в вечный путь. А проводить, как раз-таки, было что. Я хоронила любовь.

Кварталы сменяли друг другу. На одном перекрестке повернула направо. Почему направо? Всё просто. В том направлении горел зелёный цвет светофора. Забрела в какой-то дворик. Долго бродила около незнакомых домов, пока не оказалась в гаражном кооперативе. Было пусто. Ни души. Лишь птицы, устроившиеся на ветках деревьев, нарушали желанную тишину.

Почему-то вспомнилось детство. Когда мне было лет десять, мы с Ванькой любили лазить по крышам гаражей. Братец забирался первым, а затем помогал мне. В то беззаботное время нас не волновала возможная угроза в виде падения с крыши. Нас тогда вообще мало, что беспокоило. После нахлынувших воспоминаний захотелось вернуться в прошлое. То прошлое, где самой большой бедой была ссора с любимой подружкой или наказание в виде домашнего ареста на целую неделю. Как же мне хотелось снова стать ребенком, чтобы зелёнкой можно было вылечить любую рану. Так и произнесла вслух волшебные слова, что в детстве говорила мама: "У кошки боли, у собачки боли, а у Лесеньки — заживи".

"Заживи у Лесеньки сердце, пожалуйста", — вслух смеялась, делая очередной глоток водки прямо из бутылки. А затем попыталась забраться на крышу одного гаража. Залезла на дерево. Ободрала ладони и колени просто, пока пыталась достичь желанной цели. Понятное дело, давно я не лазила по деревьям. Кажется, это было совсем в прошлой жизни. Уселась на холодный шифер, подстелив под пятую точку кожаную куртку. Хорошая была курточка. Дорогая. Да только это, разве, имело значения? Нет, никакого.

Солнце уходило за горизонт. Приближался закат. Я подставила лицо под последние лучи солнца, искренне радуясь теплу. Водка приятно обжигала горло. В голове становилось пусто. Послышалась трель мобильного телефона. Потянулась к сумке. Скривилась, прочитав имя абонента. Вольский. Кто же ещё? Долго не решалась принять вызов. Даже хотела телефон выбросить, но передумала. Дорогой айфон, вряд ли когда-нибудь заработаю на такой. Смешно стало от этой мысли. А нужно ли вообще работать, когда рядом такой жених челом поклоны бьёт? И чего я от него нос воротила? Ишь, какой грамотный парень. Всё наперёд просчитал.

На звонок всё же ответила после неизвестно какой попытки. Сначала думала просто молчать в трубку, но Тимур так орал, что не сдержалась:

— Не ори на меня. Где хочу, там и сижу. И не скажу тебе, где именно сижу. Не твои заботы, Тимурчик. Отвали от меня наконец-то. Достал. И вообще, иди к черту, Вольский.

Вызов завершила, широко улыбаясь, будто безумная. Гордость какая-то появилась. Прямо похвалила себя: "Молодец, Соболева. Как ты их сегодня сделала, а? Одному по морде врезала, а другого на три буквы послала".

Дальше всё, как в тумане было. Пила водку, курила сигареты, считала воробьев на проводах электросети. Жизнь приобретала краски. Уже заметно опьянела, от того и легче стало. Свободнее, что ли. Сколько прошло времени я не знала, но в бутылке уже почти не оставалось выпивки, когда послышались голоса.

— Чёрт, — вслух выругалась, не веря собственным ушам.

Но только голоса от этого не прекратились, а стали ещё громче. Так и слышалось издалека "Леся". А потом опять мобильник позвонил. На этот раз был Ванька.

— Сестрёнка, ты где? — Только и смог произнести встревоженный голос.

Хотелось ответить: "В Караганде", но не ответила. Это же мой Ванька. С ним так нельзя. Он старший брат. Так и получилось, что слёзы наружу вырвались, когда родному человеку рассказала о том, что хотела вернуться в детство. В то детство, когда он учил меня стрелять из рогатки и кататься на "тарзанке".

Ванька нашел меня в скором времени. Залез ко мне на крышу. Обнял крепко-крепко, а я в шею ему уткнулась, говоря о том, что он — единственный мужчина, кому я могу доверять в этой жизни. У брата мускул на лице задрожал. Так и видела, как он злился.

