Не влюбляйся в рок-звезду

ГЛАВА 10

Прошло три часа, а мы никуда не продвинулись. В буквальном смысле.

Мы всё так же сидели на наших местах и стучали карандашами по чистым листам бумаги. На моих нотах появились рисунки цветов и звёзд, и какие-то геометрические фигуры, но мы не добавили к песне никаких новых слов.

— И привязала моё сердце…

— Мне кажется, эту строчку надо сдвинуть, — сказала я ему, услышав текст в трёхсотый раз. — В ней нет никакого смысла. Он уже привязан. Его держат корни. Для начала ему надо отделиться, и потом ближе к концу мы сможем добавить "И привязала моё сердце. И никуда теперь не деться…" или, не знаю, что-то такое.

Кай улыбнулся моей ремарке.

— Да, что-то такое.

А я не смогла сдержать смех.

— Чёрт, я так давно не практиковалась. Тебе повезёт, если эта песня будет написана на английском.

Он рассмеялся вместе со мной.

— А ты планировала писать её на другом языке?

Я потёрла лицо обеими руками и призналась:

— На птичьем? По крайней мере, сейчас она звучит именно так.

Его улыбка была мягкой, снисходительной.

— Мы давно не практиковались, — его улыбка исчезла, и он бросил взгляд на своего менеджера. — К тому же сосредоточиться довольно сложно, если тебя много что отвлекает.

Понимая, что этот комментарий был адресован ему, Бреннан улыбнулся в экран компьютера.

— Вы от меня не избавитесь.

Он продолжил стучать по клавиатуре с нечеловеческой скоростью. Три часа назад я была рада, что Бреннан остался. Теперь же его присутствие раздражало и мешало работе.

Часы продолжали тянуться, и всё меньше и меньше работы было сделано. Я уже даже вспотела. Мы вообще не продвинулись. Мне было сложно делиться своими мыслями и идеями в присутствии Бреннана. Было довольно неловко опять открываться Каю, и дело было не только в том, что тут сидел третий лишний, который постоянно цыкал и вздыхал, если слышал то, что ему не нравилось.

Уже сам это процесс начал меня удручать. Когда я читала кому-то свои стихи, это было похоже на чтение личного дневника вслух. В большинстве случаев, когда я прокручивала их у себя в голове, я не могла понять, были ли они хороши или звучали глупо. В своё время мне понадобилось большое количество доверия и уважения к Каю, чтобы начать делиться ими. Это доверие и уважение выстраивались на протяжении всей нашей жизни, в то время как мы проходили вместе через ад, но мы также и любили друг друга, помимо всего прочего.

Теперь же он был мне чужим, и я не знала, как поделиться с ним своими интимными и сокровенными мыслями. Я едва ли могла поделиться с ним самыми обычными и простыми словами, типа "привет" или "я идиотка и ни в коем случае не должна была соглашаться на это".

Клац-клац-клац. Бреннан продолжал стучать. Взгляд Кая сделался кровожадным.

Я откашлялась, в надежде снова привлечь к себе внимание Кая, пока он не распял своего менеджера.

— А что если мы…

Кай проигнорировал меня и вместо этого достал свой телефон. Теперь Бреннан стучал по клавиатуре своего компьютера, а Кай набирал текстовое сообщение. Оба были близки к тому, чтобы превратиться в Халков и разнести конференц-зал на куски.

— Эм, — надавила я. — Что если мы перейдём к припеву? — давно уже было пора справиться со своими комплексами и просто сказать эти слова. — У меня есть некоторые идеи…

— Хорошо, — сказал Кай, но его отвлёк телефон.

Его губы расплылись в улыбке, и это подстегнуло моё любопытство.

Он взглянул на меня, его глаза заговорщически засверкали.

Он что переписывался с девушкой? Я решила не думать об этом, прежде чем мой мозг успел назвать ту эмоцию, которая стремительно росла внутри меня. Мне не нужно было разбираться с тем, что я чувствую. Мне не надо было даже думать об этом.

— Изначально у нас было "Какая боль. Какая боль…".

— Угу.

Он опять не смотрел на меня. Он снова уткнулся в свой телефон.

— Что если мы добавим "О, эта боль. О, эта боль…"

Он ответил не сразу. Он вообще не ответил. Когда он снова посмотрел на меня, он всё ещё сдерживал улыбку.

Я была уже готова закинуть свои вещи в сумку и в гневе покинуть зал, как вдруг зазвонил телефон Бреннана. За этот вечер его телефон звонил неоднократно. Иногда он брал трубку. Иногда отключал звук. На этот раз он ответил на звонок.

Кай наблюдал за ним с неприкрытым интересом.

— Алло? — голос Бреннана прогремел на весь зал. Он выслушал говорящего, после чего резко отодвинул стул и вскочил на ноги. — Что вы сделали? — он ещё немного послушал. — Вы что серьёзно, мать вашу? Проклятье, Кэйд, чем вы думали, чёрт вас подери? — Бреннан выбежал из зала, захлопнув за собой дверь.

Теперь всё прояснилось.

Кай повернулся ко мне и лукаво улыбнулся. Я приподняла одну бровь и сказала:

— Это твоих рук дело?

