(Не)учебный роман

28

Никогда раньше я не видела такого счастливого Вольского. После откровенного разговора прошло несколько недель. Мы вернулись в свой город, и жизнь забила просто ключом. Возможно, всему виной была весна. Именно весной оживает природа, а вместе с ней, кажется, ожила и я. По крайней мере, всячески старалась убедить себя в этом. Вспоминать о НЕМ я не хотела. Не хотела даже знать о его существовании. Памятные шрамы — это все, что у меня осталось после не учебного романа. Большая дыра в сердце — единственное наследие, напоминающее о прошлом. Ненавидела. Настолько сильно ненавидела, что, казалось, никогда и не любила совсем. Говорят, от любви до ненависти один шаг. Раньше я никогда не задумывалась об этом. Но жизнь преподнесла практический урок. Оказывается, что ненависть — очень сильное чувство, особенно, когда испытываешь к любимому мужчине.

В работу ударилась. Даже повышение заслужила и существенную надбавку к зарплате. Назначили заведующей сектором по кредитованию физических лиц. Получилось, Кононова стала моей подчинённой, что не на шутку раздражало подругу. А я не ругалась, когда Янка опаздывала каждый божий день. Радовалась только ее женскому счастью, которое она обрела рядом с моим братцем. Жить они вместе стали с Ванькой. Нас с Тимуром даже на новоселье пригласили.

Так и помнятся события того вечера. Я им кошку притащила. Обычную, непородистую совсем. Ванька, как ее увидел, думала, глаза выцарапает вместо кошки, но Янке понравилось животное. Весь вечер не отходила от питомицы, с рук не спускала просто. Счастливы были все вместе, вчетвером. За столом сидели в гостиной. Пили пиво с рыбкой. Я прижималась к спинке дивана, а Тимур все время пытался сорвать незаметный поцелуй. Стеснялась при всех проявлять ответную нежность. Но Тима это еще больше распаляло. Когда пошла в кухню, чтобы приготовить кофе, Вольский за мной поплелся. Подошел сзади, за талию обнял. Начал на ухо шептать разные непристойные предложения, а я только глаза закатывала, говоря: «Тимур, не здесь».

— Идем в ванную, — улыбался игриво, продолжая опускать руки все ниже и ниже.

В ванной оказались. Слишком тесная комната для двоих встретила незваных гостей. Тимур прижимал к себе, осыпая поцелуями изгиб шеи. На грудь его руки положила, ощущая, как под пальцами бьется сердце. Да не билось оно даже, а галопом скакало. Знакомая пелена в глазах Вольского появилась. Сумасшедший. Одежду срывал, будто я могла исчезнуть в одно мгновение. Будто, если руки с моей талии убрал бы, то я могла превратиться в эфемерное облако. Когда из одежды осталась лишь моя юбка, нагло поднятая наверх, и джинсы, собравшиеся в подобие гармошки на мужских коленях, Тимур развернул к себе спиной. В холодную керамику пришлось упереться руками. Но раковина оказалась не такой уж надежной опорой, а водопроводный кран и того хуже. Так и поломали новым жильцам тот несчастный кран. Прелюдии не достигли логического завершения. Я громко хохотала, держа в руках холодный металл. Пришлось из ванной комнаты выйти и извиниться перед братцем с Янкой.

— О, мой бог, — шевелила губами подруга, узнав о неожиданной поломке. — Даже мы с Ванькой не успели побывать в ванной, а вы, ишь какие шустрые. Я просто балдею с вас.

— С тебя кран, Тим. — Говорил Ванька, держась рукой за живот от дикого хохота. — Валите-ка вы дорогие домой, а то грешным делом еще что-нибудь нам сломаете.

Из квартиры нас просто выгнали. Едва под зад волшебных «пендалей» не навешали, чтобы быстрее собрались. Только домой мы не поехали. На трамвае решили покататься от начальной и до конечной остановки. Целовались, как сумасшедшие, стоя у окна. А затем, сошли на первой попавшейся остановке. Оказался городской парк. Еще аттракционы работали на полную мощь. Покатались на всем, чем только было можно. Вольский ради меня даже на чертово колесо согласился. А я поверить не могла в происходящее. Никогда не думала, что рядом с ним мне может быть так хорошо. Нет, не любовь это была. Точнее, она самая, только со стороны Тимура ко мне. У меня же, в свою очередь, появлялась какая-то странная связь с ним. Тоненькая ниточка, ведущая к самому сердцу.