— Алеська, кому я должен начистить морду? Ты только скажи. Кто тебя обидел? — Всё спрашивал и спрашивал, тряся меня за плечи. Но я не признавалась.

Не помогут кулаки. Разве сердце болеть перестанет? Нет. Только время расставит всё по своим местам.

А потом в пьяную голову трезвые мысли ворвались. На братца с недоверием посмотрела, хитро прищурившись:

— Как ты меня нашел?

— Это не я. Тимур нашел. — Ответил братец, сомнительно выдавливая из себя слова.

Я за плечи мужские ухватилась, крепко вцепившись пальцами за воротник кожанки. Только и шевелила губами "Почему". На большее мой речевой аппарат был не способен. Водка достигала своего апогея.

— Твой айфон, сестрёнка. Тимур отследил его местоположение, — всё оказалось гораздо банальней, чем я могла предполагать.

Методы Вольского действительно были действенными. Возможно, он даже специально подарил мне этот чертов телефон, чтобы следить за каждым шагом. Скорее всего, так и было, но сейчас меня это мало волновало. Точнее сказать, в моей кондиции меня вообще ничто подобное не могло волновать. Жизнь просто катилась по наклонной.

Братец помог слезть с крыши гаража. Ну, как помог? На мужскую спину залезла, крепко обхватив торс ногами. Так и спускался Ванька со своей ношей, точнее дровами. По-другому нельзя было назвать моё состояние. Когда мы оказались на земле, откуда не возьмись, появился Вольский. Стоял напротив, оглядывая меня с головы до ног. А я за Ваньку держалась, едва стоя на ногах. Понятное дело, нажралась, да ещё на голодный желудок. Двойной удар для организма, так сказать. Но здоровье меня не беспокоило. Мне бы день простоять, да ночь продержаться. Не помню, кто сказал, но выражение подходило, как нельзя кстати.

— Где тебя носило? — Вольский на арену вышел. Отчитывать принялся, да хорошо, что Ванька пресек все попытки. За плечо друга схватил, заставляя не делать шагов в мою сторону.

— Полегче с ней. Она моя сестра всё-таки, если ты забыл, — а Вольский так и застыл на месте, не ожидая реакции друга.

— Почему она пьяная? — Мужики начали общаться между собой, выясняя причины и обстоятельства.

Мне, в свою очередь, совсем было не до разговоров. Хорошо, что рядом пенёк был. Так и уселась на него, прикуривая сигарету. Затянулась. Стала наблюдать за кольцами сизого дыма. Ребята о чём-то спорили между собой. А мне плевать на них всех хотелось с высокой колокольни.

— Леся, идём. — Очнулась, когда увидела перед собой руку Тимура. Он стоял напротив и ждал, когда я обращу на него внимание.

Огляделась по сторонам. Братца и след простыл. И когда он только успел слинять? Неужели, оставил меня на растерзание этому волку?

— Не хочу, — так и не встала с пенька, на что Тимур заметно разозлился.

— Мне тебя понести?

— Тебе по душе с дровами возиться? Так забирай, Тимурчик. — В голос засмеялась. Удивительно, но Тим воспринял слова буквально.

На руки взял и пошел вдоль тех самых домов. Я не сопротивлялась нисколечко. Равнодушно обмякла в его руках, подобно тряпичной кукле. Нравится возиться со мной? Да ради бога. Только зубы пусть не обломает об меня мальчик, я ведь та ещё стена бетонная. Вряд ли сломает когда-нибудь.

К лайнеру своему принес, будто королеву. Заднюю дверь открыл и бережно усадил на заднее сиденье, а сам сел на место водителя. В зеркало заднего вида как-то недобро посмотрел, говоря:

— Всё, Леся. Добегалась ты. Надоело мне играть роль хорошего парня. Завтра же пойдем заявление в ЗАГС подавать.