Его низкий смех был словно создан для девичьих фантазий. Однако Кай удивил меня, когда подскочил на ноги, схватил со стола свои солнечные очки и кошелёк и сказал:

— Пошли.

Я моргнула.

— Пошли? Куда пошли?

— Куда угодно, — приказал он. — Мне надо слинять из этого долбаного помещения. Или я задушу Бреннана, если мне опять придётся слушать, как он отвечает на свои письма. Мы возьмём поесть или типа того. Я уже изголодался. Ты разве не хочешь есть?

По моему телу прокатилась дрожь возбуждения. Боже, я обожала издеваться над Бреннаном. И с тех пор, как он снова появился в моей жизни, он вёл себя как полный придурок.

— Я бы поела.

— Пошли, — начал подгонять меня Кай. — Кажется, я видел пару кафешек на той стороне улицы. Либо мы можем взять такси. Веди меня.

— Хорошо, — я улыбнулась.

— Быстрее, — приказал Кай. — Кэйд не сможет долго врать. Как только Бреннан поймёт, что это уловка, у него снесёт крышу.

Мы поспешили из зала, оглядываясь по сторонам, точно непослушные дети, которые пытались что-то скрыть от своих родителей. Мы выглядывали из-за каждого угла, точно шпионы, проникшие в иностранное посольство. К тому моменту, как мы, пригнувшись, прокрались через лобби, мы уже смеялись словно маньяки.

Я врезалась спиной в белую каменную стену отеля на улице, разразившись приступом хохота. Кай последовал моему примеру, мы прижались друг к другу плечами, чтобы не упасть.

— Он нас убьёт.

Кай искоса посмотрел на меня.

— Это точно, — он взял меня за руку, словно это была самая естественная вещь мире, и сказал: — Пошли.

Не желая устраивать сцену, я позволила ему провести меня по длинной аллее до перекрёстка. Там я высвободила свою руку из его хватки и нажала на кнопку на светофоре, после чего засунула руки в карманы своего длинного чёрного платья и постаралась не смотреть на него и не думать о том, как мои пальцы горели в том месте, где он касался их.

— Хорошо, что Бреннан совсем не изменился, — сказала я ему, пока мы стояли посреди толпы туристов, ожидающих того, чтобы оценить ночную жизнь одного из самых популярных мест Канзас-Сити — "Плазы".

— Хорошо ли? — спросил Кай, всё ещё смеясь. — А может ужасно? Потому что большую часть времени это кажется ужасным.

Я пожала плечами, и мы поспешили перейти улицу со всей остальной толпой, с ощущением, будто за нами всё ещё гнались по пятам.

— Я даже не знаю… это как если бы я убедилась, что придурки — они придурки и есть, — его выражение лица меня позабавило. — Я всегда думала, что дело было во мне, — призналась я. — Я думала, он меня просто ненавидит.

Теперь была очередь Кая улыбнуться.

— О, нет, он ненавидит всех.

— А вот ты уже лучше с ним обращаешься, — отметила я, не подумав. Кай вздрогнул от моих слов, и я быстро пояснила. — То есть, ты даже не заставил его покинуть помещение, — я потупила глаза и уставилась на землю. — Я просто помню, как ты несколько раз выгонял его, когда он выводил тебя из себя. Сейчас ты кажешься более… терпимым к его коварным методам.

Я почувствовала, что он рассердился, когда он прервал моё бормотание:

— По твоим словам выходит, что я был ублюдком.

— Нет, не ублюдком, — уверила я его. — Может быть, великой рок-звездой. Но не ублюдком.

Мы посмеялись тем нервным неловким смехом, который используют люди, которые едва знакомы друг с другом и не знают, шутит ли другой человек или нет. Я отступила, почувствовав неприятное и странное напряжение между нами.

— Я просто шучу, — сказал я ему.

— Ты не шутишь, — возразил он мне серьёзным тоном. — Но ты права. Думаю, за всё это время Бреннан своего рода заслужил право быть упрямым идиотом, — на это раз мой смех был настоящим. — Он никуда от нас не уходит, тогда как другие, более слабые люди, давно бы сбежали. И он доказал свою… преданность группе несчётное количество раз. Его сложно терпеть, это факт. Но он отрабатывает свою возмутительно большую зарплату каждый Божий день.

— Он с вами из-за этого? Кажется, я где-то читала, что его компания на грани банкротства.

Кай положил мне руку на спину и завёл за угол. Мы шли так близко друг к другу, что наши плечи то и дело соприкасались с каждый новым шагом.

— Он определённо пользуется спросом.

— Благодаря вам?

Он покачал головой.

— Думаю, вопреки. Его предпринимательское чутьё лучше, чем у кого-либо. Если бы не мы, он, вероятно, заправлял бы всей индустрией.

Ночь была тёплой и светлой, но временами я чувствовала, как прохладный ветерок поднимал подол моего длинного платья. Я сбросила свитер, который взяла с собой в отель, так как знала, что замёрзну до смерти внутри, и обернула его вокруг лямки своей сумки.

— Это почему? — спросила я, выпытывая у него подробности, которые не заслуживала знать, но меня сейчас это не заботило.