Я не пыталась устроить генеральную уборку своим мыслям. Просто наслаждалась жизнью, здесь и сейчас. Мама была права, на все сто процентов. Вольскому стоило дать шанс, и я ни разу не пожалела, что сделала это. Наши отношения можно было назвать «секс по дружбе», вот только я хорошо помнила, чем закончился тот фильм, где в главной роли были Джастин Тимберлейк и Мила Кунис. И, признаться честно, очень надеялась, что в нашей истории тоже будет хеппи-энд. Хотелось жить с улыбкой на лице, а не глотать слёзы в подушку по ночам от неразделённой любви.

В тот день мы ужинали с Тимуром в одном приличном ресторане. Так сложилось, что Вольский постоянно меня баловал. Где я только не успела побывать этой весной, чего только не видела. Кажется, Тимур пытался нагнать упущенное время с повышенной скоростью. Подарками осыпал, на работу возил на машине, будто королеву. Мне даже казалось, что он совсем не спит, так как прощались мы далеко за полночь, а рано утром встречались снова. Тим каждый день готовил кофе по-восточному у меня дома, и я совсем привыкла к этой заботе. До последнего не могла поверить в прочность узла, что связал нас воедино.

Я ела свой любимый тирамису, когда раздалась трель мобильного телефона. Удивилась очень, прочитав на дисплее айфона имя "Артём". Уж с ним я-то давно не говорила. Да и о Зевсе совсем забыла, полностью поглощённая новым этапом жизни. Но на звонок всё-таки ответила.

— Лесь, привет. Куда пропала? В гости не заходишь совсем, — интересовался друг, а я так и слышала в его голосе нотки грусти.

Даже с ответом затянула, пытаясь найти подходящие слова:

— Привет. Прости, Артём. Я исправлюсь. Можем встретиться на этих выходных.

— Хорошо, буду ждать. Как сама-то поживаешь? Что нового? — Я извинилась перед Вольским и со словами "Тимур, я ненадолго", вышла из кафе на улицу.

Закурить решилась и, пока возилась с зажигалкой, друг на том конце провода продолжил:

— Мне послышалось или ты сейчас сказала "Тимур"? Вы помирились? — Вздрогнула, услышав его имя. Понятное дело, кого имел в виду инструктор.

— Не послышалось. Это мой парень. Тимур Вольский. Я к нему обращалась, — собеседник молчать принялся, а затем как-то слишком громко вздохнул.

— Извини, я подумал, сама знаешь о ком. Показалось, что вы помирились. Значит, так и не нашли точки соприкосновения?

— Нет, — резко ответила. И тут, как гром среди ясного неба, меня озарила правда. — Это ты тогда нам с Ариевским подстроил встречу в своей квартире?

— Я. Помирить вас хотел, — оправдываться начал, да только я и половины слушать не стала. Лишь уловила последнюю фразу. — Он любит тебя, Алеся. И, похоже, так и не сказал правду. У него всё сложно, поверь мне на слово.

— Стоп. Больше ни слова о нём! — Я даже интуитивно руку перед собой выставила, показывая жестом "стоп".

— Лесь, всё так печально?

— Не спрашивай. Я больше никогда не хочу слышать его имя не то, чтобы даже говорить о нём. Он умер для меня, Артём. — Во мне закипал котлован злости. Нервничать начала, кусая губы.

Так и продолжила злиться после окончания разговора. Курила одну за другой просто. Что за издевательство? Почему каждый раз, когда я пытаюсь забыть о НЕМ, мне тут же кто-то напоминает?

За спиной шаги послышались. Тим не спеша подошёл и на месте застыл на расстоянии вытянутой руки. Смотрел на меня долго, пока я нервно затягивалась сизым дымом. А я так и не повернулась к нему лицом. Всё думала о другом Тимуре. Даже голова разболелась от навязчивых мыслей. Артем сказал, что он любит меня, что не сказал правду, что все сложно у него. Запуталась совсем в своих размышлениях. Значит, всё, что мне говорил Ариевский в тот день — было очередной неправдой?

— Да сколько можно уже, а? — Кажется, это я вслух произнесла. Потому Тим встрепенулся.

За руку взял, пытаясь заглянуть, будто бы в самую душу:

— Всё хорошо? Что случилось?

Не хотела рассказывать правду. Не нужно Тиму знать такие подробности. Это всё в прошлом, здесь и говорить нечего.

— Поехали домой? — Взгляд подняла на его лицо и попыталась улыбнуться.

— К тебе? — Уточнил Тимур.

— К тебе, — ответила я, обнимая широкие мужские плечи.