— Не получится завтра, Тимурчик. — Вольский, не ожидая подобного ответа, обернулся. Так и уставился на меня в удивлении с вопросом: "Почему". — Завтра же воскресенье. А вообще, если ты хочешь, чтобы я тебе испортила жизнь, то можно в понедельник. Да, точно. Поженимся прямо в понедельник. И тогда я виртуозно начну играть на твоих нервах. Только не обижайся потом.

— Я сейчас не понял. Ты шутишь или действительно согласна выйти за меня замуж?

— Ну, почему же шучу? Я действительно умею виртуозно играть на нервах. А тебе обещаю, что сделаю твою жизнь незабываемой. Как говорится, и в любви, и в радости. Только смерть разлучит нас. — Не стесняясь, хохотала во всю глотку, замечая, как на лице Вольского играли желваки.

Злился? Да плевать мне было на его эмоции. Он же этого хотел? Так в чём проблема? Я сделаю ему фантастический брак, может не сомневаться.

В скором времени я заснула под гул мотора автомобиля. Так и развалилась на широком диване, закинув ноги на спинку переднего сиденья. Когда машина резко остановилась, едва не свалилась. Проснуться всё-таки пришлось. Очень жаль. Мне снился такой хороший сон. Я парила в облаках, словно птица, и было так легко и свободно, как никогда в жизни.

Передо мной открылась дверь, а затем показался Вольский. Руку предложил, но я отказалась, со словами: "Я сама". По сторонам огляделась. Не узнала местность. Высокий каменный забор, большие металлические ворота и всё, дальше ничего не видно из-за покрова ночи. Кстати, сколько мы ехали в машине? Видимо, достаточно много, раз я успела заметно протрезветь.

— Куда ты меня привез? — К Вольскому обратилась, надеясь, что он раскроет карты.

Но Тимур не торопился отвечать. За руку меня взял и за собой повёл. А я, так и опешила, замечая перед собой огромный коттедж.

— Я буду кричать, если ты мне не ответишь, Тимур, — за угрозы принялась, когда Вольский затащил меня в дом просто силком.

— Бесполезно. Можешь не пытаться, — ответил слишком спокойным голосом, выводя меня из себя все больше и больше.

Так и застыла на месте, будто истукан. Руки на груди сложила крест-накрест, и с риторическим вопросом «Проверим», заорала на весь дом. Тимур с места рванул. В считанные секунды возле меня оказался и за плечи схватил, больно вцепившись пальцами.

— С ума сошла? — В глаза заглянул, пытаясь, остатки моего разума найти. Да только бесполезно его было искать. Сдурела, что и говорить? — Идём в спальню. Я тебя спать уложу, а завтра обо всем поговорим, когда протрезвеешь.

И я согласилась. Позволила себя за руку взять. И даже не сопротивлялась, когда, минуя деревянную лестницу, Вольский за талию держал, прижимая к своему телу. По сторонам особо не оглядывалась, хотя окружающий интерьер так и кричал о немыслимой роскоши. Дом выглядел слишком пустым, будто здесь особо никто и не жил вовсе. Спальня, на удивление, оказалась уютной. Огромная кровать возле панорамного окна завладела моим вниманием, едва я переступила порог. Так и плюхнулась в мягкий матрац с разбега, заняв горизонтальное положение.

А затем очень спать захотелось. Веки будто свинцовыми стали. На подушку улеглась, подпирая подбородок ладошкой. Только глаза закрыла, как в сон глубокий провалилась. Последнее, что помнилось — Вольский, сидевший у изголовья кровати.

— Что же ты делаешь со мной, малыш? Ты же мне душу всю измотала за полтора года, — по голове гладил, пропуская между пальцев пряди моих волос.

Посреди ночи проснулась от сильной жажды. Спросонья не распознала обстановку. Всё не могла понять, где нахожусь и как здесь оказалась. С кровати поднялась, а потом, на интуитивном уровне, направилась к двери. В кромешной тьме шоркала босыми ногами по холодному паркету. Думала, кухню найду, а там, наверняка, будет, чем утолить жажду. Но спустя несколько минут поиска, так и не смогла найти нужный объект. Остановилась возле одной двери, похожей на ванную комнату. Интуиция не подвела. Оказался санузел. К раковине подошла, желая напиться прямо из-под крана. За спиной шум послышался. Будто кто-то забыл в душевой кабине воду выключить. Только успела открыть дверцу, как на месте застыла.