Мне было дико интересно, что случилось за эти пять лет. Я думала, что могу уйти из их жизней, пожелать им всего хорошего и двинуться дальше, но очень сильно ошиблась. Я хотела знать всё. Я хотела спросить обо всём, что случилось. Я хотела разговаривать часами об их жизни, о том, что они пережили и как они оказались там, где оказались. Но я решила пока посплетничать о Бреннане.

— Ему кажется, что он должен с нами нянчиться. Он всё ещё ездит с нами в туры. В каждый город. Его жена нас ненавидит. Его дети нас ненавидят. Его компания нас ненавидит. Но мы его первая талантливая группа, так что его, на самом деле, это не заботит. Он хочет разделить с нами все наши победы, — глубокий вздох Кая в конце его саркастической ремарки дал мне понять о его отношении к тому, что Бреннан таскается за ними по всем концертам.

Я чуть не проглотила свой язык.

— Он женат? И у него есть дети?

Кай широко мне улыбнулся.

— У него близнецы. Им сейчас… — он посмотрел в тёмное ночное небо, и мысленно посчитал. — Года три?

Мне было сложно поверить в то, что Бреннан нашёл кого-то, кто согласился не только выйти за него, но и произвести с ним потомство. Я представила детишек, одетых в деловые костюмы, которые бегали вокруг со стаканчиками кофе из "Старбакса" в одной руке и сотовыми телефонами в другой и громко отдавали приказы своей бедной няне.

— Ого, сколько всего поменялось.

Кай странно посмотрел на меня и вдруг остановился как вкопанный.

— А ты думала, мы остались такими же после всего этого времени?

— Нет, — поспешила сказать я. — Конечно, нет. Я просто… Последние несколько лет я не так много о вас думала. Наверное, я просто не представляла, как вы могли поменяться.

Вид у него стал мрачнее тучи, а глаза опасно потемнели, предвещая бурю. Его настроение так быстро менялось, что мне пришлось попытаться выровнять дыхание, хотя мы стояли на месте.

— Ты не думала о нас последние пять лет? Как мило с твоей стороны, Кловер. Ты уходишь из группы, оставляешь все свои обязанности, заканчиваешь наши отношения, чтобы просто… начать жить заново, твою мать, — его лицо сделалось сердитым, губы сжались в тонкую линию, и он резко покачал головой. — Это действительно впечатляет. Всё это время я старался забыть тебя, пытался двинуться дальше, задаваясь вопросом, что ты делаешь, каждый, мать его, день, а у тебя, оказывается, всё классно. Ты даже… не думаешь обо мне, — он откашлялся и посмотрел на землю. — О нас. Не думаешь о нас, — он сделал глубокий вдох и яростно выдохнул. — Ты знаешь, я не стал привлекать Кэйда. Я не хотел втягивать ещё и группу. Я не хотел впутывать его во всё это. И он правильно делал, что держался как можно дальше от всего этого дерьма. Но теперь я уже думаю, что мне следовало заставить его хотя бы напомнить тебе, что я всё ещё жив.

Мои лёгкие пылали от усилия сделать вдох. Но мне лишь удалось задержать дыхание и превратиться в лёд.

— Это не то, что я имела в виду, Малачи.

Его голос сделался жёстким и он спросил:

— Разве нет? Тогда что ты имела в виду?

Что я не могла о нём думать. Что каждый раз, когда я вспоминала о том, что у нас было, и что у меня было с группой, и обо всём этом сразу, я ломалась. Рассыпалась на куски.

Я, чёрт побери, взрывалась!

Что каждый раз, когда кто-то упоминал "Брайт Трэджэди" в моём присутствии, или я краем уха слышала их по радио, я начинала неконтролируемо рыдать. Что при каждом упоминании этого названия я начинала испытывать такую мучительную боль, что думала, что задохнусь.

Я не просто ушла от Кая. Хотя этого было бы более чем достаточно. Но я также потеряла Кэйда. Своего брата. И лучшего друга. Я потеряла всех своих друзей. Я оставила в прошлом всю свою жизнь, когда сбежала. И в довесок, я даже не была уверена в том, что я когда-нибудь восстановлюсь.

У него же напротив, осталось всё то, что я потеряла. И группа. И слава. И он смог побороть зависимость. Даже Кэйд остался с ним. Так что, нет, я не могла о них думать, потому что всё это причиняло мне адскую боль. И я просто не была достаточно сильной, чтобы справиться с этим.

Но если бы я рассказала ему об этом, я бы признала свою ошибку. Что мне не следовало уходить. И мне не следовало оставлять его. И хотя я прикрыла всё этой новой нормальной жизнью. И хотя я обрела счастье в Канзас-Сити, включая три работы, новых друзей и Адама. Я знала, что я облажалась.

И я также знала, что я уже не смогу всё исправить.

И видя сейчас Кая, трезвого и здорового… я этого и не хотела. Ему было гораздо лучше там, без меня.

Прошло уже несколько минут, а я всё силилась придумать какую-то полуправду, которую могла сказать ему. Я повернула голову налево и заметила шумный ирландский паб, в котором можно было поесть поздно вечером.

— Как насчёт этого места? — спросила я его. — Здесь достойная еда.

Он сморщил нос, заметив вывеску и кучку шатающихся парней, которые пытались войти в дверь, положив друг другу руки на плечи. Один из них врезался лицом в металлическую дверь, а остальные запрокинули головы и начали смеяться над ним.