Целоваться начали ещё в лифте. Жадно терзали губы друг друга, едва не срывая одежду. На лестничной площадке Тимур долго возился с дверным замком. Одной рукой пытался его открыть, а другой — меня за талию обнимал, продолжая целовать. Едва не рухнули на пол, когда открылась железная дверь. Моё тело Тим прижал к холодному металлу, а сам на колени опустился.

Подол длинного платья стал поднимать вверх, целуя каждый миллиметр кожи, что открывался на обозрение. Шершавый язык скользнул на внутренней стороне бедра. В скором времени на руки подхватил, а я так и сидела на нём сверху, обхватив ногами за талию. Поцелуями покрывала мужские скулы, щёки, губы. От одежды избавились, не теряя времени. Необъяснимая страсть заставила толкнуть Тимура на кровать. В этот раз доминировала я. Тело покрылось мелкими каплями пота. Жарко стало, будто в парилке.

В грудь его руками упёрлась, а затем вперед поддалась, впиваясь в мужские губы глубокими поцелуем. Мои волосы касались его плеч и лица. Тиму всё это нравилось, безусловно. Он не сводил с меня восхищенного взгляда, а руки то и делали, что блуждали по всему телу.

— Девочка моя любимая, — шептал он мне на ухо, когда я поддавалась вперёд, прижимаясь к его груди. — Самая-самая любимая и единственная.

Я улыбалась в ответ. Видела, как он с ума сходил от нашего бурного секса. Да я и сама сходила. Хоть где-то у нас с Вольским было единство.

Яркий взрыв! Трепетала вся от сладких спазмов, полностью растворяясь в плену его жарких рук. Тихий стон наслаждения сорвался с наших губ. Ещё какое-то мгновение оставались всё в той же позе. Друг на друга смотрели, широко распахнув глаза.

— Счастлива? — спросил внутренний голос.

— Сейчас очень, — ответила я в мыслях.

— Артем, куда ты меня ведешь? — Я уцепилась за мужскую руку, когда мы с другом переступили порог торгового центра.

— В детский магазин, — ответил инструктор, заставляя проглотить смешок.

— Серьезно? Мальчик решил купить себе игрушек? Не пугай меня, дружище, — я уже вовсю хохотала, любопытно разглядывая яркие витрины бутиков.

— Не задавай вопросы. Скоро сама все увидишь, — тиски пальцев сжали мой локоть, а затем меня едва силком не затащили в детский магазин.

Все происходящее не поддавалось объяснению. Я не понимала, почему мы разглядываем полки с девчачьими куклами, что-то выбираем, что-то отбрасываем в сторону. Артем, в свою очередь, выглядел достаточно серьёзно. Он с важным видом на лице брал в руки яркие коробки с игрушками и тщательно рассматривал их. Мне казалось, что это какой-то странный розыгрыш. Вот только по какому поводу никак не могла понять.

Утром этой субботы мы встретились с другом. Сначала вместе позавтракали, погуляли с Зевсом в парке, а затем пришли в торговый центр. О своих планах инструктор не торопился рассказывать. Мне лишь было приказано молчаливо наблюдать за ситуацией и одобрительно кивать головой по сторонам.

Когда Артем наконец-то скупил едва не пол магазина, мы зашли в продуктовый супермаркет. Еще добрых полчаса ходили по торговым рядам, выбирая свежие фрукты, сладости и торт. На кассе оставили приличную сумму и лишь потом вернулись к автомобилю, оставленному на специальной парковке возле торгового центра.

— Может, все-таки скажешь, куда мы едем? — Обратилась к Артему, когда друг крутил руль, полностью сосредоточившись на дороге.

— Мы едем на день рождения к очень хорошей девочке, — ответил друг, чем не удовлетворил мое любопытство. То, что все покупки были предназначены для маленькой девочки — я не сомневалась. Сомнения были совсем другого рода.

— А кто эта девочка, а Артем? Имя у неё есть?

— Анечка. Ее зовут Анечка и её сегодня исполняется двенадцать лет. — Я бросила на Артема проницательный взгляд, говорящий о том, что жду подробностей. На что друг лишь обаятельно улыбнулся.

— Это моя дочка. — Думала, глаза из орбит вылезут просто. Настолько сильно удивил ответ, от чего Артем засмеялся, а затем добавил. — Крестная дочка, успокойся.