Перед глазами необычная картина предстала. Мужчина, абсолютно обнаженный, стоял ко мне спиной. По его широкой спине стекали струи воды. Так и уставилась перед собой, разглядывая длинные ноги. Мне бы извиниться стоило, и бежать, поскорее, не оглядываясь. Да только я и не шелохнулась даже, когда он обернулся ко мне. В его глазах увидела пелену. Взгляд затуманенный, брови высоко вскинуты вверх. Ему даже не нужно было ничего говорить — настолько сильно читалось на его лице удивление. Назад начала пятиться, когда воздух накалился до предела. Крепкие руки в плен взяли. Так и обвились вокруг талии прочным капканом. Смотрел на меня сверху вниз, останавливая взор на губах. А я дышать перестала. Всё не могла с силами собраться, чтобы оттолкнуть его. Разум кричал: "Уходи. Беги. Леся", а тело совсем ничего не предпринимало.

Настойчивые губы начали покрывать ключицы. Горячие пальцы убрали волосы на одно плечо, а затем стали поглаживать изгиб шеи. Губы, тем временем, спускались всё ниже и ниже. Майка совсем мокрая стала. Так и прилипла к телу, нагло обтягивая грудь. А я даже и вспомнить не могла, когда успела снять одежду и остаться в одних трусиках и майке. Кажется, засыпала полностью одетой.

Развернул круто на сто восемьдесят градусов. Оказалась лицом прижатой к кафельной плитке. К бедрам моим придвинулся вплотную. Руки на грудь опустил. Сначала лёгкое касание вдоль диафрагмы, а затем мужские пальцы опустились ниже. Тихо вскрикнула, ощущая внезапные спазмы под натиском его рук. В голове совсем пусто стало. Саму себя не понимала и даже не хотела понимать. Нравились его прикосновения. Нравилось, как он терся о мои ягодицы своими бёдрами, да и не только бёдрами. Неужели всё это мне не снилось?

А потом был долгий плен его губ. Целовал страстно, неистово, будто пытался каждый сладкий вздох сорвать с моего рта. И сорвал, когда мужская рука, опустилась к низу живота. Внутри все колошматило не по-детски. Знакомый жар завладел всем телом. Последние отголоски разума покинули подкорку, и я вцепилась за мужские плечи, как утопающий за спасательный круг.

"Всё равно, что будет потом, лишь бы забыть о НЕМ. Лишь бы навсегда стереть из памяти прикосновения его губ и рук", — шептал внутренний голос, с которым я даже не пыталась спорить. Всё так и есть. Клин клином вышибают, как говорится и совсем неважно, что завтра, возможно, буду жалеть об этом. Каждый имеет право на глупость, а в моём случае, глупость — это лучшее лекарство от той проклятой инфекции, что поселилась в сердце.

Струи горячей воды беспощадно обжигали кожу. Волна страсти приобрела повышенную скорость. На мне уже не было майки, а трусики давно были нагло разорваны и откинуты в сторону. Я не сопротивлялась, когда мужские руки подхватили за ягодицы. Лишь ногами обвила торс, прижимаясь спиной к кафельной плитке. Кажется, наша странная френд-зона провалилась. Провалилась с громким вздохом на моих губах…

Он ритмично двигался, удерживая моё тело в своих руках. Я кусала губы, сдерживая крики, что так и пытались сорваться. Странное чувство поселилось внутри. Я никак не могла понять, почему моему телу это всё нравилось. Почему всё внутри натягивалось, как гитарные струны, а затем разливалось странной музыкой. Я полностью потеряла контроль и стала обезоруженной. В его объятиях я плавилась подобно воску, а он только игриво улыбался, замечая, какую неожиданную власть приобрел над моим телом.