— Ну, конечно.

Он прозвучал не очень убедительно, поэтому я не стала ждать, когда он передумает. Протиснувшись мимо пьяных парней, я нашла стойку хостес и сказала:

— Столик на двоих, пожалуйста.

Она посмотрела мне через плечо и заметила стоящего рядом Кая. По её глазам я поняла, что он показался ей знакомым, но она не могла припомнить, откуда она его знала.

— У вас знакомое лицо, — сказала она ему

Я оглянулась и заметила, что он надел свои солнечные очки. В другой жизни я, вероятно, посмеялась бы, увидев такую маскировку, но сейчас я взмолилась, чтобы очки сработали.

Он широко улыбнулся, сверкнув своими белыми ровными зубами, и сказал:

— Правда? Вы учитесь в университете Канзаса?

Её улыбка исчезла.

— Нет, не учусь.

— Хм, ну, может быть, у меня просто такое лицо.

Он снова улыбнулся, и его улыбка была настолько обворожительной и сногсшибательной, что мне захотелось его ударить.

Она захихикала тому, как он с ней открыто флиртовал.

— Да, должно быть, так и есть.

— Отдельную кабинку, пожалуйста, — прервала их я. — И в каком-нибудь тихом углу, если можно.

Она раздражённо посмотрела на меня.

— Увы. У нас нет тихих углов. Но кабинку я могу вам предоставить, если хотите.

Я улыбнулась, но моя улыбка не была ни обворожительной, ни сногсшибательной.

— Очень хочу.

— Следуйте за мной.

Ей удалось найти нам не очень людное место, хотя из колонок раздавалась громкая музыка, и нам пришлось говорить громче, чтобы слышать друг друга. Там было достаточно темно, и я надеялась, что Кай останется незамеченным — не ради него, а чтобы Бреннан не смог найти нас. Он, вероятно, уже вернулся в отель, и просматривал Твиттер в поисках чего-то вроде "Кай Портер замечен там-то".

Когда хостес ушла, мы замолчали и углубились в изучение меню. С каждой секундой неловкая тишина становилась всё тяжелее и тяжелее. Мои плечи сгорбились над столом под её весом.

К нам подошла официантка, чтобы принять заказ. Она была в короткой чёрной юбке и белой футболке, которая заканчивалась сразу под бюстгальтером. Мне повезло, так как я видела танцпол и заметила её приближение. Но Кай совсем не ожидал её появления. Он повернул голову как раз тогда, когда она игриво причалила к нашему столику, и его взгляд упал прямо на её загорелый живот.

— Я Софи, — объявила она. — Я буду обслуживать вас сегодня. Не желаете чего-нибудь выпить?

Боже, да.

— Джин с тоником, пожалуйста.

Её глаза немного округлились, когда она услышала умоляющий тон моего голоса. Затем она повернулась к Каю. Я наблюдала за тем, как они похотливо уставились друг на друга, и едва удержалась, чтобы не закатить глаза.

Он был свободен. Я больше не была его девушкой. Тогда почему я реагировала как сумасшедшая бывшая девушка, метающая глазами молнии. Я даже словно бы вышла из тела и, поднявшись над нашим столом, увидела, как позеленело от зависти моё лицо. Мне захотелось накричать на саму себя. Мне хотелось обхватить себя руками за шею и хорошенько встряхнуть, чтобы привести в чувство.

Что со мной было не так? Это была большая ошибка. Мне нельзя было соглашаться на написание этой глупой песни.

И я не должна была покидать отель ради этой проделки, из-за которой всё пошло вкривь и вкось.

Что если кто-то, и правда, заметил нас? Кай был без охраны. Если нас окружат какие-нибудь пьяные фанаты, нам кранты.

Но затем, когда он заказал свой напиток, на меня обрушилось осознание того, что я сделала.

— Мне воды, — сказал он.

— Только воды? — спросила Софи, дразня его.

Он настоял на своём:

— Было бы прекрасно, спасибо.

— Хорошо. Я скоро вернусь. Можете пока выбрать что-то из меню.

Как только она исчезла, я закрыла руками лицо, так как оно покрылось красными пятнами от стыда.

— Кай, прости меня. Я не подумала.

— Это мы уже поняли, — пробормотал он, его голос прозвучал хрипло.

Затем он сорвал свои солнечные очки и швырнул их на стол.

Я сделала глубокий вдох, зная, что я это заслужила. Я собрала остатки своего мужества, положила руки на колени и встретила его мрачный взгляд.

— Прости. Я поменяю свой напиток. Вообще-то, мы могли бы пойти в другое место, если хочешь. В любое другое. Назови место. Или можем просто пройтись. Или отнести еду в отель. Я такая тупая.

— Ты думаешь, что я злюсь на тебя из-за какого-то напитка в кафе? — его брови приподнялись.

Наклонившись вперёд, я понизила голос и, не отводя взгляда с его ледяных голубых глаз, сказала:

— Это бар, Кай.

Он скопировал мою позу.

— Я знаю, Кловер.

Теперь была моя очередь удивиться.

— Я думала, ты не пьёшь.

Эмоция, которая теперь отразилась на его лице, была чем-то между разочарованием и раздражением.