И я успокоилась. Точнее, любопытство мое успокоилась. От того и молчала всю дорогу, пока мы ехали с другом в неизвестном мне направлении. Больше я не задавала лишних вопросов, наблюдая за Артемом. Чем ближе мы подъезжали к нужному месту, тем серьезнее становился Артем. На его лбу собирались горизонтальные полосы, а на переносице — вертикальные складки. Он о чем-то размышлял. О чем-то очень важном, а мне лишь оставалось теряться в догадках.

Подъехали к одному жилому дому в скором времени. По дороге ещё купили два букета цветов и связку воздушных шаров. В руки едва уместились подарки. Не знаю почему, но, когда оказались возле лифта, у меня участился пульс. Нечто странное стало происходить с организмом. Меня бросило в холодный пот, а затем появилась сухость во рту. Интуиция проснулась. Что-то ожидало. Что-то предвещало.

Постучали в дверь. Женщина преклонного возраста встретила нас с грустной улыбкой на лице. В глаза бросилась ее худоба, проседь на висках и острые скулы, подчеркивающие овал лица. Глаза. Холодные, пустые, будто отрешенные от всего мира.

— Добрый день, мой хороший, — женщина потянулась с объятиями к Артему, бросая в мою сторону удивленный взгляд.

— Здравствуйте, — вытянула из себя я, замечая за спиной незнакомой женщины, высокого мужчину с такой же грустной улыбкой.

— Это Алеся — мой друг. — Пояснил Артем, обращаясь к старикам. Я лишь головой кивала, говоря: «Рада знакомству».

Лукавила. Совсем не рада была. Были на то причины. А точнее, едкий запах лекарств, что обитал в квартире. А еще маленькая худенькая девочка с платком на голове. От увиденной картины не могло быть радостно. Да, какая там радость, когда именинница лежала на кровати, заметно истощенная болезнью. На детском лице не виднелось яркого румянца и пухлых щек. Вместо пухлого подростка, на меня смотрела худая девчушка с огромными глазами и бледным оттенком кожи. Настолько бледным, что виднелась каждая венка.

Тем временем, хозяева дома накрыли на стол. Приготовили чай, порезали торт и пригласили нас. Я сидела на стуле, нервно теребя пальцами скатерть под столом. Никак не могла понять, зачем Артем привез меня к этим людям. То, что в этом доме было огромное горе — даже и спрашивать не пришлось. Все кричало о страшной болезни Анечки. Я едва слезы не глотала, когда девчонка так радовалась подаркам, а затем попросила бабушку положить рядом с ней на кровать куколку. Сердце просто разрывалось на части, и я, кажется, начала обо всем догадываться.

— Она такая же красивая, как моя мамочка, правда, бабушка? — Обратилась Анечка к пожилой женщине. На что та ответила: «Да, моя хорошая, но ты еще красивее. Ты у нас самая-самая красивая».

— Бабушка, не надо. Я не красивая совсем, разве ты не видишь? Ты, наверное, опять забыла свои очки протереть. Вот эта тетя, — ответила Анечка, имея в виду меня. — Она красивая. У неё такие длинные белые волосы и большие голубые глаза, прямо как у Барби. А еще, она красиво одевается, мне нравится. Вот бы мне когда-нибудь накрасить губы такой же красной помадой, как у тети. Я бы тогда была самой счастливой.

— Будешь, моя хорошая. Непременно будешь. — Говорила женщина, глотая слёзы.

А я сама глотала слёзы, но только старалась держать все в себе, чтобы не разреветься прямо здесь, за праздничным столом. От того и выбежала на лестничную площадку. На ступеньки села, взявшись за голову. Уже не было сил сдерживать эмоций, и я разревелась. Едва как раненая волчица не завыла. Ладошкой себе рот закрыла, ощущая внутри необъятный пожар. Горело. Все внутри полыхало пламенем. Было настолько больно, что прикусила до крови кожу, оставляя на указательном пальце след от собственных зубов.

— Леся, Леся, — тряс меня за плечи Артем, но я не отзывалась. Сидела все на тех же ступеньках, не желая возвращаться обратно, в квартиру.

Запах. Знакомый запах до боли. До дрожи в моих коленях. До помутнения рассудка просто. Только тогда осмелилась поднять голову вверх и понять, что жизнь потеряла смысл. Он стоял напротив, опираясь о стену плечом. Смотрел на меня сверху вниз, будто сомневаясь, я это или призрачное видение. Но я была настоящей и потому он подошел вплотную. За плечи меня схватил, отрывая ноги от земли. Всю злость прочитала на мужском лице. Всю боль почувствовала до каждого протяжного импульса.

— Что ты тут делаешь? — Хриплые нотки его голоса разорвали тишину. — Что ты тут забыла, Алеся?