Эйфория накрыла обоих под шум воды, под горячим паром, что окутал всё пространство. Я прижалась лбом к его телу, а затем сонно прикрыла веки, когда он нёс меня на руках. Так и заснула, едва голова коснулась его груди. Только размеренный стук сердец нарушал тишину. Приближался рассвет, а у нас только начинался новый день.

Проснулась утром от ноющей боли во всех конечностях. Мышцы застыли подобно бетону, а голова раскалывалась на части от знакомого похмелья. О том, что произошло ночью, ничего не напоминало. На кровати я проснулась в гордом одиночестве. На полу не было разбросанных вещей, как обычно происходило в подобных ситуациях. Моя одежда лежала на стуле. Так и решила думать, что все приснилось, пока одеяло не сползло с обнаженного тела. За голову вцепилась руками, зарываясь пальцами в волосах.

— Соболева, и, что ты теперь будешь со всем этим делать? — Вслух произнесла, надеясь, что отзовется внутренний голос и подскажет. Но голос не отозвался. Лишь печальная струна в сердце как-то недобро натянулась, предчувствуя нечто недоброе.

К окну подошла, кутаясь в простыню. Стала с интересом разглядывать незнакомую местность. Широкие поля виднелись на горизонте, а там, внизу во дворе под кронами деревьев, прыгал на скакалке Вольский. Залюбовалась его спортивной фигурой, плотно обтянутой майкой борцовкой и спортивными штанами. Так и прикусила губу, вспоминая ночь. Как эти самые руки обнимали моё тело, а узкий таз прижимался к ягодицам.

По лбу себя стукнула ладошкой. Больно.

— Прекрати, Соболева, на мужика пялиться. Это же Тимурчик. Забыла, что он последний в твоём списке? — Ну, вот и внутренний голос проснулся. Подначивать принялся, всё приговаривая. — И, как ты могла подумать, что все приснилось? Разве можно было забыть тот секс?

— Можно. Я же не помню тот предыдущий, когда Тимур в любви признался и замуж позвал, — ответила уже я в привычной интонации.

— Так его тогда и не было, дуреха, иначе бы, не забыла. И если бы ты была внимательнее, то заметила, что открытая фольга была совсем неиспользованной. Так что ничего у вас тогда не было, — всё твердил и твердил внутренний голос, а я уже совсем не сопротивлялась. Наверное, всё так и было.

От окна отскочила, будто мячик для тенниса, когда Тимур голову вверх поднял и, заметив меня, игриво подмигнул. Ну, надо же. Застукал прямо на месте преступления, когда я открыто пялилась на его утренний моцион. Одеться решила. Правда, пришлось джинсы надеть без нижнего белья. Но это было лишь каплей в море по сравнению с тем, что ожидало дальше.

Утро не задалось с самого начала. На первом этаже я встретилась лицом к лицу с женщиной немного за пятьдесят. Мы долго смотрели друг на друга. А я даже и подумать не могла, что этот коттедж окажется родительским домом Вольского. И какого же было моё удивление, когда Ирина Владимировна, мама Тимура, в скором времени представила меня главе семейства Вольских. Я тогда в обморок едва не шлепнулась, пожимая правую руку самому губернатору области.

— Вижу, вы уже познакомились с моей Алесей? — Раздался за спиной знакомый голос.

— Мы бы ещё и вчера это сделали, когда вы домой ночью приехали. — Ответил отец Тимура, не отрывая взгляда от газеты.

— Но не стали вмешиваться, когда услышали ваши крики. Как говорится, милые бранятся — только тешатся. — Добавила Ирина Владимировна, лукаво улыбаясь. А я едва чашку из рук не уронила, понимая суть ее тонких намеков.

То, как я вчера кричала на пороге дома, слышали, наверное, даже все соседские собаки. Но о том, что происходило в душе, я надеялась, не было известно никому, кроме нас с Тимуром.

Вольский технично увёл меня под руку под предлогом показать местные окрестности. Так и вцепилась за его руку пальцами, вонзая в кожу длинные ногти, когда мы оказались вне поля зрения.

— Тимур, зачем ты меня к своим родителям привез? — Гневно произнесла, мысленно прожигая дыры на мужском лице.