— Если кто-то и похож тут на пьяницу, то это точно не я.

— Я не об этом. Я просто… Разве тебе не тяжело здесь находиться? Я серьёзно, мы можем пойти в любое другое место. Чёрт, мы даже можем пойти ко мне, и я тебе что-нибудь приготовлю.

Гроза прошла так же быстро, как началась, и его губы дёрнулись, он попытался сдержать смех.

— Как бы я не хотел принять это предложение, ты должна знать, что я в порядке. Пей свой джин с тоником. Хоть дюжину. Мне всё равно. Меня устроит вода.

— Правда?

Он кивнул, словно понял что-то, чего не понимала я.

— Я всё забываю, что ты не привыкла к тому, что я не пью. Но я сам привык. Если хочешь выпить, пей. Может, это поможет нам написать пару куплетов.

— Ты серьёзно?

Он потёр лицо руками и слегка потянул себя за бороду.

— Я серьёзно, Кловер.

Я подумала было взять меню и продолжить жить дальше. Он был в порядке. Мне следовало бы ему поверить. Но мысль о том, что я могла двигаться дальше, а Кай, действительно, был в порядке, как и говорил, казалась мне… неадекватной.

Я несчетное количество раз видела его в самых ужасных состояниях.

Слишком часто я видела, как он был не в порядке.

— Хорошо, извини, — сказала я, хотя тон моего голоса не был извиняющимся. — Мне всё это в новинку. Ты не можешь обвинять меня за то, что я переживаю за тебя. Я просто не хочу… Теперь ты кажешься таким… здоровым. Я не хотела бы, чтобы ты опять стал тем человеком…

— Каким был раньше, — закончил он за меня, когда слова застряли у меня в горле.

Мы оба ощутили вспышку сильной боли, вспомнив о нашем прошлом. Меня словно пырнули в живот тупым ножом, который должен был пустить мне кровь.

— Да.

— Этого не случится, — пообещал он, но от этого мне стало больнее, чем от разговора о том, что он больше не пил. Его улыбка была грустной, отрешённой. — Я нашёл кое-что, чего я хочу больше чем… это.

Он не сводил с меня глаз. Между нами пронеслись сотни различных эмоций. От того, каким серьёзным был его тон, у меня по спине и до самых кончиков пальцев ног пробежал ток. И пока он говорил мне эту правду, обнажая свою душу, я попыталась запомнить то, как он сидел, то, как смотрел на меня и как весь мир вокруг нас превратился в фоновый звук.

— Чего ты хочешь? — прошептала я, не будучи уверенной в том, что он вообще смог слышать меня.

А хотела ли я знать ответ? Может быть, он даже женился за эти пять лет? Может у него уже и близнецы родились?

Боже, может быть, он нашёл семью и был готов ради неё на всё, даже отказаться от выпивки.

Это не должно было так опустошать меня. Я понимала, что это были мерзкие и эгоистичные мысли. Я знала, что должна была быть за него рада, рада тому, что он был здоров. Но это напрягало меня, и я чувствовала такую ревность, которую никогда не испытывала ранее.

Я не смогла спасти Кая. Все эти годы, что я жертвовала собой и своим счастьем, он даже не попытался бросить пить, так как меня ему было недостаточно.

Конечно, он проходил реабилитацию и работал с бесконечным количеством специалистов и психологов, но они не достучались до мужчины, сидящего сейчас напротив меня. Мы все знали, что все его попытки помочь самому себе были шуткой. Мы все знали, что ничего из этого не продлится долго. Хотя я каждую ночь молилась о том, чтобы хоть что-то сработало. Я плакала и умоляла о том, чтобы он изменился.

Но он не изменился.

Его глаза стали пленительного лазурного цвета. В них проглядывала просьба о прощении и что-то более глубокое и большое, чему не было названия.

— Вот этого. Мне больше нравится быть здоровым, чем нездоровым.

Мой желудок наполнился каким-то нехорошим чувством, и я не знала, как это объяснить. Я хотела испытать облегчение. Ведь он не сказал, что нашел женщину. Не сказал, что это было связано с кем-то. Но у меня всё равно было такое ощущение.

— Я рада за тебя, — искренне сказала я. — Ты очень хорошо выглядишь.

Его губы приподнялись в улыбке.

— Да? Ты думаешь, что я хорошо выгляжу?

Его ответ заслуживал того, чтобы закатить глаза.

— Ты же знаешь, что я имею в виду.

— Не знаю, — настаивал он. — Расскажи поподробнее.

Я подпёрла рукой подбородок, и засмеялась.

— Я бы рассказала, но за этим крошечным столом нет места для твоего гигантского эго.

Его глаза сверкнули, когда он сказал:

— Ты тоже хорошо выглядишь, Дикий Цветочек. Мне всегда нравился рыжий.

Я смущенно коснулась своих волос и отвела взгляд. Много лет он не называл меня Диким цветочком. Даже до того, как я ушла, он называл меня моим детским прозвищем только в очень редких случаях.

— Сегодня в школе нам рассказывали про красный клевер[2]. Это дикие цветы. Как ты. Ты похожа на дикий цветочек.

— Почему ты думаешь, что я дикий цветочек? — спросила его я, десятилетняя девочка, которая уже была безнадёжно влюблена.