Он просто убивал меня своим взглядом. Тиски его пальцев больно сжимались на моих бицепсах, но я ничего не имела против этого. Пыталась дыхание восстановить, чтобы хоть что-то произнести. Но ничего не получалось, лишь рыдала больше прежнего. Истерика у меня случилась. Самая настоящая. Даже заикаться начала, пытаясь выдавить из себя: «Я не знала, Тимур. Ничего не знала».

— Успокойся. Слышишь? Успокойся, Леся, — хрипел Тимур во все горло, а затем прозвучал громкий шлепок. Пощечину мне влепил. Хорошую.

Тогда сразу же в чувства пришла. Уставилась на него с немым вопросом на лице, потирая ударенную щеку. Какой-то испуг отразился в глазах Ариевского. Разжал тиски своих пальцев на моих плечах и в сторону отошел. На пол сел, вытягивая перед собой длинные ноги. Молчал долго. Лишь шумно дышал, иногда поглядывая в мою сторону. А затем курить принялся. Даже внимание не обращал на пепел, который сыпался с сигареты прямо на его джинсы.

— Прости меня, Лесь. Не хотел тебя ударить. — Только и сказал, стараясь даже не смотреть на меня.

— Почему ты мне ничего не говорил? Почему, Тимур? — На колени села перед ним. Хотела обнять его и прижаться к груди. Хотела всю его боль себе забрать, чтобы на сердце любимом хоть немного легче стало.

Минуты часами потянулись. Мы сидели на лестничной площадке, не обращая внимания на проходивших мимо людей. В тот момент нам не было никакого дела на то, что о нас могут подумать. Мы просто были, здесь и сейчас…

— Леся, тебя не должно было быть здесь никогда, понимаешь? — Ко мне обратился, когда я, не спрашивая его разрешения, уткнулась лицом в мужское плечо и зарыдала. Он гладил меня по голове, целовал в макушку и что-то шептал. А я, будто отрешенная от всего мира, могла лишь только слушать, слушать и плакать.

— Ты спрашивала «почему», Лисенок? — Говорить начал, но каким-то чужим голосом, да не голосом даже, а охрипшим шёпотом. — Моя дочь больна. У нее рак. О болезни мы узнали после Нового года и с того момента начался ад в моей жизни. Ты не заслужила на такое, понимаешь? Тебя никогда не должно было быть в моей жизни. Я не должен был быть твоим инструктором, а ты не должна была в меня влюбляться. Я — очень плохой человек. Настолько плохой, что ненависть ко мне — это меньшее, на что я заслужил.

Слова. Их было столько много, что я не успевала все обдумывать. Тимур каялся передо мной. Тысячу раз сказал: «Прости», прижимая к себе моё трепещущее тело. Покрывал мои щеки и скулы трепетными поцелуями. Говорил, что я сильная и смогу забыть его. Но я совсем по-другому считала. Боль вперемешку с любовью и ненавистью прочно засели в сердце. Больно от того, что любимому человеку выпала такая судьба. Любила? Да, все очевидно. До сих пор я любила Его. До саморазрушения, да самоуничтожения я любила его и ненавидела… Ненавидела мир, который нас познакомил для того, чтобы никогда не быть счастливыми вместе.

— Уходи, Лесь, и больше никогда не возвращайся. Живи своей жизнью. Выйди замуж за хорошего человека, роди ему дочку, такую же красавицу, как ты. А обо мне забудь. Слышишь, забудь? Я — подонок, ничтожество. Не любил тебя никогда, понимаешь? Не любил! — Едва не кричал на меня Тимур, когда я отрицательно качала головой.

— Я не верю тебе. Ты врешь, Тимур. Специально врешь, чтобы я ушла, чтобы тебя ненавидела. Но это все неправда. Я люблю тебя, Тимур, и хочу быть с тобой. Мы вместе все выдержим. Найдем деньги, вылечим Анечку, а затем я рожу тебе дочку, так похожую на себя. Мы будем счастливы, слышишь? Мы должны быть счастливы, — но меня не слушали, совсем не хотели слышать.

— Леся, я все тебе сказал. Уходи. Исчезни навсегда из моей жизни. Не люблю я тебя, понимаешь? У нас с тобой был только хороший секс, вот и все, — душа разрывалась на части.

Моё сердце снова убили. Убили жестоко, как никогда раньше. Лучше бы все это было неправдой. Лучше бы Тимур действительно использовал меня, чтобы отомстить Вольскому. Но все было по-другому. Все было гораздо сложнее. Все было невозвратно.