— Не злись на меня. Я давно хотел это сделать, но не было подходящего случая. По собственной воли ты бы все равно никогда не познакомилась с ними, ведь так? Считай, воспользовался ситуацией. — Тимур широко улыбался, пытаясь меня обнять. А я то и делала, что отворачивалась в сторону. — Ты лучше скажи, почему ты вчера так напилась? Почему со мной себя так вела? Я думал, после того вечера в клубе, ты поменяла свое отношение ко мне или нет?

— Об этом, я, как раз, и хотела поговорить, а ты целоваться лезешь. Прекрати, Вольский, свои руки распускать, — пришлось в плечо стукнуть Тима, чтобы дошло, что я говорила абсолютно серьезно.

Но Тимур не сбавлял прыти. Клещами талию обвил, прижимаясь ко мне сзади. Все пытался в шею поцеловать или еще куда ниже.

— Я вчера виделась с ним, — начала говорить странным шепотом, будто, если сказать громче, то мог появиться перед глазами тот другой.

Произносить имя не было необходимости. Тимур сразу понял, кого я имела в виду. Оттого и напрягся, как стальной канат. К себе развернул, всматриваясь в мои глаза. Так и увидела на его лице знакомую злость. Ту злость, которая всегда появлялась, стоило только упомянуть об Ариевском.

— Что он тебе сказал? Обидел? — Волноваться начал. Это я сразу поняла. И в сердце так тоскливо стало, когда я позволила себе прокрутить ту встречу, будто остросюжетный фильм на повторе.

— Правду сказал. — Тимур напрягся. — Сказал, что вы давние знакомые. Что ты любовником его жены был. Что плечо тебе прострелил, сказал. А еще сказал, что своими методами на должности его прежней восстановил. И об условии — тоже сказал. Ты теперь доволен, Тимур? Сработал твой план?

Тимур отошел в сторону на один метр. Достала из кармана спортивных штанов пачку сигарет и закурил. А я так и смотрела на него, застыв в ожидании.

— Единственный мой план — быть с тобой. Но ты такая упрямая, что ничего вокруг не хочешь замечать. Леся, я никогда ни за кем так не бегал, понимаешь? А в тебя влюбился с первого взгляда просто. Что я должен был, по-твоему, делать? Молча наблюдать со стороны, как какой-то кабель играет на твоих чувствах? Он же был с тобой назло мне, понимаешь? Он же делал все только ради мести. И тогда он звонил, когда у меня дома прорвало трубу, специально. Понимаешь? Он все делал специально, а ты влюбилась в него, глупая. Я же предупреждал тебя, что там нет будущего. Верить не захотела. Ему поверила? Поверила во весь этот бред? — Тимур закончил курить и уже стоял напротив, пронзительно глядя перед собой.

— Я не верю тебе. Я вам обоим не верю, понимаешь? Вы вдвоем знали обо всем, и никто ничего не говорил. Битву титанов решили устроить? Хотели потешить мужской эгоизм? Так, что ли? А, как же, я? Я ведь живая.

— Ты меня совсем не хочешь слышать. Я честный перед тобой, Леся. Да, я был любовником его жены. Все это мерзко и подло, можешь так говорить. Но ты же сама была в моей роли, правда? У нас с тобой все должно быть по-другому. Мы оба холостые. Оба молоды. Познакомились с родителями. Леся, у нас с тобой все по-честному, без обмана. Я действительно тебя люблю и хочу жениться на тебе. Хочешь, с парашюта прыгну, если это поможет тебе принять правильное решение? — Тимур улыбался, обнимая меня за талию и прижимая к себе. А я не знала, что ответить. Я запуталась.

— Я не знаю, что тебе ответить. Но думаю, ты прав. Нам стоит попробовать быть вместе. По крайней мере, я теперь знаю твоих родителей и, в случай чего, могу пожаловаться самому губернатору области на его непутевого сына. — Я не верила, что согласилась быть с Вольским. Не верила, что за сутки поменяла свое мнение об этом человеке несколько раз.

Одно я знала точно. Мне понравилось то, что было ночью в душе. И даже только ради этого нужно было дать второй шанс нашим отношениям.