Он потянул за кудрявую прядку моих непослушных рыжих волос.

— Начнём с этого.

Я показала ему язык.

Но его лицо стало абсолютно серьёзным, а глаза сверкнули тем характерным для него блеском.

— И потому что ты самая милая девочка, которую я когда-либо встречал. Ты дикий цветочек. Мой дикий цветочек.

Официантка вернулась с нашими напитками.

— Извините, — сказала я ей. — Я передумала. Я лучше выпью воды. Я заплачу за напиток, но вы не могли бы забрать его?

Она нахмурила свои идеальные брови.

— Вы уверены? Что-то не так?

— Мы работаем, — быстро ответила я. — Лучше я попью воды.

— Ну, хорошо, если вы уверены.

— Уверена.

Она оставила мой напиток у себя и приняла у нас заказ. Кай снова удивил меня, заказав салат с курицей, в то время как я выбрала тяжёлую, но вкусную запеканку с мясом. Официантка снова выжидательно посмотрела на нас, когда Кай закончил озвучивать свой заказ, но, к счастью, потом исчезла.

— Тебе и, правда, не надо было этого делать, — сказал он, взглянув на меня исподлобья. — Я в порядке. Если хочешь выпить, стоит выпить.

Я пожала одним плечом.

— Я тоже в порядке. Тем более это правда. Я здесь по работе.

Он пробормотал что-то, чего я не расслышала. Я уже была готова переспросить, когда он произнёс:

— Расскажи мне, чем ты сейчас занимаешься. У тебя насыщенная жизнь?

Я подалась вперёд, упершись на локти и сложив руки вместе.

— Да. У меня три работы, потому что я сумасшедшая. Поэтому я обычно мечусь туда-сюда между ними.

— Это наименее удивительная вещь из всех, что я сегодня слышал, — он засмеялся. — Что за работы? Я хочу знать всё.

Я хорошо понимала его чувство, поэтому продолжила говорить, чтобы удовлетворить его любопытство. Тем более, было гораздо безопаснее говорить о себе, чем пытаться выстраивать разговор о нём. По крайней мере, я знала, что себя я уж точно не смогу обидеть.

— Большую часть времени я провожу в цветочном магазине. В моей работе нет ничего особенного: я занимаюсь деньгами, ношу букеты туда-сюда и помогаю невестам выбрать идеальные варианты для торжества.

— Я могу представить тебя на этой работе, — сказал он, в его глазах сверкнуло что-то знакомое. — Ты всегда разбиралась в красивых вещах.

— Спасибо.

Он не отвёл от меня взгляда.

— Что ещё?

— Фотография.

Его глаза округлились, он искренне удивился.

— Серьёзно?

— Здесь нет ничего такого, у меня даже нет своей студии. Но для меня это бизнес. В основном я фотографирую детей и младенцев. Хотя вместе с моей подругой Ривер мы стали чаще снимать свадьбы. Это море работы, поэтому я соглашаюсь на свадьбы, только если Ривер может мне помочь.

— Ривер? Я её знаю?

Я покачала головой.

— Она подруга из Канзас-Сити. Мы познакомились благодаря фотографии. Но она удивительная. Я её люблю.

— Мне бы хотелось с ней однажды познакомиться. Мне сложно представлять тебя здесь. И когда я это делаю, ты всегда одна.

Я не знала, обидеться мне или нет.

— Эм, спасибо?

Он засмеялся.

— Я не хотел тебя оскорбить. Просто, ты не самый общительный человек в мире. Когда Кэйд сказал мне, что ты не стала возвращаться в Сент-Луис, я был уверен, что тебе было суждено остаться одиночкой до конца своих дней.

— Хмм, вопреки всеобщему мнению, — прорычала я. — У меня есть здесь несколько друзей. И парень.

Улыбка сошла с его лица, и он резко кивнул.

— Всё верно. Очевидно, я недооценивал тебя.

— Очевидно.

Мы на какое-то время замолчали, задумавшись о моём недавнем признании и о том, как это было странно — не быть вместе.

— А третья работа? — продолжил он.

Мои щёки вспыхнули от стыда, но я подавила это чувство и мысленно дала себе подзатыльник за то, что я испытывала смущение.

— Я, хм, играю на пианино для "Macy's" пару вечеров в неделю. Иногда днём в субботу.

Он опять прищурил глаза; снова надвигалась буря.

— В каком смысле играешь? Это разве не магазин?

— Ага, я играю… — я постучала пальцами по столу, — фоновую музыку. Ну, те фрагменты классики, которые ты слышишь, когда ходишь по магазину.

— Ты играешь классическую музыку в магазине?

Брр, тон его голоса сделался язвительным. Моя кожа горела от унижения, и у меня появилось желание постоять за себя.

— Да. Я играю классическую музыку в магазине. И это довольно неплохая подработка. Три часа несложной работы и сто баксов в кармане.

— Ты достойна лучшего.

Его слова были точно стрелы, направленные мне в сердце, готовые уничтожить его. Убить.

— Всё прекрасно, — сказала я сквозь сжатые зубы. — Я больше не профессиональный музыкант. Но мне всё ещё платят за мою игру и не давят на меня.

— Ты впустую растрачиваешь свой талант.

— Что, серьёзно? Потому что ты так сказал? Я буду честна с тобой, Кай. Никто больше не стучится ко мне в дверь, отчаянно желая послушать, как я играю для них на пианино. Всё это закончилось на "Брайт Трэджэди". И вообще-то, я больше не хочу делать такую музыку. Мне нравится играть мои любимые школьные произведения. Мне нравится, что никто не останавливается, чтобы послушать меня, оценить, попросить автограф. Конечно, это всё мелочи для кого-то вроде тебя, кто собирает стадионы и у кого миллиард подписчиков в Инстаграмме, но мне это нравится.

— Я просто не понимаю, почему ты так растрачиваешь свой талант. Ты достойна большего, чем магазин.

Я скрестила руки на груди и уставилась на него.

— Ты думаешь мне надо присоединиться к какой-нибудь группе? Или организовать свою собственную? Начать ездить в туры и каждый день давать концерты в разных городах, как вы? У меня для тебя новость: единственная причина, по которой я так долго терпела всю эту жизнь, это ты, — внутри меня всё клокотало, и слёзы норовили вот-вот потечь из глаз. — И остальные парни. Я никогда не хотела славы ради славы. Я не создана для этого дерьма.

Появилась официантка с нашей едой. Она поставила тарелки перед нами и предупредила меня, что моё блюдо очень горячее. Всё это время мы с Каем делали всё возможное, чтобы не смотреть друг на друга.

— Что-нибудь ещё хотите? — спросила она с улыбкой.

Кай ничего не сказал, но я почувствовала его обжигающий взгляд, когда он снова обратил на меня своё внимание.

— Больше ничего, — пробормотала я, чуть повысив голос, чтобы она смогла меня услышать. — Спасибо.

— Хорошо, подойду к вам через минуту.

Не успела она отойти, как Кай проткнул вилкой свой салат и снова заговорил:

— Я этого не говорил. Я просто считаю, что ты играешь на клавишах лучше, чем кто-либо, кого я встречал в своей жизни. Ты настоящий бриллиант. Я не могу поверить, что тебя устраивает… — он обвел жестом бар. — Это.

— Устраивает, — сказала я в свою защиту. — Мне нравится моя скромная жизнь здесь. Никто не беспокоит меня. Никто не пытается тайком сфотографировать меня, когда я не накрашенная покупаю продукты в магазине или беру кофе в "Старбаксе". Никто не знает, что я встречалась с солистом "Брайт Трэджэди". Никто не знает, кто я.

Его глаза сверкнули, когда он услышал моё последнее предложение.

— Теперь я тебе верю.

Я закинула ложку картофельного пюре в рот. Оно оказалось чересчур горячим и обожгло мне язык. Чёрт, оно прожгло мне язык. Но я была так зла на Кая, что не хотела показывать ему свою слабость, поэтому я проглотила его, и теперь всё моё горло, вероятно, покрылось волдырями.

Я схватила стакан с водой и начала жадно пить, молясь о том, что нанесённый ущерб был временным.

— Ты в порядке? — спросил он тихо с другого конца стола.

— Всё нормально.

Его вздох был полон сожаления.

— Послушай, я не хотел наезжать на тебя. Просто, я не знаю, ты меня удивила. Прости.

Я уставилась на своё пюре, подумывая снова положить в рот обжигающий кусок запеканки.

— Всё нормально.

— Кловер, — тихо сказал он.

Я отмахнулась.

— Я же сказала, что всё нормально.

— Кловер, — выпалил он, его голос звучал сердито и авторитарно. — Посмотри на меня, чёрт побери.

Что-то такое же горячее, как моё картофельное пюре, обожгло все мои внутренности, и заставило меня поднять подбородок. Он снова смог поймать мой взгляд.

— Что? — прошептала я, отчаянно пытаясь не растерять свой лицемерный гнев.

Вместо того чтобы сказать что-нибудь, он просто пристально смотрел на меня. Мы были словно в немом кино и общались теперь только при помощи таинственных знаков и загадочных взглядов. Боже, чего бы я только не отдала, чтобы прочитать мысли в его голове.

Наконец-то он сказал:

— Прости. Не знаю, зачем я всё это сказал.

Я проглотила огромный комок, стоявший в горле.

— Я тоже не знаю, зачем ты это сделал.

— Ты счастлива? — спросил он.

Его вопрос огорошил меня. Я была счастлива. Была.

До того, как он появился, я была счастлива. Я была самой счастливой.

Но Господи, почему я не могла ответить на его тупой вопрос прямо сейчас. Вместо этого, я сощурила глаза и задала ему свой вопрос:

— А ты?

Он сжал губы в тонкую линию, и они исчезли за его бородой, но я даже не понимала, что я сейчас затеяла. Это было похоже на соревнование, в конце которого мы должны были узнать, у кого лучше сложилась жизнь. И если это было так, то почему я не чувствовала, что он победил?

Я опустила вилку. Мой аппетит пропал.

— Это была ошибка.

— Кловер…

— Малачи, мы едва можем поддерживать разговор друг с другом. Я не знаю, почему я решила, что мы сможем написать вместе песню. Это была плохая идея.

Его ладони скользнули вперёд по столу, пальцы дрогнули. Я убрала руки, чтобы он не смог достать их. Он выругался себе под нос.

— Я здесь не для того, чтобы ссориться с тобой. Или унизить тебя. Я просто…

— Что? — я задержала дыхание и приготовилась услышать правду. — Зачем ты здесь?

Он молчал дольше, чем следовало, обдумывая ответ на мой вопрос. Пока я ждала ответа, сотни мыслей пронеслись у меня в голове. Я очень боялась позволить своему мозгу по-настоящему осознать то, что он собирался сказать. Незаконченное дело? Извинение? Доказательство того, что у него всё получилось? Месть?

Когда он, в конечном счете, заговорил, он не смотрел на меня. Вместо этого он сосредоточился на моих руках, которые теперь сжимали край нашего маленького стола.

— Из-за песни, Кловер. Я здесь из-за песни.

Я фыркнула, удивлённая и взбешённая.

— Ты это серьёзно?

— Я много лет хотел закончить её. Но без тебя это кажется мне неправильным.

— Я не уверена, что это вообще возможно, — честно сказала ему я. — Мы уже не те люди.

В моей голове тут же возникли непрошеные воспоминания. Мы лежим обнаженные в кровати, Кай пишет что-то у меня на спине ручкой из отеля. Мы смеёмся, а потом пытаемся вспомнить те строчки несколько часов спустя, когда мы уже покинули номер. Слова текста той песни слились воедино — но мне было слишком хорошо, чтобы думать об этом.

Эта песня называлась "Портленд" — в честь города, где мы её написали — она занимала первые строчки хит-парадов в течение шести недель.

Были и ещё воспоминания. Мы сидим с ним бок о бок за пианино и нажимаем на клавиши, смеясь над тем, как плохо у Кая получается играть на моём инструменте. Мы едем в автобусе, прижавшись спинами к вибрирующему изголовью кровати, он наигрывает новые мелодии на своей гитаре. Я также вспомнила день после его первой реабилитации. Мы нарушили правила больницы, чтобы завершить песню до дедлайна. Его красные, уставшие глаза обещают мне, что он попытается. У меня тогда так болело сердце, что я заставила Кэйда отвезти меня после в больницу, чтобы убедиться, что у меня не случился инфаркт.

Паническая атака — так мне тогда там сказали. Часто ли они у меня случались? После того дня — часто.

Песня "Лекарства и паника" стала очередным мега-хитом.

Нам дали за неё премию.

— Мы уже не те, — согласился Кай. — Слава Богу.

Я опять набралась смелости и встретила его взгляд, засунув эти хорошие, плохие, прекрасные и разбивающие сердце воспоминания туда, где им было и место.

— Сомневаюсь, что справлюсь. Прости.

— Подумай об этом, — сказал он умоляющим тоном. — Подумай о песне. Я напишу тебе после Миннеаполиса, и мы посмотрим, что у тебя получится.

— Ты, вероятно, только потратишь время.

На это раз, когда он наклонился вперёд, он схватил мою руку и удержал её в своей. Его большой палец прижался к нежной коже моей ладони. А тёплые, грубоваты пальцы крепко обхватили мои.

— Как будто этого достаточно, чтобы я остановился.

Я облизала неожиданно пересохшие губы, всё моё тело задрожало от его слов. Его взгляд опустился и проследил за тем, как мой язык прошёлся по нижней губе.

Боль.

В выражении его лица промелькнула боль.

Я встала, выдернув свою руку из его хватки. Я больше ни одной секунды не могла вынести здесь с ним. Сердце ускорилось у меня в груди, в ушах зашумело, а голова закружилась. Это было уже слишком.

Он был для меня слишком.

— Я подумаю, — пообещала я, схватив сумку и свитер.

— Ты уходишь? — сказал он требовательным тоном, столь же шокированный, как и я.

— Мне надо идти.

— Не беги от этого, Кловер.

Он имел в виду себя? Песню? Этот чёртов бар? Господи. Стараясь не смотреть ему в глаза, я отошла от стола.

— Мне надо идти.

— То же самое ты сказала и в прошлый раз.

Он решил сейчас напомнить мне об этом?

— Прости. Это… это для меня слишком.

— Тебе лучше привыкнуть к этому, Кэловей. Я никуда не уйду. Не в этот раз.

Я выбежала из бара. Побежала через площадь. Добежала до отеля, где я забрала свою машину у швейцара, одновременно прячась от Бреннана, который ходил взад-вперед в холле, точно сердитая гиена.

Я перестала бежать только тогда, когда смыла с себя эту ночь в душе, после чего глубоко зарылась в свои одеяла.

Малачи. Моё сердце отбивало неровный ритм, что странным образом отражалось на моём дыхании. Неужели я только что провела с ним вечер? А ещё ругалась, пререкалась и спорила с ним всё это время?

Неужели я думала, что я смогу его вынести?

Ведь я не смогла. Я не смогла вынести эту песню. Как и эту ночь. Как и его.

Было глупо думать, что пятилетнего перерыва хватит, чтобы стать достаточно сильной.

Я никогда не была достаточно сильной. Малачи всегда был моим надрывным концом.

И эта песня должна была уничтожить нас, так же как и пять лет назад, и превратить всё в одну сплошную яркую трагедию.